Зальцбург, Австрия

В отельных номерах просто. Это временные миры. Можно намусорить, а по возвращении беспорядка будто и не было. Новое мыло и чистые простыни – равносильно тому, что начинаешь заново, без обязательств. Можно притвориться, даже если только на ночь, что всё просто, как четыре стены, кровать и сон.

Мы поднатореваем в притворстве.

Не говоря уже о том, что тесное пространство и отсутствие пианино обычно ведут к большему времени наедине с обнажённым Эдвардом.

– Из тебя вышел бы отличный лев, – шепчу я, ласково взъерошивая его волосы.
Это несложно. Эдварду только и нужно, что дать мне немного поиграться с его шевелюрой. Кстати, это помогает уложить его.
– Львы так не думают, – снисходительно улыбается он, – хотя неохотно уважают меня, когда я осушаю их.
– Ты можешь читать мысли животных? – Не знаю, чему я удивляюсь. – Почему ты раньше молчал об этом?
– М-м-м.
Эдвард легко и плавно скользит пальцами по кромке простыни, укрывающей нас, останавливаясь меж моих грудей, и чуточку поднимает ткань, заглядывая под неё.
– Проверяешь, на месте ли они? – Силюсь не рассмеяться. – Не отвлекай меня. Я хочу узнать поподробнее о чтении мыслей животных. Они словесны или больше похожи на немое кино?
– Всё несколько сложнее. Некоторым животным знакома парочка человеческих слов, – Эдвард стаскивает простынь к моей талии. – Все одомашненные животные немного понимают нашу речь, но по большей части она не отражается в их мышлении. Они больше полагаются на свои чувства.
Я присаживаюсь на миг, пытаясь проанализировать свои мысли. Это проблемно, так как голый Эдвард обнимает меня. Трудно сосредоточиться на чём-то, кроме его нежных, мягких касаний: прохладные пальцы скользят по моей коже, пуская по мне эротическую дрожь вслед за телесной.
– Когда ты читаешь мысли людей – это смесь образов, предложений и ощущений?
– У людей – да. – Эдвард трётся носом о моё ухо, что не помогает сосредоточиться мне. – Всё варьируется от человека к человеку. Большинство людей мыслит фрагментарными предложениями. Многие напевают отрывки песен.
Эдвард мычит, приводя пример, и поцелуями спускается вниз по моей шее, кончик его носа в итоге останавливается в ложбинке моего бюста.
– А животные? – напоминаю я, поглаживая волосы Эдварда. – Что насчёт диких животных?
Вампир обвивает меня руками, и я машинально выгибаю спину, пытаясь заглушить стон. Эдвард, шаловливо поблёскивая глазами, наблюдает за моей борьбой.
– Зависит от вида, – смешит он меня, невесомо выводя узоры на моей коже. Так приятно, что я повторяю за ним, начиная с шеи Эдварда. – У некоторых сложное и потрясающее сознание, но их разуму по природе чуждо всё, кроме ощущений. Например, лошади, собаки и белки точь-в-точь подходят твоему описанию, но многие животные удивят тебя. Хм-м-м, это приятно.
– Дай мне подсказку? – Любопытствую я, легонько пробегая пальцами по спине любимого, насколько позволяют руки. Эдвард ёжится. – Кто поразил тебя?
– Хм-м, их сознание почти не поддаётся прочтению, но муравьи, пчёлы и пауки намного умнее, вопреки представлениям учёных, хотя они только начинают это постигать.
– Муравьи и пчёлы? – На секунду я перестаю почёсывать Эдварда.
– Нет, учёные, – смеётся Эдвард. – Не останавливайся. О, и люди сильно полагаются на зрение и слух, поэтому упускают большую часть коммуникации животных. Наверное, ты удивишься, сколь много взаимодействия в мире фауны происходит благодаря запахам, но после обращения ты поймёшь больше.
– Какая информация передаётся запахом? – Во мне зажглось любопытство. – Это как собаки, которые обнюхивают всё, особенно метки сородичей? Бабушка приговаривала, что её собаке нравилось читать «описанную» почту каждый раз, когда они выходили гулять.
– Описанную почту? – тихонько посмеивается Эдвард. – Вообще-то, это довольно точное определение. Собака обнюхивает метку другой собаки и оставляет уникальную «подпись», гормональную метку, по большей части о своём здоровье и эмоциональной стабильности.
– Получается, когда Бастер, пёс моей бабушки, гулял, то мог найти метку собаки, которую раньше встречал на прогулке, и мог понять, была ли она счастлива или грустна?
– Точно, – озорно улыбается Эдвард, прищёлкивая кончиком холодного языка мой набухший сосок. – Люди почти утратили коллективное осязание, за исключением совокупления, пропитания и распознавания опасной дыхательной среды.
– Ты всегда так хорошо пахнешь, – согласно шепчу я. – Могу поспорить, после моего превращения в вампира твой аромат станет ещё лучше. Жаль, я не могу взаимодействовать с тобой на этом уровне уже сейчас.
– Как ни странно, люди передают информацию через запах, – лукаво улыбается Эдвард. – В частности, ты довольно красноречива. В большинстве случаев ты не замечаешь этого.
– Как тебе так просто удаётся уловить смену моего настроения? – Эдвард всегда знает, когда я грущу или сержусь, даже при моих попытках скрыть это. – Иногда мне кажется, что ты всё-таки можешь читать мои мысли, просто не сознаёшься в этом.
– Ты просто кладезь информации для меня, – бормочет Эдвард, дыханием посылая восхитительную дрожь по моему позвоночнику. – К примеру, пускай ты не особо говоришь об этом, но я знаю, что ты возбуждаешься, когда я издаю такой звук...
Эдвард издаёт негромкий сексуальный звук – нечто между громким мурлыканьем и тихим рыком. Он вибрацией проходит через верхнюю часть моего туловища, и мои нижние «регионы» неизменно быстро откликаются на зов.
Я тихо стону, не пытаясь подавить свою реакцию.
– Я всегда задавалась вопросом, а не затесались ли кошки в ряды вампиров, – признаюсь я, часто дыша. – Все вы издаёте эти кошачьи звуки.
Рычание Эдварда становится громче, но в нём нет гнева. Оно скорее кошачье и точно имитирует звуки львов, которые я слышала в зоопарке или по телевизору. Я трепещу, а Эдвард вжимается в меня, утапливая в мягком отельном матрасе.
– Закрой глаза, – почти нечеловеческим голосом просит он.
– Зачем? – встревоженно шепчу я.
– Потому что, – вполголоса говорит он, – я хочу, чтобы ты испытала это без своего главенствующего чувства. Считай это предварительным просмотром, за исключением самого просмотра. Скажи мне, если будет слишком.
– Хорошо.
Я бы жутко испугалась, будь на месте Эдварда другой, но это Эдвард, которому я доверяю. Словно ты наверху американской горки, и знаешь, что сошёл бы с неё, будь такая возможность, но её нет, поэтому ты просто орёшь.
– Хорошо, – резко выдыхаю я.
Эдвард рычит всё громче, его тело тяжелеет, пока в итоге я не окружена лишь им и кроватью и почти нечем дышать. Мои руки свободны, и я погружаю пальцы в растрёпанные волосы Эдварда, двигающегося надо мной.
– Запомни своё обещание, – шепчет он, ныряя руками мне под колени. – Скажи то слово, и я остановлюсь.

Я не размыкаю век, издаваемые Эдвардом звуки вибрируют сквозь меня, его запахи – ошеломляют. Я с трудом различаю сладость его дыхания и мятный аромат его тела. Будто прочитав мои мысли, Эдвард закидывает мои ноги себе на талию, холодным ртом находя мои губы. Его вкус манит и пьянит; словно игра, в которой нужно определить вкус до того, как покалывание затмит его.

Руками и ногами я обвиваю Эдварда, словно горячие лозы вокруг холодной живой статуи, а когда он проникает в меня, его урчание немного меняет тональность. Я не замечала этого до сих пор, однако Эдвард никогда не был так громок, ни разу не выпускал в постели свою хищническую натуру. Тон безошибочный: я всегда полагала, что Эдвард сдерживается из-за моей хрупкости, однако в зверином рыке сконцентрировались его уязвимость, все его желания и страхи. Движения Эдварда жёстче привычного и тем изумительнее. Они балансируют на грани, не переходя за неё. Наконец я окончательно понимаю чудовищность физического превосходства Эдварда надо мной – о чём он постоянно предостерегал меня.

Данное открытие одновременно возмутительно и обескураживающе, я тихо посмеиваюсь в такт пароксизмам удовольствия. Моя любовь, моё опасное создание, как это ни странно, в моей власти. Это наделяет меня силой и любовью. За закрытыми глазами я ничего не вижу, но чувствую, как Эдвард чуть отстраняется, точно наблюдает за мной. Я не позволяю ему, и одним движением Эдвард увлекает меня, повисшую у него на шее, за собой.

– Не отдаляйся, – шепчу я, целуя его совершенное ухо. – Люблю познавать тебя.

Эдвард, опять сдаваясь, понимающе стонет, и, не разрывая тактильного контакта, мы двигаемся. Наши тела учили этот язык контраста тепла и холода, жёсткости и хрупкости, пока мы оба не овладели им в совершенстве и безбоязненно, вопреки настоящим угрозам.

Мы скользим впритирку, ни разу не останавливаясь ни в жару, ни в холоде; наши рты пробуют, изучают, познают. Удовольствие и напряжение сливаются воедино, и мы гонемся за этим изысканным исступлением; ещё никогда животная натура Эдварда не являлась мне в такой красе.

Эдвард издаёт дикие звуки, в то время как его движения ускоряются, посылая меня за новую чувственную грань, и я беспомощно вскрикиваю, чувствуя внутри мощную разрядку Эдварда. Я люблю наблюдать за ним в этот миг: его глаза чернильно-чёрные и подчёркнуты наслаждением, в котором я тоже себе не отказываю.

Эдвард застаёт меня за наблюдением, и я шепчу ему, когда его движения замедляются; мои пустые слова о любви взывают к человеческому Эдварду.

– Величественный зверь, – шепчу я. Целую полную нижнюю губу Эдварда, остро очерченную скулу. – Как же я люблю тебя, прекрасный мужчина.
– Храбрая девочка, – так же шёпотом отвечает он, вздрагивая в последней судороге на последнем толчке. Моё тело восхитительным эхом отзывается Эдварду. – Меня настораживает, что тебя невозможно испугать.
– Только когда ты рядом. – Эдвард выскальзывает из меня. – Моё тело знает своего защитника, моя душа – свою половинку.

Эдвард заматывает нас простынями, укладываясь позади меня, и мы переплетаем ноги. Я чувствую себя в безопасности под его тяжёлой рукой, обнявшей меня, в комфорте знакомой кожи и аромата, любви в медоточиво-мрачном бессловесном напевании Эдварда.

Я погружаюсь в сны о пышных джунглях, где я самое свирепое из всех существ.



Где-то в Хорватии

Трейлер мчится по неровному отрезку дороги, полной рытвин, периодически – следов автомобильных аварий и, подозреваю, взрывных воронок. Уже поздно, глаза улавливают лишь темноту, размываемую холодным желтовато-серым слепящим светом фар. Трейлер меняет направление и виляет, даже плавнее, чем если бы его вёл человек.

Я откидываю голову назад и стараюсь держать глазами закрытыми, не для сна, скорее потому, что быстрая езда Эдварда сводит меня с ума. В конце концов дорога и езда выравниваются, однако мой разум лихорадочно работает, воспроизводя мою ошибку на последнем концерте.

– Знаю, ты не спишь, – прерывая тишину, приглушённо говорит Эдвард. – Ты злишься?
– Разумеется. Злюсь на себя, – несчастно бубню я. – И почему я забыла целую строфу там, где больше половины аудитории обладает фотографической памятью?
– Что? – поворачивается ко мне шокированный Эдвард. – Фактически тебя заставили выступать перед сорока семью вампирами-чужаками, а ты расстраиваешься, что забыла пару слов?
Сорок семь? Я насчитала только восемнадцать.
– Знаю, я уже должна привыкнуть к этому, – терзаюсь, на мгновение обмозговывая его слова. – Да и что такого в Белграде? Там половина города вампиры, или некоторые приехали из-за города?
– Точно не могу сказать, Элис увидела это в самый последний момент. Некоторые из вампиров прибыли случайно, – Эдвард качает головой. – Похоже, что многие из них явились из одного места, вероятно, импульсивно.
Несомненно, у Эдварда другое мнение, но он пытается не шокировать меня.
– Что случилось потом? – я подгоняю Эдварда. – Ну же, я имею право знать. Элеазар говорил кое с кем из них.
Сотовый вибрирует в моём кармане, и я вздыхаю при виде номера Элис.
– Всё нормально, Белла, – ласково говорит она. – Во-первых, концерт был не так уж плох. Прессы не будет, и мы уверена, что следующий и заключительный концерт в Венеции, как обычно, привлечёт внимание лишь парочки любопытных вампиров.
– Это моя вина. Мне следовало воспротивиться, – трясёт головой Эдвард. – Нам не следовало ехать в Белград. Войны всегда манят вампиров, а в этот город, наверное, повидал больше войн, чем мира, за всю историю письменности, если не дольше.
Я не единственная казнюсь, по-видимому. Я не задумывалась, каково было Эдварду во время выступления в зале, полном вампиров не из клана Вольтури. Я больше переживала за тамошних гостей, чем за себя, но Эдвард, должно быть, был на грани нервного срыва.
– Эй, мы в порядке, – я дотрагиваюсь до его руки. – С нами всё хорошо, нам не нужно возвращаться туда.
Его гримаса немного смягчается, но глаза суживаются, сосредотачиваясь на идущей впереди дороге.
– Я обязан обеспечивать твою безопасность, – говорит Эдвард. – Аро лишь напоминает мне, в чьих руках контроль.
– То есть он к этому не причастен? – хмурюсь я.
– Выбрось это из головы, – уверенно говорит Элис. – Турне почти закончилось, и, да, Аро пытается пудрить тебе мозги. Именно он внёс Белград в список городов для выступления, помнишь? Отдохните. Охота, сон – задайте жару в Венеции.
– Слышала, что зрители там жестокие, – припоминаю я, нервно елозя.
– Кто сказал тебе такое? – хором обращаются ко мне Элис с Эдвардом.
– Аро, – признаюсь я.
– Я бы беспокоилась, выступай мы в Милане. Та публика печально славится подстрекательством певцов, но в Венеции всё должно пройти нормально, – уверяет меня Эдвард.
– И не забывай: все слова Аро нацелены запудрить тебе голову, – предостерегает меня Элис.
– Да, тренер, – слабо улыбаюсь я. – Ты права.
– Два моих любимых слова в английском языке.

Мы заезжаем на территорию отеля одной американской сети неподалёку от венецианского аэропорта. Следующий концерт завтра вечером, что хорошо, поскольку потребуется немало времени, чтобы сбросить напряжение, вызванное белградским концертом.

Когда мы заходим в номер, нас поджидает огромный букет из ветренницы апеннинской. На конверте написаны наши имена, а на карточке паучьим почерком значится простое сообщение от Аро.



– Загадочно, но приятно, – подмечаю я. – Похоже, делу время, а потехе час.
Эдвард обвивает меня руками, кратко целуя, затем забирает у меня карточку и цветы, исчезая в холле и возвращаясь с пустыми руками и улыбкой.
– Теперь мы осчастливили горничных. Не забывай слова Элис, – шепчет мне в волосы Эдвард. – Аро не знает ничего стоящего. Он просто строит мелкие козни.

Мелкие козни. Скорее трахает мозг.

Концертный зал, в котором достаточно вампиров, чтобы убить всех моих зрителей. Угрозы, завуалированные красивыми цветами. Что дальше?

Я устала быть марионеткой.



Дежавю настигает меня двумя днями спустя, когда мы гуляем по серебрённым Луной улочкам Вольтерры. Наконец-то я чувствую, что мы законно продвинулись в наших попытках. Не то чтобы я не благодарна Элис за промо-кампанию, однако я наконец-то добилась чего-то самостоятельно, отчего на душе приятно.

Зрители Венеции оказались вовсе не жестокими, а добрыми. Аудитория собралась небольшая, но патетическая, да настолько, что после выступления оперный директор из расположенной неподалёку Падуи предложил мне крошечную роль в опере Моцарта в конце сезона. Поблагодарив его, я робко согласилась, пытаясь не перевозбудиться на случай, если это своеобразная западня. Он пообещал мне прислать контракт, я взяла его визитку, стискивая её в ладони на всём обратном пути.

Этот скромный прорыв кажется истым, как наша свадьба. Впервые с того момента, как доктор Джордж пристроил меня к Эдварду, я чувствую, что всё должно даваться проще, и от этого мне не легче. В конце концов, я знаю, каково не пройти прослушивание. Я не попала в музыкальные университеты, на которые рассчитывала в первую очередь, хотя в итоге получила первоклассных профессоров по вокалу. Концерт в Вене прошёл воистину хорошо, однако Элис потребовалось создать шумиху и потратиться на рекламу для привлечения зрителей. Если Вена сродни выигрышу в лотерею, то Венеция – заслуженное достижение.

Воспоминания о Венеции и нашей свадьбе укрепляют мою уверенность, когда мы опять, скажем так, танцуем с дьяволом. В прошлый раз он застал нас врасплох. Сейчас Элис владеет большей информацией, так как Аро долго планировал наше возвращение. Без ведома Аро мы решили зайти через руины города, как и год назад. Теперь уже мы, увёртливые и невидимые, выходим из тени, когда нас меньше всего ожидают.

– Вдруг Джейн или Сантьяго поджидают нас у этого входа? – шепчу я.
– Даже если так, – негромко отвечает Эдвард, – мы не нарушаем приказ, просто действуем неожиданно.
– Мы так и не обсудили это, – застенчиво говорю я, – но я очень хочу не снимать кольца.
– Хочется надеяться. Например, я никогда не сниму его. – Ухмыляется Эдвард, когда я спотыкаюсь во мраке. – Не волнуйся, я позабочусь об этом, если Аро затронет эту тему.

Сцепив руки, на которых лунный свет отсвечивает от наших обручальных колец, мы заворачиваем за стену и ныряем в древние руины, вместо того чтобы идти по библиотечному коридору, где нам, чтобы успеть вовремя, придётся пройти сквозь строй одарённых вампиров.

Моё настроение чуточку улучшается при виде кислой мины Аро, когда мы выходим из «неправильного» входа, однако ничто не подготовило меня к странным, едва заметным переменам в нём. Я пытаюсь контролировать мимику, видя, как он приводит себя в порядок, но это нелегко.

Аро похож на... сутенёра?

Дело не в его облачении – всё как обычно, – скорее три прекрасные вампирши, расположившиеся по бокам от трона Аро, каждая из которых эксцентричным образом касается его.

Очаровательная Челси, в мини-платье, ботфортах и с избытком макияжа напоминавшая супермодель, восседала на ручке трона, без зазрения совести и довольно интимно закинув ногу на ногу Аро. Она заманчиво улыбается Эдварду, полностью игнорируя меня. Хоть я ещё человек, а она – прекрасна, как и всегда, но теперь это не досаждает мне. Целый год, пытаясь, Челси в итоге провела за унижением, в то время как я обзавелась великолепным, безмерно преданным мужем. Я озираюсь по сторонам, но её мужа Афтона нигде не видно.

По другую сторону от Аро стоит миниатюрная, моложавая вампирша, хотя по человеческим годам старше Джейн, но не намного. Восхитительные рыжие волосы незнакомки длинными завитками ниспадают по спине; она стоит достаточно близко к трону Аро, стискивая его ладонь. Их поза прагматична, нежели любовна – Аро явно нацелен читать её разум во время разговора с нами. Должно быть, это Мэгги – вампир-полиграф. Хотя она не вегетарианка, кое-что в ней мне сразу же нравится. У неё интеллигентное, открытое, честное лицо. Она скорее напоминает нас и не вписываеся в эту холодную, чёрствую группу.

Поза Аро, коридоры, уставленные пугающими вампирами, даже его самодовольное выражение – от всего веет неуверенностью. Явный перебор для разборок с одним вампиром и человеком, не важно, одарённый он или нет. Что напомнило мне слова Джаспера во время одной из бесед по стратегии.

«На месте Аро я бы тоже волновался. Вы играете в его нечестную игру и, по всем показателям, обыгрываете его. Может, время от времени вам нужно ошибаться? Без серьёзного ущерба, но чтобы успокоить его».

Джаспер дал мудрый совет, однако Элис с Эдвардом – перфекционисты до мозга костей и решили по-своему. Может, нам следовало зайти, как того хотел Аро, и хотя бы немного внушить ему угрозу. Эдвард отказался, сославшись на то, что на ошибки ещё будет время. Наверное, лажать придётся мне, чего, к счастью, не избежать.

Неизменно мечтательный Маркус оживляется при виде нас, и я отвечаю на его призрачную улыбкой своей. Сомневаюсь, что кто-нибудь замечает это: все взгляды прикованы к Аро или Эдварду. Аро пялится на моего мужа с вызовом под стать тому, что мне бросает Рената, однако её взгляд не такой грозный.

– Эдвард и Изабелла, какая радость, – Аро обвивает рукой талию Челси. – Как прошло турне?
– По большей части хорошо, – с дрожью отвечаю я, вспоминая все оплошности, не говоря уже о вампирах.
Аро довольно улыбается:
– По большей части?
– Белла скромничает, как обычно, – ровно отвечает Эдвард. – Гастроли прошли отлично, как ты знаешь. После последнего концерта ей даже предложили первую оперную роль.
– Это мелочь – спеть арию и красиво одеться, – многозначительно улыбается Аро. – Едва ли стоит поездки в Падую. Не знаю, разрешу ли это. Ведь это может пойти вразрез с твоим учебным планом в этом году.
– Барбарина небольшая роль, – натянуто отвечает Эдвард, – но всё же роль. В одной из самых известных опер всех времён.
– Едва ли этим стоит хвастаться.
Я сжимаю ладонь Эдварда, пытаясь намекнуть ему, что я в порядке. И рука и лицо моего вампира неподатливы, но на минуту он расслабляется. Я прослеживаю его взгляд и замечаю озабоченное лицо Мэгги.
– Я буду посещать занятия в этом году?
На меня накатывает неподдельное облегчение от таких новостей.
– По-твоему, они тебе не нужны? – хищнически глядит на меня Аро.
– Разумеется, нужны, – киваю я. – С нетерпением жду их.
Аро понятия не имеет, как мне необходимо занятость, раз мы остаёмся в Вольтерре на неопределённый срок. В противном случае Аро дал бы мне сойти с ума от безделья. Мэгги улыбается мне.
– Где же мои манеры? – елейно говорит Аро. – Познакомьтесь с Мэгги, новым членом нашей стражи.
– Приятно познакомиться с тобой, Мэгги, – мягко и ровно произносит Эдвард.
Явно очарованная, Мэгги улыбается, Аро морщится. Его взгляд падает на наши сцепленные руки, и с мгновение вампир пристально разглядывает их.
– Вижу, вы приобрели новые украшения, – вежливо говорит вампир. – Я обижен. Или моё приглашение затерялось в почте?
– Не было никаких приглашений, – сообщает ему Эдвард. – Церемония была скромной. Кроме того, ты сказал, что человеческие традиции и обряды ниже достоинства вампиров.
– Правда. – Кажется, Аро подмывает сказать что-то ещё, но в итоге передумывает. – Полагаю, Карлайл был рад.
– Так и есть.
– Я не в восторге, что вы поощряете его видимость человечности, – иронизирует Аро. – Забудем. После поездки по Европе ты, должно быть, устала, Изабелла. Тем не менее я с удовольствием послушал бы тебя, Эдвард, если ты не против?

Как и в первую нашу встречу больше года назад рояль установлен в центре парадного зала. Возможно, во мне говорит утомление, но, вопреки любезности Аро, я подмечаю в его тоне манипулирование в духе «танцуй, обезьянка, танцуй, пой, обезьянка, пой». В кои-то веки я рада, что от меня не требуется петь. К счастью, Эдвард не разделяет мою позицию и подходит к отполированному до блеску инструменту, источая непривычно чувственную уверенность.

– Лист или Шопен? – Эдвард устраивается за клавишами. – На твой выбор.
– Лист, если не возражаешь, – Аро наклоняется вперёд. – Он понимал достаточно для всего лишь человека. Хотелось бы послушать твою интерпретацию его произведения, Эдвард. И понять, понимаешь ли ты хотя бы половину из того, что понимал он.

Эдвард наигрывает мелодию, которую я слышала лишь однажды, и только потому, что она заставила меня перенервничать, что я попросила Эдварда остановиться. Композиция рваная, бессвязная, подозрительно быстрая, попеременно кажущаяся то бодрой, то бесовской. Спустя пару минут возникает незабываемо красивая минорная тональность, навевающая меланхоличную скуку. Настроение сменяется, темп нарастает, эта музыка неизменно красива и мрачна.

Я смотрю на тронный помост – склонившись вперёд, Аро поглощён музыкой. Его лицо выдаёт непритворный, почти личный интерес к произведению, и меня подташнивает. Произведение досаждает мне, как и в прошлый раз, теперь я понимаю причину. Аро. Вся композиция в точности описывает его. Должно быть, она написана для него – о нём, во всей его сложности.

Во всех рекомендованных книгах Элеазара нигде не говорится о том, что хотя бы отдалённо безопасно быть честным с правителем, и уж тем более так. Аро не выглядит оскорблённым – он заворожённо следит за игрой Эдварда, чьё лицо оттеняет сосредоточенность, руки и пальцы расплываются в стремительных перемещениях на безумных финальных нотах. Не знаю, послание ли это, но я безрассудно надеюсь, что Аро понравится.

Я получаю ответ, когда Аро встаёт, аплодируя. Послание Эдварда, видимо, сработало, раз снижается градус напряжения, когда мы, не подвергаясь критике, покидаем зал.

– Что это было? – Шепчу я, когда мы вне зоны слышимости.
– Это, – так же тихо говорит Эдвард, – было необходимо. Аро хотел знать, что я воспринимаю его всерьёз.
– Насколько ещё серьёзнее нам его воспринимать? – Я ошеломлена. – Он боится чего-то. Боится пойти против нас. Или тебя.
– Против нас обоих, – признаётся Эдвард.
– Эта мысль меня пугает, – я сажусь на диван. – Одно дело, когда он охотился только за нами. Сейчас он дрессирует нас хлыстом и стулом. Что дальше – клетка?
– Это беспокойство, – Эдвард присаживается возле меня и берёт за руку, – постарайся не волноваться по этому поводу, хорошо?
– С другой стороны, Мэгги кажется нормальной, – шепчу я. – Думаю, теперь я понимаю смысл твоих слов, что её присутствие нам на пользу.
Эдвард горько смеётся:
– Аро всегда редактирует свои мысли, к моему разочарованию, очень хорошо. Он преисполнен уверенности, что мы лжём ему, оттого и готов привести вампира вроде неё, но тем самым он лишь ограничивает себя.
– Я не понимаю, – вполголоса говорю я. – Почему Аро не попытался дотронуться до тебя и прочесть твой разум?
– По двум причинам, – объясняет Эдвард. – Во-первых, Аро поддерживает иллюзию цивилизованности. Он настаивает, что у всех есть выбор, и по большей части это правда, пока у тебя нет того, что нужно Вольтури. Они успешны и безраздельно правят, так как умудряются казаться справедливыми, одновременно держа всех в страхе. Впечатляющий эффект.
– А вторая причина? – Я обдумываю сказанное Эдвардом.
– Я быстрее Аро, и он в курсе этого, – сурово говорит Эдвард. – Пока что он не считал нужным прибегать к страже, чтобы те вынудили меня сделать то, на что я готов пойти добровольно. До тех пор пока я позволяю ему думать, что у него есть шанс убедить нас остаться, он, скорее всего, не станет принуждать меня силой.
Пока что.



Аро настаивает приступить к занятиям раньше начала учебного года и, не теряя времени, углубляется в обзор прессы о моих выступлениях. Газетные вырезки разложены по роялю, и на первый взгляд кажется, что самые лучшие отзывы отсутствуют. Никаких статей из интернета, не то чтобы местные «подземные» обитатели им пользовались.

– В общем довольно хорошо, – заключает он, – тем не менее продажи билетов, в лучшем случае, неравномерные.
Мы с Эдвардом обмениваемся взглядами, никто из нас не реагирует на явную провокацию. Турне оказалось шокирующе успешным – все это понимают. Обороняясь, я лишь поставлю себя в невыгодную позицию.
– Тогда послушаем твою короткую арию? – предлагает Аро. – В конце концов, грядёт твой большой дебют, если я позволю этому случиться.
Я стараюсь не поддаваться страху и достойно исполняю арию, «Позвольте, господин» из «Свадьбы Фигаро», которая составляет значительную часть роли Барбарины. Простая, приятная песня, и я нахожу утешение в сладкозвучной заунывной мелодии. Когда я смолкаю, Аро смотрит на меня как на неразрешимую головоломку.
– Любопытно, Изабелла, любопытно, – слабая улыбка играет на губах Аро. – Полагаю, ты считаешь, что твой успех – залог твоей усердной работы и таланта.
Его глаза искрятся, как у Ганнибала Лектора, и мне следовало бы бояться, но нет.
Эдвард же не настолько спокоен.
– Аро, не надо, – шепчет он, – пожалуйста.

Я едва слышу остальное, так как Аро победоносно смотрит на Эдварда, и кое-что складывается. Аро не меня хочет сломить, а моего гиперопекающего вампира. Меня воротит от осознания того, что, возможно, это не в первый раз.

К счастью, вампиры ведут тайный диалог и не видят, что я киплю от злости, выяснив своё упущение. Я без понятия, как долго это продолжалось, но не похоже, что это новый трюк. Наверное, поэтому Эдвард был в Египте, и я никак не могу это остановить, по крайней мере, в человеческом обличье.

Аро просто стоит, тяготя Эдварда через мою слабость, опутывая его обязательствами до тех пор, пока я тоже связана ими. Судя по обиженному лицу Эдварда, ничего хорошего Аро не передаёт ему в молчаливом диалоге. Эдвард явно не хочет выполнять то, что Аро требует от него.

Это бесит меня.

– Нет, всё нормально, Эдвард, – перебиваю я, удивляя вампиров. – Аро прав.
– Прошу прощения, – Аро медленно поворачивает ко мне голову. От его взгляда меня знобит. – Что ты сказала?
Оказавшись вне поля зрения Аро, Эдвард отрицательно мотает головой, но я игнорирую его.
– Я сказала, что ты прав, – тихо повторяю я.
Оба вампира слышат меня.
Аро прищуривается, словно гадая, то ли я настолько тупа, то ли настолько храбра. Я не совсем уверена, но Аро скорее интереснее выяснить это, нежели силой заставить Эдварда сделать мерзость, что у него на древнего вампира.
– Ты выбрала очень интересное время, чтобы сообщить мне об отсутствии веры в свои способности, Изабелла, – Аро смотрит прямо на меня.
– Это не так... – Я смолкаю, наконец, осознав, что Аро говорил риторически.
Эдвард разозлён, Аро – раздражён, а я нервничаю, когда раздаётся нечеловечески громкий стук в дверь.
– Надеюсь, у них хорошее оправдание, – брюзжит под нос Аро. – Войдите.
Дверь открывается, и массивная фигура Феликса заполняет дверной проём.
– Хайди, – негодует он. Нечто – овца, быть может? – пробегает по коридору, испуганно блея.
Аро быстро подходит к нему, останавливается, берёт здоровяка за руку, и, раздув ноздри и чуть оскалив зубы, поворачивается к Эдварду.
– Не вмешивайся, – шипит на него и неуловимо уходит.
Я слышу свистящий звук и шарахаюсь при виде встревоженного Эдварда, который собрал наши нотные листы и возник на месте, где прежде стоял Аро.
– Эдвард, почему в коридоре овца?
– Нам нужно идти, – напряжённо говорит он.

Эдвард прикрывает меня в коридоре, когда несколько вампиров, едва похожих на людей, проносятся мимо нас на нечеловеческой скорости. Клянусь, я слышу несколько блеющих овец, их странные голоса призрачным эхом отражаются полированных мраморных стен, смешиваясь с громкими металлическими голосами спорящих вампиров.

Единственный, кто равнодушен к этому гаму, Маркус, который, как обычно, читает свои письма, когда мы минуем его в библиотеке. Эдвард говорит с ним – слишком быстро для моего понимания, но я вижу шевеление его губ. Похоже, Маркус отвечает, но я не улавливаю и слова, однако его не напрягают слова Эдварда.

Эдвард смиренно качает головой и одной рукой привлекает меня к себе. Мы движемся почти так же быстро, как и другие, взлетаем по лестнице и замедляемся, когда попадаем в поле зрения людей. Из-за смены скоростей меня подташнивает, и к тому времени как мы в квартире, Эдвард уже включил ноутбук.

– Что происходит? – произношу я. – Хайди в порядке? Что Аро подразумевал, говоря тебе не вмешиваться?
– Пока она в порядке, хотя её точно накажут за эту выходку. Аро не хотел, чтобы я мешал её наказанию.
Эдвард проницательно смотрит на меня, в то время как Элис появляется в окошке чата с таким же напряжённым лицом, как у всех остальных.
– Что они сделают с Хайди? Чего она добивается?
– Она привела настоящую овцу вместо людей для кормёжки вампиров, – Элис отвечает вместо Эдварда. – Таким образом она хотела заявить о себе, но конкретных планов у неё не было. Сегодня Феликс сказал что-то о Деметрии, и Хайди рассердилась. Я едва заметила это, Эдвард. Ей потребовалось пятнадцать минут, чтобы украсть целое стадо, и ещё десять, чтобы доставить его в Вольтерру.
– Ты предвидела это?
– Не совсем, – признаётся Элис. – Я лишь видела, как Хайди бунтует против своей роли в Вольтури. Всё было урывками: то овца в коридоре, то спор Хайди с Аро.
– Элис, ты говорила, что Афтон может попросить Челси уйти сегодня. Всё верно? – Эдвард обращается к Элис, когда Джаспер появляется в квадратном окошечке. – Не нравится мне выбор времени. Аро разозлится пуще прежнего.
– Афтон принял решение, – Элис кивает. Такой обеспокоенной я ещё не видела подругу. – Всё готово, Эдвард. Приготовься ко всему и будь осторожен.



К следующему утру предупреждение Элис превратило Эдварда в полнейшего шизика.

– Что я могу сделать? – обращаюсь к нему.
– Я хочу, чтобы ты уехала, – мигом отзывается он. – Грядёт то, что я не смогу контролировать, и это сводит меня с ума. Если мы найдём машину или велосипед или, может, арендуем пикап, ты будешь в безопасности.
– Не так, – говорю я. Эдвард расхаживает по нашей гостиной, как только что заключённый в клетку лев. – Элис сказала: если мы уйдём, все подвергнутся опасности, а у тебя будут большие неприятности. Я никуда не отправлюсь без тебя, и точка.
К счастью, Элис и остальные согласны со мной, иначе моя угроза была бы пустыми словами. Расхаживание Эдварда подбешивает меня, постоянное названивание Элис тоже не успокаивает Эдварда.
– Маркус мог бы нам помочь, – предлагаю я.
Эдвард виновато глядит на меня:
– Это наша исключительная мера, Белла. Сомнительно, что ты захочешь принять помощь Маркуса.
– Я хочу, чтобы мы остались вместе, – гну свою линию. – Я хочу, чтобы ты выжил. Предпочту не жить тут вечность, но ведь это крайняя мера, не так ли? На остальное мне плевать.
– Белла, не думаю, что ты понимаешь. Я...
По лестнице словно летит птичья стая, и в мгновение ока Эдвард заслоняет меня собой.
За открывшейся парадной дверью возникают Джейн с Алеком. Они так похожи на детей – требуется секунда, чтобы заметить их ледяные улыбки.
– Аро хочет тебя видеть, – Джейн спокойно говорит Эдварду, не глядя на меня. – Приведи девчонку, – пренебрежительно добавляет она.

Мы следуем за ней, и не по исхоженным нами тропам, а к решётке в подвале нашего дома. Я гляжу на Эдварда, который обескуражен этим открытием, и пару секунд спустя мы оказываемся в роскошном зале, не виданном мной ранее, где Аро с Каем сгрудились и ведут серьёзный и быстрый разговор.

– Белла останется со мной, – без предисловий заявляет Эдвард. – Я сделаю всё, что ты хочешь, но она останется со мной.
Аро отвлечённо посматривает на нас, и нечто в выражении Эдварда, должно быть, убеждает древнейшего вампира, что спор бессмысленен.
– Естественно, Эдвард, – хладнокровно говорит он. – Я не собирался предлагать иного.
Сидящая в углу Мэгги хмурится, даже я понимаю, что Аро лжёт. В ней чувствуется странный ропот, в отличие от нашей первой встречи.
– Как ты, несомненно, знаешь, Челси и Афтон пропали, – продолжает Аро. – Чего бы не случилось, не прерви нас вчера столь грубо Хайди своей выходкой.
– Как только позвонит Деметрий, мы сможем разыскать их, – добавляет Кай. – От вас нам нужно узнать, кто и когда видел их в последний раз. Сообщали ли они кому-нибудь причину своего ухода.
Он ударяет кулаком по мраморной эстраде перед ним, от которой отлетают кусочки мрамора, пыль и бумаги.
– Ты подговорил их? – с сильным подозрением Аро обращается к Эдварду.
– Как я мог? – возмущается Эдвард. – Я видел Челси только в твоём присутствии, а Афтона не видел с тех пор, как мы вернулись с гастролей.
Похоже, «полиграф» Мэгги такой ответ прошёл: она лишь вскидывает бровь, когда Аро бросает на неё сердитый вопросительный взгляд. Явно не удовлетворённый, Аро сощуривается.
– Он не видел их, это правда, – проясняет Мэгги надломленным голосом.
– Прояви благоразумие, Аро, – еле слышным голосом уговаривает его Кай. – Он всего лишь телепат, не более того. Ситуация не стабильна и без диких догадок. Маркус сказал, что в последний раз, как он видел Челси, её верность к тебе оставалась непоколебимой. Вероятно, всё решится довольно быстро, как только мы найдём их.
– Она нужна мне. Нам нужна Челси.
– И мы найдём её, как только позвонит Деметрий, сейчас нужно обратиться к логике и рассудку, Аро. Крепись.
Аро не спокоен, не сдержан, не рационален или разумен. Аро подобен тёмной грозовой туче, кружащей в гневе.
Наблюдатель, я словно вторгаюсь в личное пространство. Ситуация чересчур личная, Аро же могущественен и крайне раним сейчас. Если книги Элеазара о взаимодействии с правителями и научили меня чему, так это избегать подобных ситуаций.
– Просто найди что сможешь, – Аро поворачивается к Эдварду. – Я хочу полный, подробный отчёт по твоему возвращению. В противном случае я решу, что присутствие Изабеллы тормозит тебя и заберу её на ответственное хранение. Начни с Маркуса.
– Я вижу, насколько это важно для тебя, – Эдвард подталкивает меня к выходу. – Я сделаю всё, чтобы найти их.
– Он говорит правду, – взгляд Мэгги мечется от Аро к Эдварду.
– Я буду наблюдать и слушать, Эдвард, – предостерегает Аро. – Мои шпионы повсюду.
Мэгги придерживает язык, но в её глазах тоже бушует гроза.



Несколько часов мы гуляем вокруг дворца и по улочкам Вольтерры, чтобы Эдвард мог послушать мысли, о которых, как я полагаю, о не намерен докладывать. Как и было предложено, мы начинаем с Маркуса, который, как и всегда, сидит в библиотеке, но не с отсутствующим взглядом, а глядит на шахматную доску, словно прежде не видел её. Похоже, партия в разгаре, играет ли он против себя, или его прервали.

– Я знаю, зачем вы здесь, – говорит Маркус, не глядя на нас. – Вы теряете своё время. Аро нужна информация, которую я уже сказал ему, либо которой не обладаю.

Эдвард удивляет меня, стремительно подойдя к Маркусу, да так близко, словно они сейчас обнимутся. Маркус кажется удивлённым и внимательно смотрит на Эдварда.

Внимательно.

Маркус обычно невнимателен, но что есть то есть. Это как разница между нечётким по краям, меняющимся образом человека во сне и изображением с высокой резкостью в настоящей жизни. Только вот проснулся Маркус.

– Насколько он нестабилен? – едва слышно интересуется он. – Белла в безопасности?
Взгляд Маркуса смещается с меня на Эдварда. Маркус молчит, но выглядит крайне озабоченным. Эдвард же готов ударить что-то. Надеюсь, это не Маркус, поскольку он наш самый сильный союзник.
– Ты не знаешь, о чём просишь меня, – жёстко шепчет Маркус. – Ты не представляешь масштаб последствий.
– Как я могу верить, что Белла в безопасности? – повторяет Эдвард достаточно медленно для моего понимания. – Должно быть, ты знаешь что-то, прошу, помоги мне. Если я не вернусь с информацией по Челси и Афтону, что, по-твоему, произойдёт? Задумайся, Маркус. Что бы ты сделал на моём месте?
Маркус с мгновение мотает головой, но на отказ это не похоже. Замешательство или отрицание.
– Аро знает кое-что, в чём не хочет признаваться, – медленно говорит Маркус. – Когда дело касается Челси, Деметрий оказывается не в первых фаворитах Аро. Аро многим обязан Челси.
– Принимая во внимание талант Челси к манипулированию и любовь Деметрия к замужним женщинам, сомневаюсь, что это так, – безропотно отвечает Эдвард. – Я постараюсь напомнить ему об этом. Спасибо, Маркус.



К моменту возвращения у нас информации не больше, чем в начале поисков, Элис уверяет нас, что не видит ни возвращения Челси в Вольтерру, ни чью-либо казнь. Даже при этом, общая атмосфера напряжённая. Без Челси клан Вольтури может распасться, начиная с Маркуса и Аро. Знаю, мы добивались этого, но, вопреки нашим ожиданиям, в реальности этот план навёл больший беспорядок.

Чарли всегда говорил наблюдать за параноиками, так как, скорее всего, именно они сорвутся и начнут палить без причины. Элис подтверждает мои слова.

– Будьте осторожны, – предупреждает нас Элис. – Аро так быстро меняет решения, что может взорваться от чего угодно. Скажи ему что угодно о Челси с Афтоном, но только правду. По-видимому, дар Деметрия не работает в глубоководной части океана.
– Думаешь, они направились туда? – Эдвард недоверчив.
– Деметрий решил сказать это, – отвечает Элис. – Я видела, как Челси звонила ему после ухода с Афтоном. Деметрий заявит, что у него не ловила сеть, пока те направлялись к своему месту назначения.
– Мэгги сочтёт это ложью? – интересуюсь я.
– Её талант сродни дару Эдварда, – объясняет она. – Деметрий должен присутствовать, чтобы она могла подтвердить это. Как бы там ни было, раз Челси ушла, Мэгги начнёт скучать по своему клану. Потребовалось много усилий, чтобы расколоть их, и Мэгги колеблется в решении остаться в Вольтерре.

К нашему приходу в парадном зале скопилось много Вольтури, чей шёпот напоминает ветерок в цветочном поле. Сплетни заполняют зал, окружают нас, отдавая горько-сладким ядом. Я ни слова не понимаю из речи, но по тому, как Эдвард привлекает меня ближе к себе, ничего хорошего это не сулит.

У меня немного отлегло от сердца при виде подавленной Хайди в окружении Сульпиции и других вампиров-вегетарианцев. Они тоже успокоены нашим приходом, и кажется, исчезновение Афтона с Челси на руку все нам. По взгляду вампиров и тому, как Эдвард тепло кивает им, полагаю, что они на нашей стороне, и моё сердце распирает от благодарности.

Аро ёрзает на своём троне, его сутенёрский образ существенно сдулся в отсутствии Челси. То ли потому, что Челси напоминала проститутку, то ли потому, что сложно поддерживать распутный образ в присутствии своей святой жены, однако Рената и Мэгги нервничают. Маркус присаживается возле Аро, разглядывая проходящих с большим вниманием, чем прежде. Он встревожен, но не как Аро. Обеспокоен, почти зол.

Кая не видно, а по виду Аро – так скоро должна разразиться шекспировская трагедия. Он хватается за своего оракула и садится рядом с братом, которого, как я очень сильно подозреваю, он подло предал.

– Ну? – Аро лапидарен. – Не заставляй меня ждать.
– Есть несколько показаний из мыслей людей, которые видели, как двое вампиров покидали город на улице Порта-Диана, направляясь на северо-восток.
– Думаешь, я не знаю этого? – изливается желчью Аро. – Дай мне что-нибудь полезное. Живо.
Эдвард щипает себя за переносицу и рычит, когда Феликс приближается к нам.
– Челси и Деметрий...
– Попробуй ещё раз, – Аро категоричен. – Сейчас, Эдвард.
– Я точно не знаю, – со злостью говорит Эдвард, – но я полагаю, что Афтон скрывает что-то от тебя, точит на тебя зуб. Не знаю, что это, но он избегал тебя задолго до того, как мы уехали в турне.
– Аккуратнее, – шипит Кай по пути к своему трону. – Оговор – наказуемое преступление.
– Я ни в чём не обвиняю Афтона, так как не знаю, что он натворил, – настаивает Эдвард. – Афтон боялся, что Аро прочтёт его мысли.
– Докажи это, – велит Кай.
– Он говорит правду, – твердит Мэгги.
Я начинаю понимать, что имел в виду Эдвард, говоря, что её талант будет работать в нашу сторону.
– Афтон с Челси пропали, – Эдвард скуп на вежливость. – Свидетели видели, как они добровольно уходили через северо-восточный проход. Если тебе нужна информация, полученная с помощью моего дара, я охотно поделюсь ею с тобой. Я ни в чём не обвиняю Афтона, разве что в боязни Аро.
– Что ещё? – требует Аро. – Куда они направились? Челси предпочла его нам?
– Я не знаю, куда они пошли, – говорит Эдвард. – Готов поспорить на деньги, что когда ты получишь известия от Деметрия, он скажет, что они исчезли с радаров.
– Что значит, исчезли с радаров? – требует Аро.
Гробовое молчание повисает среди Вольтури.
Я добела в костяшках стискиваю ладонь Эдварда.
– Дыши, Белла, – шепчет Эдвард.
– Да, Белла, дыши, – подначивает Аро. – Ответь мне, мальчик, и перестань смотреть на своего питомца. Деметрий разыщет кого угодно где угодно. Всем это известно.
– Да, всем это известно, не так ли, Аро? – дёргает головой Эдвард, едва сдерживаясь. – Ты действительно хочешь, чтобы я огласил это перед всеми?
– Хочешь меня в чём-то изобличить? – горько смеётся Аро. – Ты ничего не знаешь.
Мэгги корчится, Аро роняет её руку, словно та горит. Ирландка пятится, потирая ладонь, где трещины начинают срастаться. Мёртвая тишина царит в зале, в то время как Аро сосредотачивает кровожадную ярость на Эдварде.
– Я знаю, это ты, Эдвард Каллен, – тычет в него пальцем Аро. – Деметрий. Афтон. Челси. Кто следующий? Не знаю, как, но ты это сделал. Ты заставил Деметрия нарушить договор. Как ты заставил этого труса Афтона убедить Челси бежать, я не знаю, но ты в курсе, что она значит для Вольтури, не так ли? Ты пытаешься уничтожить Вольтури. Ты пытаешься уничтожить меня.
Сульпиция вышагивает из группы вампирш, сгрудившихся, точно вороны на проводах. Её бледная мерцающая кожа контрастирует с прямыми тёмными волосами, напоминая мне монахинь, зажигавших свечи и читавших молитвы по чёткам с моей бабушкой. Сульпиция выставляет руку вперёд, будто пытается успокоить бешеного пса. Уместное сравнение.
– Аро, пожалуйста, – утешающе говорит она. – Можем мы поговорить наедине?
– Наедине, дорогая жена? Перемолвимся словечком? – глумится Аро. – Думаешь, я не знаю тебя? Ты на его стороне. Я читал твои мысли: ты восхищаешься Эдвардом.
– Сульпиция верна тебе, и она права, – соглашается Кай, впервые за всё время вглядываясь в лицо Аро. – Отойдём в наши покои и обсудим проблему, втроём – и с Сульпицией.
– Худшее в том, что я изначально знал об этом, – смеётся Аро, игнорируя брата. – Знал всё это время – молодой выскочка, новичок, покусившийся на моё. Думаешь, ты первый, Эдвард? Неужели ты думал, что сможешь перехитрить меня? Ты бесталанный младенец. Думаешь, ты смог бы возглавить Вольтури? Ты даже свою жену защитить не можешь.
Маркус отпрядывает, словно его ударили по лицу, – Аро даже не замечает.
– Не тревожься, – шепчет Сульпиция мне. – Мы знаем, что делать.
– Заткнись, женщина, – ревёт Аро. – Твоя диета так тебя истощила, что ты даже шептать нормально не можешь? У меня не приступ, вы, дураки, нас атакуют, и только я вижу это!
– Аро, прошу... – Заговаривает Маркус, чьи спокойные слова быстро заглушены.
– Он и тебя переманил к себе, не так ли? Он это сделал, – Аро вперивается взглядом в Эдварда. – Так и вижу. На твоём месте я бы поступил ровно так же. Умно – ты выбрал верные цели. Ты забрал Афтона у Кая, а Челси и Деметрия – у меня. Ты и Карлайла забрал у меня. Ты виновен в его уходе, и сейчас ты – наша угроза, поскольку считаешь себя лучше меня. Я вижу это, Эдвард. Может, ты и одурачил всех, но не меня.

Мне хочется отметить, что это скорее самозащита, но, похоже, Аро не может удержаться, и простая красота плана Элис проясняется для всех нас. Озираясь, я вижу, что половина вампиров ушла, а оставшиеся не окидывают Эдварда виноватым взглядом. Все они смущены тем, что Аро рехнулся.

– Это бессмысленно, Аро, – напоминает Кай ему. – Карлайл ушёл задолго до рождения Эдварда. Давай отойдём. Ты удручён, это понятно. Тебе нужно покормиться. Хайди виновата в этом. Хайди, немедленно приведи Аро что-нибудь существенное.
Хайди обеспокоена, но Сульпиция кивает ей. Хайди уходит, а я пытаюсь сдерживать тошноту. Всё разом валится на нас холодным мрамором, который неизбежно нас раздавит. Последнее, что нужно сейчас Эдварду, мой срыв, поэтому я переминаюсь с ноги на ногу, глубоко дыша.
– Да, так и есть. – Аро глядит на меня, утихомириваясь. – Мне нужно выпить нечто питательное. Немного человеческой крови успокоит мои нервы.
Эдвард рычит, загораживая меня собой.
– Мы чтим наши договора, Аро, – остерегает Кай брата. – Хайди скоро вернётся с человеком для тебя. Не совершай того, о чём пожалеешь на глазах многих свидетелей.
– Да, у нас договор, не так ли? – Аро буравит взглядом Эдварда. – По которому у меня есть то, что нужно тебе. Не важно, скольких ты завербуешь, смерть Беллы принадлежит мне.
– Мне не нужна твоя власть, Аро. Я хочу лишь Беллу и свободу выбора.
– Ты волен выбирать сейчас. Поклянись в верности мне, и все твои проблемы исчезнут. Договор прозрачен, Эдвард, – шипит Аро. Воздух вокруг него искрит непредсказуемой энергией. – Если ты станешь членом моей стражи, ты будешь волен выбирать, когда превратить Беллу в вампира. Будучи Калленом, а не Вольтури, ты будешь ждать моего решения. Выбери меня, и Изабелла навечно станет твоей. В противном случае...
Угроза ясна и висит над нами дамокловым мечом. Все следят за Аро, за исключением Маркуса, который, словно окликнутый, поднимает голову. Он мечется.
– Знаешь, что я думаю, мальчик? – Глаза Аро удовлетворённо блестят. – Думаю, я смогу продержаться дольше твоего. У меня уйма времени. В отличие от Изабеллы. Она такая хрупкая. С ней может случиться что угодно. Когда угодно.
Аро засмеялся, а Маркус, наконец, собрался с мыслями.
– Ты зашёл слишком далеко, брат, – перебивает он, тянясь к Аро. – Продолжая в том же духе, ты только навредишь Вольтури. Эдвард и Белла достойны нас, со временем они поймут это.
– Только не говори о том, как всё далеко зашло, – рявкает Аро, не беря протянутую ладонь брата. – Я Вольтури. Ты не можешь внезапно проявить интерес к происходящему, Маркус.
Маркус недоумевает, но лишь с мгновение.
– Твои страхи насчёт Эдвард голословны. Он не хочет править, Аро. Ему не нужна власть. Коснись меня, и увидишь правдивость его намерений. Коснись Мэгги, если не веришь мне.
Зря Маркус сказал это, так как Мэгги днём с огнём не найти, что сталкивает Аро с края в тёмную бездну. Его лицо искажается неприкрытой яростью – начинает настоящая буря.
Аро метнулся к Эдварду, который, оттолкнув меня к вампирам-вегетарианцам, неведомым образом уходит с пути Аро. С миг всё размыто, затем я оказываюсь укрытой Сульпицией, в то время как Кай и Феликс сдерживают Аро.
Всегда услужливая, Джейн улыбается Эдварду, и я нутром чувствую боль Эдварда, упавшего на пол, чьё лицо корчится мучительной гримасой.
– Прекрати! – ору я на Джейн. Та лишь ухмыляется, озлобленно сверля взглядом Эдварда. – Кто-нибудь, остановите её, она мучает его!
– Я же говорила, что ещё могу навредить тебе, человеку, – напоминает она о своей клятве в прошлом году.
Голос Джейн напоминает робота, довольного робота.
Я извиваюсь в руках Сульпиции, поглаживающей мои волосы.
– Она остановится, в конце концов, – печально шепчет она мне на ухо. – Эдвард крепкий.
– Моя хорошая Джейн, – смеётся Аро. – Я знал, что ты не предашь меня.
– Я могу всё исправить. – Из-за моего плеча доносится тихий шёпот Маркуса, и я вздрагиваю, не видя, как он подошёл ко мне. Непонятно, как я вообще услышала его сквозь крики Эдварда. – Ты позволишь мне помочь?
– Прошу, – так же тихо шепчу я, – прошу, Маркус, помоги ему.
Я не в силах отвести взгляд от Эдварда, чьё красивое лицо искажено агонией. В комнате царит полный хаос, Сульпиция и Кай тараторят с Аро на неком древнем языке. Джейн так улыбается Эдварду, что, клянусь: выпади мне шанс, я уничтожу её на хрен.
Жаль, я не могу накрыть Эдварда своим щитом, но силюсь, слепо взывая к щиту, прося его защитить любимого, а не меня.
– Пожалуйста! – твержу я.
Похоже, сработало, раз крики Эдварда стихают.
Джейн рычит, сердито смотря на Эдварда, который сжимает зубы и рывком кивает мне, затем вновь вопя. Я не понимаю, чего он хочет от меня, словно подаёт некий сигнал.
– Прости меня, Изабелла, – шепчет Маркус.

Мир летит к чёрту.

У меня слегка кружится голова, а тело охватывает странное чувство, как когда мне было четыре, и я на бегу столкнулась с Рене, нёсшей свистящий заварник. Или когда мне было семь, и я упала со школьной лестницы, сломав левую руку и правую ногу в двух местах. Или другие случаи, когда я ушиблась головой или сломала палец на ноге. Всегда есть несвоевременный момент, когда вы знаете, что происходит нечто ужасное, но не до конца осознаёте это.

Потом до меня доходит. У меня были сотрясения мозга, ушибы, сломанные кости, пчелиные укусы и большой ожог на груди, который рубцевался целую неделю. Даже получи я все эти повреждения одномоментно, они бы и близко не описали жгучую, мучительную боль в моей шее, мгновенно распространившуюся по венам расплавленной лавой.

Сейчас кричат двое.

Одна из них я.

Я не могу замолчать, но вижу и слышу разгорающийся пожар. Смотрю вниз и вижу источник огня – Маркуса вонзившего зубы мне в кожу, и тонкую багряную нить, стекающую под мою блузку.

Один из другим вампиры осознают произошедшее в этой ранее позабытой части зала. Джейн заворожённо смотрит на меня, крики Эдварда стихают, как только она отводит взгляд. Я чуточку испытываю облегчение, зная, что Эдвард больше не власти Джейн.

Лицо Аро искажено безмерным гневом, и всё гаснет, словно события разворачиваются далеко-далеко от меня.

Крики далеко или позади меня. За пределами боли. Маркус орёт. Обычно Маркус не кричит.

– Я сделал это ради твоего же блага, Аро, – громко и чётко говорит он. – Потом ты поблагодаришь меня. Без Челси ты не способен ясно размышлять об этом.
– Маркус прав. – Голос Кая прорезает пространство подобно стреле с алмазным наконечником. – Нам нужно стабилизировать Вольтерру. Если Эдвард с Беллой надолго уедут, мы сможем вернуть Деметрия, найти Челси и перегруппироваться. Договор не нарушен и по-прежнему в силе.
К чёрту Кая и к чёрту его договоры. Он что не знает, что я горю? Я пытаюсь отойти от огня, но он внутри меня. Я царапаю кожу, но тщетно. Это хуже, чем я представляла.
– Просто забери её, Эдвард, – говорит Маркус.

Меня двигают.

Ткань накрывает мне рот, Эдвард притрагивается ко мне повсюду – единственное, что имеет смысл.

Всё становится вверх ногами, и я фокусируюсь на Эдварде. Его прикосновения успокаивают. Всё остальное сущий ад. Я стараюсь найти покой в местах соприкосновения наших тел, но это почти не затмевает боль. И всё же я обретаю толику контроля, унимая крики и уберегая Эдварда от моих страданий. Я бессильна защитить своё тело от пламени, отчего Эдварду приходится несколько раз перемещать меня.

– Мне так жаль, любимая, – повторяет он, как мантру.

Я не осмеливаюсь открыть рот в страхе закричать, только если мне нужно вдохнуть.

Я хватаю ртом воздух и судорожно дышу, мои лёгкие в огне, как и всё в округе. Вольтерра или, по меньшей мере, её крыши и небо. Звёзды и планеты кружатся перед глазами, а время теряет значение. Неизвестно, как долго я провожу в таком состоянии – расплывчатого, пылающего хаоса, пока знакомый голос не разрушает стереотип.

Другой голос зовёт Эдварда.

– Карлайл!
Что-то металлическое, с пропеллерами. Лопасти вертолёта.
– Я дам ей морфий, усыплю её.
Крики продолжаются, затем стихают столь скоро, как и начались.
– Я тоже нужен ей.
Онемение тончайшими нитями оплетает моё тело – прохладный ветерок поверх потоков лавы.
– Сделай это, Эдвард. Так будет быстрее. Элис очнулась на день раньше Джаспера.
– Я не могу причинить ей боль, Карлайл.
Окоченение распространяется, и каким-то образом я умудряюсь повернуть голову и посмотреть на него.
– Прошу, Эдвард, – хриплю я в ткань, – прошу.
– Мне жаль, Белла, – скрипуче отвечает он, склоняясь поцеловать меня.
Проблеск его зубов, шприц в руке Карлайла, а затем мир вновь взрывается огнём.
И снова боль, которую на этот раз я жду и приветствую. Двигатель ревёт, а руки крепче обнимают меня.
– Это не продлится вечно, Белла, держись. Всё будет в порядке. Когда очнёшься, больно больше не будет, и мы будем далеко, очень далеко. Вместе.
– С ней всё будет хорошо, Эдвард. Послушай её сердце. Тебе больше не придётся волноваться: Белла станет сильнее всех Вольтури.

Небольшое утешение в этом аду, но я приму это. Если я переживу это, то, возможно, стану самой лютой в этих джунглях.



Мы преодолели ещё одну веху. Ваши впечатления от развязки? Ожидания? С удовольствием почитаю их тут и на форуме. Актов всего три.