Фанатка

Я устал, ужасно устал. Этот промотур просто вымотал меня. Бесконечные интервью, каверзные вопросы, и надо постоянно думать, думать, думать, сосредотачиваться, чтоб не болтать лишнего. И постоянные крики фанатов, и постоянная раздача автографов, и нужно все время держать лицо, улыбаясь в камеры мобильников или объективы фотоаппаратов. У меня уже сводит скулы. Наконец-то я остался один. Сейчас запрусь в своем номере и телефон отключу. Какое счастье никого не видеть и не слышать!

Нет, не подумайте ничего, я люблю своих поклонников! Однажды я прочитал, что Кларк Гейбл на любом мероприятии, в котором участвовал, всегда раздавал сотни автографов, утверждая, что если бы не зрители, он был бы безработным. И я с ним полностью согласен. Дело даже не в том, что я боюсь потерять работу. Я имею в виду, что я хочу продолжать сниматься в кино, но я бы и без этого нашел чем заняться. Но все эти люди, которые едут из других городов и даже стран, которые занимают места за несколько суток и разбивают палаточные городки... Разве я могу не ценить их? Это нечто невероятное! Они любят вовсе не меня, а моих персонажей, или того Роберта Паттинсона, которого сами себе придумали, и который со мной не имеет ничего общего, кроме имени и внешности. А я все время чувствую себя самозванцем, и все время боюсь их разочаровать. И я должен сделать все возможное, чтобы хоть чем-то отплатить им за их любовь, которой я не заслуживаю.

И я стараюсь. Но я обычный человек, и иногда я очень устаю. Я имею ввиду, я совсем не идеальный Эдвард. И даже не тот Роберт Паттинсон, про которого пишут в таблоидах. И я вовсе не трудоголик. С удовольствием бы забил на весь этот промотур, валялся бы на кровати, читая книжку. Или играл бы на гитаре.

Мысль стала развиваться помимо моей воли. Я уже представил, как скажу главе компании, что не собираюсь больше участвовать во всех этих идиотских мероприятиях, и с неописуемым кайфом наблюдал в своем воображении, как он начнет бледнеть, краснеть и хватать ртом воздух.

Вдруг совсем рядом прозвучал чей-то голос с акцентом:

– Роберт!

От неожиданности я вздрогнул и остановился.

Рядом стояла девушка и напряженно смотрела на меня. Я ее даже не заметил в коридоре, настолько погрузился в свои мысли. Ну и просто в гостинице все свои, персонал ответственный, охрана надежная, никто чужой не зайдет, поэтому я всегда расслаблялся, когда оказывался внутри за закрытыми дверями. Можно быть самим собой и не изображать из себя божество. Хотя с какого бока фанаты во мне бога видят, ума не приложу.

Стоп, у нее на груди нет бейджика, да и вообще она… Фанатка!

Я думаю, у меня рефлекс выработался. Лицо автоматически приняло выражение, которое я только что с себя снял после общения с поклонниками. Мышцы опять свело судорогой после многочасовых улыбок.

– Привет! – как можно вежливее произнес я.

Я уже не владею лицом, и оно, я думаю, сейчас жутко кривое. Нужно хотя бы голосом исправить положение.

Она уставилась на меня широко открытыми глазищами, как будто что-то пыталась разглядеть. Ну, что поделать, извини, милая, вблизи я не такой уж и красавец, как ты думала.

– Я, – начала она, и вдруг взгляд потух, она опустила глаза и как будто задрожала всем телом.

Я даже испугался. Может, сумасшедшая? Как она сюда пробралась? Куда охрана смотрела? Отделаться бы от нее побыстрее и повежливее.

– Тебе нужен автограф? – как можно ласковее произнес я.

И вдруг в ней произошли какие-то едва уловимые перемены. Она перестала дрожать, стала дышать ровнее, вся как-то подтянулась и подняла на меня голову уже чуть ли не с королевской грацией. Эх, а здорово выглядит! Я имею ввиду, я сразу представил это в каком-нибудь фильме, когда героиня пытается противостоять ударам судьбы. Думаю, перед зеркалом надо попробовать: в мужском исполнении это будет смотреться?

Она покачала головой, и в глазах какое-то ехидство проскользнуло, как будто она знает, о чем я думаю. Я даже опешил.

– Нет, спасибо! Мне не нужен автограф, – произнесла она и опять покачала головой.

Ну, я вообще ничего не понимаю! Кто она? Что ей нужно? Мне безумно захотелось в номер. Завалиться на кровать и заснуть, а не решать тут головоломки. Ладно, попробуем еще раз.

– Фото?

Хотя где же ее фотоаппарат? Может, в пакете?

Вдали в коридоре послышались голоса, я обрадовался. Сейчас кто-нибудь придет и ее уведет, а я со спокойной душой отправлюсь к себе.

Она взглянула в сторону раздавшихся голосов, и думаю, ей пришла в голову та же мысль, что и мне. Она торопливо начала говорить:

– Нет, спасибо, мне не нужны твои фото и автографы. Не знаю, для чего их просят поклонницы, – она пожала плечами.

Да уж! И я не знаю. А просят и просят. И так счастливы, когда я закорючку на бумаге поставлю. Я себя так нелепо чувствую от этого. Как будто я мошенник: обманываю ребенка и вместо конфеты подсовываю фантик.
А она продолжала говорить:

– Я не буду стараться выглядеть оригинальной, потому что все равно у меня это не получится. Я думаю, ты понял, что я такая же поклонница, как и все, и что меня так же охватывает трепет при твоем появлении, лишающий дара речи.

Ну, слава богу, не сумасшедшая и не убийца, и не еще кто-то в этом роде. И тут же я сам себе посмеялся: "Да кому ты нужен! Сильно много о себе возомнил".

Девушка между тем продолжала говорить. Голос красивый, глубокий, и акцент милый.

– Все равно твое появление лишило меня способности думать, а потому не буду и пытаться казаться умной. И скажу все те банальности, которые тебе говорят твои поклонницы, а ты, разумеется, как настоящий джентльмен, выслушаешь их, не моргнув глазом, и вежливо поблагодаришь.

"Она так уверена, что видит меня насквозь? Она меня подкалывает?"
Я усмехнулся. М-да, девчонка не промах. Оказывается, есть и такие поклонницы, которые во мне не только совершенство видят. Это мило, не надо из себя изображать неизвестно кого.

– Ты так думаешь? – улыбаясь, спросил я. – А если нет?

– Неужели пошлешь меня куда подальше? – она приподняла изящную бровь.

Я расхохотался. Мимика у нее невероятная.

– Нет, не пошлю, – ответил я и тотчас же вспомнил свои недавние фантазии о том, как я собирался отказываться от промотура, и, усмехнувшись, добавил, – хотя иногда хочется.

Девушка почему-то вздохнула и стала говорить, будто выталкивая из себя слова:

– Я абсолютно искренне говорю, что мне нравятся твои роли и я считаю тебя очень талантливым. Наверняка тебе все это говорят, но что тут еще можно оригинального придумать? И я так же, как и любая другая твоя поклонница, тебя люблю.

"Ну, любишь-то ты не меня, – подумал я, продолжая улыбаться. – Хотя, конечно, это приятно слышать. Особенно от такой симпатичной девушки".

– Хоть тебе и смешны мои слова, но это правда. Я понимаю, что ты не воспринимаешь поклонниц как людей…

Что? Я растерялся и обиделся одновременно. Да я всегда пытался понять поклонников и представить себя на их месте! Терпел, когда у меня болела голова, когда была температура, когда глаза слипались от бессонной ночи, и, улыбаясь, старался быть вежливым. Всегда помнил, что и я мог бы быть на месте каждого из них. И с ней, между прочим, тут стою, хотя мог бы уже давно охрану позвать.
Я уже было открыл рот, чтобы возмутиться, но она перебила меня:

– Нет-нет, ты идеально общаешься со своими поклонницами, всегда вежлив и отзывчив.

"Черт! Она меня совсем запутала!"

– Я вовсе не такой идеальный!

Из-за угла вывернул Джон, мой помощник. Потерял меня и отправился на поиски. Я давно уже должен был придти. Он взглянул на нас и осторожно произнес:

– Мистер Паттинсон, мы вас ждем.

Ага, он не понял, что это за девушка, и решил мне не мешать. Если бы сообразил, что поклонница, сразу бы ее выставил. Она метнула на Джона обеспокоенный взгляд.

"Ладно, не переживай, не буду я тебя выдавать", – мысленно обратился я к ней. И повернулся к своему помощнику:

– Да, Джон, я сейчас.

Джон еще раз посмотрел на меня, пытаясь разобраться в ситуации, но увидев, что я не паникую, решил поверить мне на слово. Я взглянул на девушку. Она снова настороженно смотрела на меня испуганными глазами, что-то высматривая во мне. Ну, не знаю, я как-то привык, что поклонницы, признаваясь в любви, улыбаются от уха до уха, визжат от счастья, и мне, глядя на них, тоже хочется улыбаться. А эта какая-то странная. Автографы и фото ей не нужны. Стоит, молчит и разглядывает.

– Тебя как зовут?

– Елена, – и тут же добавила, – Лена.

– Лена...

Ладно, так мы можем долго в гляделки играть. Надо идти. А то Джон еще раз придет и кого-нибудь из охраны приведет, и ее точно выставят.

– Мне... – начал я, и одновременно начала говорить она:

– Я хотела… – и, смутившись, замолчала.

Ага, вот и до сути добрались. Я сделал ей знак продолжать, сам гадая, что же она у меня попросит.

– Мне хотелось сделать тебе подарок. Просто из благодарности за те чувства и эмоции, которые я испытываю, когда смотрю твои фильмы. Я твоя должница в этом плане, и вряд ли смогу хоть как-то адекватно отплатить за …

Она путалась в словах, лепетала, не поднимая глаз, а у меня аж в груди защемило. Она моя должница? В чем? Люди приходят, говорят мне теплые слова, признаются в любви, дарят подарки... За что? За то, что я удачно улыбнусь в камеру или сделаю зверскую рожу? И, между прочим, получу за это деньги. Это так нелепо!

Она вытащила из пакета картину.

– Я просто написала улицу, на которой живу. Ты никогда не был в России. И – вот.

Она протянула картину мне.

– Зимой у нас очень красиво, хоть и холодно. Может, тебе когда-нибудь захочется побывать у нас. Миллионы русских поклонниц мечтают об этом.

Я взял картину из ее рук. Я-то думал, что она у меня попросит что-нибудь. А она пробиралась сквозь охрану, ждала меня, смущалась, краснела, и все для того, чтобы сделать подарок мне.

– О, спасибо, – почти прошептал я.

Я не заслужил этого! Я никогда, никогда не смогу выплатить свои «долги»!

Я посмотрел на пейзаж. Совершенно не разбираюсь в живописи, но от изображения веяло какой-то умиротворенностью и грустью. Я имею ввиду, приятные ощущения.

– Очень красиво.

– Нет необходимости быть вежливым, – вдруг усмехнулась она. – Если не понравится, выкинешь.

Я вскинул на нее глаза. Я уже и не знаю, как мне реагировать на нее, плакать или смеяться.
Я открыл рот и… закрыл. Любопытная девушка! Я усмехнулся.

– Русские такие странные.

Она опять засмущалась, опустив глаза, и протягивая мне пакет, ответила:
– Не все. Есть и нормальные.

Я расхохотался.
Сразу представил на всех углах настороженных стройных девиц, озирающихся по сторонам и всовывающих мне подарки. Если в России много таких, то поездка туда обещает быть… не скучной.

– Что ж, это воодушевляет!

Она молчала. Ладно, пора и честь знать.

– Извини, мне, правда, нужно идти.

Она подняла глаза (красивые, между прочим) и улыбнулась в ответ.

– Да, конечно. Спасибо тебе!

– А мне за что? Тебе спасибо!

И неожиданно для себя я вдруг нагнулся к ней и прикоснулся губами к ее горячей щеке. Она на мгновение опустила ресницы и едва слышно вздохнула. На меня это как-то странно подействовало, только я не понял, как, уже успев отстраниться.

От нее пахло каким-то цветочным ароматом, и он шлейфом потянулся за мной.

– Пока, – улыбнулся я и пошел по коридору. Что-то непонятное было во мне. Я чувствовал себя… странно.
Нужно посмотреть графики, когда там Россия запланирована? Сейчас Джона спрошу, может, он помнит.

Уже дойдя до угла, я обернулся. Она стояла в той же позе и смотрела мне вслед. Почему-то это было приятно. Интересно, увидимся ли мы когда-нибудь еще?

"Вряд ли", – сам себе ответил я и улыбнулся ей еще раз перед тем как свернуть за угол. Губы ее дрогнули.