~Август~

– Ты женишься на мне?

Эдвард моргнул – один, два раза. Рот мужчины беззвучно открывался и закрывался, словно он не мог поверить в сказанное мной. Время тянулось мучительно медленно (секунды, минуты, или больше прошло времени?), пока я ждала его ответа. И чувствовала себя обнаженной под его взглядом, выставленной напоказ и уязвимой в той степени, что заставляло мое лицо гореть. Устремив взгляд на одеяло, я остановила его на дырке рядом с рукой Эдварда, словно она – самое интересное, что я когда-либо видела.

«Пожалуйста, скажи что-нибудь, Эдвард, – мысленно умоляла я его, – что угодно».

Наконец он заговорил – очень тихо.

– Ты ведь не шутишь?
Я вздохнула.
– Нет, не шучу.

Кайф, полученный от признания Эдварду в своих чувствах, стремительно улетучивался, сменяясь пустотой и печалью. Мне не хотелось забирать свои слова обратно – всё же они шли от чистого сердца, – однако я хотела перемотать этот неловкий разговор вперед, словно кассету, к исходу.

– Брак? – нерешительно начал Эдвард, по уже укоренившейся нервной привычке запуская длинные пальцы в волосы. – Ты хочешь выйти за меня замуж? Но, Белла… почему?
– Потому что я, я хочу тебя, – ответила я, краснея. Существовало так много смыслов, в рамках которых Эдвард мог воспринять мое заявление. И все они были верными. – Поверь мне, я никогда не думала, что стану просить об этом, – воскликнула я, не желая, чтобы он посчитал меня выжившей из ума. – В семнадцать я считала брак наиглупейшим поступком в мире… Я не понимала.
– А сейчас?
Краска прилила к моему лицу.
– С тех пор как познакомилась с тобой, да, я могу понять желание… принадлежать кому-то. Желание принадлежать тебе. Иметь некую константу в этом смысле.

Только так я могла объяснить себе свои же чувства. Я нуждалась в чем-то конкретном, настоящем, в чем-то, что продлится несколько дольше, чем следующие десять месяцев; что продлится вечность, даже если и останется написанным на бумаге и позабытым. Но я буду знать, как и Эдвард…

Я взглянула на Эдварда как раз в тот момент, когда его лоб избороздили глубокие морщины.

– Разве ты не знаешь, насколько несправедлива твоя просьба? – спросил он.
Меня аж передернуло, будто я только что переехала щенка машиной или же совершила аналогичный по своей гнусности поступок.
– Разумеется, я понимаю, насколько это несправедливо! – я перешла на крик. – Я полностью отдаю себе отчет в том, что ты ничего не получишь от этого – боже, Эдвард, думаешь, я не знаю, как ужасно я поступаю по отношению к тебе? Я делюсь с тобой тем, чего не знает обо мне моя семья, и прошу тебя жениться на мне… а ты, ты даже не… – поникнув плечами, так и не договорила я. Противный, горький смешок вырвался из моего горла. – Знаю, моя просьба – самый эгоистичный поступок в моей жизни, прости, что обременяю тебя этим.
Эдвард уронил голову на ладонь и вздохнул.
– Я вовсе не это имел в виду.
– Тогда что?
– Ты говоришь, что хочешь принадлежать мне – я понимаю желание отдаться любимому человеку, черт, я тоже прошел через это. Однако я также знаю, что если это не равновеликий, взаимный обмен, то сердце легко разбить. Белла, я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня: я того не стою.
– Это мое сердце, – упрямо заявила я. – Это мое решение. – «И ты того стоишь».
– Разве ты не хочешь кого-нибудь, кто отвечал бы тебе взаимностью?
– В идеальном мире, разумеется, хотела бы. Но факт в том, что у меня осталось десять месяцев, Эдвард, – этому не суждено случиться со мной.
– Так должно случиться с тобой! – негодующе заявил Эдвард. – Ты заслуживаешь этого! – Он пробежался рукой по волосам и потер затылок. Когда мой собеседник заговорил вновь, голос его смягчился. – Господи, Белла, ты посетила всего лишь одного врача, а другие специалисты? Кто-то же обязан тебе помочь…
– Да, именно так и сказал доктор Томпсон. Он дал мне список всех больниц и врачей, к которым мне следует обратиться; также он сказал, что если мне повезет, то я протяну еще полгода. – Я качнула головой. – Химиотерапия, экспериментальные методы лечения… Не знаю, что еще, но нисколько не сомневаюсь в том, что эти же шесть месяцев я буду не в состоянии шелохнуться. Я не хочу так жить, но и умирать так – тоже.

Долгое время мы оба молчали. Судя по всему, Эдвард переваривал мои слова. Жалость отчетливо проступала на его лице, и я задумалась, каково будет чувствовать ее в дальнейшем; осознавать, что он женился на мне именно по этой причине. Интересно, согласна ли я воспользоваться этой жалостью, чтобы получить желаемое? Как далеко я действительно хотела зайти? Я прогнала колючее, причиняющее дискомфорт чувство, вызванное этой мыслью; я и дальше буду честна… а Эдвард не обязан идти против своих желаний.

– Мне так чертовски жаль, – очень нежно произнес он. – Я знал, что с тобой что-то… не так, но и представить не мог, что всё настолько плохо.
– Ты заметил, что я больна? – А я-то думала, что проделала отличную работу, скрывая свою болезнь ото всех.
– Не волнуйся, не думаю, что большинство смекнуло бы, что к чему; это так – мелочи. – Внезапно начал Эдвард. – В ночь концерта у тебя случился приступ, так ведь? – Я кивнула. – Они всегда такие?
– До начала приема лекарств были еще хуже, некоторые вызывали такую сильную боль, что я даже не могла пошевелиться. – Вспомнила я с содроганием. – Но сейчас они не так часто случаются, как раньше, да и по продолжительности короче. – Я замялась. – Тебе не придется утруждаться заботой обо мне. Доктор Томпсон сказал, что когда я… умру, то это случится действительно неожиданно; он сказал, что, по всей вероятности, этому будет предшествовать нормальное самочувствие. Это не отразится на твоей жизни, обещаю.
– Хм-м, – только и сказал Эдвард.
Я потерла глаза, внезапно ощутив неимоверную усталость.
– Знаю, что прошу о многом. Ты можешь отказаться. Ты не должен бояться… задеть мои чувства и всё в таком духе.
– А как поступила бы ты, откажись я?
Я пожала плечами.
– Понадеялась бы, что ты не оттолкнешь меня насовсем. Я настолько жалка, что согласна на всё, что ты мне можешь дать, насколько бы… непостоянным это ни было. – Я немного поморщилась, когда это слово слетело с губ, жалея, что нет лучшего варианта. – Когда дело касается тебя, то мне нечего стыдиться.
Эдвард потряс головой, и я увидела отголоски раздражения на его лице; могу сказать, ему не понравились мои слова.
– Как ты вообще можешь испытывать ко мне подобные чувства – любить меня? Ты даже не знаешь меня. Что если все слухи обо мне – правда?
Я отпрянула, во мне заговорил гнев.
– Я знаю, что ты добродушный. Знаю, что ты хороший человек и что сможешь меня рассмешить. Знаю, что ты – тот парень, что никогда не пропустит свадьбу своей подруги и найдет способ присутствовать там ради нее, не вызвав переполоха. Знаю, что ты не против моего общества, и я практически не сомневаюсь в том, что тебе нравится целоваться со мной. Знаю, что когда ты обнимаешь меня, я чувствую себя как дома, и, Эдвард, еще ни разу за двадцать шесть лет своей жизни я не испытывала ничего подобного… Что бы еще там ни было, что ты делал или нет… это не имеет для меня значения.

Он уставился на меня широко распахнутыми, шокированными глазами.

– Ты так сильно меня любишь?

Еще сильнее. Я люблю тебя намного сильнее.

Однако я ни за что на свете не скажу Эдварду об этом, поэтому я сказала ему правду, которую он сможет вынести. Просто сказала: – Да.

– Я не могу подавить в себе мысль, что ты заслуживаешь лучшего.
Лучшего? Как будто существовало что-то лучше.
– Я не хочу никого другого. – Я задержала дыхание и закусила губу. – Я хочу тебя.
– Но почему? Почему ты хочешь, чтобы я женился на тебе? И не говори, что это только из-за любви; на брак людей побуждает нечто большее, чем любовь.
– Но я… я уже перечислила тебе свои причины.
– Нет, не назвала, не до конца. Пожалуйста, Белла, ты должна объяснить это мне. Скажи мне, что ты хочешь.

Я недовольно посмотрела на Эдварда. Мне казалось, что самая трудная часть разговора осталась позади, однако это оказалось не так. Как я могла облечь в слова, конкретизировать то, почему хотела его? В определении этого не было ничего простого, ничего действительно разумного или же очевидного. Это просто было. Много раз, лежа ночью и не смыкая глаз, я пыталась разгадать это, но, как и всегда, всё сводилось к одному.

– Мне комфортно с тобой, – наконец вымолвила я. – Уверена, что мы могли быть счастливы вместе. И… твой образ жизни импонирует мне; я хочу кататься с тобой на каяке посреди ночи и наблюдать за звездами. Я мечтала об этом… Думаю, некая, малая часть меня хочет сделать что-то, что шокирует мою мать; хочу посмотреть на ее лицо, когда сделаю что-нибудь непредсказуемое. – Я четко осознавала, что меня понесло, но не в состоянии была остановиться. – Мне, правда, не хочется возвращаться к Чарли. Мне необходимо почувствовать перемену, словно я не очутилась там, где начинала… Но главным образом я больше не хочу быть одна.
– Спасибо, Белла, – тихо проговорил Эдвард.

Моя голова резко вздернулась от его слов. Я была сбита с толку; не знаю, чего я ожидала, но явно не такой реакции. Я попросила о невозможном. Я рассказала ему обо всём. И Эдвард не рассмеялся, не убежал, не смотрел на меня как на умалишенную.

Он не говорил «нет».

И с течением времени я всё больше преисполнялась надеждой, что он и не скажет.

– За что? – осторожно поинтересовалась я. Меня немного ужасал тот факт, что я так много наболтала. Уж точно я не планировала это словоизвержение, однако это напоминало чувство опьянения, приходящее после того, как ты выложил правду, до этого никому не рассказанную. И частичка меня понимала, что я никогда не смогу проявить такую открытость к Эдварду еще раз.
– За честность, – ответил он. – Нечасто мне приходится иметь с ней дело.
– Я всегда буду честна с тобой.
Казалось, на этом напряжение, окутавшее нас, ушло. Я чувствовала себя намного расслабленнее, чем по приходу на луг. Эдвард так близко сидел рядом со мной, что я ощущала исходившее от него тепло, и оно успокаивало меня. Потянувшись к моей руке, его пальцы крепко обхватили мои.
– Правда в том, что я тоже одинок, Белла. – Мужчина уставился в лес, взгляд отстраненный и расфокусированный. Надежда крохотным ростком начала пробиваться в груди, несмотря на мои попытки раздавить ее. – Итак, брак, а? Планируешь устроить большую свадьбу и надеть модное платье?
– Да будет тебе, – закатила я глаза. – После подготовки к торжеству Элис я никогда больше не хочу слышать слово «свадьба».
– Могу себе представить. – Я наблюдала за тем, как улыбка исчезает из взгляда Эдварда. – Перед тем как мы сделаем это, тебе нужно понять несколько вещей обо мне. – Тон его голоса был холодным и серьезным. – Есть некоторые вещи в моей жизни, которыми я не хочу делиться с тобой. Не хочу говорить о них ни с кем, ни когда-либо вообще.
– Хорошо.
– Тебе придется пообещать мне никогда не отвечать на мой мобильный или же просматривать мою почту.
Маленький пузырь в моей груди быстро превращался в воздушный шар.
– Обещаю, что не буду совать нос в твои дела.
– Знаю, что, возможно, это прозвучит противоречиво после уже сказанного мной, но нам нужно быть честными друг с другом. Я не хочу, чтобы мы изображали что-то друг перед другом. Если ты задашь мне вопрос, на который я не захочу отвечать, то я не стану тебе лгать об этом. Могу я ожидать взаимности в этом плане?
– Разумеется, да.
Эдвард в последний раз одарил меня непредвзятым, оценивающим взглядом.
– Я верю тебе. – Он тряхнул головой, словно сам не мог поверить в то, что говорит. – Ну ладно. Давай поженимся.
– Ладно, – ответила я слабым голосом. Неожиданно на меня накатило смущение – да похлеще того, если бы он отказался.
Я решила перенять деловой тон мужчины. Существовало еще несколько вещей, о которых мне необходимо позаботиться перед тем, как мы распишемся.
– Я написала письма Чарли и матери с объяснениями всей ситуации и просьбой обратиться к доктору Томпсону, когда… когда это случится. Ты передашь их?
– Да. И спасибо тебе – не хочется, чтобы твой отец подумал, будто я отравил тебя или что-то в этом духе.
Я нахмурилась, почувствовав укол вины. И не знала, поверит ли отец Эдварду после моей смерти. Мне претило мысль о той неразберихе, что я оставлю после своего ухода.
– Знаю, что уже попросила о многом, но есть еще кое-что, – начала я.
– И что же это?
– Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что забудешь о моем состоянии – просто забудь, напрочь, что я умру. Я не хочу, чтобы ты говорил мне не делать что-то или же напоминал об осторожности. Я больше не хочу говорить об этом.
– Ты уверена в этом?
Я кивнула, до сих пор не переведя дыхания от осознания того, что всё это происходит на самом деле. Положив руки на плечи мужчины, я попыталась успокоить кружащие в голове мысли.
– Эдвард, перед тем, как мы зайдем дальше, есть еще две вещи, которые мне нужно знать. – Ради собственного спокойствия. – Во-первых, тебе нравится быть со мной?
Эдвард вскинул бровь.
– Да.
Я приняла это к сведению.
– Как считаешь, ты можешь быть счастлив со мной? То есть будучи женатым на мне.

Эдвард не ответил на этот вопрос так же быстро, как на первый. Это хорошо – я хотела, чтобы он хорошенько обдумал ответ, уверился в нем, перед тем как пожертвует этим ради меня. Наконец нежнейшая улыбка заиграла на его губах, и он коснулся ладонью моей щеки, запутываясь пальцами в моих волосах. Почти импульсивно Эдвард наклонился вперед – поцеловать меня в кончик носа.

– Да, Белла, я могу быть счастливым с тобой.
Я выдохнула, стресс и вина покинули меня после этих слов.
– Ну ладно, – ответила я. – Пошли за свидетельством о браке.



Обратная дорога к автомобилю Эдварда сопровождалась неловкостью – самой сильной, что когда-либо возникала между нами. Я искоса поглядывала на мужчину, натыкаясь лишь на устремленный вперед взгляд и выражение сильной сосредоточенности на лице. Я хотела взять Эдварда за руку или, по крайней мере, придвинуться ближе, но сомневалась насчет его реакции на мои действия.

Я позволила себе признать всю запутанность этой ситуации – уж точно я не представляла, что выйду замуж за человека, к которому боялась прикоснуться. Но, с другой стороны, всё вышло совсем не так, как я представляла себе в своих диких подростковых мечтах. Я сделала Эдварду предложение, и вместо милой истории, от которой все дружно бы ахнули, оно скорее прозвучало по-деловому. Мистер Дарси был скрытным, потенциальным наркоторговцем/серийным убийцей (по версии Рене), который даже не любил меня. Существовало ли что-нибудь более унизительное?

Что ж, как я обнаружила позже, жизнь – не книга. Счастливый конец никому не гарантирован, герой не всегда герой, а главный персонаж не всегда обретает свою вторую половинку. Чего только не случается, и тебе остается лишь не падать духом.

Я решительно настроилась именно на это.

Немного позже глянув на Эдварда, я заметила сноп солнечного света, упавший на его медные волосы, отчего взлохмаченные пряди заискрились, подобно бриллиантам; приступ… чего-то сильного, пульсирующего и жаждущего пробил меня, напоминая, почему я изначально влюбилась в него. Я позволила себе надежду, что, возможно, не всегда между нами будет такая неловкость. Возможно, позже, когда шок пройдет, мы сможем вместе создать нечто приятное, полное любви и реальное.



Из подготовки к свадьбе Элис я знала, что для вступления в силу свидетельства о браке в штате Вашингтон, требуется три дня. Мы решили, что бессмысленно ждать, и направились прямиком с луга в мэрию Порт-Анджелеса оформлять бумаги.

Выйдя из «вольво» Эдварда, я осмотрела себя, заметив, что после наших пеших прогулок кайма джинс сильно запачкана грязью; на мне была старая толстовка, которую Элис, найдя в моем шкафу, незамедлительно бы выкинула. Мои ботинки заляпаны высохшей грязью, а в волосах, наверное, застряла трава.

Эдвард выглядел… ну, Эдвард всегда выглядел изумительно, однако его ботинки и штаны немногим отличались от моих. Ему срочно нужно было побриться, а на голове царил беспорядок. Мужчина выглядел уставшим и задумчивым, и, уверена, что выражения наших лиц совпадали. Я твердила себе, что это не важно, так как мы просто получали свидетельство, но всё же я жалела, что была не настолько уверенна в себе.

Женщина за столом просияла и пробормотала свои поздравления, но, должно быть, посчитала нас странной парой: мы не смеялись, обнимались или целовались; мы не держались за руки, мы почти не прикасались друг к другу. Я не дотягивала до невесты, да что там – даже не чувствовала себя ею. Наши лица выражали серьезность, спокойствие и решительность; во всяком случае, я хоть этому радовалась: мне не хотелось найти и тень сомнения на лице Эдварда.

Мы молча сидели на двух неудобных металлических стульях в пустынном коридоре, пытаясь уравновесить планшеты на коленях, пока заполняли бланки. Украдкой глянув на раздел, заполненный Эдвардом, я увидела, что его полное имя было Эдвард Энтони Мэйсен, рожденный в Калифорнии двадцатого июня, двадцати девяти лет отроду – на два с небольшим года старше меня. Любопытно, рассказал ли бы он мне об этом сам, спроси я его, или же эти данные подпадали под категорию «не говорим об этом».

Двадцать минут и пятьдесят шесть долларов спустя мы с Эдвардом покинули мэрию, договорившись провести саму церемонию в среду. В ярком солнечном свете я чувствовала себя почти легкомысленной. Это происходило: я действительно собиралась замуж за этого мужчину, собиралась стать частью его жизни. А он – частью моей.

После среды мое имя будет Белла Мэйсен.

Ни с того ни с сего я почувствовала головокружение, как правило, предшествующее рвоте, но не потому, что я не хотела вступать в брак, а потому, что внезапно он показался мне слишком реальным. То, что было смутной, далекой мечтой, фантазией, оказалось не таким уж и далеким. Почти что уму непостижимо.

Когда Эдвард припарковался напротив квартиры Элис, я робко коснулась его руки.

– Спасибо тебе огромное… Знаю, всё это нелегко дается тебе, просто – спасибо.
Это была скромная благодарность за всё то, что он давал мне, но это всё, что я могла выдавить из себя.
– Пожалуйста, Белла, – ответил он. Эдвард потянулся через приборную панель открыть дверь, его рука мимолетно коснулась моей, отчего у меня желудок скрутило. – Я позвоню тебе, хорошо?

Я кивнула, нервно улыбнулась и попрощалась.

Когда я преодолела половину лестничного пролета, громкий звонок заставил меня подпрыгнуть от неожиданности, и я едва удержалась от падения, ухватившись за перила. Мне потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что звук шел от моего телефона. Дрожащими пальцами я извлекла аппарат из сумки и мельком взглянула на номер.

– Мама? – вслух удивилась я. Не припомню, когда в последний раз она звонила мне.
– Привет, Белла, – произнесла она этим псевдорадостным голосом. Тихо вздохнув, я отперла дверь в квартиру и быстро прошла через пустующие комнаты в свою спальню. Первым делом я плюхнулась лицом в надувной матрас, внезапно настолько обессилев, что не потрудилась даже скинуть ботинки.
– Привет, мам, что случилось?
– О, ничего особенного, – расплывчато сказала она. – Я тут поразмышляла… сейчас, когда эта свадьба осталась позади – ты планируешь вернуться домой? Ты вроде сказала, что у девушки…
Закатив глаза, я перебила ее:
– Элис, ты о ней?
Рене смолкла.
– Да… Элис. – В голосе матери слышалось отвращение. – Мне послышалось, или ты говорила, что аренда ее квартиры заканчивается через три дня?
– Да, так и есть.
Казалось, Рене ждала от меня чего-то.
– Так, значит, скоро ты возвратишься домой.

Домой.

Сердце больно защемило от этой мысли. Перекатившись на спину, я закрыла глаза, пытаясь представить место, которое ассоциировалось бы у меня с этим понятием. Невольно в голове проскочил образ коттеджа Эдварда; такое фантастическое, нереальное для меня место… но я уже заранее знала, что именно оно больше всего напоминало мне о доме, чем любое другое место, где мне приходилось жить.

– Белла? Ты слышала меня? Ты вернешься?
– Я слышала тебя, – ответила я, рывком возвращая себя в настоящее. – Мне нужно уладить пару дел здесь… но да, через три дня я буду дома.

С Эдвардом.

---

Как вам реакция Эдварда? Не за горами и сама свадьба! Пока же с нетерпением жду ваших отзывов на