— Гермиона, как ты можешь?! Это… отвратительно! Это противно! Это… это… не правильно! — возмущённо кричал Рон, не замечая осуждающего взгляда подруги и беспомощного выражения лица Гарри. Ребята стояли около забора, который отделял Визжащую хижину от тропинки, ведущей в Хогсмид. Девушка рассерженно теребила косичку на сумке. Гарри грел руки в карманах лёгкой мантии: пошёл снег, а он снова оставил шапку в замке.

— Рон, успокойся, — заявила Гермиона, когда поток отрицательных наречий иссяк, и рыжик, отвернувшись, недовольно созерцал полуразрушенное строение. — Я никогда не утверждала, что профессор Снейп — ангел во плоти, или потомок Локхарта, или само обаяние. Но нельзя отказывать ему в том, что иногда он может быть вежливым! — она запнулась и менее уверенно продолжила, — Ну… или милым.

Гарри, не сдержавшись, хрюкнул в шарф. Эти двое никогда не смогут увидеть себя со стороны, и значит, всё зрелище достанется ему одному. Такие забавные… Гермиона раздражённо повернулась к нему:

— Что?

Юноша примиряюще поднял руки:

— Ничего-ничего, Гермиона, всё нормально, правда, — и для убедительности даже кивнул.

— Да зачем я вам объясняю уже десять минут?! Я поскользнулась на спуске, едва не врезалась в профессора Снейпа, а он вместо того, чтобы огрызнуться в своей обычной манере, помог мне встать и посоветовал быть осторожнее. Почему это отвратительно, Рон? Для нормальных людей и профессора Снейпа, в том числе, ранее изложенная ситуация — обычный пример вежливости и норма культурного поведения в обществе, — окинув испепеляющим взором двух гриффиндорцев, по недоразумению ставших её лучшими друзьями, Гермиона фыркнула и гордо направилась в сторону школы. Подальше от них.

— Ужасно не то, что в лесу сдох кто-то большой и мохнатый, поэтому Снейп стал вежливым! — крикнул ей вслед Рон. — Ужасно то, что ты, ты Гермиона, считаешь его милым! Нельзя так быстро поменять своё мнение!

Девушка скрылась за поворотом.



«В древние времена люди были более суеверны, чем сегодня. Когда наступало полнолуние, многие не выходили из домов, а вывешивали снаружи горящие смоляные факелы. Вместо ружей и вил, в углу стояли осиновые колья, над входом висели серебряные кресты. Все боялись, все ждали, когда ветер донесет мучительные, нечеловеческие стоны полные боли, которые спустя мгновения перерастут в ужасающий, леденящий душу вой оборотня.

Когда над поселениями витала сизая дымка утреннего тумана, все возвращалось к спокойному, обыденному и привычному образу жизни. Никто не знал, который из ближайших соседей, выл ночью на луну. Солнечный свет заставлял темных тварей скрываться под личиной человека. Но когда приходила ночь, тьма безжалостно, обнажая самую сущность, расставляла всё по местам...»

Гермиона оторвалась от текста. Рука болела от долгого переписывания, а Снейп шкуру сдерет, если не сдать эссе вовремя. «И к чему весь этот фарс?» спрашивала себя девушка. Странная «болезнь» профессора по Защите, которая выпадала на каждое полнолуние, его боггарт — полная луна... Гермиона совсем недавно догадалась, что профессор Люпин — оборотень, но так и не смогла ответить на вопрос, за что его так ненавидит зельевар. Ни один человек не станет беспричинно ненавидеть другого, даже если он — профессор Снейп.

От тяжелых мыслей её отвлекли Гарри и Рон, которые только зашли в гостиную. Помятые и грязные мальчишки только что вернувшиеся с тренировки по квиддичу. Девушка недовольно поджала губы: конечно, эти летуны даже не пытались взяться за домашнюю работу.

— Гермиона, как дела? Ты уже дописала своё эссе?

Гарри, виновато улыбнувшись, быстренько укрылся от осуждающего взгляда подруги. А Рон, напротив, упал в кресло и блаженно вытянул ноги. Он не слишком настаивал на ответе. Когда Гермиона доделает, они с Гарри просто перепишут. Никакие обиды не позволят любимице МакГонагалл допустить, чтобы с Гриффиндора сняли баллы за не выполненное домашнее задание.

За окном темнело, в гостиную подтягивались уставшие после тренировки ребята. Из комнаты девочек появился Живоглот. Он медленно подкрался к дивану и с диким мявом прыгнул на задремавшего Рона.

— Ааа! — сон улетучился практически мгновенно, и постанывая от саднящих царапин на руках и ногах, Рон с воплем вскочил, сквозь штанину проступила тонкая полоска крови, — Ах ты зараза! Гермиона, твое чудовище меня расцарапало! Я его... — взлохмаченный кот испуганно выскочил за портрет.

Девушка схватила рыжика за руку, под шумок появился Поттер. В руках у него сидела Ронова крыса.

— Рон, подожди! Глотик не виноват! Просто... он испугался тебя, Рон! - Гермиона попыталась успокоить друга и взглянула на Гарри в поисках поддержки. Тот перехватил инициативу.

— Рон! Посмотри, Короста, кажется, поправляется после того, как рядом с ней пролетели дементоры. Я думаю, она выглядит уже не так апатично. Как ты думаешь, Гермиона, я прав?

Под свирепым взором Рона, который с пафосным трагизмом метнулся к своей крысе, девушка сочла за лучшее промолчать. Пока мальчишки методично рассматривали грызуна на предмет возможной психологической травмы, она вышла из башни, чтобы посмотреть, не случилось ли что-нибудь с несчастным испуганным котиком. После того, как Блэк порвал портрет Полной Дамы, студенты старались не выходить из своих башен после отбоя. Но Гермиона, оставив все сомнения, решила найти Живоглота. Лучше пусть Рон возмущается и трясется над Коростой, чем Глотика порвёт огромный чёрный Грим.



Кота Гермиона нашла. Как и приключения. Блэк, Люпин, Петтигрю, Рон со сломанной ногой, Гарри…

Почувствовала ли Гермиона что-то, когда черный ураган, называемый Северус Снейп, стремительно ворвался в полуразрушенную Хижину? Смогла ли она уловить едва вспыхнувшую искру облегчения, появившуюся в тот момент, когда палочка профессора чуть не проткнула шею Блэка?

Когда-то Рон в шутку сказал, что если мантия или жирные волосы Снейпа коснутся ученика, то бедняга будет навсегда проклят и умрет от разъедающей его грязи. Помнил ли он о всеразрушающих свойствах профессора, когда тот выкарабкался из Хижины и схватил Гарри за воротник рубашки? Кривился ли Рон или Гарри, когда профессор закрыл их собой перед превратившимся Люпином, хлестнув волосами по лицам. Думали ли мальчики, насколько он ужасен, несправедлив и отвратителен, пока Снейп держал их, защищая даже от взгляда оборотня?

Что испытывала Гермиона, из-за плеча профессора смотря на огромное чудовище, которое, скалясь в предвкушении, подходило все ближе. Тогда лежа на холодной земле, ясно осознавая, что между ней и голодным оборотнем только привставший на локте Снейп, гриффиндорка многое не замечала. Но не того, что расстояние между мантией кошмарного злого зельевара и её ногами непозволительно мало, и не того, что черные волосы профессора, при близком рассмотрении оказались чистыми и вовсе не жирными. И потом, когда буря миновала, она снова встретила зельевара, почти там же, где и в первый раз: на тропинке. Снейп пристально посмотрел в ореховые глаза, и, не сказав ни слова, взмахнул палочкой, выстраивая из грунта прочные ступеньки. Девушка осторожно ступила на одну, потом на вторую — они не разрушились. Профессор одарил её ещё одним непонятным взглядом и молча пошёл дальше. Он был вежлив с ней, даже после того, что произошло в хижине. Он был мил, хотя Гермиона так и не смогла его поблагодарить. Он был…

Гриффиндорка знала, что никогда не откроет эти мысли мальчишкам, но чувствовала, как что-то внутри меняется по отношению к саркастичному, язвительному, вредному Снейпу. И, к своему не малому смущению, девушка поняла, что её гриффиндорскую прямоту, несгибаемость и решимость обвил первым кольцом слизеринский змей — уже не будет дерзких взглядов на уроках и вопросов в лоб, не будет подскоков с вытянутой рукой и выкриков с места. Теперь она промолчит, кротко взглянет из-под ресниц, и под смешки Малфоя с его тупыми дружками, зальётся краской за своё существование. А может, профессору понадобится помощь с проверкой работ или варкой зелий для уроков? Ведь он же не хорька возьмёт в помощники, а её, Гермиону. Потому что она справится лучше всех, и Снейп это знает, хоть и придирается на каждом уроке. Но теперь уже не будет. Он же был таким милым…



— Люциус, твоя взяла, Грейнджер теперь и пискнуть не смеет на моих уроках. Кто тебя надоумил? В жизни не поверю, что это твоя идея.

— Нарцисса. Она рассказывала, что со второго курса стала пристрастна к профессору Белзу, только потому, что тот однажды улыбнулся, отдавая ей работу с пометкой Превосходно. С тех пор она считала себя особенной в его глазах и дарила ему один взгляд за другим. А вот очухалась курсу к шестому…

— Передай ей мою глубокую признательность, а то я уже по-своему хотел, ядом…

— Обязательно передам, Северус, до встречи.