Канада, окрестности Банфа, 19 июля 2015 года
Первой реакцией Мейсона, как ни странно, была растерянность. Он, сам отобравший множество чужих жизней, давно привыкший к предсмертной агонии, позабывший, что такое жалость и сострадание, несколько секунд находился в полной прострации. И вовсе не потому, что запах крови пропитал замкнутое пространство комнаты, тяжелым металлическим привкусом оседая на слизистую, терзая горло безжалостными когтями жажды.
Произошедшее не укладывалось в голове, это не могло, да просто не должно было случиться. Только не эта девочка, еще совсем малышка. Напускное равнодушие, которое так удобно надевать на себя, как маску, сейчас, перед тихо стонущим от боли ребенком, дало ощутимую трещину. И привычно убедить себя, что Бетти для него ничего не значит, с ходу не получилось.
Склонившись над щупленьким тельцем, со странным волнением изучая нанесенные повреждения, он не узнавал себя и своей реакции. Отточенные в течение целого века навыки холодного самоконтроля предали его, оставляя наедине с хлынувшими наружу чувствами, которые, казалось бы, он давно разучился испытывать. Нечто подобное Мейсон ощущал всего дважды за свое вампирское существование, первый раз – когда потерял Шарлотту, а второй – двадцать лет назад, когда узнал о гибели Изабеллы. Он-то наивно полагал, что такие моменты человеческой слабости остались далеко в прошлом, и больше не повторятся. Вампиру переживать о ком-то – глупо, ведь самое страшное, что могло произойти, уже случилось с ним самим – он умер. Теперь ему нет никакого дела до других. Но глухое беспокойство, игнорируя доводы разума, подтачивало изнутри, как досадливый червь, засевший в самой сердцевине яблока.
Нет, она не должна умереть, только не так. И хоть понимал, что Бетти – сплит, что пули не серебряные, и у растущего организма есть все шансы справиться, но тревога никуда не исчезла, наоборот, она распространялась внутри, нарастала, уверенно вытесняя все остальные эмоции.
Не так уж он и всесилен, не смог предугадать такого неизбежного поворота событий. Укрывая Изабеллу и ее дочь от вампирских ищеек, совершенно не позаботился о том, чтобы защитить от обычных людей. Но кто мог подумать, что охрана заповедника сунется в такое глухое место?
Он пока толком не знал, что произошло. Судя по двум изуродованным трупам, Бетти кинулась на лесников, а они начали палить в нее из ружей. Почему девочка сорвалась, он узнает потом, а сейчас главное было позаботиться о ее ранах.
И тут же волна безотчетной злобы накрыла с головой: куда, черт побери, подевалась Изабелла? Неужели проклятая гордыня перевесила над здравым смыслом, и она сбежала, оставив ребенка? Да он уничтожит ее, заставит умыться собственной кровью…
Ярость и снедающее беспокойство не помешали ему мыслить трезво и действовать быстро. Первым делом нужно было напоить ребенка кровью, и он без колебаний воспользовался той, что оказалась поблизости – Евой.
Конечно, она не посмела ему противиться. И пока Бетти жадно восполняла утраченные силы, он внимательно наблюдал за состоянием вынужденного донора. Как ни странно, он привязался к Еве, как привязываются к домашнему питомцу, и ни в коем случае не хотел, чтобы девушка сильно пострадала. Да и она держалась молодцом: прикусила зубами собственную ладонь, чтобы сдержать крик.
Следовало признать, что, несмотря на присущую ей молчаливую покорность, Ева была сильной женщиной. Не каждая такое выдержит, а она, общаясь с вампиром, не тронулась рассудком, хотя наверняка догадывалась, кто он такой и какой опасности постоянно ее подвергает. Именно эта особенность так привлекла его в Еве, а хорошо развитый инстинкт самосохранения позволил девушке выбрать наиболее правильную тактику поведения с монстром, по сути, сохранившую ей жизнь.
Когда Ева начала отключаться от сильной кровопотери, безвольно оседая на кровать, Мейсон резко разжал челюсти Бетти. Девочка недовольно зарычала, но он был решителен.
Тогда раненая жалобно застонала, шевеля испачканными кровью губами, заметалась по кровати, в бреду зовя маму. Хрупкое тельце сотрясалось от дрожи – Бетти бил озноб. Он склонился над ней, приложил ладонь к горячему лбу. Ее температура была высокой даже по меркам сплитов, организм боролся, но ему нужно было помочь – извлечь пули.
От холодного прикосновения девочка вздрогнула, приоткрыла глаза, окидывая его мутным от боли взглядом.
– Папа, – почти беззвучно вымолвила она, – папочка, мне больно… помоги…
От тихой просьбы грудь как будто сдавили стальным обручем. Это было несправедливо, он не хотел, чтобы она испытывала такие мучения, и знал лишь один способ облегчить ей боль, пусть сомнительный, но действенный.
– Потерпи немного, – шепнул он девочке, – сейчас станет легче.
Аккуратно взяв тоненькое запястье, склонился, поднося его к губам. Коснувшись нежной детской кожи, несколько мгновений помедлил, охлаждая место будущего укуса, и осторожно, не причиняя лишней боли, ввел клыки. Стараясь, чтобы кровь девочки не попала в горло, просто подождал, пока яд начнет действовать.
Неожиданно нахлынувшие воспоминания сыграли с ним злую шутку, подбрасывая момент из прошлого, о котором так старался забыть. Маленький мальчик, доверчиво свернувшийся клубочком на кровати, и он сам, долго наблюдающий, как сладко спит Эдвард-младший, и не решающийся его укусить. Вроде как обстоятельства тогда были совсем другие, но что-то схожее неуловимо ощущалось. Может быть, те же пробуждающиеся странные чувства, которые так испугали его полвека назад, и с которыми он и теперь не знал, что делать?
Очнувшаяся тем временем Ева, увидев, как он впился в запястье ребенка, тихо вскрикнула, прикрывая рот рукой, но Мейсон жестом приказал ей молчать.
Дыхание девочки постепенно выровнялось, дрожь унялась, и вскоре Бетти полностью погрузилась в глубокий наркотический сон. Заботливо прикрыв ребенка одеялом, он молча подхватил обессиленную Еву на руки и понес вниз. То, что будет происходить дальше, ей видеть не следовало.
На кухне усадил девушку за стол. Чтобы не упасть со стула, ей пришлось грудью прилечь на столешницу и подпереть голову руками. Выглядела она неважно – бледная, с блуждающим взглядом и темными кругами под глазами.
Теперь рядом с ней было непривычно тихо. Приглушенный шум крови больше не отдавался в ушах призывным набатом, да и сердце едва трепыхалось, как будто могло в любой момент остановиться. Даже сладковатый аромат потерял всю свою приятную густоту и насыщенность, и воспринимался, как слабо ощутимый запах разбавленных водой духов. Если бы он в данный момент охотился, то выбрал бы ее в качестве жертвы лишь в случае очень сильной жажды. Черт, не хватало еще с Евой возиться!
Вытащив из холодильника почти всю имеющуюся еду, быстро расставил ее на столе перед девушкой.
– Ешь, – распорядился он тоном, не терпящим возражений.
Не смея его ослушаться, Ева стала разворачивать трясущимися руками обертку от шоколада. А Мейсон, проверяя на ощупь остроту имеющихся в доме ножей, украдкой наблюдал, как она нехотя откусывает по маленькому кусочку, медленно пережевывает и только потом судорожно глотает, словно еда становится в горле комом.
Никогда никаких слез, истерик, глупых просьб отпустить. А ведь он не питал иллюзий насчет ее отношения к себе. Если бы позволил, то Ева бежала бы от него без оглядки на самый край света. А так – боялась. Даже не за себя, за дочь. Дети делают женщин уязвимыми, молодой мамой манипулировать куда проще, чем не отягощенной заботами о потомстве девушкой.
Стало интересно, как бы вела себя Ева, не будь у нее дочки? Почему-то казалось, что она непременно боролась бы за свою свободу, даже может быть, так же отчаянно, как и Изабелла.
Эти мысли, иногда мелькавшие в его голове, вовсе не мешали использовать девушку по своему усмотрению. Это как неоспоримый закон джунглей – по праву сильнейшего он получал все, что считал нужным. В конце концов, она должна быть ему благодарна уже за то, что оставил ее в живых.
– Что произошло? – коротко поинтересовался, когда она расправилась с шоколадкой.
Вслушиваясь в ее тихий сбивчивый рассказ, он недовольно хмурился. Надо же, ребенок не сдержался, хваленое гуманное воспитание Карлайла спасовало перед пробудившейся в девочке звериной сущностью. И в тоже время Бетти проявила столь присущее Калленам благородство, глупо бросившись защищать униженных и оскорбленных.
Мейсон поймал себя на мысли, что и сам бы с удовольствием разорвал негодяя, позарившегося на его женщину. Он считал Еву своей собственностью, и никому не было позволено ее трогать.
Когда девушка закончила, он все еще крутил в руках нож, обдумывая услышанное, испытывая при этом странные чувства. С одной стороны, злость, что ситуация вышла из-под его контроля. С другой – понимание того, что если бы не вмешательство Евы, все могло бы закончиться гораздо хуже. И именно сейчас Мейсон понял для себя одну вещь: Еву он отпустит. Не теперь, позже, когда все решится с Изабеллой. И плевать на Волтури, на законы, что нельзя раскрывать свою сущность. Девушка болтать не будет, это не в ее интересах.
– Иди, отдыхай, – его голос прозвучал непривычно мягко, он понял это по удивлению, мелькнувшему в глазах Евы, – ты заслужила.
– А Бетти? – с тревогой спросила она.
– Я о ней позабочусь, – заверил ее Мейсон.
Убедившись, что Ева сама в состоянии подняться по лестнице, взял выбранный нож, достал из шкафчика припасенную на всякий случай бутылочку со спиртом и отправился к Бетти.

Девочка спала, но ее сон был нездоровым. Неестественная бледность, сбивчивое сердцебиение, рваное, с хрипами дыхание – все это вызывало беспокойство. Нельзя было терять ни минуты, действие яда может закончиться, и тогда извлечение пуль станет для нее настоящей пыткой. Решительно откинув одеяло, он немедленно приступил к неприятной процедуре.
Первым было поврежденное плечо, Мейсон быстро вскрыл ножом начавшую затягиваться рану. Затаив дыхание, стараясь не обращать внимания на обильно сочащуюся из глубокого разреза вожделенную алую жидкость, извлек застрявшую в кости пулю. И тут же обработал рану. Когда спирт прожег внутренности, девочка дернулась и застонала, но, к счастью, так и не проснулась.
Таким же образом он обработал пулевое отверстие в районе груди. Задетое легкое сильно кровоточило, и все труднее было себя сдерживать. Мейсон старался не думать о том, какова на вкус алая благоухающая жидкость. Ведь аромат девочки навязчиво напоминал ему запах той, которую он так вожделел и хотел сделать своей. Может быть, именно поэтому он жестко подавлял в себе всякие чувства по отношению к ребенку.
Несмотря на внутреннюю нервозность, руки работали безупречно, как будто существовали отдельно от него. Вскоре и вторая пуля была извлечена, а когда осторожно перевернул девочку, собираясь обработать рану на спине, услышал приближение Изабеллы. Первой эмоцией было облегчение – все-таки хватило ума не сбежать, не надо будет ее разыскивать, но почти сразу вроде как приглушенная ярость вновь пробилась наружу: сейчас он ей устроит. Подбирая полные желчи слова, которые собирался кинуть ей в лицо, он с каким-то болезненным нетерпением вслушивался в ее шаги.
Она двигалась быстро, на пределе своих возможностей. Легкий скрип ступенек, стук настежь распахнутой двери. Он не обернулся, чувствуя, как девушка застыла на пороге. От нее пахнуло ароматом душистых трав и горной свежестью, но его чуткое обоняние, кроме того, что ее кровь насыщена после охоты, безошибочно определило едва заметную примесь автомобильной гари. Хоть бы эта прогулка не стала для них роковой.
И пусть Мейсон ее не видел, но болезненно пульсирующее сердце Изабеллы позволяло явственно представить, как ладошка прижалась к высоко вздымающейся груди, пытаясь унять его бешеный ритм, а шоколадные глаза широко распахнулись от ужаса.
Он продолжал орудовать ножом, и только когда девушка тихо опустилась на край кровати с другой стороны от него, резко поднял голову.
– Явилась? – зло прошипел, – надеюсь, хорошо провела время?
Не обращая на него внимания, Изабелла трясущимися руками, но с какой-то маниакальной аккуратностью поправила волосы девочки, упавшие на повернутое боком лицо. Осторожно обхватив ручку Бетти своими ладонями, склонилась, жадно прижимаясь губами к маленьким пальчикам. И столько боли и отчаяния было в ее позе, что все гневные слова, которые заготовил, вмиг забылись.
Было непривычно видеть ее такой потерянной, и он сосредоточился на раненой девочке, стараясь совершенно игнорировать присутствие Изабеллы.
Время как будто застыло, секунды растягивались в томительную бесконечность. Пока он обрабатывал последнюю рану, она молчала, внимательно наблюдая за его действиями. И недоверие, сквозившее в пристальном взгляде, очень раздражало. Какого черта, он тут спасает ее ребенка, пока мамаша шляется неизвестно где, а она еще имеет наглость в чем-то его подозревать!
И как только закончил неприятную процедуру, отвернулся, демонстрируя привычную отстраненность. Еще не хватало ее жалеть, сама во всем виновата! Сидела бы на месте, и ситуация с лесниками разрешилась бы куда меньшими потерями!
– Так где ты шлялась? – уже более настойчиво поинтересовался, вытирая окровавленный нож о край простыни.
– Охотилась, – сквозь зубы прошипела она.
Мейсон готов был поспорить, что это вранье. Было бы легко добиться признания, шантажируя ее жизнью дочки. Но после шока, который сам только что испытал, просто не смог так поступить. Однако ничто не помешает ему сделать это немного позже.
Изабелла тем временем бережно накрыла свою девочку одеялом. Затем, приложив ладонь ко лбу Бетти, резко поднялась. Их взгляды пересеклись, и Мейсон невольно отвел глаза, не в силах выдержать плескающуюся в шоколадных омутах боль.
Это оказалось слишком даже для него, видеть ее неприкрытое страдание. Он столько раз сам ее мучил, и это было развлечением, захватывающей игрой. Изабелла всегда отвечала дерзким вызовом, тщательно скрывая от него свои чувства, а вот сейчас как будто прорвалась плотина, выплескивая их наружу. Мейсон просто не был готов к такой откровенности с ее стороны.
– Эдвард, – тихо взмолилась она. – У Бетти жар. Нужно срочно вызвать Карлайла.
Ее слова были пронизаны отчаянием. Оценив состояние девочки в первые минуты, Мейсон тоже подумал о Карлайле, но затем отмел этот вариант как невозможный. Он сам имел медицинское образование, и все, что было необходимо, уже сделал: пули извлечены, раны обработаны, и теперь организм девочки справится сам. Но где-то в глубине сознания досадными искорками тлели сомнения: а вдруг нет? И тут же гнал их от себя: не время поддаваться на женские уловки, особенно сейчас, когда уже ввязался в противостояние с Волтури, отрезая себе тем самым все пути к отступлению.
– Нет, – резко ответил он тоном, не допускающим возражений.
Она глубоко вздохнула и медленно обошла кровать, останавливаясь прямо перед ним. Все еще сидящий возле девочки Мейсон уронил голову на руку, продолжая безжалостно игнорировать ее присутствие. И вдруг Изабелла опустилась на колени. Он с недоумением наблюдал, как грациозно она это делает, как покорно опускает голову.
– Пожалуйста, умоляю, – проникновенно шепнула девушка, потупив взгляд в пол, прячась от него за каскадом рассыпавшихся волос, – позволь доктору Каллену помочь Бетти.
Горькая усмешка тронула его губы. Надо же, какая ирония судьбы, лет двадцать назад он мечтал видеть ее покорной, со склоненной головой, на коленях его умоляющей, а сейчас… сейчас ничего, кроме досады, не испытывал. Ну почему ей так легко удается изменить его планы, выбить из привычной колеи?
Не дождавшись ответа, она легонько коснулась рукой его колена, привлекая к себе внимание.
– Что ты хочешь взамен? – еще тише промолвила она. – Я выполню любую твою прихоть, только помоги спасти дочь…
Резко сбросив ее руку, он поднялся, переместился к окну. Какое-то время разглядывал долину, крепко сжимая кулаки, готовый в любой момент сорваться. На душе было так гадко, что хотелось все бросить и бежать отсюда как можно дальше, и свистящий в ушах ветер унес бы все лишние чувства и воспоминания.
Мейсон сейчас ненавидел себя. За то, что затеял все эти грязные игры. За то, что довел ее до такого состояния, вынуждая предлагать себя в обмен на жизнь дочери.
Ситуация совершенно вышла из-под контроля, и это заставляло нервничать. Если он сейчас откажет, не объяснив причины, она его окончательно возненавидит. Пришло время открыть хотя бы часть правды.
– Убили Джейн Волтури, – коротко кинул, обернувшись к ней, с тайным злорадством наслаждаясь произведенным эффектом. – Причем твоими кинжалами. Аро твердо намерен отомстить за смерть дочери и поднял на ноги весь вампирский мир, чтобы разыскать тебя и Бетти.
Изабелла вздрогнула, как будто ее ударили, и отступила назад. Обхватив себя руками, несколько секунд пристально всматривалась в его лицо, надеясь обнаружить подвох.
– Моими клинками? – она не стала скрывать своего удивления, – но я не убивала!
– Я знаю, – горько усмехнулся он, – Каллены тоже не сомневаются в твоей невиновности, но Волтури думают по-другому. Именно поэтому Карлайл решил спрятать вас у меня.
– Ты скрывал это от меня… – сразу же возмутилась она. – Почему? Опять твои дурацкие игры? Что ты хочешь? Или врешь, чтобы причинить мне боль? Так у тебя это уже получилось! Что дальше?
Ее слова жалили, как озлобленные осы. Она ему не доверяет, даже мысли не может допустить, что ради нее Эдвард Мейсон готов поставить на кон свою жизнь. Уверенность в собственной правоте помогла забыть, что некоторые из обвинений вполне обоснованны.
– Ты можешь думать что угодно, – холодно отрезал он. – Я обещал о вас позаботиться, и не позволю тебе и шагу ступить за пределы долины!
– Я не верю в твое благородство! – тут же взвилась она.
В пылу спора он и не заметил, как они сблизились почти вплотную, и теперь буравили друг друга яростными взглядами. Казалось, что еще мгновение – и она вцепится ему в горло. Напряжение достигло пиковой точки, но в этот момент девочка шевельнулась и жалобно застонала. Изабелла, тут же забыв про их перепалку, кинулась к ребенку.
– Она вся горит, – промолвила уже совсем другим, полным смирения голосом, – пожалуйста, помоги ей…
Мейсон знал, о чем его просят. Мертвенный холод вампира был для пылающей жаром девочки лучшим лекарством. Вот только подействует ли оно?
И хоть испытывал некоторую неловкость, отказать не смог. Стянув через голову джемпер, проклиная тот день, когда поддался на уговоры Карлайла, он присел на кровать, одновременно перетягивая Бетти к себе на колени. А когда прислонил малышку к своей груди, его словно огнем обожгло. Девочка была такой горячей, что в местах их соприкосновения чувствовалось болезненное жжение. Но он, игнорируя неприятные ощущения, обнял спящего ребенка, одной рукой придерживая ее головку, уткнувшуюся ему в плечо, а другой прижимая покрепче к своему телу.
Изабелла тем временем набросила на плечи девочки простыню и тихонько присела рядом. Бег времени снова замедлился, каждая секунда зарождалась, медленно набухала и громко лопалась, как срывающаяся с высоты капля воды. Боясь шелохнуться, чтобы не потревожить беспокойный сон ребенка, Мейсон с тревогой вслушивался в сбитое дыхание и стук маленького сердечка, отмечая малейшие изменения в состоянии ребенка.
Беспокойство за девочку стало для него настоящим откровением. Именно сейчас, прижимая к себе щупленькое тельце, он явственно осознал, что Бетти ему отнюдь не безразлична. А что, если эти эмоции, которых он так боялся, на самом деле и есть то, ради чего стоило жить, пусть даже это будет жалкое существование в обличии монстра?
Вся его уверенность в своих поступках и собственной неуязвимости пошатнулась, и на благодатную почву упали первые зерна сомнений: а не подвел ли сам себя? Может быть, увлекаясь жестокими играми, он пропустил нечто действительно значимое, подменил истинные чувства дешевой фальшивкой?
И еще Мейсон никогда так остро не ощущал присутствие Изабеллы. Пусть за это время ни разу не глянул в ее сторону, но он словно слился с ней, стал единым целым, даже боль у них была одна на двоих. Страх, сомнения, неуверенность – все это тонуло в понимании, что она рядом, и вместе они смогут справиться с любыми ударами судьбы. Может быть, это как раз и было то, чего ему так не хватало в их отношениях?
Он не верил в Бога, но сейчас готов был молить кого угодно, лишь бы ребенок выжил. И странная до нелепости мысль пришла в голову: а что, если это возмездие? Если девочке приходится платить за грехи, совершенные им?

Северное побережье Канады, июнь 1929 года
Несмотря на штормовые волны, преодолеть вплавь расстояние до острова не составило труда для вампиров. Даже наоборот, холодная вода с попадающимися кое-где льдинами, отколовшимися от берега, помогла Эдварду и Деметрию оставаться незамеченными как можно дольше. На обратной стороне острова, среди безжизненных скал был спрятан небольшой дом, в котором обосновались те, кого они разыскивали.
Когда ничего не подозревающая семья учуяла присутствие чужаков, ничто уже не могло их спасти. Глава семейства, мужчина-вампир довольно плотного телосложения, выступил вперед, готовясь принять удар на себя. А женщина-сплит с белокурой девочкой-подростком тем временем метнулись к берегу, прыгая с отвесной скалы в бушующий океан.
Деметрий принял вампира на себя, а Эдварду велел догонять беглянок. Мейсон, не тратя времени, нырнул следом за ними, слыша за спиной глухие удары: противники нещадно кидали друг друга на скалы.
Скорость сплитов значительно уступала его возможностям, и вскоре Эдвард настиг женщину. Они сцепились прямо в океане. Схватка была яростной, бушующая вокруг стихия мешала и злила обоих. Волны то и дело накрывали дерущихся, и приходилось уходить глубоко под воду. А когда выныривали на поверхность, женщина жадно ловила ртом воздух. И снова у Мейсона было явное преимущество – дышать ему не требовалось.
Ее запах был необычайно привлекателен, да и сама она была хороша собой, и когда пальцы скользили по ее гладкой теплой коже, он ловил себя на мысли, что с удовольствием бы занялся с ней чем-то куда более приятным.
Девочка барахталась рядом, плакала и звала мать, но женщина, когда удавалось глотнуть воздуха, кричала ей, чтобы она уплывала прочь.
Исход боя был вполне ожидаем – Эдварду таки удалось свернуть ей шею под водой, и женщина, перестав сопротивляться, камнем пошла ко дну.
Тем временем и Деметрий расправился со своим врагом. Они вдвоем без труда поймали девочку, и яд, попавший в организм от укуса, на время лишил ее сознания.
Выбравшись на материк, вампиры расположились среди прибрежных камней. Пока мокрая одежда сушилась на костре, Мейсон украдкой бросал взгляды на бесчувственную девочку, и испытывал отвращение к самому себе.
Гордиться в его понимании было нечем: двое мужиков одолели ребенка. А вот Деметрий не скрывал своего удовлетворения: охота закончилась успешно, и ценный трофей был у него в руках.
– Хочешь стать частью вампирской элиты? – небрежно предложил он. – Волтури как раз подбирают достойных новобранцев для охраны.
Эдвард задумался всего на долю секунды. Служить кому-то – это не для него. Беспрекословное выполнение чужих приказов не прельщало, как и роль винтика в хорошо отлаженном механизме. Впереди маячила свобода и вечность, которую хотелось коротать по своим собственным правилам.
– Нам не по дороге, – холодно ответил он.
Деметрий был явно недоволен таким отказом, но настаивать не стал. Тогда они мирно разошлись, но в будущем их пути еще не раз пересекались. Причем Деметрий терпеливо ждал, при каждой новой встрече не забывая снова и снова озвучивать свое предложение – служить Волтури. А Эдвард все так же вежливо, но решительно отказывался, ценя в первую очередь свою свободу.

Канада, окрестности Банфа, 19 июля 2015 года
Потом, много лет спустя, впервые увидев Джейн, он сразу понял, для кого предназначалась та девочка-сплит. Кто знает, не помоги он тогда Деметрию убить родителей ребенка, может быть, этой белобрысой сучки вовсе и не было бы на свете. Но прошлого не вернешь, и теперь он вынужден расхлебывать последствия своих опрометчивых поступков.

Мейсон не знал, сколько прошло времени, прежде чем кризис миновал. Жар спал, дыхание и ритм сердца восстановились, девочка явно шла на поправку. Казалось, что весь дом после пережитых волнений окутан тишиной и покоем: в соседней комнате спала Ева со своей дочкой, и даже Изабелла задремала, свернувшись калачиком на кровати. Он осторожно, чтобы не разбудить обеих, уложил Бетти рядом.
И когда уже взялся за ручку двери, не сдержался, обернулся, чтобы еще раз взглянуть на девочек. Приподнявшись на локте, Изабелла смотрела ему в след, и в ее взгляде мелькнуло что-то новое, во всяком случае, раньше он никогда такого не замечал. Это было похоже на благодарность.
– Спасибо, – одними губами промолвила она, подтверждая его догадку.
Ощущая странную неловкость, Мейсон на мгновение замер, собираясь, как обычно, отвесить ей какую-нибудь колкость. Но, так и не сказав ни слова, вышел из комнаты, осторожно затворив за собой дверь.

Еще утром, когда спешил в дом, он обратил внимание, что один из лесников хоть и тяжелораненый, но живой. И сейчас, рассматривая лежащего без сознания мужчину, ощущал смутное беспокойство: где-то Мейсон его уже видел. Но припомнить так и не смог. Нужно бы добить лишнего свидетеля, но это никогда не поздно сделать. Тем более человек может пригодиться в качестве источника крови для Бетти. И вампир затащил его в тайную пещеру за водопадом, собираясь разобраться с ним позже.
С трупами все было куда проще – он убрал их за пару десятков километров от дома и оставил у глубокого ущелья, на дне которого бурлил мощный горный поток. В этих местах много диких медведей, и вполне реально, что один из них напал на людей. Здесь же Мейсон оставил все три ружья, причем одно на краю пропасти. Можно было предположить, что третий лесник сорвался с обрыва, и его тело унесла вода.
Убедившись, что ситуация выглядит вполне правдоподобно, он заинтересовался утренним исчезновением Изабеллы. Ее след привел прямиком в Банф, и на окраине городка он разыскал дом, в котором, судя по запаху, она побывала. Воспользовавшись тем, что хозяев не было, без труда проник в помещение через окно, и, осмотревшись, сразу понял, что именно здесь заинтересовало девушку.
Включив компьютер и порывшись в системной информации, он быстро определил, что Изабелла открывала какой-то почтовый ящик. Сам Мейсон сходу пароль подобрать не смог, но позвонил хакеру, работающему на его компанию, и распорядился немедленно удалить этот почтовый адрес, проследив все входящие и исходящие сообщения за сегодняшнее утро. Оставалось только надеяться, что он успел вовремя.

Вернувшись уже ближе к вечеру, Мейсон застал женщин на кухне. Изабелла и Ева готовили еду, а ее дочь крутилась у них под ногами. Он жестом показал Еве, чтобы та исчезла, и девушка с готовностью выполнила его молчаливый приказ, выскользнув на улицу, захватив с собой и ребенка.
Оставшись наедине с Изабеллой, какое-то время Мейсон стоял, прислонившись к выступу, разделяющему помещение на две зоны, и просто наблюдал за ее перемещениями. Несмотря на то, что кризис у Бетти миновал, и девочка шла на поправку, Изабелла все еще находилась под впечатлением от произошедшего, о чем свидетельствовали ее смазанные движения. Обычно она передвигалась по-человечески, и именно скорость выдавала истинное состояние девушки. К тому же легкая дрожь в руках подтверждала, что ей не по себе от его пристального внимания.
Да уж, после сегодняшних событий она наверняка не могла определиться, какие у них теперь отношения. Что уж говорить, он и сам чувствовал себя неловко, но даже не подумал о том, чтобы прояснить ситуацию.
– Один из нападавших жив, – заговорил он, мастерски скрывая за деловым тоном свои истинные эмоции, – я оставил его в пещере за водопадом. Бетти будет нужна кровь для восстановления, напоишь ее.
– Я не буду этого делать, – глухо ответила Изабелла.
Кто бы сомневался, ее упрямство, как обычно, не знало границ. Как его не бесило это хваленое калленовское человеколюбие, спорить не стал. Хотелось сохранить то зыбкое взаимопонимание, которое установилось между ними у постели раненого ребенка.
– Как хочешь, твоя дочь, тебе решать, – пожал он плечами, демонстрируя полное равнодушие к происходящему. – Мне нужно уйти. Надеюсь, на этот раз обойдется без глупостей с твоей стороны.
Она раздраженно фыркнула, слишком резко переставляя кастрюлю на стол.
– Тебе нужно мое разрешение? – кинула сквозь зубы. – Никто тебя не задерживает!
И независимо тряхнув копной волос, двинулась к лестнице, ведущей на второй этаж. А его накрыло раздражение. Достали эти проявления гуманности. Надоело примерять на себя роль доброго папочки, хватит с него соплей, детей и страдающих женщин. И вообще, последнее слово должно остаться за ним.
– У меня есть для тебя подарок, – насмешливо бросил ей вслед.
Она остановилась на первой ступени, но повернуться так и не соизволила. Тогда Мейсон вынул из-за пазухи один из обработанных серебром кинжалов, которые раздобыла для него Эмилия, и молниеносно метнул в стену, так, чтобы он просвистел мимо уха девушки, едва задевая волосы.
Но она успела увернуться, прижимаясь к стене спиной, и кинжал глухо вошел в дерево прямо на уровне головы.
Белла даже не вздрогнула. По-прежнему вжимаясь в стену, она, не мигая, сосредоточенно наблюдала, как он поигрывает вторым кинжалом, небрежно подбрасывая его в воздухе. Даже невольно залюбовался ей: собранная, с раскиданными по плечам волосами, грудь высоко вздымается при каждом вздохе, а взгляд горит, как у дикой кошки, готовой в любой момент растерзать врага.
– Неплохая реакция, – криво усмехнулся он.
И тут же молниеносно метнул второй. На этот раз она не дернулась, когда нож вошел в стену с другой стороны головы.
Потом чуть прищурилась и, с вызовом глядя на Мейсона, вытащила один из кинжалов. Проверила его балансировку, примериваясь к клинку, перекинула, поймав в ладонь, и сделала выпад вперед, направляя искривленное острие кинжала в его сторону. Мейсон откровенно любовался ее точными движениями, ощущая прилив возбуждения. Ему нравились такие игры. И он готов был играть с ней так бесконечно.
А она, словно прочитав его мысли, коварно улыбнулась и ловко засунула кинжал себе за пояс. Интересно, кто научил ее так мастерски обращаться с оружием?
Проделав то же самое со вторым кинжалом, Изабелла выпрямилась, с вызовом глядя на него. Наблюдая за маленьким спектаклем, который она для него устроила, он едва сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
– О, я смотрю, мои игрушки тебе понравились, – двусмысленно протянул он, и тут же добавил, уже серьезно: – Думаю, ты найдешь им правильное применение.
Она молчала, и смотрела на него выжидающе, словно ждала еще какого-то подвоха. Как не хотелось оставлять ее сейчас, но нужно было идти. Борясь с желанием прикоснуться к ней на прощание, он, резко развернувшись, направился прочь.

Теперь можно было спокойно заняться воплощением в жизнь плана, который они обсудили с Хейлом. В сторону Сиэтла Мейсон двигался, охваченный смешанными чувствами.
За один сегодняшний день он добился куда больше, чем за все время пребывания Изабеллы в его доме. В их отношениях наметился перелом: впервые в ее взгляде сквозила не привычная ненависть, а что-то другое, привлекающее куда больше, чем дерзкий вызов. И первоначальный план по завоеванию девушки, который еще вчера представлялся идеальным, после сегодняшних событий показался весьма сомнительным. Нужно было срочно менять тактику, делая ставку на совсем другие чувства.

---

Под спойлером замечательные иллюстрации к главе, спасибо их автору helencapricorne

Огромное спасибо Инге dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ