Меня поразила реакция Грейнджер на мое более чем смелое заявление. Я ожидал чего угодно: воплей, летящих в меня колюще-режущих и бьющихся предметов, даже непростительных заклятий. Такая реакция со стороны любой женщины, которой осмелились предложить подобное, была бы понятной, а потому предсказуемой. Любой, но не Грейнджер.

Она… улыбалась. Сидела возле меня на диване так близко, что, казалось, только руку протяни, и улыбалась своей невероятной, очень искренней, слегка дразнящей улыбкой, делающей ее моложе на добрый десяток лет.

Ну и как мне, позвольте спросить, на это реагировать?..

- Отличная шутка, я почти тебе поверила… - произнесла Грейнджер наконец.

Потом вгляделась в выражение моего лица и неверяще прошептала:

- Ты не шутишь, Малфой... Ты ведь не шутишь? – спросила Грейнджер, не меняя интонации.

Я едва успел покачать головой, как вдруг волшебная палочка Грейнджер очутилась у моего горла и она прошипела:

- Убирайся! Убирайся немедленно из моего дома, пока я не совершила ничего из того, за что меня могли бы упечь в Азкабан! Как ты посмел предложить мне такое?!

Говорить спокойно с приставленной к горлу палочкой, находящейся в руке одной из самых сильных волшебниц современности, было довольно затруднительно, но я попытался.

- Грейнджер, ты все не так поняла.

- Я не так поняла?! Ты, наглый, мерзкий, беспринципный, отвратительный… - Грейнджер задохнулась, а я воспользовался наступившей паузой, чтобы, в свою очередь, вдохнуть побольше воздуха в легкие.

- Грейнджер, прекрати изображать из себя баньши, - произнес я так убедительно, что это могло бы сделать мне честь на любом суде. – Детей разбудишь.

Ярость Грейнджер несколько поутихла, но палочки от моего горла она не убрала.

- У тебя есть шестьдесят секунд, чтобы покинуть пределы моей досягаемости, иначе я за себя не ручаюсь, - объявила она голосом, дрожащим от негодования. - Подумать только, стать твоей любовницей…

Грейнджер действительно не так меня поняла. Я уцепился за спасительную соломинку.

- Гермиона, ты хоть различаешь разницу между словами притвориться и стать?..

Моя попытка настроить разбушевавшуюся Грейнджер на мирный лад с треском провалилась. Она пребольно ткнула меня палочкой под подбородок и процедила:

- Я не разрешала тебе называть меня по имени! Мы не лучшие друзья и никогда ими не были. Я – Грейнджер. Ты – Малфой. Точка.

- Ладно, Грейнджер, - сдался я, - как скажешь. Только палочку убери. Давай поговорим как цивилизованные люди.

- Где ты видишь цивилизованных людей? – спросила она с издевкой.

Я не на шутку разозлился.

- Здесь, в этой гостиной. Мерлина ради, успокойся и выслушай меня. Просто дай мне пять минут, я тебе все объясню. А если нет – уйду, и ты больше никогда обо мне не услышишь.

Грейнджер смерила меня недоверчивым взглядом, но палочку убрала. Кивнула в сторону часов, стоящих на каминной полке и холодно произнесла:

- Пять минут.

- Как я уже сказал, от меня ушла жена, - начал я, сглотнув подступивший к горлу комок.

Место под подбородком, куда упиралась палочка Грейнджер, нещадно саднило, но я подавил желание потереть его рукой и продолжил:

- Это произошло две недели назад. Ушла не к кому-нибудь, а к моему… - я сознательно опустил слово “другу”, - Блейзу Забини. Я хочу ее вернуть.

- Почему? – спросила Грейнджер с изрядной долей сарказма. – Тот факт, что она предпочла другого мужчину, не дает тебе спокойно спать по ночам?

- Не думай обо мне так плохо, Грейнджер, - ответил я жестко, - все гораздо прозаичнее. Моему ребенку нужна мать, а моему дому – хозяйка. Любовью здесь и не пахнет.

- Хорошо, твоя жена сбежала от тебя к твоему лучшему другу, и ты хочешь вернуть ее в лоно семьи, это я поняла. Позволь лишь спросить: каким боком я к этому отношусь?

Умная девочка непременно задаст правильный вопрос.

- У меня есть план, как это сделать.

Слова Грейнджер были пропитаны настоящим ядом:

- Малфой, умоляю тебя, не говори мне только, что я и есть твой план. Что ты хочешь выставить меня своей любовницей, чтобы твоя жена взревновала и поняла, какое она теряет сокровище, покаялась и вернулась к тебе к вашему обоюдному удовольствию. Ты прощаешь неверную, все довольны и счастливы.

- Просто невероятно, насколько точно ты все описала. Снова женская интуиция? – поддел я.

- Женская логика, - ответила Грейнджер насмешливо и добавила одно-единственное слово, разом похоронившее мои надежды. - Нет.

Я сделал вид, что не расслышал:

- Что ты сказала?

- Я сказала нет, Малфой. А теперь уходи, - и Грейнджер царственным жестом указала мне на дверь.

Но я не собирался сдаваться так просто.

- Ты не дослушала меня, Грейнджер, - мягко упрекнул я. – Вопрос состоит в следующем: в результате нашей сделки я спасаю честь семьи и возвращаю сыну мать, а что взамен получаешь ты?

Она покачала головой:

- Ничто из того, что ты можешь предложить, меня не заинтересует. Никогда.

Я коварно улыбнулся:

- Никогда не говори “никогда”.

- Ты говоришь загадками, Малфой, - нахмурилась Грейнджер.

Уверенным движением я бросил ей на колени “Ежедневный Пророк”, раскрытый на нужной странице, и Грейнджер нахмурилась еще больше:

- Что это?

- Прочти.

Немного прищурившись, Грейнджер прочитала:

- “Героиня войны проигрывает сражение с бюрократами из Министерства Магии. Наш специальный корреспондент стал свидетелем драки, учиненной целителями отделения травмы больницы Св. Мунго, во главе которых стояла героиня Второй Магической Войны, в настоящем знаменитая целительница мисс Парвати Патил, и работниками Департамента по Управлению Финансами британского Министерства Магии”.

Она подняла на меня недоумевающий взгляд и спросила:

- Что за бред?..

- Читай дальше, Грейнджер.

- “Причиной жестокого побоища стал отказ Департамента выделить двенадцать тысяч галлеонов на закупку лекарств и современного медицинского оборудования, способного…”

Не дочитав до конца, Грейнджер скрипнула зубами и пробурчала:

- Всегда знала, что там работают одни уроды.

Дальше она читать не стала. Резко, будто ядовитого паука, отбросила газету, вскочила с дивана и забегала по комнате. Остановилась напротив меня и с вызовом спросила:

- К чему весь этот цирк со статьей? Каким образом она связана с твоей женой и с тем, что ты только что…

Я оборвал ее на полуслове:

- Сначала дочитай. Двумя абзацами ниже.

Грейнджер жадно схватила “Пророк” и пробежала взглядом еще несколько строк.

- Финансирование отделения травмы прекращается до конца этого года?! Это же абсурд! Кингсли…

Чтобы не вводить ее в заблуждение, я уточнил:

- Министр в курсе всех событий. Это его приказ, Грейнджер. Шеклболт посчитал, что отделение травмы сможет просуществовать на частные пожертвования до принятия бюджета на следующий год.

- Какие пожертвования?! Разве Кингсли не знает, что у нас благотворительность на нуле?! Я сегодня же поговорю с ним…

- Это ничего не изменит, - возразил я. – У Министерства попросту нет на это денег, так что проси – не проси…

Грейнджер искоса посмотрела в мою сторону и спросила:

- Злорадствуешь?

Никогда еще в своей жизни я не был так далек от злорадства, как в этот момент. Ты несправедлива ко мне, Гермиона. Самое обидное, даже пожаловаться на тебя некому.

Покачав головой, я произнес, тщательно взвешивая каждое слово:

- Я предлагаю тебе сделку, Грейнджер. Ты помогаешь мне разыграть перед моей женой маленький спектакль, в результате которого она осознает свою неправоту и возвращается домой. В свою очередь, я жертвую на нужды больницы двадцать пять тысяч галлеонов. Эта сумма позволит им продержаться до принятия бюджета без того, чтобы побираться на улице.

Наступившая тишина казалась оглушающей. Наконец Грейнджер тихонько хмыкнула и задала странный вопрос:

- Ты когда-нибудь изменял своей жене?

- Это к делу не относится, Грейнджер, - ответил я, совершенно сбитый с толку.

- Непосредственно относится, - заверила она меня. – Не увиливай, Малфой, просто скажи “да” или “нет”.

Несколько мучительных секунд я пытался сообразить, какой ответ ей хотелось бы услышать. Затем все-таки решил рискнуть и сказать правду.

- Нет, Грейнджер, - произнес я осторожно, – я никогда не изменял своей жене. А теперь позволь узнать: с какой стати ты задала подобный вопрос?

Грейнджер, проигнорировав мою последнюю реплику, продолжила:

- Допустим, что я тебе поверила. Тогда скажи мне: тебе когда-нибудь хотелось изменить своей жене?

Да, хотелось, едва не ответил я. Вчера, например, был очень подходящий случай, которым я не воспользовался. Почему не воспользовался? Дурак, наверное…

Я криво улыбнулся и спросил, глядя ей прямо в глаза:

- Какое тебе до этого дело? Предлагаешь свою кандидатуру?

Грейнджер покраснела и огрызнулась:

- Пытаюсь понять, из-за чего от тебя ушла жена.

- И как, поняла? – поинтересовался я.

- Не нужно быть гением, чтобы понять это, - ответила Грейнджер с иронией. – Ты невыносим. Нет, конечно же, ты можешь быть милым, если захочешь.

- Милым? – я довольно правдоподобно изобразил удивление. - Мы с тобой говорим об одном и том же человеке?

- Очень милым, очаровательным, иногда, быть может, даже нежным. Вся беда в том, что ты не испытываешь такой потребности. Обычно ты ведешь себя так, что после пяти минут оживленного диалога собеседнику хочется пришибить тебя где-нибудь в темной подворотне.

Я усмехнулся и задал довольно-таки провокационный вопрос:

- Что ты предлагаешь?

- Для начала ты должен…

Грейнджер осеклась и возмущенно воскликнула:

- Эй, я не сказала тебе “да”, Малфой!

- Но ты ведь не сказала мне “нет”, Грейнджер, - возразил я. – Подумай: больница получит кучу галлеонов и сможет пережить смутные времена без особого ущерба для своих пациентов. Ты спасешь множество жизней… А цена этому – всего лишь маленькая невинная ложь с твоей стороны. Никто не узнает, клянусь.

Вряд ли Змей искушал Еву более умело. Когда-то один из моих коллег-адвокатов, который представлял на судебном процессе проигравшую сторону, в сердцах бросил, видимо желая меня оскорбить: “Мистер Малфой, вы – прирожденный манипулятор!” – я же счел это комплиментом.

Грейнджер прикрыла глаза, обдумывая ответ. Потом посмотрела на меня. Внимательно, словно видя впервые, а на ее лице промелькнуло странное выражение.

- Ты так уверен, что твоя жена прибежит к тебе, как только узнает, что в твоей жизни появилась другая женщина? – тихо спросила она.

- Позволь говорить откровенно, - сказал я, изо всех сил сдерживая ликующую улыбку. – У Астории сильно развит собственнический инстинкт. Таким, как она, невыносима сама мысль, что брошенный муж может быть счастлив с кем-то, кроме нее. Поэтому мой ответ: да, я уверен.

- Почему ты не хочешь воспользоваться услугами… более искушенной женщины? Например, актрисы? Ее услуги обошлись бы тебе намного дешевле моих. – Похоже, Грейнджер изо всех сил искала причину для отказа. Я решил проявить терпение.

- Потому что рано или поздно правда может выплыть наружу, а мне бы этого не хотелось, - пояснил я. – Деньги для меня не столь важны. Важен результат.

- Я могла бы попытаться собрать деньги более традиционным способом, - пробормотала Грейнджер, скорее, обращаясь к самой себе. - Например, через какой-нибудь благотворительный фонд.

- Это долго, - ответил я на ее мысль, высказанную вслух. – К тому же многие благотворительные фонды распоряжаются собранными деньгами по своему усмотрению… Решайся. В любом случае, ты ничего не теряешь.

Какое-то время Грейнджер мрачно смотрела в окно. Затем повернулась ко мне и с видимым усилием произнесла:

- Я согласна притворяться твоей любовницей до тех пор, пока твоя жена к тебе не вернется…

- Отлично, - выдохнул я, испытывая громадное облегчение. – Давай обсудим детали.

- …но у меня есть два условия, - закончила Грейнджер свою мысль. – Первое: деньги ты перечисляешь немедленно. Я должна убедиться, что ты меня не обманываешь.

Я кивнул. Это совсем несложно.

- И второе… - Грейнджер недобро усмехнулась. - Наш так называемый “роман” будет публичным.

Признаюсь, ей удалось меня удивить.

- Ты спятила? – спросил я резко. – Какой в этом смысл? Хочешь, чтобы обо всем узнал твой муж?

- Хочу, - мурлыкнула она в ответ.

В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. До меня вдруг дошло, по какой причине Грейнджер могла вчера оказаться в магловском пабе, да еще и в таком состоянии…

- Что с тобой, Грейнджер? Что происходит?

- Что происходит? – переспросила она и рассмеялась. – Со мной все хорошо. Ничего не происходит…

Истерический смех перешел в сдавленные рыдания, и я услышал, как где-то звякнули оконные стекла. Только этого не хватало!

Насколько я знаю, прекратить женскую истерику можно двумя очень действенными способами, причем оба способа достаточно радикальны. Поразмыслив, из двух зол я выбрал меньшее. Я обнял плачущую Грейнджер и поцеловал ее. Просто для того, чтобы она замолчала, а вовсе не потому, что мне этого хотелось…

В моих объятиях Грейнджер застыла от неожиданности. Я уже приготовился огрести пощечину, но тут ее губы дрогнули… и она ответила на поцелуй.

Внезапно за моей спиной раздалось смущенное покашливание, и мы отшатнулись друг от друга, словно школьники, застигнутые бдительным директором.

- Простите, что помешал, - иронично произнес стоящий на пороге мужчина.

- Ну что ты, - ответил я хрипло, и собственный голос показался мне чужим. – Ты как всегда вовремя, Поттер.