Будь я человеком, то однозначно замерла бы в этот миг, но я больше не человек, а мои мысли сродни потопу. Я таращусь на свою мать, и череда человеческих воспоминаний наводняет моё сознание.

Мне знакомо это выражение лица – то самое, когда в те редкие моменты Рене поступает как моя мать, а не как моя лучшая подруга. То же выражение перед тем, как она отвозила меня в пункт первой помощи из-за очередной сломанной кости, или, если мне повезло, – пары швов. Это сочетание беспокойства и решимости, когда Рене вдруг становилась диаметрально иной личностью.

Рефлекторно я повела себя так же, как и всегда.

– Всё не так плохо, как кажется.
Мой голос эхом поднимает в памяти каждый раз, когда я произносила те же самые слова.
Неотвеченный вопрос повисает в воздухе, а лицо Аро расплывается в отчётливой улыбке.
– Разумеется, я помню вас, доктор Аро. Как я могу забыть вас.
«Понимай это как хочешь».
– Смею надеяться, что нет, но мы хотели бы проверить твою память.
– Спасибо, она в порядке.

Тут мой запас воздуха закончился. Рано или поздно мне придётся заговорить вновь – лучше разобраться с этим сейчас же.

Я вдыхаю новый приток воздуха. Мои родители – тёплый и душистый аромат – пахнут подозрительно хорошо, несмотря на слегка неприятные добавки к божественному солоноватому оттенку их пульсирующей крови. Кровь отца излишне сладка для мужчины, но слегка разбавлена алкоголем – чем-то покрепче пива. Кровь моей матери отдаёт цветами, слабо вторит им отдушка её жасмино-имбирного лосьона – подарка, который я отправила ей из Италии.

Ещё более тонкий аромат Аро – яркие нотки старого папируса, не столь пыльного и древнего, сколь таинственного. Влияние Аро на нас кажется неизменным, а его присутствие в одном помещении с моими родителями – крайне опасным. Он обвил нас подобно змее – как я смогу уберечь родных и любимых от его паранойи и контроля?

Боюсь, это невозможно.

Я фокусирую взгляд на ладони Аро, покоящейся на руке моей матери, где он ищет её человеческие воспоминания, которые могут навредить нам.

Наша свадьба.

Элис с Джаспером присутствовали на ней под своими настоящими именами. У Элис с моей мамой состоялось несколько разговоров, которые теперь Аро знает дословно. Он знает, что мы скрывали местопребывание Джаспера и вампирское существование Элис.

О боже.

Один взгляд на вымученное лицо Эдварда подтверждает мои подозрения и не только. Я оттягиваю щит назад, чтобы Эдвард мог прочитать мысли Аро, но держу его рядом, чтобы в неизбежный момент по-вампирски быстро накинуть защиту на него.

– Удивительно, – сладко шепчет Аро, явно упиваясь моментом. – Могу поспорить, вы не ожидали меня, не так ли? Стоило мне услышать о вашей авиакатастрофе, как я тут же сел в самолёт и предложил свои услуги.
– Можете поверить в это? – восхищается Рене. Чарли вот не может.
– Могу, – тихо отвечает Эдвард. – Здравствуйте, доктор.
– Можешь, да? – обращается к нему Чарли, учуявший неладное. – Значит, ты хорошо знаком с доктором?
Аро снисходительно улыбается моему отцу, похлопывая Рене по руке.
– Доктор с семьёй всегда поддерживали наше музицирование, – говорит Эдвард. – Они неизменные участники всех крупных мероприятий.
– Нам нравится защищать свои инвестиции, – соглашается Аро с крокодильей улыбкой. – Я сказал себе: никаких третьесортных врачей для моих любимых музыкантов. Те лекари, вероятно, наделают ошибок, не осознав, какие таланты у них под носом. В конце концов, есть только одна Изабелла Свон. Где ещё мы отыщем такое одарённое создание?
Аро смолкает, посылая многозначительный взгляд на настороженного Чарли.
– У нас только один ребёнок, док, – сухо говорит он. – Не думаю, что теперешний муж Рене одобрит нашу попытку завести ещё одного, чтобы потом вышла очередная оперная певица.
Развеселённый моим отцом, Аро смеётся.
– О, Чарли, не думаю, что он подразумевал это, – вклинивается безмятежная Рене. Она поворачивается ко мне. – Аро говорит, что он главный ваш поклонник, одна я твержу ему, что он не может соревноваться за этот титул с матерью.
– А я всё говорю этой милой синьоре, что это, как говорят у вас в стране, провокация? – Аро делает паузу, укоризненно глазея на меня, а потом переключается на более серьёзный тон, пока Рене смеётся, а Чарли изгибает бровь. – Можете не сомневаться, мы сделаем всё возможное, чтобы привести эти таланты в лучшую форму и туда, где они воплотят свою судьбу.

По лицу Чарли видно, что с него довольно. Похоже, Рене замечает это, прося Аро выйти в коридор и ответить на пару вопросов.

Даже из коридора мне слышны её тихие увещевания, чтобы Аро был откровенен с ней.

– Её кожа холодна как лёд, это не нормально…
Шепотливое беспокойство Чарли возвращает моё внимание в комнату.
– Белла, с кем ты связалась?
Я тяну с ответом, зная, что Аро тоже слышит Чарли.
– Это не то, что ты думаешь…
– Я думаю, что ты в тупике и боишься сказать мне об этом. Я не хочу мыслить шаблонами, но это как-то связано с организованной преступностью?
– Это не мафия. – Я с трудом подбираю полноценное описание, которое не подразумевает сверхъестественное начало. С учётом этого Чарли недалёк от истины.
– Аро родом из влиятельной семьи, – Эдвард приходит мне на выручку. – Он намного старше и могущественнее мафии. Они немного странные люди по американским меркам, но их интересуют только наши таланты, и они всегда были честны в плане закона. Они привыкли добиваться желаемого, но нет причины верить, что мы или наши близкие в опасности.
– Они невероятно помогли нам и никогда не просили меня о чём-то, помимо пения. – Чарли сомневается в этом, и вполголоса я добавляю: – Кроме того, мы с Эдвардом абсолютно не заинтересованы в политике.
– Может быть и так, – предупреждает Чарли, – однако невинные люди бывают вовлечены туда, что не осознают, и дело может закончиться твоей… смертью.

Как по заказу Аро с Рене возвращаются, и мама присаживается ко мне на кровать, хлопоча над моим одеялом. Это всего лишь предлог вновь коснуться моей холодной кожи. Я закрываю глаза, избегая её пытливого взгляда.

Это ошибка: не отвлекаясь на зрение, я ошеломлена другими чувствами. Сердцебиения – громкие, бухающие, которые выдают тревогу или спокойствие. Едва уловимый запах их крови смещается в адреналиновую сторону, словно пунктуация, выделяя каждую эмоцию. Кровь родителей пахнет так вкусно, и, открыв глаза, я шумно сглатываю – Аро пристально наблюдает за мной, затем переключаясь на моих родителей.

Как всегда, Аро испытующе наблюдает за ними.

– Вам действительно стоит посетить Италию, – с намеренно неубедительной улыбкой говорит он. – Думаю, она покажется вам развлекательной и… провокационной.
Теперь я отчётливо слышу поднимающееся кровяное давление Чарли: кожа вокруг его глаз едва ощутимо натягивается.
– Верно. Белла, мы с твоей мамой возвращаемся в отель, – проговорил Чарли.

Кажется, Рене хотела воспротивиться, но один взгляд Чарли меняет её мнение. Рене обладает своими недостатками, но не борется с ветряными мельницами.

Чарли не терпит долгих прощаний, и они уходят, и приятная мина исчезает с лица Аро.

– Вы оба, – неспешно говорит он, проводя длинным пальцем между нами, – храните от меня секреты.
– Ты не оставил нам выбора, – подмечаю я в тщетной попытке отвлечь его от Эдварда.
– Знаете, я задавался вопросом, есть ли гены, отвечающие за черты характера, которые трансформируются в вампирские таланты, но прежде я не видел подтверждение этому.
– Что? – Я сконфужена.
Как это касается Джаспера и Элис? Я гляжу на Эдварда, который лишь слегка покачивает головой, сохраняя спокойствие.
Едва ли.
– Он такой проницательный – это редкость для Америки. И он мне очень, очень нравится, – продолжает Аро, – хотя сейчас я не нравлюсь ему. Однако его настороженность доказывает наличие превосходных инстинктов защитника – это ключевая черта, которая понадобится нам в первую очередь. Отец Изабеллы оттает. У нас есть уйма времени.
– Чарли? – ошеломлённая, шепчу я. – О нет.
Нет.
– О да. – Удовлетворение расцветает сияющей улыбкой на лице Аро. – Ну же, Изабелла, тебе не стоит удивляться этому семейному таланту. Эдвард разве не говорил тебе, что не слышит мысли твоего отца? Не то чтобы меня вообще это удивляло. Твой Эдвард всегда утаивает… какие-нибудь мелочи. Крайне эгоистично, как думаешь? Это почти делает из меня параноика.
– Что ты хочешь? – холодным твёрдым голосом обращается к нему Эдвард, отбрасывая покрывала в сторону.
– Я хочу того же, что и все, Эдвард, – Аро вскидывает ладони, имитируя протест. – Разница лишь в том, что у меня за спиной тысячи лет опыта, и у меня уже есть всё что нужно. Однако я не намерен терять это из-за некоего выскочки с искрой таланта.
– Ты ошибаешься, Аро, – Эдвард слезает с койки, отлепляя трубки и больничный скотч от своих рук. – Тебе хоть раз приходило в голову, что никто не хочет занимать твоё место? Никто не желает завоёвывать твою Вольтерру, Аро. Ты прав только в одном: это всё твоё и было таким дольше, чем кто-либо помнит. Не осеняло ли тебя, что, возможно, некоторые из нас, при соблюдении правил, хотят жить по-своему? Разве это не наше право?
Аро устремляет пристальный немигающий взгляд на Эдварда – древний вампир похож на пришельца. В нём ни следа человечности.
– Я начинаю верить тебе, – зловеще тихо говорит Аро. – Мой дорогой мальчик – прости меня, потому что при моём возрасте для меня это так, – ты не видишь ситуацию ясно. Ты был бы прав, будь вы с Изабеллой обыкновенными вампирами, коими вы не являетесь. Вы личности с чувствами – да, но когда правишь вампирским миром тысячи лет, то начинаешь смотреть на вещи согласно их потенциалу, как и текущему состоянию.
– Дорогие мои, вы, экстраординарные вампиры, но более того, вы ценные, неисчислимо ценные орудия. Орудия, лежавшие посреди богом забытого леса, ждущие, пока придёт верный правитель, который правильно будет управлять вами. Словно Экскалибур, ждавший Артура. Драгоценное оружие не валяется в лесу, Эдвард.
– Мы не оружие, – упрямо говорю я.
– Ещё какое, дражайшая Изабелла, ещё какое оружие, – хмыкает Аро, потянувшись похлопать меня по руке. Я боролась с желанием отпрянуть от его краткого прикосновения. – Вопрос в том, чьё это оружие? До сегодняшнего дня я считал, что во главе стоит Эдвард, но, как видно, он не обладает нужной военной подготовкой. Может, Карлайл?
– Ты знаешь Карлайла, Аро, – настаивает Эдвард, чей голос обманчиво тих.
– Когда-то знал, – поправляет его Аро. – У меня более нет… доступа к его сокровенным мыслям. Я более не могу наслаждаться его доверием. Я могу только предполагать…
– Что его характер остался неизменным, – перебивает его Эдвард. – Никто из нас не претерпел значительных изменений. Твоё предложение противоречит характеру Карлайла.
– Возможно, да, – сощуривается Аро, – возможно и нет. Однако я не удержал бы свою позицию в этом мире столь долго, позволяя копиться неопределённости. Как я уже сказал, вы оба хранили от меня тайны, не так ли?
И что я должна ответить на это? Не важно – Аро, как обычно, не закончил свою речь.
– Отвечая на твой грубоватый американский вопрос, Эдвард, – задумчиво говорит Аро, медленно идя к выходу, – я хочу – нет, я требую больше талантливых вампиров на замену тем, что стоили мне из-за вас. Если вы преподнесёте мне Джаспера Уитлока в течение суток и если я решу, что вы оба честно следуете уговору с Вольтури, тогда я могу рассмотреть возможность дать Чарли Свону вернуться к своей мирской человеческой жизни.
Остановившись у двери, Аро глядит на меня с толикой ностальгии.
– Я скучаю по твоим человеческим реакциям, Изабелла, – вздыхает он. – Ты была такой забавной.



Несколько мгновений спустя мы остаёмся одни. После того как театр, превращённый в небольшую «больницу», оставил после себя слабый шум электричества и строительных звуков, мы выскользнули из коек, растворяясь в ночи. Я накрыла щитом Эдварда, не желая наделять мощью мысль, которую я не осмеливалась произнести вслух.

«Мы не можем позволить Аро забрать Чарли».
– Мы что-нибудь придумаем, – не совсем уверенно откликается Эдвард.
«Тогда он тоже додумается до чего-то, и нам придётся реагировать ещё и на это».
– Аро строит интриги намного дольше нас, – Эдвард согласен, – но мы не беспомощны и не одни.

Найдя пустынную в данный момент дорогу, мы кратко соприкасаемся руками, затем резко переходя на нечеловеческую скорость, замедлившись и спрятавшись в тени, когда несколько машин миновали нас. Стоило нам оказаться в островных джунглях, как мы побежали вновь, ни на что не отвлекаясь, даже на охоту.

У нас есть спутниковые координаты бездорожной местности, а местная растительность настолько густая, что нам приходится карабкаться по деревьям в поисках выхода из буйных зарослей. Когда мы приблизились к месту назначения, Эдвард приподнял лицо, и, проследив за его взглядом, в разрывах крон и лиан я увидела жуткую красоту незнакомых мне созвездий.

– Новая поросль, – шепчет он, кивая на песчаные очаги, напоминающие мне грязные импровизированные пляжи.
Новые лианы овивают старые мёртвые пеньки, которые, должно быть, сгорели в огне. Зелень не единственное, что отсутствует в этом диковинном ландшафте.
– Звуки тоже другие. – Я замедляюсь, подстраиваясь под новый темп Эдварда. – Впереди, в тех деревьях, отрезок тишины.
– Для тебя это, быть может, тишина, – косится озабоченный Эдвард. – Там много энергичных умов.
– Больше чем ты ожидал?
Элис предупредила нас в последнем сообщении, что они будут не одни.
– Слишком много – по меньшей мере, двадцать пять или тридцать вампиров, может, больше. Пока что я не наблюдаю враждебности в их мыслях. Лишь… настороженность и любопытство.

Я делаю глубокий вдох, чувствуя зелень в воздухе и собираюсь с духом, когда мы входим в густой лес. Вскоре нам открывается вид на головокружительно прекрасную поляну, полную папоротника, лиан и мягкого отсвета костра, который освещает лица многих вампиров.

Помимо Калленов и Денали я узнала некоторых из них: Бенджамина с женой и кое-кого из Вольтерры – Мэгги, рыжую вампиршу, которая недолюбливала Вольтури, поскольку могла распознать ложь. Никто из них особо не удивился при виде нас, однако некоторые зашептались. Огонь осветил знакомые лица Карлайла и Эсме, вышедших из толпы.

Эсме притянула меня в объятья. Она обращалась со мной, будто я всё ещё человек. Уставшая от обмана, я приникла к ней. Поверх её плеча я заметила пытливый взгляд Райли, созданного мной вампира, и чуть виновато помахала ему. Он кивнул, на его губах заиграла застенчивая улыбка, когда Таня приобняла его за талию. Райли охотно прильнул к ней, что меня странным образом утешило. Очевидно, он привык к доброте их клана.

– Он в порядке, – прошептал мне в волосы Эдвард. – Райли с тревогой ждал, когда ты узнаешь это.

Я киваю и беру его за руку, и меня утягивают в круг, где, скрестив ноги, умиротворённо сидит Элис, балансируя скрипку на колене. Джаспер спокоен и сосредоточен рядом с ней; интересно, насколько он влияет на настроение группы. По моему опыту, такое большое количество вампиров в одном месте обычно не сулит мир, но, кажется, все спокойны.

На скольких Джаспер может повлиять за раз?

Словно в ответ на мой немой вопрос, я ощущаю, как фирменные волны умиротворения Джаспера накрывают меня, будто хорошее настроение без видимой причины. Если бы я не знала, как это работает, то и не задумалась бы об этом. Я вскинула бровь, на что он усмехнулся. В руке у него тускло блестит дерево – акустическая гитара покоится на его коленях.

– Добро пожаловать, – произнёс он. – Ты пропустила сеанс хорошей музыки, но вскоре мы, может, ещё сыграем. У нас тут отличная группа.
Я заметила, что инструменты не только у них.
– Музыка всегда собирает толпу, – Эдвард обменялся многозначительным взглядом с Элис.
– Ты прав, нам стоит сыграть, – Элис уставилась на огонь. – Иначе он не придёт.

Джаспер переместил гитару и стал наигрывать навязчивый мотив с едва заметными испанскими нотками. Скоро к нему присоединилась Элис, и я услышала ударные инструменты и гармоническое гудение. В музыке потренькивает смутное предвкушение, кто-то вдалеке набивает идеальный, невозможно быстрый ритм.

Эдвард смотрит в лес, пока Элис созерцает огонь, но, похоже, он слушает её. К нам подходят Карлайлом с Элеазаром, буравя пространство за мной, отчего я оборачиваюсь. Вампир, тень самого себя, медленно появляется из темноты. Инструмент за инструментом музыка стихает, пока не остаётся лишь Джаспер, перебирающий струны гитары и не сбавляющий быстрого ритма. Настроение мелодии меняется, влияние Джаспера на неё ощутимо; он обуздывает энергию, как ветер – парус. Это впечатляющая демонстрация: любопытно, сколько вампиров попали под его влияние? Незнакомец приближается, и теперь я понимаю причину их реакции.

С мгновение я страшусь, что это Аро, но фигура слишком высокая. Затем интуиция опережает меня, подсказывая, что это могущественный вампир, чей укус обратил меня. Его бледная кожа блестит в лунном свете, когда он останавливается прямо передо мной, на мгновение по-отечески положив руку мне на плечо, затем поприветствовав остальных.

– Маркус, – низкий голос Элеазара кажется опасливо радушным. – Давно не виделись.
– Видимо, очень давно, – в тон ему отвечает он. – Кажется, ты был очень занят.
– Не от хорошей жизни. Я предпочитаю тишину и покой.

Жуткая тишина накрывает группу, за исключением гитары Джаспера и приглушённого шёпота вампиров, – человеку это покажется дуновением ветра, если память о жизни с Вольтури не подводит меня. Мне привычно видеть Маркуса вне королевских покоев, но для других это сродни увидеть разгуливающего папу римского или главу государства.

Или льва, выпущенного из клетки. Пускай Маркус самый мягкий из Вольтури, он по-прежнему невероятно опасен.

– Хм-м, любопытно, – Маркус поворачивается к Джасперу и Элис, – должно быть, это вы так заинтриговали Аро. Джаспер, верно? И человеческая жена тоже обращена?
Джаспер кивает, а Элис лучезарно улыбается:
– Здравствуй, Маркус.
Маркус разворачивается к Элеазару с более властным лицом, чем когда-либо. Он кладёт руку ему на плечо – жест то ли интимный, то ли угрожающий. Возможно, всё вместе.
– Элеазар, когда мы позволили тебе уйти из нашего услужения, то на одном условии, припоминаешь?
– Конечно, я помню, – Элеазар говорит тихо, но чётко. – Я обязан предоставлять свои услуги, когда вам будет угодно. Я готов.

Маркус не выдаёт эмоций, но его взгляд мечется между Джаспером и Элис. К этому времени звучит только гитара Джаспера: тихое бренчание малых тонов давней грусти и безысходности. Это напомнило мне, что Джаспер поглощает столько же эмоций, сколько выпускает. Должно быть, ему непросто справляться с настолько мощными эмоциями Маркуса.

– Давай начистоту, Элеазар. – Маркус говорит столь тихо, что я едва слышу его в метре от себя. – Аро убеждён, что у тебя есть вампир-предсказатель. Это верно?
– Они оба одарённые, – отвечает Элеазар. – Думаю, демонстрация будет нагляднее слов.
Маркус насторожен.
– Думаю, тебе стоит описать мне то, что произойдёт.
– Всё дело в эмоциях, – сообщает ему Эдвард. – Джаспер не может вызвать у тебя конкретные мысли, но ощущения будут очень реалистичными. Джаспер, будь так добр, покажи Маркусу свои способности?
– Что ты хочешь почувствовать? – Джаспер всё ещё наигрывает мелодию в минорном ключе.
Маркус с миг колеблется, открывая и закрывая рот. После нескольких таких повторов Эдвард нарушает молчание.
– Чистейшей воды радость, – цитирует он одно из любовных писем Маркуса к своей убиенной жене. – Словно солнце, пробивающееся из-за туч после тысячи лет темноты.
Маркус зажмуривается, а мелодия меняется с минорной на мажорную, но такую же тихую. Только бодрее. У меня щемит в груди: легко поддаться страху, что Эдварда заберут у меня, как Дидим – у Маркуса. Это ошеломляет меня, и, судя по виду Маркуса, для него это нечто между изощрённой пыткой и невыносимым блаженством. Спустя долгое мгновение он открывает глаза.
– Прекрати это, – шипит Маркус.
Музыка смолкает, а Джаспер виновато улыбается:
– Извини, казалось, так удобнее показать.
Маркус поднимает взгляд – похоже, имитация радости болезненна для него, будто учуять духи жены и нигде её не найти. Это жестоко, сродни миражу в пустыне. Его слова подтверждают мои подозрения.
– Её ведь здесь нет, – бормочет он, снова мрачнея, и остерегающе глядит на Джаспера: – Ты можешь проецировать эмоции?
– Да. – Теперь Джаспер наигрывает нежную грустную мелодию.
– Музыка, которую ты играешь сейчас, ты чувствуешь эмоции остальных?
Джаспер мешкает с ответом, его голос преисполнен эмоций, когда он наконец отвечает:
– Да.
– То есть ты в курсе, хотя бы на мгновение, каково это.
– Да, и я сочувствую тебе. Однако это не моя реальность. – Глаза Джаспера сверкают при взгляде на Элис. – За что я безмерно благодарен.
– Нет, это не реальность, – бормочет он. – Чертовски близко, но не реально.
– Мы ещё не познали предела того, на сколь многих разумных существ он может повлиять единовременно, – шепчет Элеазар, чуть наклоняясь вперёд. – Немного несправедливо, как думаешь? Одному вампиру иметь способность раздавать радость, отчаяние, ненависть или даже апатию?
Маркус оглядывает вампиров на поляне, несомненно, прикидывая возможности этого дара.
– Сделай это. Заставь их всех почувствовать то, что чувствовал я.
Джаспер делает глубокий вдох и поворачивается к толпе:
– Вы согласны?
Маркус удивился и задумчиво нахмурился, когда вампиры выразили общее согласие. Двое пожилых вампиров отступили в сторону.
– Думаю, мы с Бальтазаром воздержимся, – промолвил один.
Джаспер кивнул, затем стал наигрывать счастливую мелодию.

Следуя за нотами, идут эмоции – сложные и ласковые, ровные и тягучие как мёд. Я ощущаю… тепло внутри и неожиданную радость, будто все счастливые события моей жизни случились в одночасье. Сентиментальная музыка сопровождает поцелуй, которым Эдвард впервые и далее одаривал меня, а дорогие мне люди обнимают меня…

– Ох, – восхищённо вздыхает кто-то.
Я разомкнула веки. Все будто сошли с ренессансных полотен о религиозном экстазе. Все вампиры сияют.
– Прошу прощения, – говорит Джаспер.

Его пальцы покоятся на струнах, но уже не играют. В воздухе ещё вибрируют финальные аккорды, растворяясь в ночном небе, словно воздушные шары.

Затем всё пропало.

Словами не описать этот жёсткий контраст. Мир кажется неправильным, и больше всего мне хочется попросить Джаспера повторить этот сеанс радости. Озираясь по сторонам, я вижу неверие и потерю на лицах окружающих, за исключением двух отказавшихся вампиров.

– Возможно, это несправедливо, – глубокомысленно проговорил Маркус, – но очень полезно.
– В самом деле, – отвечает Элеазар. – Джаспер мог бы действовать по приказу Аро. Ему больше не понадобится Челси, чтобы удерживать вместе недовольных вампиров.
– Попридержи язык, Элеазар, – отрезает Маркус. – Я знаю, о чём шепчутся за моей спиной. Я не дурак.
– Определённо нет, – иронизирует Эдвард. – Поэтому Аро доверил тебе прийти сюда вв одиночку.
Маркус выгибает чёрную бровь и кивает Элис:
– А ты, моя дорогая? Всё связаны с тобой необычайным образом, их страстные желания порхают вокруг тебя, словно ленты на ветру. Значит, Аро верно угадал? Ты видишь, что произойдёт?
– Будущее не статично, – склонив голову набок, Элис встаёт и подходит к нам. – Оно меняется, когда кто-то принимает решение. Если вообще принимает. Твой Аро, похоже, в последнее время отыскал лазейки в моём видении.
– Покажи мне что-нибудь.
– Ты не поверишь до тех пор, пока оно не исходит от тебя, – рассуждает она. – Давай, удиви меня.
Маркус отвлечённо глядит на Элис:
– Закрой глаза, малышка.
Элис закрывает глаза и, спустя короткую паузу, выставляет руку вперёд за секунду до того, как Маркус кидает что-то блестящее в огонь. Не размыкая век, Элис ловит предмет и прижимает к сердцу, затем вернув его Маркусу.
– Ты огорчишься, потеряв эту вещь, – она кидает кружок из жёлтого золота в протянутую ладонь вампира. – Я удивлена, что ты рискнул им.
– Впечатляюще.
– Только представ Аро с этой четвёркой, – шепчет Элеазар Маркусу, водя рукой от Джаспера к Элис, Эдварду и мне. – Полагая, что их можно контролировать. С другой стороны, у Аро свои методы, не так ли? Обычно он получает желаемое в итоге. Даже если ему приходится пожертвовать кем-то.
Лицо Маркуса каменеет, Джаспер откладывает гитару и встаёт рядом со своей женой.
– Это ничего не меняет, – Маркус распрямляет плечи. – Полагаю, мне не удастся уговорить вас мирно прийти к нам?
– Ты действительно хочешь этого? – обращается к нему Элис. – Не могу не заметить, что ты постоянно меняешь своё решение. Почему?
– Отсутствие приватности настораживает меня, – отзывается он, – но ничего не поменялось. Меня не просто разубедить, не важно, каким возможностям я потакаю в этот миг. Я Вольтури, и мы поддерживаем мир.
– Мир, – продолжает Элис. – Существуют разные пути для разного типа мира.
– Есть другие варианты, Маркус, – говорит Эдвард. – Нас просто могут оставить в покое.
– И ты, как никто другой, знаешь, что это маловероятно, – медленно покачивает головой Маркус. – Нет, твой путь идёт вразрез с нашим.
– Тогда почему ты здесь один? – обращается к нему Эдвард.
Всё внимание сфокусировано на Маркусе.
С мгновение Маркус игнорирует его, оценивающе оглядываясь по сторонам.
– У вас тут нечто вроде семьи. Прекрасно то, как вы любите друг друга. Не вижу причины, почему бы вам не принести это с собой, улучшить положение для всех.
– Чего бы хотела она? – Интересно, что Маркус увидит своим даром видения взаимоотношений окружающих. – Дидим оставила бы нас в покое или притащила бы к Аро?
Маркус вздрагивает, услышав имя покойной жены, но улыбается сквозь пелену новой боли.
– Ну конечно, – говорит Карлайл. – Ты сообщил мне, где отыскать Элеазара, когда я покинул Вольтерру. Ты сделал это в память о жене, не так ли?
– Вот почему ты убедил Аро и Кая отпустить Элеазара, – изумлённо продолжает Эдвард. – Ты хотел почтить её память, не так ли? Ты хотел, чтобы было место, группа вампиров, живущих так, как того желала она, ты по максимуму поспособствовал этому.
– Это всё, что я мог сделать для неё, – прошептал Маркус. – Я не мог спасти её или отомстить за её смерть. Аро сделал это за меня.
– Ты до сих пор веришь в это? – интересуется Элеазар.
– Я должен. – Маркус вскидывает руку перед глазами, будто защищается от яркого солнечного света. – Вы не понимаете, как он любил Дидим. Она была его человеческой сестрой, и Аро обратил её, так как не мог вообразить жизни без сестры. Он обратил меня, чтобы она не возненавидела его. Он бы не убил её.
– Даже если она бы ушла, забрав тебя с собой? – настаивает Эдвард. – Ты знаешь, насколько он одержим. Ты был свидетелем его любви, и что она может обернуться смертью. Ты видел это многажды, как и я.
– Достаточно, – суровеет Маркус, холодно обращаясь к нам, как группе. – На твоём месте я бы добровольно пришёл бы к Аро и избавил бы нас от ненужной драмы. Уверен, ты понимаешь мудрость этого решения.
– Представь безграничного Аро, – с нажимом говорит Элеазар. – Что если Эдвард прав?
Маркус сверлит его взглядом, затем громогласно провозгласив:
– Я повторюсь: довольно. Вольтури тысячелетиями были оплотом стабильности. Неужели ты думаешь изменить это, посеяв несколько зёрен сомнений.
– Не мы их посеяли, – говорит Эдвард. – Ты чувствуешь их уже давно.
Тишина царит в воздухе под стать тяжёлой завесе сомнений.
– Секундное колебание в сравнении с тысячами лет, – наконец говорит Маркус. – Нет, нет. Я не стану выслушивать это дальше, пока не услышу это от Аро.
На этом он расплывчатом серебристом пятном растворяется в ночи.
Элис расправляет плечи, её взгляд стекленеет, затем фокусируется. Медленно уголки её рта складываются в грустной улыбке.
– Услышать от Аро лично? – размышляет она. – Думаю, это можно устроить.

* Рокировка – горизонтальное перемещение короля в сторону ладьи своего цвета на 2 клетки и затем ладьи на соседнюю с королём клетку по другую сторону от короля. Каждая из сторон может сделать одну рокировку в течение партии. При шахе рокировку делать нельзя.



Вот и сыгран последний аккорд данной истории. Надеюсь, что однажды автор допишет историю, и мы узнаем, как именно закончилась эта большая шахматная партия. От всей души хочу поблагодарить всех читателей, кто находил время и желание обсудить эту историю со мной, а также тех, кто помогал с рекламой, оповещениями и поддержкой Певицы. Я получила колоссальный опыт, в том числе музыкальный, переводя эту историю. До встречи на форуме и в других моих проектах.

Предыдущая глава