Я спросила у группы второкурсниц, где находился кабинет мадам Кокс. Отпустив несколько комментариев о постоянных спорах с моим участием в обеденном зале, они направили меня в небольшой коридор, из которого можно было попасть в кабинеты большинства учителей. Я шла мимо дверей, пока не нашла ту, на которой висела табличка:



Сдерживая свои разыгравшиеся нервы, я постучала.

- Войдите, - послышался её голос.

Повернув ручку, я вошла. Кабинет мадам Кокс был не таким элегантным, как у мадам Эсме. Он был меньше и без окон. Но стены были выкрашены в сливочный цвет, и на них висели обрамлённые в рамки постеры различных балетных постановок, все из них были подписаны исполнителями. Также там были фотографии мадам Кокс, стоящей с другими танцорами – все они позировали для камеры в балетных костюмах. Сама леди сидела за столом, на котором лежала огромная кипа бумаг. В своих очках в тёмной оправе и трикотажном свитере с высоким горлом она выглядела деловой, но я видела круги, темнеющие под её глазами.

- Мисс Свон, - утомлённо поприветствовала она меня, - чем могу служить?

- Мэм, я… - необдуманно начала я. Мои причины были довольно запутанными: так как у Эдварда, казалось, не было никакой связи с Таней, возможно, он почувствовал эту связь со мной. И если Эдвард что-то почувствовал, тогда, вероятно, всё, что мне нужно было сделать – это показать ему, что во мне всё ещё есть те эмоции, которых он жаждет… и тогда, возможно, только возможно… - было слишком много «если» и «возможно», чтобы позволить себе продолжать думать в этом направлении. Осознав, что отвлеклась, я быстро вернулась к мадам Кокс. – Я хочу вам кое-что показать.

Она приподняла бровь, всё ещё держа перед собой сцепленные в замок пальцы.

- И что же? – спросила она.

Сдержав желание закусить губу, я показала ей пуанты, которые до этого держала за спиной.

- Для того чтобы показать, нужна студия.

Она сжала губы, неприязненно глядя на пуанты.

- Разве у вас нет сотрясения и предписания не танцевать? Или я изменила всю хореографию танца из-за лжи?

- Мэм, все симптомы сотрясения прошли, - сказала я ей честно, - я могу танцевать.

Казалось, что я её вовсе не убедила, но она сказала:

- И что именно вы хотите мне показать?

- Я изменила танец, - пробормотала я тихо. Судя по тому, что она только что сказала об изменении хореографии, я сомневалась, что она даст мне шанс.

- И это значит?..

Я сделала глубокий вдох, неожиданно чувствуя себя так, будто пришла сюда, чтобы признаться в совершённом преступлении.

- Прошлым вечером я изменила своё соло.

- Несмотря на то, что поранились днём ранее, во время инцидента с мисс Вебер?

- Я думала, что, может быть, доктор Хилл забудет сказать об этом учителям.

Она легонько улыбнулась, услышав это.

- Дорогая моя, доктор Хилл не позволил бы вам танцевать с травмой, даже если это был бы всего лишь сломанный ноготь.

- Точно! – выкрикнула я раздражённо, но тут же захлопнула рот. Она же преподаватель. – То есть… мэм, доктор Хилл отстранил меня от занятий на слишком долгое время – это нелепо, и я… я на самом деле хочу это соло.

- Скольких студентов я потеряла из-за него… - мадам Кокс вздохнула и поднялась на ноги. – Показывайте дорогу, мисс Свон, - сказала она устало.

Волнуясь, я поднялась с ней на второй этаж. Ученики уже спускались по лестнице на ужин. Некоторые из них кидали на меня взгляды, видимо, вспоминая мою вспышку за обедом.

- Что за хрень делает эта сука? – услышала я голос Лорен Мэллори. Она спускалась по лестнице вместе с Джессикой, Виолеттой и Элизой. «Враг моего врага – мой друг». Они все пренебрежительно смотрели на мой леотард и спортивную сумку.

- Мисс Мэллори, завтра утром принесите объяснительную в мой кабинет, - резко сказала мадам Кокс достаточно громко, чтобы её слова услышали все вокруг. Лорен побледнела. – В этой школе не место вашему грязному языку.

- Да, мэм, - тихо ответила Лорен, сглотнув. Я постаралась не улыбаться.

Когда мы дошли до той же студии, которую я использовала в прошлый раз, я кинула взгляд на студию Эдварда. Был ли он всё ещё там? Я надеялась, что нет; ему нельзя было видеть мой танец, пока нет. Мы вошли внутрь, включили яркие лампы дневного света, и я быстро подсоединила к колонкам свой iPod. Потом опустилась на пол и завязала свои пуанты, торопясь, потому что мадам Кокс стояла у двери. Ну, она хотя бы не постукивала ногой… Я сделала пару быстрых упражнений для растяжки – мне точно не нужна была ещё одна травма. Казалось странным танцевать перед одним человеком, но я должна была сделать это! Когда я поднялась на ноги, меня буквально трясло от волнения. Я посмотрела на мадам Кокс. Она сдержанно улыбнулась, показывая, что можно начинать.

Нажав на play я сделала шаг назад и встала на пуанты, поднимая ногу назад. Заиграла музыка. В животе что-то затрепетало, когда знакомые ноты дотянулись до меня и погрузили в мир, созданный мелодией и мной.

Когда ноты устремились вниз, я последовала за ними, потянувшись вперёд и подняв ногу вертикально вверх. Я всё ещё могла сделать это! Я старалась не следить за реакцией мадам Кокс, когда снова поднялась на пуанты, и вместо этого повернулась к авансцене и закружилась в медленном пируэте.

Я шагнула назад чувствуя себя так, будто только что осознала, что могу делать подобные движения… и сделала шаг вперёд, как если бы целый мир – мир балета – распускался передо мной. Я присоединюсь к этому миру – я знала это - и я сделала реверанс, обозначая свой выход. За этим последовали быстрые ноты, и вступление было практически окончено. К этим нотам присоединялись всё новые и новые, пока всё не сложилось вместе… и тогда вся моя робость испарилась, и я полетела.

Я легко вспоминала весь танец – музыка говорила, что нужно делать. Мадам Кокс потеряла для меня свою индивидуальность и стала скорее анонимным зрителем, пока я прыгала и кружилась. Я показывала любому, кто наблюдал за мной, на что я была способна.

И когда финальный рефрен снова взял надо мной власть, я погрузилась в музыку и раскрыла её так, как может это сделать только танец, я по-настоящему показала её миру. И закончила в арабеске. Но, как только последняя нота затихла, я вернулась к реальности, в которой уж точно чувствовалось присутствие мадам Кокс. Опустив ногу, я повернулась к преподавательнице, дыша тяжелее, чем обычно, и чувствуя, как катятся по спине капельки пота.

Мадам Кокс смотрела на меня, вздёрнув подбородок, из-за чего выглядела даже выше, чем обычно. Я ничего не могла понять из выражения её лица. Она просто изучала меня.

Мне нужно было сказать что-то и разрушить это ужасное молчание, которого она, казалось, и вовсе не замечала.

- Это… - моё дыхание было очень тяжёлым, - не до конца отшлифовано…

Она медленно кивнула и сделала шаг ко мне, осматривая меня с ног до головы.

- Почему вы танцевали так? – спросила она меня. Её голос был таким же спокойным и равнодушным, как обычно.

Я нахмурилась. Вряд ли я могла сказать ей, что дело в Эдварде Мэйсене… постойте, она же не об этом спросила…

- Не знаю… - сказала я. - Я думала о том, почему начала заниматься балетом. И вышло так… что музыка подошла для описания этого…

Она кивнула.

- Да, у вас была некая аура невинности.

Я неловко стояла перед ней. Что она хотела сказать? Мои движения были слишком элементарными?

- Я так понимаю, вы хотите, чтобы я вставила вашу хореографию в танец?

- Ну, я… да, мэм.

Её взгляд, казалось, становился резче с каждой секундой.

- И, видимо, вы хотите сами исполнить это.

Что? Неожиданно во мне взыграло собственническое чувство. Никто другой не может танцевать этот танец! Все шаги… они связаны со мной… даже если у меня не лучшая техника… но это было как отдать кому-то любимую детскую игрушку. Да, кто-то другой может использовать её или лучше играть с ней, но эта игрушка всё равно принадлежит тебе! И как же все воспоминания? Как же та связь, что возникла между мной и этим танцем?

Мадам Кокс внимательно наблюдала за мной. Уверена, что моё плохо скрываемое разочарование ответило на её вопрос. Вздохнув, она сняла очки.

- Когда вы снова сможете танцевать? – спросила она.

- В субботу, мэм.

- И вы на сто процентов здоровы?

- Да, мэм, - проговорила я, чувствуя, как внутри начинает разгораться крошечная надежда.

- И если симптомы вернутся, вы будете достаточно ответственны, чтобы остановиться?

До этого всё было не так, но ей не обязательно об этом знать. Они не вернутся.

- Да, мэм.

- Над танцем ещё нужно хорошенько поработать, - сказала она отрывисто. – Вы должны лучше тянуться. Аллегро – не повод быть небрежной, и ваше пенше должно быть исполнено боком к зрителям, а то никто не увидит все линии, - она заложила руки за спину и посмотрела на меня своим властным тёмным взором. – Вы просите и меня, и ваш класс пойти на большой риск. Если я снова изменю хореографию, мы потеряем ещё день репетиций. Осталось всего две репетиции, мисс Свон, и одну из них вы даже не сможете посетить.

Я задержала дыхание. Боже, нет… Дело было не только в Эдварде Мэйсене – были другие причины, по которым я хотела получить это соло… я действительно люблю танцевать, и тот восторг, который дарит мне именно этот танец… моё сердце снова готово было разбиться.

- Однако, - продолжила мадам Кокс, - я не верю ни в то, что разучиваемый нами танец может победить, ни в то, что ваши одноклассники могут ухватить то же… понимание, которое вы только что продемонстрировали. – Я едва сдержала улыбку. Ей понравилось! Значило ли это, что я смогу выступать?

- Спасибо, мэм, - сказала я, стараясь не показывать, что я вне себя от радости.

Она сжала губы.

- Вам предстоит пройти долгий путь, прежде чем вы достигнете стандарта, необходимого для выступлений, мисс Свон. Я бы не стала радоваться, пока вы не окажетесь за кулисами с моего полного одобрения.

Я быстро кивнула, чувствуя себя маленьким, слишком взволнованным ребёнком, которому срочно нужно успокоиться. Она позволяла мне выступить! Я могла сделать это… но я сознавала, что она права. Впереди ещё есть время, и она может сказать мне «нет». И сейчас мне нужно сосредоточиться.

- Повторите первую часть, - приказала мадам Кокс. – Я хочу снова увидеть это пенше. Без музыки.

Я исполнила вступление. Без музыки эмоции были потеряны, но я знала, что нельзя позволять себе увлечься музыкой, пока техника не будет настолько отточена, что я смогу, не задумываясь, выступать на высоком уровне. Только тогда можно будет полностью погрузиться в музыку. Очевидно, моё пенше было приемлемым, учитывая недостаток опыта, но поза была неправильной. Мадам Кокс надавила на мою спину, чтобы та прогнулась, и подняла ногу ещё выше, говоря, что я чуть-чуть не дотягивала до угла в сто восемьдесят градусов.

Мы прошли всю программу в мельчайших подробностях. Без музыкальной поддержки я иногда забывала движения, но терпение мадам Кокс было бесконечным, какое нужно развивать у себя всем танцорам, ведь три часа плие и заваленных пируэтов нельзя назвать захватывающим времяпрепровождением, однако по большому счёту именно из этого и состоит обучение балету.

- Я хочу, чтобы вы сделали все свои движения более широкими, - сказала она, пока мы репетировали центральный рефрен. –Вступление также требует чего-то большего. На сцене всё должно быть крупнее, мисс Свон, или та история, которую вы создали, не будет понята зрителями. У вас отлично получаются кое-какие тонкости – например, то, как вы разжимаете ладонь во время первых аккордов после выступления молодых людей, - но вместо этого стоит выпрямить всю руку. Тонкости – это не для сцены.

Я попыталась сделать это, вытягивая руку и выпрямляя пальцы.

- Да, уже лучше, и когда вы смотрите на вашу руку или ладонь, особенно во время вступления, вам стоит делать это не только глазами, но и поворачивать голову, понимаете?

Небо медленно темнело, а дождь всё так же стучал по окнам. В студии, однако, было тепло, и минуты, а затем и часы пролетали незаметно, пока в конце концов скрытое облаками солнце не скрылось за холмами. Учитывая, что я никогда как следует не смотрела на себя в зеркала во время танца, ещё многое предстояло исправить – и, в конце концов, мадам Кокс ведь преподавала хореографию.

- Я сделала его таким, чтобы не пришлось изменять первоначальный танец, - сказала я ей в какой-то момент.

Она покачала головой, окидывая взглядом пустую студию.

- Нет, танец всего класса будет другим. Они будут идеально вписываться в твоё соло. Иди на правую сторону сцены, к самому краю того станка… во время кульминации ты поведёшь их, закручивая в спираль, а потом они окружат тебя. Вырвись, снова покажись зрителям во время последнего рефрена. Они будут на заднем плане. А ты выходи вперёд.

Я сделала то, что она просила. Если и было что-то, что я точно могла предсказать насчёт грядущих дней, так это то, что мои одноклассники будут, мягко говоря, недовольны, особенно насчёт того, что окажутся в конце танца в задней части сцены. Если они хотели получить лавры за то, что просто «делали меня красивой», то это должно было произойти в самом конце – в одной из самых запоминающихся частей представления. Я не могла заставить себя посочувствовать им, но это был танец класса. И было ли правильно брать на себя и начало, и концовку?

- В какой позе ты заканчивала танец? – спросила меня мадам Кокс.

- В арабеске, - сказала я ей.

Она кивнула.

- Покажи мне арабеск, открывающий танец.

Я повернулась в сторону и подняла ногу, вытягивая руки перед собой.

- А тот, что в конце?

- Они одинаковые, - сказала я.

- Так не должно быть, - проговорила она. – Зрители будут ожидать того, что ты изменишься за время выступления, станешь уже не той маленькой девочкой, какой была в начале. Теперь ты испытала на себе, что такое танец, но что-то должно быть другим, - она внимательно оглядела мою позу. – Подними ногу назад на девяносто градусов и выпрямись, прогни спину. Выгляди гордой, компетентной… да, вот так.

Я не чувствовала себя ни гордой, ни компетентной, но понимала, что она имеет в виду. Мне нужно перейти от открытия к радости от того, что я стала танцовщицей. И это было правильно.

- Восемь сорок пять, - пробормотала мадам Кокс, глядя на часы. – Ещё один раз пробежимся по танцу, мисс Свон. И завтра вы будете репетировать здесь?

- Да, мэм, - сказала я.

Она вздохнула.

- Не могу сказать, что мне по душе поощрение нарушения правил… но Мартин Хилл… - она замолчала, неприязненно сжав губы и опустив взгляд в пол. Наконец, взяв себя в руки, она посмотрела на меня. – Постарайтесь просто… не привлекать внимание к этим нарушениям.

Я кивнула, чувствуя себя так, будто мы были сообщницами… только вот она была моим педагогом.

- Хорошо, а теперь с самого начала, будьте любезны.

Заново включив музыку, я снова начала исполнять свой танец. Было сложно помнить одновременно и изменения в хореографии, и первоначальные движения. Мадам Кокс, однако, умудрилась запомнить и мой танец, и танец класса всего за два часа, и она подсказывала, когда я терялась. Учитывая мою концентрацию на технике и счёте, от того слияния с музыкой, которое я чувствовала, танцуя сегодня в первый раз, практически ничего не осталось, но я была не против. Мне в любом случае не хотелось злоупотреблять этим.

Осталось всего несколько тактов, и я исполнила соте, высоко прыгнув и чувствуя, как приятно пружинят ноги. И начала делать последний пируэт, отвернувшись от окон.

В дверное окошко смотрела Таня Денали.

Чёрт! Я покачнулась, приземлившись.

- Контролируй движения! – потребовала мадам Кокс. Я разочарованно подняла ногу в завершающем арабеске. Таня презрительно смотрела на меня, и её ноздри раздувались. Как только прозвучала последняя нота, я торопливо опустила ногу. Что она здесь делает? И что если она расскажет Эдварду? – Хорошо получилось, - говорила тем временем мадам Кокс, - если не учитывать окончание. Следи за чёткостью движений.

- Да, мэм, - пробормотала я. Таня наконец встретилась со мной взглядом и ухмыльнулась. А потом открыла дверь и вошла в студию.

- Здравствуйте, мэм! – сказала она, растянув губы в фальшивой улыбке Барби.

Обычно суровое лицо мадам Кокс посветлело.

- Таня! Как ваши занятия? – спросила она, подходя к девушке.

- Хорошо, спасибо, мэм. Я просто увидела вас здесь и решила поздороваться.

- А, да, мы репетировали соло мисс Свон для ревю, - она указала на меня. – Вы знакомы?

Таня подарила мне до ужаса слащавую улыбку.

- Да, мы встречались. Эй, я думала, что ты больна или что-то вроде того?

Ага, если подумать, то меня подташнивало. Она была тошнотворной.

Мадам Кокс заговорщицки наклонилась к ней.

- Ну, доктор Хилл предписал ей один из глупых периодов покоя вроде тех, что постоянно получал Эдвард. Но у мисс Свон действительно есть что показать на ревю. Ты будешь присутствовать? – осведомилась она.

- О да, - сказала Таня, - мы с Эдвардом будем соревноваться с мастером Карлайлом и госпожой Эсме.

Мадам Кокс засмеялась.

- Думаю, это будет борьба на равных. Под какую музыку вы будете танцевать?

- Под «Лунную сонату», - сказала Таня.

Она кивнула.

- Отличный выбор.

- Да, мы думали взять «Clair de Lune», но решили, что у нас будет больше возможностей показать своё мастерство под Бетховена. - Слава Богу, они отказались от «Лунного света»… вся связь, что оставалась у меня с этой мелодией, была бы разрушена, если бы мне пришлось смотреть, как под неё танцуют Эдвард и Таня – вне всяких сомнений, красиво.

Я опустилась на колено и развязала пуанты. Мадам Кокс продолжила:

- А как поживают твои сёстры? Я слышала, Ирина получила соло в китайском танце в «Щелкунчике»?

- Да, - ответила Таня скучающим тоном, - но это не такая уж большая партия. Мама думала, что она могла побороться за нечто большее.

- Ах, не все же могут быть Феей Драже. Я уверена, что её техника идеально подходит для этого танца.

Я быстро отключила iPod от колонок.

- Мэм, - сказала я, вешая сумку на плечо, - я лучше пойду, чтобы успеть до отбоя.

Она повернулась ко мне и приятно улыбнулась.

- Тогда увидимся завтра. Возможно, тебе стоит записать, что я изменила в твоём танце.

- Так и сделаю, мэм, - поблагодарив её быстрым реверансом, я ушла, протиснувшись мимо Тани, которая мимолётно презрительно ухмыльнулась мне, прежде чем снова надеть маску тошнотворно милой студентки.

Когда за моей спиной захлопнулась дверь, я фыркнула. Мне нравилась мадам Кокс – она была отличной преподавательницей – и из-за этого я по-детски думала, что Таня промыла ей мозги.

Прежде чем пойти в спальню, я остановилась в одном из альковов и снова надела толстовку и спортивные штаны, всё равно молясь о том, чтобы избежать встречи с мадам Банш.

В отличие от прошлого вечера, я не очень-то и опоздала – остальные всё ещё бездельничали, одевшись в пижамы, болтали и читали журналы, сидя на диванах. Я постаралась незаметно убрать пуанты и снять леотард и плотные колготки. Лорен, которая пока что меня не заметила, сидела вместе с Джессикой, Меган, Виолеттой и ещё несколькими одноклассницами, громко им жалуясь.

- Нет, серьёзно, она же была только ведущей артисткой кордебалета, и всё равно ведёт себя так, будто она лучший педагог в академии.

- Мадам Кокс лучше, чем мадам Райт, Лорен, - сказала Элиза, которая лежала на другом диване и читала Dance Magazine. Я вспомнила обед. Элиза была там, но она, по крайней мере, выражалась чуть мягче, чем остальные…

- Какая разница, - фыркнула Лорен, не удосужившись посмотреть на Элизу. – Райт, по крайней мере, разрешала мне валять дурака с Тайлером в перерывах между комбинациями. – «Да, - подумала я, - и слава Богу». - К тому же маленькая королева драмы и её вывела из себя.

- Она была такой надменной, поднимаясь по лестнице, - сказала Виолетта, - тоже мне, любимица преподавателя. - Я вспомнила, как Лорен оскорбляла меня и как Виолетта рявкнула на неё, чтобы та заткнулась. То, с какой невероятной быстротой она и все остальные перекинулись на другую сторону, было просто смехотворно. Может, я была бы одной из них, будь мне пятнадцать… но даже тогда я была достаточно умна, чтобы иметь своё мнение, а не слепо идти за кем-то другим.

Меган взволнованно наклонилась к ним.

- Точно. Когда я предложила ей помощь с соло, она стала такой чванливой и сказала мне отвалить. А я ведь всего лишь хотела ей помочь.

- Наверное, это противоречит её нормам поведения – принимать помощь от первокурсников, - сказала Лорен. – Именно из-за этого она и считает себя такой великолепной – потому что знакома с Эдвардом Мэйсеном, и Таней Денали, и той девушкой, Элис.

- Они даже не хотели с ней разговаривать, - сказала Джессика, хихикнув. – То есть, вы же видели, как Эдвард вышел? Даже люди её возраста не могут вытерпеть её огромного самомнения.

- Безупречная Белла, - сказала Лорен, самодовольно ухмыльнувшись.

Я закатила глаза, решив, что лучше не оставаться незамеченной.

- Вау, Лорен, - сказала я, идя к ним по проходу между кроватями, - ты научилась аллитерировать. Молодчина!

Она посмотрела на меня и поднялась на ноги, ничуть не испугавшись.

- Кажется, мы не приглашали тебя присоединиться к этому разговору, Белла, - она произнесла моё имя крайне насмешливо.

- А почему нет? – сказала я, улыбаясь. – Не то чтобы я не знала, что вы думаете обо мне, - я присела на краешек одного из диванов. - Так что вперёд, говорите, - я окинула взглядом остальных девушек, которые неловко уставились в пол. - Или оскорблять кого-то не так уж весело, когда боишься, что он может услышать?

- Мы просто говорим всё, как есть, Белла, - сказала Виолетта.

Я засмеялась.

- Виолетта, на самом деле ты ничего обо мне не знаешь. И пока не узнаешь, пожалуйста, перестань описывать меня нелепыми клише, которых ты набралась на канале Дисней. У тебя нет для этого никаких оснований, - я знала, что только делаю себе хуже, но не могла беспокоиться об этом.

Виолетта вскочила с пола.

- Ты такая сука!

- Думаю, это мы уже выяснили, - сказала я нараспев.

- Очень смешно, Белла, - сказала Лорен, скрещивая руки на груди.

Я подняла брови.

- В каком смысле?

- Тьфу, - она закатила глаза. – Ты безнадёжна.

- А ты только что исчерпала все свои ответы.

Лорен осмотрела меня с ног до головы, после чего шагнула ко мне.

- Ты действительно считаешь себя важной персоной, да?

- Ну, уж ты-то точно раздуваешь из меня много шума, Лорен, - сказала я ей, поднимаясь с дивана. Мы были одного роста. Она яростно смотрела на меня, прищурив глаза, накрашенные огромным количеством туши.

- Ты заплатишь за то, что ведёшь себя как последняя сука, - сказала она тихо.

Я закатила глаза.

- А это откуда? Из Джеймса Бонда?

- Боже, ты сука! – она сделала ещё один шаг ко мне. И неожиданно я почувствовала резкую боль в щеке.

- Какого чёрта? – она ударила меня!

- Ты это заслужила! – закричала она.

- Почему?! – настаивала я, чувствуя, что боль в щеке забрала часть моего самоконтроля.

- Потому что ты воображала!

- С чего это? Из-за того, что я тяжело работаю и получаю результат?

- Ты не работаешь! У тебя даже нет опыта! Ты слишком старая!

- Какого хрена…

- EXCUSEZ-MOI! (фр. прошу прощения) – все головы в спальне повернулись в сторону двери.

Там стояла мадам Эсме, одетая в чёрную юбку-карандаш и белую блузку. Она выглядела пугающе высокой и направилась прямо к нам с Лорен. Мы обе автоматически отступили друг от друга.

- Бога ради, что тут происходит? – настойчиво спросила она с сильным акцентом.

- Мы…

- Я… - заговорили мы с Лорен одновременно.

Мадам Эсме переводила взгляд с меня на Лорен и обратно, уперев руки в бока.

- Да как вы обе смеете поднимать такой шум! Я подумываю прямо сейчас отправить вас к мастеру Карлайлу! Что случилось?

Никто ничего не сказал.

Мадам Эсме внимательно, изучающе осмотрела нас. Она пригляделась к моему лицу.

- Она дала вам пощёчину?

Я нерешительно кивнула. Не хотелось говорить ей. Мне не нужно было, чтобы учителя знали о происходящем – это была моя битва.

- Она вынудила меня, мэм, - торопливо проговорила Лорен.

Мадам Эсме брезгливо покачала головой, устремив взгляд на Лорен.

- Знаете… мне всё равно, о чём вы спорили! Такое поведение совершенно постыдно! – она снова посмотрела на меня. – И вы отплатили ей криком! Следовало просто уйти! Это крайне отвратительно! Балерины гордятся своим изяществом и манерами, которые неизменны в любой ситуации! И, находясь в этой школе, вы придерживаетесь её правил – всегда! Mon dieu! (фр. Боже!) – воскликнула она, вскинув руку. – Я подумаю о подходящем наказании, и завтра после занятий вы обе должны прийти ко мне в кабинет. Ясно?

Мы кивнули.

Мадам Эсме окинула взглядом остальных.

- Ложитесь спать. И если кто-нибудь произнесёт хоть слово, он об этом пожалеет. Мисс Свон, выйдите на минуту, мне нужно поговорить с вами, - развернувшись на каблуках, она вышла за дверь.

Я, волнуясь, последовала за ней.

Оказавшись в прохладном коридоре, мадам Эсме утомлённо вздохнула. И я впервые заметила мешки под её глазами.

- Мисс Свон, я понимаю, насколько сложно вам, должно быть, иметь дело с маленькими девочками, которые на два года младше вас, однако вам нужно проявлять терпение. Видит Бог, после последних нескольких дней всё это мне отнюдь не требуется, - сказала она, прижав два пальца с идеальным маникюром ко лбу.

Неожиданно я почувствовала себя виноватой, вспомнив, где она, скорее всего, была.

- Мэм… как дела у Анжелы? – спросила я.

Она устало улыбнулась мне.

- Выздоровление мисс Вебер идёт неплохо. Она пробудет в больнице ещё максимум три дня.

- Она вернётся? – я уже знала ответ, но должна была получить ужасное подтверждение.

Мадам Эсме уже качала головой.

- Мы не знаем, насколько удачным будет её лечение, но в этом семестре возвращения ожидать не приходится.

Я медленно кивнула. Бедная моя подруга. В последние два дня я была настолько погружена в свои проблемы, что даже не спрашивала о ней.

- В субботу ей разрешены посещения. Она просила вас приехать, вы хотели бы?

- Конечно, - тут же сказала я.

- Хорошо… о, и ещё одно – доктор Хилл рассказал мне о вашем сотрясении.

Я кивнула, сглотнув. Мне не хотелось лгать…

- Я понимаю, почему вы никому не сказали об этом раньше: травма мисс Вебер была намного серьёзнее, - но я хочу подчеркнуть важность сообщений о повреждениях. Мне совершенно не хочется увидеть ещё одну студентку в больнице из-за того, что она легла спать и не смогла проснуться. Вы принимаете таблетки?

- Да, мэм, - ну, я приму их уже через минуту…

- Bonne fille (фр. хорошая девочка), а теперь идите и поспите немного.

- Спокойной ночи, мэм, - я сделала реверанс – который выглядел немного странно, учитывая, что на мне были голубые пижамные штаны в белый горошек – и вернулась в спальню. Все уже послушно «спали», и я тихо забралась в постель.

Мадам Эсме была права – мне нужно быть терпеливее со своими одноклассниками. Но это не значило, что я не могу доказать, что чего-то стою, в воскресенье. Своему классу, Тане… но Эдварду?

Теперь я понимала: дело было не в том, чтобы доказать ему, что он ошибался на мой счёт. Если то, что я вынесла из нашей с Элис беседы, было правдой, значит, мне ничего не нужно ему доказывать. Я просто напомню ему. Я заснула, погрузившись в воспоминания о сильных руках на моей талии, о тёплом, высоком теле, которое было так близко ко мне… и зелёных глазах… которые смотрели прямо на меня, и я отвечала тем же без притворства, без робости… лишь в ожидании новых открытий.



перевод: Aelitka
редакция: O_Q (Ольга)