Название: Затерянное королевство
Номер обложки и саундтрек: 36. Lamb - Wise Enough

Автор: Валлери
Бета: Миравия
Жанр: сказка, фантастика (стимпанк), романтика, ангст
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Белла/Эдвард
Саммари: Я видел сон, печален мой удел,
Лишь там могу я быть с тобою рядом.
Но лишь во сне я, наконец, прозрел
И выбрал путь. В нем ты - моя награда.

---

---

Мрачным мистическим покрывалом опустилась ночь, погрузив старый дом в глубокую и тяжёлую тишину. Безмолвие теперь стало моим постоянным спутником, единственным другом. Я сидел в кресле, вытянув обессилено ноги, и смотрел в стену немигающим взглядом. Сколько часов? В глаза словно щедро насыпали стекольной крошки - значит, долго.

Вяло, но неизбежно накатывающий озноб, с которым не хотелось бороться, пронизывал до самых костей, будто я опускался в вырытую в мёрзлой земле могилу, а прямоугольник звёздного неба над головой становился всё меньше. Ничто не связывало меня больше с этим миром, кроме бренного тела. Никто не мог заставить снова жить и дышать, и я медленно и неуклонно шёл к смерти, осознавая причину.

Бутылка выскользнула из онемевших пальцев и покатилась по пыльному грязному ковру. Я даже не шевельнулся, чтобы поднять её. Стекольная крошка в глазах жгла, вызывая слёзы, но так и не смогла заставить меня моргнуть. Может, если я останусь недвижим, дама с косой заберёт меня сегодня? Маловероятно... Я был ещё слишком живой, чтобы об этом мечтать. Понадобится много усилий и времени, чтобы заморить это упрямое молодое тело.

Где-то на втором этаже скрипнула половица, нарушая мой безмолвный покой. Медленно и размеренно бьющееся сердце треснуло, как корка, покрывающая остывающий вулкан. Боль, заглушённая спиртным, всегда возвращалась. Я так и смог научиться с ней жить. Все говорили: это обязательно пройдёт, это временно. Но я оказался слишком слабым и не выдержал, она меня сломала.

Что бы сказала Белла, увидев меня таким? Она бы не поверила своим глазам. Она считала меня сильным, иначе никогда не смогла бы полюбить. И я бы её разочаровал. То, во что я теперь превратился, уничтожило бы её веру в меня, и она наверняка бы нашла себе кого-то другого...

Впрочем, нет. Она бы не бросила меня. В тишине пустого дома сквозь года я слышал её голос, чувствовал горячие ладони на своих щеках: "Что это ты расклеился, любимый? Соберись, нам ещё украшать дом к приезду гостей!" Её весёлый смех сорвал бы с меня маску горя, заставил забыть о печали. Я бы пошёл за ней, куда угодно... Даже в ад.
Вот только в пекле таким, как Белла, не место. Она давным-давно уже на небесах...

Жгучая расплывчатая пелена в глазах причудливо исказила вид старого потухшего камина и фото в чёрной рамке над ним. Я ненавидел себя, ненавидел свои бессильные слёзы, но не поднял руки, чтобы стереть внешние признаки страдания. Кого это волнует? Я был совершенно один много дней подряд...

Внезапно в воспоминаниях вспыхнул звонкий голосок Элис, пытающейся вернуть мне желание жить. Когда это случалось в последний раз? Была ли она здесь вчера, месяц или даже год назад? "Какого черта ты делаешь с собой", - возмущалась она, сдвигая тяжёлые портьеры и впуская в мое мрачное грязное обиталище свет, вспышкой нестерпимой боли отразившийся в груди. "Пора прийти в себя, Эдвард! Пора смириться - Белла УМЕРЛА!"

"Заткнись!!!" - заорал я на сестру тогда и выставил её за дверь, велев убираться. Я знал: она всего лишь пыталась помочь, она любила меня. Но я не в силах был выносить ее оптимизм и темперамент, когда сам наполовину был уже мёртв. Моё тело ещё цеплялось за этот мир, но душа отказывалась существовать дальше без Беллы.

Быть мёртвым – значило уже не испытывать испепеляющей утраты, от которой невозможно дышать. Не сгорать от непрерывной, невыносимой пытки неподъемной виной. Быть мёртвым - значило скоро встретиться с той, которую люблю.

Элис не понимала этого. Она жизнерадостно разожгла камин, притворяясь, будто не замечает моего дурного настроения. Поставила ёлку и, мурлыкая под нос песенку, украшала её шарами и мишурой, пока я не рявкнул на нее и не прогнал из холла, а потом и из своей жизни. Элис ушла, а дело её рук до сих пор портило мне вид у камина: на облысевших сухих лапах висели покрытые пылью шары. Когда же сестра была здесь в последний раз? Видно, не вчера...

Моё зрение прояснилось, внезапно упав на фотопортрет, и я сглотнул, чувствуя, как осколки вины впиваются в горло, раздирая его в клочья. Девушка была прекрасным созданием, самим совершенством: длинные каштановые кудри обрамляли идеальной формы лицо, бледная кожа подчеркивала изящество тонкой шеи, придавая внешности аристократический вид. Белла могла стать профессором, исследователем, преподавателем и даже научным сотрудником, но вместо этого отдала всю себя благотворительной деятельности, благо солидные банковские счета отца ей это позволяли. Всё, что он заработал нечестным трудом, стремясь обеспечить семью, дочь возвращала нуждающимся людям вопреки его воле и осуждению. Она была Робин Гудом в юбке.

Мы познакомились три года назад под Рождество. Встреча была самой обыкновенной: я приехал в супермаркет за покупками, Белла финансировала благотворительный концерт детских коллективов с бесплатной раздачей игрушек. Я был поражён размахом и щедростью, и тем фактом, что организатору было всего двадцать два! Издали я любовался хрупкой красивой девушкой, а затем пожертвовал её фонду всё, что имел в кошельке, оставив себе только несколько монет на дорогу.

"Щедрое сердце", - она заметила мой вклад: среди брошенных в прозрачную копилку мелких монет мои зелёные купюры сильно выделялись.

"Вы вдохновили меня на это", - смутился я, собираясь сбежать. Но Белла не позволила. Словно она уже тогда ощутила пронзившую нас особую связь.

"Поможете убрать аппаратуру?" - предложила она, её улыбка могла растопить полярные шапки и разогнать штормовые тучи.

"Да", - согласился я, эта девушка заворожила меня.

Я с трудом протолкнул воздух в лёгкие, чувствуя, как выветривается алкоголь и возвращается боль. Взглянул на бутылку виски, прикидывая, смогу ли дотянуться, не вставая. На дне ещё плескалась янтарная жидкость - этого хватит, чтобы отравить меня до утра обманчивым ощущением облегчения.

Я не хотел вспоминать причину, по которой Беллы не стало. Это приносило слишком большую боль.

Наши отношения никогда не были гладкими, мы оказались слишком разными. Я был обычным: стремился сделать карьеру, в будущем - завести стандартную семью с парой детишек разного пола. Я был слишком приземленным для такой идеалистки, как Белла.

Она казалась мне ангелом во плоти: стремилась помочь людям, беззаветно любила животных, и даже соседи устроили из нашего дома проходной двор, пользуясь её дружелюбием и добротой.

Сколько раз в необъятном доме её отца, который он отдал в распоряжение дочери после переезда в Сиэтл, с нами жили бездомные, и не сосчитать. Она не пропускала ни одной беспризорной собаки, тащила домой, отмывала, кормила и пристраивала в хорошие руки. Она была человеком с огромным сердцем, и я не мог не восхищаться возлюбленной. Но со временем хаос, создаваемый ею, начал меня бесить.

Мы стали часто ссориться: я убеждал Беллу притормозить и не пускать в дом всякий сброд, а если ей так сильно хочется помочь им, было проще построить приют для бездомных. Она не слушала.

Ее отец оказался весьма хитрым и внимательным человеком, вовремя уловив разлад в наших отношениях. Во время одной из нечастых семейных встреч он отвел меня в сторону и предложил работу в его компании. Заработок и перспективы были настолько вдохновляющими, что я не смог бы устоять, даже если бы на это была причина. Согласился, почти не раздумывая.

Моя карьера резко прошла в гору, я витал в облаках и перестал считать отца Беллы злодеем. Разве он не стремился всего лишь позаботиться о родных?

Белла скептически отнеслась к моим улучшившимся отношениям с её отцом, но и не возражала. Какое-то время всё было хорошо...

Я не особо мог вспомнить, когда произошёл перелом: проявляя беспокойство о дочери, Чарли Свон не раз невзначай просил меня повлиять на Беллу, чтобы та перестала бездумно тратить деньги и нашла себе достойное занятие. Свон оказался умным психологом и стратегом, постепенно перетянув меня на свою сторону, тем более я и сам порядком устал от причуд Беллы.

Тот страшный день я представлял очень хорошо, никакой алкоголь не смог бы вытравить его из моей памяти.

В дом к нам постоянно ломились какие-то незнакомцы, которых мы впервые видели - лентяи и иждивенцы просекли тему давно. Я не спорю, среди них, конечно, попадались хорошие люди, оказавшиеся в трудном положении. Но и проходимцев встречалось достаточно.

Мне надоело. Мы с Беллой вели разговоры о свадьбе, и я поставил вопрос ребром: черт с ними, с собаками и женщинами, даже с подростками, но взрослых неработающих мужиков в нашем доме отныне быть не должно!

Белла вспылила и обвинила во всём мою ревность. Она не поверила, что я просто беспокоюсь за неё: мало ли, пока меня не будет дома, что-то произойдёт. В то время она уже и так приютила двоих бездельников-автостопщиков, и мне действительно совершенно не нравились взгляды, которые они бросали на мою невесту.

Белла заявила, что они останутся здесь, а я могу убираться и жениться на её папочке. Меня это серьезно задело. И я ушёл на ночь глядя, громко хлопнув дверью.

Мучаясь от бессилия и, что греха таить, вины, ведь Белла всего лишь старалась помочь нуждающимся людям, а я совсем не хотел показаться чёрствым, я провел ночь на работе, ютясь на узком диванчике охранника. Утром он меня разбудил, сообщив, что звонил Чарли Свон: в семейном особняке что-то случилось.

Я опрометью кинулся домой, коря себя на чём свет стоит, надеясь втайне на мелкую неприятность в виде ограбления. Две полицейские машины, лента, опоясывающая наш небольшой сад, и карета скорой помощи, в которой лежало закрытое простынёй тело, заставили меня покачнуться на ослабевших ногах. Разум отказывался осознать реальность: Беллы больше нет. Я не мог в это верить.

Чарли Свон схватил меня за плечи, не пуская к телу, к которому я рвался, а упав на колени, пытался ползти, воя, матерясь и протягивая дрожащие руки. Эти подонки не просто убили её - открытую душу, накормившую и приютившую их. Они по очереди насиловали её, пока я спал без задних ног, злясь и придумывая новые способы обрезания крыльев своей любимой, оставив её без защиты...

Моя вина была тяжёлой, как гора, разрушительной, как цунами. Первые часы я был убеждён, что сойду с ума, мой разум попросту не выдержит. Я этого хотел - безумие казалось спасением от боли, которую просто невозможно вынести физически. Но даже этого Господь, которому тогда я, может быть впервые, молился, не дал, позволив сполна ощутить всю раздирающую тоску потери и тяжесть испепеляющей вины.

С тех пор прошло два, а может три года - я потерял счёт времени. Мечтая умереть, только бы не видеть этот жестокий мир, безжалостно перемоловший жерновами несправедливой судьбы моего ангела, я всё же не решался на самоубийство. Пусть я не верил в существование некой божественной силы, я хотел иметь шанс попасть на небеса.

Пелена слёз от горестных воспоминаний усилилась, причудливо искажая вид стены с фотопортретом в черной рамке. Старый потрескавшийся камин приобрел необычную яркость, как будто я смотрел на него через огромную линзу при свете дня. Кто включил люстру, и почему мне мерещится огонь, мягко лижущий свежие поленья? Я даже почувствовал их аромат, а на лице и ногах ощутил лёгкое касание тепла.

Зажмурив глаза, я потряс головой, вновь думая о глотке виски. А когда приподнял веки, моя сухая ёлка приобрела ухоженный вид искусственного дерева: золотые иглы и большие стеклянные шары ещё не набрали пыли. Причём, если не фокусироваться на камине, меня по-прежнему окружал ночной мрак.

Я тяжело вздохнул, не в силах постичь происходящего передо мной. От тени отделилась маленькая четырехногая фигурка и, покачивая приподнятым хвостом, важно направилась ко мне, поблёскивая золотыми пластинами.

- А?.. - шокировано выдавил я, потерявшись во времени. Насыщенный алкогольными парами мозг отказывался делать какие-либо выводы. Я просто смотрел.

Кот - а это был, без сомнения, кот, хоть и металлический - сел возле моих ног, изящно обернув хвост вокруг передних лап. Его бусинки-глаза оценивающе сверкнули.

- Эдвард Мейсен? - воспитанно уточнил он, наклоняя голову и прижимая уши, совсем как настоящий.
- Да? - потрясённо отозвался я, отдавая себе отчет, что общаюсь с механическим котом, говорящим человеческим голосом, и не обращая внимание на коверкание моей фамилии Мейсон, пишущейся через "о".
- К вашим услугам Муа, преданный слуга Изебеллы Свен.

Вся кровь отлила от моего лица, а пальцы судорожно впились в подлокотники кресла. Вот и конец, у меня началась белая горячка... Я покосился на валяющуюся бутылку, как на единственное спасение от неожиданных галлюцинаций. Кот посмотрел туда же.

- Милорд изволит губить себя таким примитивным способом? - заметил Муа, дёрнув кончиком хвоста. - Позвольте заметить, что капля яда была бы эффективнее.
- Позвольте заметить, что это не ваше кошачье дело, - парировал я, начиная злиться на натуральность своего воображения. Ещё не хватало, чтобы моё собственное сознание вело себя как моя надоедливая сестра, раздавая советы.
- Выходит, вы умирать не очень-то и хотите, - проницательно анализировало металлическое животное с мозгами интеллектуала. - Значит ли это, что вы по натуре борец и готовы ради цели на все?
- Это смотря какая цель, - пробормотал я, сделав попытку дотянуться до бутылки, но кот, плавно поднявшись, как бы невзначай оттолкнул ее хвостом. Теперь, чтобы поднять её, придётся оторвать тяжёлый зад от кресла.

- Ну, к примеру, встретиться с живой Изебеллой? - рассуждал Муа, похаживая туда-сюда и вальяжно качая тонким, состоящим из пластинок хвостом.

Я вздрогнул, моя протянутая к бутылке с виски рука застыла на полпути. Кот сел напротив огня и стал казаться воплощением самого дьявола: удивительно осмысленные для искусственного существа глаза-бусины замерцали от пламени, сквозь поверхность стали просвечивать внутренние механизмы, колесики и шарниры, такие же как у старых механических часов.

Пока я пытался прийти в сознание от прозвучавшего невероятного предложения, ветки ёлки зашевелились. Оттуда показалась маленькая голова с удлинённым носом и вислыми ушами, такая же золотистая, как у Муа, но на этот раз напоминающая морду той-терьера.

- Не слушай его, - посоветовала механическая собака, благоразумно оставаясь на дереве, - это нарушит равновесие.
- Брось, Каспиан, - не поворачивая головы, снисходительно обратился к нему Муа, не сводя глаз с меня. - Ещё ни разу нам на голову не упало небо, хотя искажения постоянно производят обмены.
- Только те, которые подписали договор, - веско уточнил Каспиан. - И речь никогда не шла о живом человеке.
- А кто говорит о живом? - пугающе усмехнулся кот, растянув губы в почти человеческой улыбке.

Я помотал головой - иллюзия казалась слишком реальной даже для пьянчуги, преображение в которого со мной, похоже, уже произошло.

На этот раз приложив усилие, я наклонился и схватил бутылку, чуть не свалившись с кресла. С координацией у меня были проблемы, которые проходили обычно только после того, как я хорошенько просплюсь.

- Ты прекрасно знаешь, Муа: что задумал ты, незаконно! - фоном в моей посветлевшей комнате всё ещё шёл ненавязчивый разговор, точнее, в моем разыгравшемся воображении.
- Только если об этом узнают, - отмахнулся механический кот.

Дрожащей рукой отвинтив крышку, ненавидя себя за то, каким беспомощным слабаком стал за два года, я опрокинул бутылку, но мне в рот ничего не полилось.

- Я вынужден буду доложить...

- Прекрати, Каспиан, неужели не хочешь хоть раз в жизни помочь? - рассуждал кот, облизывая морду и позвякивая шарнирами. - Он отлично подходит: никаких привязанностей не осталось, одинок, и со дня на день всё равно умрёт. А если его удастся приспособить, послужит цели нашей и может, даже сумеет помочь...

Я с изумлением смотрел на пустое дно, не понимая, когда уже успел опустошить бутылку. В последнем воспоминании она покатилась по полу на четверть полной, сейчас же в ней не осталось ни капли.

- Ну, что ты скажешь? - я вздрогнул и застонал, отшатываясь от кошачьих глаз, внезапно оказавшихся близко. Когда же этот бред закончится?! Мне нужно было встать и взять из бара непочатую бутылку, но кот меня держал - его металлическая лапа лежала на тыльной стороне мой ладони, и я ощущал кожей каждый острый коготок.

- А? Что? - недоумевал я, ломая голову над реалистичностью случившегося со мной недоразумения.
- Хочешь вновь увидеть Изебеллу?

Меня прошибло горячим потом, выступившим испариной на лице. Того гляди, случится кровоизлияние, и я, наконец, подохну.
- Это невозможно, - прохрипел я, приглушенная боль взорвалась в груди, выворачивая наизнанку. Сколько бы времени ни прошло, мне было тяжело произносить эти ужасные, звучавшие как предательство, слова: - Она умерла!!!

Я выдохся. Закрыл глаза и сглотнул горькую слюну. Воспоминания нахлынули неудержимым потоком: ангел с невинной улыбкой взывал ко мне из другого мира – оттуда, откуда нельзя вернуться. Из-за своих амбиций и упрямства я потерял любимую...

- Вроде как бы и да, но может и не совсем... - загадочно обронил кот, не собираясь уходить из моей обновленной реальности.
- Не слушай соблазнительные речи, котам верить нельзя – твоя Изебелла действительно умерла! – подал голос пёс с ёлки.
- Заткнись, Каспиан, не мешай мне работать! - зашипел Муа, и сейчас я был абсолютно с ним солидарен: пёс, бормочущий о смерти моей невесты, неосознанно начал меня раздражать.

Возможно, я был неправ и с безумием стоило бороться. Но я уже давным-давно сдался. Белая горячка - выход более приятный, чем страдать. Может, кот был недалёк от истины, и жить мне осталось недолго. Так отчего же не сделать путь в ад приятнее? Правда, странные собеседники отвлекали бы меня от тоски лучше, если бы не упоминали священного имени Беллы.

- Что это? - заинтересовался кот, вспрыгнув мне на колени и обнюхав помолвочное кольцо, которое я подарил Белле перед свадьбой - её не стало, но мне так и не хватило духу убрать его, и я носил ободок на мизинце, словно мы всё ещё обручены. - Бриллиант?

Естественно! Отец моей возлюбленной был богат и не потерпел бы дешёвой подделки.

Я сжал кулак. Механическое животное посягало на святое, и я не хотел ничего отвечать.

- Дай сюда, - потребовал кот, бусины глаз сверкнули неподдельным азартом. - Да не бойся ты, верну через две минуты, только поколдую!

- Не давай ему ничего, - весомо посоветовал пёс. - Нарушите закон, и обоим вам не жить.
- Ой-ой, не нагнетай, - закатил глаза Муа. Его металлические лапы отдавили мне все колени, таким он был тяжёлым. Удивительно осязаемая галлюцинация.
- Не дрейфь, мой прекрасный король Эдвард Мейсен Второй, - промурлыкал Муа, дёрнув хвостом, - я всего лишь настрою тебе маячок, чтобы ты смог вызвать меня, когда передумаешь. Бриллианты - естественные проводники, поддерживающие связь между границами, - сверкнул он глазами, и я заметил на его шее прозрачный кулон.

- Если дам, ты уйдешь? - уточнил я.
- Клятвенно обещаю! - поднял кот лапу.

Пока Муа бормотал что-то над моим кольцом, что-то похожее на детское заклинание, я смотрел на пса. Тот грустно покачивал головой, словно пытался отговорить меня от необдуманного поступка. И чем сильнее мой разум прояснялся, тем живее становилась галлюцинация, хотя должно было быть наоборот.

- Дай знать, человек, - кивнул мне на прощанье кот, вальяжно направляясь в свою тень - между наряженной елью и пылающим камином. - Пользоваться средством коммуникации, надеюсь, умеешь?

- Да, конечно, - сосредоточено покивал я, немигающими глазами пытаясь уловить момент, когда иллюзия исчезнет. Не веря в то, что это всё не сон.
- Только в рабочий режим не включай, путешествовать один не пытайся, дабы не было беды, - напутствовал уходящий гость.

То ли я моргнул. То ли проснулся. Но передо мной уже не было ничего: огонь в камине погас, угли даже не тлели. На старой сухой ёлке опять висела паутина и пыль. А меня окружили холод нетопленного помещения и ночной сумрак.

- Чтоб меня за ногу! - выругался я, откинув голову назад в привычном родном безмолвии и закрыв ладонями глаза.



Утро выдалось хмурым: из-за плотных портьер едва просачивался дневной свет. Я обвел глазами большую гостиную с высокими потолками, кухонный стол на восемь персон, за которыми никогда уже не посидят гости, соседи или беспризорники, и ощутил тошноту, ненавидя самого себя за трусость и жестокосердие. Я отвадил от этого дома посторонних, да... но только вместе с Беллой.

Язык был сухим, как пустыня. Дрожа от озноба и жестокого похмелья, я посмотрел на всё ещё валяющуюся у ног бутылку и обнаружил её пустой. Странное воспоминание, похожее на кошмар, заставило рассмотреть обручальное кольцо со всех сторон, но естественно, никаких маячков я на нём не обнаружил. И от этого стало вдруг нестерпимо больно - как будто ночная галлюцинация дарила невозможную надежду, отнятую всегда наступающим одиноким и опустошающим утром...

Я был слаб. И противен самому себе за все поступки: одинаково за неспособность понять Беллу и защитить. Я должен был. Должен поддерживать её во всем, если собирался стать ей мужем, а иначе моя любовь к ней теряла всякий смысл...

Теперь слишком поздно. Я дошёл до домашнего бара, ненавидя каждый прожитый одинокий день. Было бы лучше для всех, если бы я избавил этот мир от своего гнусного присутствия. Бар оказался пуст - я не поверил глазам. Все запасы были исчерпаны: на меня смотрел с десяток пустых бутылок, как будто я заглянул в зеркало правды. Притом, что все они оказались закрыты.

Придется тащиться в магазин, а я не был уверен, что в кармане осталась хоть десятка. Кредитные карты давным-давно опустели. До чего я докатился? Разбив запылённую старую копилку, в которую мы с Беллой ради забавы совали мелочь, я выгреб монеты и, накинув пальто, отправился в ближайший супермаркет.

Руки стыли: пока я просиживал дома штаны, выпал снег, чистый, как новый белый лист, предлагающий начать жизнь с нуля, искрящийся, как бриллианты. От странных ассоциаций я нервно потёр нос и лоб, мёрзшие на пронизывающем зимнем ветру, напоминающем, что я напрасно не надел шарф и шапку.

В городе царил настоящий праздник: повсюду развевалась рождественская мишура, стояли криво и ладно слепленные снеговики, в окнах мигали лампочки и виднелись силуэты ярко украшенных ёлок. Невольно воспоминания о наших совместных с Беллой новогодних праздниках напали на меня, вызывая душераздирающую тоску... Как бы я хотел, чтобы мой странный сегодняшний сон оказался правдой, и я волшебным способом перенесся в неведомый сказочный мир, где Белла каким-то чудом жива... или в прошлое, чтобы я мог предотвратить её ужасную смерть… Я б не упустил возможности всё исправить. Вот только в реальном мире никто не в силах подарить такой шанс. Мы теряем любимых навсегда...

Я завернул за угол и с удивлением обнаружил на месте привычного магазина кафе, даже не припоминая, когда его построили. За столиками, в окружении услужливых официантов и романтичной ретро-обстановки сидели парочки и завтракали. Я завидовал их счастью - каждый выход в город был мучением для меня, и если бы я не был вынужден иногда пополнять запасы еды, вообще бы не покидал стен дома.

Я прошёл до следующего перекрёстка, не встретив ни одного супермаркета на знакомой, вроде, улице. Я начал сомневаться, туда ли свернул, поэтому, заглянув за угол и не увидев ничего похожего на витрины, решил вернуться. Снег звонко хрустел под ногами: я и забыл, какое это приятное ощущение. Быстрая ходьба разогрела тело, а морозный воздух освежил мозг. Это было плохо: в отсутствие алкогольной подзарядки я становился агрессивен и невыносим. Боль сжигала меня дотла, ломая каждый раз с новой силой - такие моменты просветления были мне не нужны.

Замедлив шаг, я нахмурился и невольно оглянулся назад, чувствуя себя дураком: вместо кафе меня встречала пустота, первый этаж жилого дома не отличался от всех остальных в веренице красно-кирпичных стен.

Мимо проехала машина, клаксон пискляво заверещал, так что заложило уши. Стоя как столб, я неприязненно посмотрел пикапу вслед, пытаясь вспомнить, что за мудак в нашем городе водит эту убогую ржавую тачку.

Впереди - с улицы, в конце которой стоял наш с Беллой дом и которую я только недавно проходил, пустую и тихую - раздавались песни и крики. Растерянный и подавленный пугающим развитием моих ночных галлюцинаций, я всё же направился вперёд: нужно же было куда-то идти, хотя бы для того чтобы разобраться.

Быть может, пока я опустошал дома необъятный бар Чарли Свона, какой-нибудь богатый извращенец решил перестроить весь Форкс? Я больше ничего не узнавал: моя родная улица на себя стала не похожа. Налево и направо раскинулось праздничное гулянье меж рядами ярмарки, предлагающей посетителям любую продукцию от ароматных свежих пирогов до детских игрушек и ёлочных украшений.

Я медленно брел, сглатывая голодную слюну: не то чтобы я хотел есть, но все выглядело действительно аппетитно, пробуждая во мне ностальгию и крошечную жажду жизни. В конце концов я всё-таки купил себе маленький сладкий рогалик, тем более с выпивкой мне пока не везло.

Продавцы как-то странно посматривали на меня: наверное, я выглядел как оборванец в своем запылённом пальто. Хотя, они были одеты не лучше меня: длинные коричневые кожаные куртки с меховыми воротниками или шубы почти на каждом, на головах у мужчин - цилиндры начала века, у женщин - шляпки. Может, это какой-то особенный ярмарочный дресс-код? Я, конечно, хотел бы вернуться в прошлое, но не настолько далеко... Мне бы хватило и пары лет, только чтобы спасти Беллу от смерти... Если б это было возможно, я сделал бы ради этого все!

Ярмарка казалась бесконечной: я уже давно повернул назад, поняв, что купить алкоголь здесь не светит, но ряды все продолжались и продолжались, не выпуская меня из своих хищных лап. Периодически у меня неприятно кружилась голова, словно я нырял в ледяную пропасть - а вылечить похмельную тошноту было нечем.

Я стал внимательней смотреть по сторонам, осознав, что реально заблудился, как ребенок в мегаполисе. Какого черта я не могу выбраться из рядов лавок, когда знаю этот город вдоль и поперек? Я попытался заглянуть за крыши прилавков, чтобы сориентироваться по цвету домов, но позади, казалось, стены утратили краски и состояли из сплошного серого кирпича.

- Эй, ты, - грубо окликнул меня продавец странного вида сосудов с узкими высокими горлышками - я понятия не имел, что в них такое. Я видел подозрительно сощуренные глаза в прорези узких век, остальное лицо закрывала неаккуратная борода. - Откуда взялся?

Я мог бы возмутиться - подобное неуважительное обращение было непростительным, но какое-то шестое чувство толкнуло меня поторопиться прочь. Внезапно захотелось слиться с толпой и стать невидимым - интуиция и давно отравленный алкоголем мозг кричали во всю глотку, что происходящие странности не стоит игнорировать.

Я завернул за поворот ещё и ещё, стремясь избежать возможной погони, и всякий раз на меня обращали все более пристальное внимание, головы резко поворачивались ко мне, словно у меня выросли на голове рога или я возникал прямо из воздуха.

Нутром чуя неприятности, я спрятался в застекленной лавке с яркими пёстрыми сувенирами, похожими на индейские штуки для ритуалов.

- Далеко забрался, - скрипучий голос заставил меня вздрогнуть, когда я, скрывшись за висящими ловцами снов и бубенцами, запыхавшийся от бега, оценивал изнутри улицу.

За прилавком сидели две старые женщины. У одной на лице были крупные несуразные очки с толстенными линзами, вторая была седой и лохматой. Ну натуральные ведьмы!

Однако я ощутил небольшое спокойствие, решив, что здесь смогу перевести дух. Побоявшись комментировать вопрос, перешёл сразу к делу:
- Есть у вас выпить?

Возможно, мои галлюцинации пройдут, когда горячительное попадёт в желудок. Это место выглядело так, будто тут есть всё.

- Бранди или джунн? - поднялась седая женщина, показывая морщинистым пальцем на полку с бутылками без этикеток. Впрочем, мне было уже всё равно, какое пойло мне продадут.
- Брэнди, - нахмурился я странному акценту странных женщин.

- Пять десятков, - бухнула седая бутыль на деревянный стол, а когда я принялся отсчитывать монеты, поморщилась. - Нет денег - нет бранди, убери свои фальшивки с глаз долой!

- Покойствие, Гера, не местный он, - мягко и как-то даже льстиво улыбнулась мне очкастая, когда я потрясённо посмотрел на них обеих. Опираясь на кривую клюшку, показала пальцем на мою руку. - Но если тебе так хочется выпить, ты можешь расплатиться кольцом...

Что-то засосало под ложечкой, заставив резко сжать кулак и прикрыть драгоценность второй ладонью. Теперь я был по-настоящему напуган и перестал дышать, в тревоге глядя на старух. Даже пьянице и идиоту было бы ясно: эти двое знают о назначении моего кольца, более того, имеют представление о том, кто я такой и откуда явился. То есть, они понимают гораздо больше, чем я!

От осознания невозможного я полностью протрезвел. Меня охватил животный ужас. Потеряв опору, я опустился на низкую табуретку, дрожа. Старуха в очках понимающе улыбнулась, переглянувшись с соседкой. Я мог бы сбежать, но на пороге лавки всё ещё толпились люди, как будто поджидая меня...

- Помогите мне, - взмолился я, дёргая душащий ворот пальто - сердце хаотично билось о тесные ребра. Мне нужны были ответы. Сам я не в силах был принять происходящего со мной.

- Взял откуда? - достав лупу, старуха в очках наклонилась, разглядывая мое кольцо, кивая и поцокивая языком.
- Дали, - пробормотал я, покрываясь потом при мысли, что все мои ночные видения могли оказаться правдой. Куда я, в таком случае, забрался?! Беглый осмотр давал представление, что это точно не Форкс! По крайней мере, не тот Форкс, в котором я живу и который знаю.
- Просто так? - седая изумлённо и подозрительно на меня уставилась, как будто я преступник. В испуганном разуме вспыхнули предупреждающие слова металлического пса: "если тебя поймают, тебе не жить". Толпа у дверей магазина становилась всё говорливей и больше...

- Сказали, там маячок. Вы можете мне его показать?!

- Да вот же он, на самой видимости, - постучала очкастая ногтем по кольцу, и я, напрягаясь, поднёс его к глазам, не на шутку паникуя.
- Надо же, - заметила седая скептически, - разглядеть не может, а искривлять настроился. Чудеса, да и только!

- Искри-что?! – выдохнул я, снова чувствуя себя как в пьяном бредовом сне.
- Как же ты дошёл, пути не ведая? – удивилась седая.

Очкастая, видя непонимание на моем лице, пояснила:
- Думал о чём, куда хотел добраться?

- Кому же пришло в голову дать этой обезьяне гранату? – возмущенно проговорила седая, поджав тонкие белые губы. – Каменный век!

Это у меня-то каменный?! Я оторопело огляделся вокруг, убеждаясь, что не видно ни техники, ни даже обыкновенных стационарных телефонов, и даже лампы накаливания источали дерганый желтый свет, как будто работали от бензинового слабенького генератора, а не от атомной электростанции. Я наконец заметил надписи на товаре - и почти каждая из них была с ошибками.

Я снова уставился на кольцо, от страха мой протрезвевший мозг работал на быстро. Тот невероятный факт, что я очутился в неведомом мне другом мире, отличном от моего какими-то деталями, намертво врезался в сознание неопровержимым доказательством. Наш мир - такой большой, и как же много его возможностей ещё не исследовано!

- Скажите, мы в Форксе? - проверял я свою невозможную теорию, чувствуя, как вопреки науке и логике в груди расцветает надежда, толкая меня вперёд, на безрассудные решения.

- Фокс тут, точно так, но нет никакого города, схождение путей да рынок, - фыркнула седая.
- Города нет, а жилища уж есть - для торговцев да путешественников. Только не рассчитаешься ты этим добром звенящим, а если продашь кольцо, хватит, и чтобы жилье отплатить, и одеться поприличнее...

Я снова сжал кулак и убрал руку. Старухи могли помочь мне разобраться, но с них не заржавеет ударить меня по башке и отнять кольцо бесплатно.

- А Белла Свон тут случайно не живёт? - чувствуя, как замирает в груди сердце, прошептал я. Может быть, вот он, мой второй шанс, о котором я грезил? Если, конечно, она уже родилась…

- О такой не подслушивала.

- А это не та ли деванька, которая пару лет назад с мужем тут проезжала? Лечили они безвозмездно, всю торговлю нам порушили своими снадобьями...

Сердце замерло ещё сильней: как же это было похоже на мою Беллу.

- Громкая история, в изданиях писали.

- Что произошло? - ощутил я на спине неприятный холодок плохого предчувствия.
- Подкараулили ее, когда муж отлучился, да забили до смерти палками. В наших краях не любят ловкачей, а с этой семьей явно было что-то не чисто - бесплатный хлеб бывает только в мышеловушках.

Хоть трагедия была совсем не похожа на случившуюся с моей Беллой, в груди все равно закровоточило сердце, израненное надеждой.

- Неспроста интересуешься. Знал её? – прищурилась седая.

- Мужа её ведь так и не нашли, - направила на меня лупу очкастая, и я вскочил, преисполненный внезапного страха. - То-то же мне лицо твоё сразу показалось знакомым... Только тогда оно было, кажется, волосатее...

Я чувствовал, что мне пора уходить. Чем дольше я оставался на одном месте, тем сильнее был риск, что либо толпа ворвётся сюда, либо старухи сами со мной расправятся. Оглянувшись вокруг, я с изумлением обратил внимание на причудливое искажение предметов и света: дверь, через которую я вошёл, снаружи выглядела стеклянной, а изнутри оказалась литой - вокруг нее вдоль косяка я видел переход цвета от тёмно-коричневого к золотому. Также как с камином и ёлкой в моем доме, которые внезапно оказались живыми, а потом снова поблекли, когда закрылся проход.

Мне совершенно не хотелось выходить к толпе - пока я внутри, они меня, очевидно, не видят, - и я завертелся вокруг себя, ища другие пути.

- Сообразительная обезьяна, - одна из старух медленно подкрадывалась ко мне, держа в руках безопасный на вид предмет, но я уже смекнул, что глазам верить нельзя. И медленно начал отходить, ударяясь затылком о бубенчики и спотыкаясь о коробки.

Что она сказала? "Как дошёл сюда? Думал о чём?" Зажмурившись, я представил собственный дом, предполагая, что кольцо работает с помощью силы мысли. Я думал о Белле, о прошлом, которого не исправить - и переместился в места, напоминающие начало века. Теперь я, мечтая вернуться домой, сделал шаг назад.

Знакомое тошнотное головокружение… Я снова оказался в магазине, но старухи теперь сидели за кассой. Они повернули головы ко мне. Те же самые, но полчаса назад? Или другие, в неуловимо отличающемся мире?

- Извините, - пробормотал я и бросился вон, пока снаружи не собралось толпы.

Теперь-то я поверил, что не сплю. Мое воображение даже под градусом не было способно на такие невероятные фокусы! Даже обезумев, я вряд ли смог бы придумать множество миров, отстоящих друг от друга на один шаг, но отличающихся порой так же, как горы от моря...

Теперь я прозрел. Подняв воротник, чтобы частично закрыл лицо, внимательно смотрел по сторонам, и везде, повсюду видел искажения, за каждым поворотом, на каждой развилке дорог я переходил границу, все больше отдаляясь от своего родного мира и стремясь сердцем туда, где мне была обещана награда.

Я был осторожен: как только кто-то бросал на меня слишком внимательный взгляд, я отступал назад, ни разу, впрочем, не вернувшись именно туда, откуда только что прибыл. По сути, я мог перемещаться, даже не сдвигаясь с места - достаточно было сделать поворот вокруг себя, думая о чем-то определенном.

Форкс потрясающе изменялся: сначала исчезли торговцы - я, наконец, вырвался из засасывающих, как зыбучие пески, торговых рядов. Некоторое время я блуждал по заброшенному разваливающемуся городу, пока не успокоился и не сосредоточился на том, что стоило представить. Изо всех слабых, необученных человеческих сил я воображал металлического Муа, взывая к нему сквозь толщу неизведанных миров, надеясь, что делаю все правильно и он мне поможет.

В конце концов, я обессилел и замёрз: в тонком пальто и осенних ботинках на босу ногу не сильно-то разгуляешься, а я провёл на улице уже слишком много часов. Морозный воздух обжигал уставшие лёгкие, пальцы рук приобрели сначала красный, потом синюшный оттенок, а мозг отказывался работать в таком стрессе. Найдя тихий, тёмный и пустынный закуток в улице-тупике, я пролез через покрытые инеем кусты цветущих роз и скрючился возле высокой кирпичной стены дома без окон. Было темно - уже наступила следующая ночь, а всё, что упало в мой желудок за последние сутки, это крошечный рогалик и несколько горстей растаявшего во рту снега. Я замерзал...

Мое тело постепенно немело: в оглушающей тишине я лишь изредка слышал мягкий жужжащий звук, проявляющийся с одинаковыми интервалами и выдергивающий меня из смертельного сна. В какой-то момент я успел открыть глаза и заметить, как небо пересекает поблескивающая в лунном свете металлическая точка. Пролетев над головой вдоль верхнего края стены, имеющей башни и зубчики, точка скрылась за поворотом.

Напрягши последние силы, я оторвался от стены и побрёл вперёд на холодных, потерявших чувствительность ногах. Я так долго мечтал о смерти... Возможно ли, что она заберёт меня здесь, в неизвестном мне чужом мире, дав прикоснуться к ускользнувшей надежде одними только кончиками замёрзших пальцев?..

Я избегал манящих искривлений, мне больше не хотелось перемещаться - не важно, чудо это неведомого волшебства или какие-то необычные технологии другого мира. А может, я сплю в своем кресле, и всё, что пережил и вижу - обычный предсмертный бред спившегося от горя человека. Может, сейчас я умираю в своём доме от холода и боли. А может, я просто окончательно сошёл с ума и вижу то, его нет…

Стена казалась бесконечной – ни окон, ни дверей. Ноги увязали в снегу по колено, но тот уже не таял, а застывал ледяной коркой на джинсах и остывших ногах. Я увидел впереди высоченные ворота и понял, что жилище напоминает старый средневековый замок. Стремясь найти Муа, как мог я оказаться в прошлом ещё глубже, чем до этого? О чём я только думал?!

Мне было уже плевать: опять я цеплялся за свою никчёмную жизнь, стремился в возможное тепло, готовый ради этого на что угодно.

Жужжание, появившееся вдалеке, изменило звучание, явно нагоняя меня. Ворота внезапно открылись, а металлическая точка спустилась вниз и зависла передо мной. Я изумлённо - если в моем состоянии ещё осталось место таким эмоциям - смотрел на металлическое чудище, напоминающее... хмм, снеговика с пропеллером на голове? Бусины-глаза вращались в разные стороны, как у диковинной разбалансированной игрушки.

- Добро пожаловать домой, лорд Мейсен. Мы вас ждали, - поклонился снеговик учтиво, опустив короткие антенны, расположенные на квадратной голове.

- Что?.. - поперхнулся я, не веря своим ушам.
- Дворецкий Джихоб приветствует вас, лорд Мейсен, за мной следуйте. Мы ждали вас неделей раньше, но вы не появились. Леди Изебелла плачет дни и ночи напролёт с тех пор. Надеюсь, с вами всё в порядке?

- Теперь - да, - промямлил я, услышав сладчайшее имя Изебелла и понимая, что на этом силы меня покидают. Слишком слабым и потерянным я был, чтобы дойти до конца. Стресс и холод оказались сильнее: колени подогнулись, и последнее, что я увидел, это стремительно приближающийся белый снег...

***

Меня окружало благословенное умиротворяющее тепло. Сквозь вязкую вату отступающего беспамятства и тяжёлые веки я видел блики огня и слышал знакомые механические голоса, рассуждающие о моем предназначении и поворотах судьбы.

- Говорил же тебе - он подходит нам идеально. Сам ведь добрался, как только духу хватило, а ведь я всего лишь настроил ему маяк, который он и включить-то позабыл...

- Незаконное дело ты затеял, Муа. Разберут тебя на запчасти, как пить дать, и меня заодно за пособничество контрабандисту.

- Не трусь, Каспиан, никто ж ещё не заявился с обвинением, значит, проскользнул он незамеченным. Помотало его изрядно, след потеряли. Представь, как хозяйка обрадуется, когда вернётся!

- Изебелла заслужила шанс, что ни говорить, - вздохнул Каспиан. - Только он ли её заслуживает? Тело тщедушно, не протянет и месяца, а леди Свен до тысячи поди проживет...

- Подлечим, - оптимистично усмехнулся Муа. - Заменим негодные детали и будет как новенький. Зато, если все получится, свободу нам дадут, разве не хорошо?

Вдалеке послышался крик, грохот ржавых петель и чьи-то приближающиеся рыдания, топот ног и знакомое уже жужжание. Я открыл глаза, когда дверь распахнулась, и потрясённо уставился на вбежавшую взволнованную девушку.

- Ангел!.. - выдохнул я дрожащим голосом. Она была в белом, точно снежная королева, с вышитыми снежинками на рукавичках, капоре и длинном красивом пальто, отороченном голубоватым мехом, достойном настоящей королевы. Только волосы по-прежнему оставались тёмно-шоколадными. И если б не типичные, самые обычные очки на её носу, я бы точно решил, что попал в сказку.

- Эдвард! – вскрикнула она и, захлебываясь слезами, бросилась в мои объятия.

Я задыхался, прижимая хрупкое тело к себе и, не стесняясь, плакал, покрывая поцелуями горячие щеки, губы, маленький носик, который так любил. Шапка слетела, и я с жадностью пропускал через пальцы шёлковые пряди волос, вдыхал невероятный родной запах, по которому страшно соскучился. Я не мог поверить, что это не сон. Если это рай, я останусь здесь с удовольствием, невзирая на цену.

- Где ты был?! - стукнула Белла по моему плечу кулачком. Отняла лицо, сердито глядя красными опухшими глазами. - Я думала, ты умер!
- Я... - каким бы слабаком я ни был, солгать не повернулся язык. Я беспомощно посмотрел на Муа, на морде которого явственно застыло испуганно-виноватое выражение. Опустив голову, кот прижал золотые усы к смущённой морде и дёрнул кончиком хвоста.

- Что ты наделал, Муа?! - ахнула Белла, медленно отстраняясь и переведя на меня напряжённый взгляд, ищущий, что во мне может быть неправильно. - Что ты наделал?..
- Хотел как лучше, моя госпожа. Вы всё время плакали. Помочь старался...

Белла поднялась, разглядывая меня с высоты своего небольшого роста таким холодным и колючим взглядом, что мне стало очень не по себе.

- Так ты - не он, - с болью выдавила она, а я молчал. Что бы я ответил? Я тоже понимал, что я здесь чужой, и эта Белла - вовсе не моя Белла, а совершенно чужая Изебелла. И всё-таки не мог оторвать от неё глаз.

- Почему ты мне не сказал? - обвинила Изебелла кота, тоже не отводя от меня взора, только из него исчезли любые чувства, кроме ледяного расчета.
- Как бы я успел? – оправдывался металлический кот, презрительно косясь на пса, маленькими шажочками отползающего к ближайшему укрытию. - Планировалось подготовить его как должно, беседы провести и заручиться согласием заранее, а он тут как тут - сам явился пару часов назад. Не знаю, как дорогу нашёл, он же с диких закрытых территорий, их уровень технологий далёк от наших, как каменный век...

- Сам дошёл?! - изумилась Изебелла, а меня опять покоробило сравнение с каменным веком. Беглого взгляда вокруг хватало, чтобы понять: мы в средневековом замке, и если не считать механических зверей, все здесь выглядело, мягко говоря, несовременным.

- Наверное, это судьба, - облизнулся кот, пожав "плечами".
- Какая уж тут судьба, - пожаловался Каспиан, высунув нос из-под дивана, выдержанного в викторианском стиле. - Скорее уж, чистое везение!
- А разве это не одно и то же? - заметил Муа, оборачивая хвостом передние лапы.
- Да если б ты так не спешил избавиться от моего преследования – а я ведь всего лишь пытался предостеречь и не дать совершить ошибку! - то никогда не зашёл бы столь далеко, чтобы искать удачи в месте, где люди такие примитивные!

Я почти не слушал, всё мое внимание было приковано к Белле, разглядывающей меня словно товар на рынке. Сосредоточено сдвинув брови, она сделала шаг ко мне.
- Ты понимаешь, зачем ты здесь? - хрипло прошептала она.

Я свесил ноги с кровати, удивившись, что нет никакого обморожения. Да и вообще я чувствовал себя так, словно и не пил два года подряд, доведя себя до скотского состояния.

- Уже догадываюсь, - поднялся я, ища свою одежду - на мне оказалось только нательное белье типа пижамы, весьма приятное и тёплое, но все же не моё.

Я пока не решил, как относиться к тому, что меня привели сюда, чтобы просто использовать. Моя эйфория оттого, что Белла жива, ещё не прошла. И хотя я осознавал, что это вовсе не моя Белла, одной возможности смотреть на её копию было достаточно, чтобы рана в сердце стала затягиваться.

Я снял со спинки стула белое одеяние, напоминающие расшитый бисером камзол восемнадцатого века, и только надев его, заметил, с какой невыносимой болью смотрит на меня Белла.

- Прости, - отвернулась она, быстро вытирая увлажнившиеся глаза. - Ты так на него похож...
- Не представляешь, как я тебя понимаю, - пробормотал я, сглотнув солёный ком в горле при взгляде на девушку.

- Лорд Мейсен тоже потерял свою половину, как и вы, - пояснил Муа.

- С вашего дозволения, - встрял недовольный Каспиан, гремя и позвякивая шарнирами из-под дивана. - Его надо непременно вернуть!
- С вашего дозволения? - изумился кот, сверкнув белозубой улыбкой совершенно не острых зубов. - Это решит хозяйка. Но, раз он уже здесь, почему бы не спросить у него? Он ведь пришёл – значит, хотел прийти. Может, соизволит и помочь?

- На вашем месте, я бы не соглашался, - посоветовал пёс, вновь высунув нос и уставившись прямо на меня.
- Э... - помедлил я с осторожностью, не представляя, о чём идёт речь. Один взгляд на печальную поникшую Беллу, и я принял решение: - Я не против.

- Каспиан прав, - голос Изебеллы был пронизан отчаяньем. Она мужественно выпрямила плечи, хотя говорила с трудом. - Вас категорически необходимо отправить домой. Но... - она вернула самообладание, вновь став непроницаемой и холодной, - вы можете помочь нам в деле, которое почти готово. Мы щедро вас вознаградим - освоитесь и назовёте любую цену. В нынешнем положении, - бросила она суровый взгляд на Каспиана, который тут же спрятался, - любые средства хороши. Согласны? - горделиво, как настоящая Королева, взглянула она на меня.

Я был потрясён её расчётливостью. Но кивнул. Я всё бы отдал за то, чтобы хотя бы недолго побыть с ней рядом. Чего мне сейчас не хотелось - так это возвращаться в тот холодный и пустой дом.

- Отлично, - деловито распорядилась Белла, раздавая указания. Муа был приставлен ко мне, чтобы всё объяснить и показать. Мне было велено не выезжать в город, а вне стен этой комнаты поменьше болтать, не бродить одному по дому - никто не должен понять, что я чужак.

После чего Белла ушла, даже не обернувшись. А я, испытывая горечь оттого, как сильно она отличается от моей невесты, остался отдыхать до утра, подавленный удивительными событиями, участником которых мне довелось стать.

***

Следующие несколько недель я изучал новый мир, в который попал, под покровительством Муа и - на добровольной основе - ворчуна-Каспиана. Всё оказалось настолько же сложным, насколько простым выглядело на первый взгляд. В этом участке "схождений" процветала дуалистическая монархия, малые народы до сих пор были порабощены, а люди низшего сословия находились в подчинении у элиты. О демократии здесь если и слышали, то не относились к ней серьёзно.

Каждый монарх – выходец из знати, избранный народом король – отвечал за свой небольшой кусок земли размером примерно со штаты Америки, а подчинялся императору, принимающему окончательное решение единолично во всех вопросах.

Америка исказилась до Эмерики, каждый штат назывался королевством, а управители - то есть, собственно, короли - представляли собой парламент и все вместе могли влиять на решение верховного лидера страны. Формально он имел право к ним не прислушиваться, но фактически, как уверял Муа, короли всегда выражали мнение народа, и император прекрасно понимал, что его необходимо учитывать, если он не хотел переворота.

Отец Изебеллы и был таким королём, избранным народом Вешингтона. Он был деспотичным и консервативным, и когда недавно уступил смерти, королевство вздохнуло с превеликим облегчением.

Изебелла не могла взойти на трон сама - в этом мире неравенства женщина не могла стать королевой без знатного мужа, народного избранника. Но, будучи бойкой и имея активную политическую позицию, Изебелла нашла себе сторонника и жениха, лорда Эдварда Мейсена, который поддержал все устремления молодой амбициозной невесты.

- Они собирались пожениться на исходе второго месяца зимы, - рассказывал Муа, показывая семейные фото. - Тогда б при поддержке народа Эдвард стал королём, а Изебелла смогла б претворить в жизнь свои мечты.

- Что за мечты? - навострил слух я, разглядывая тонны документов, лежащих на столе, которые мне ещё предстояло прочитать.
- Подарить Эмерике невероятные перемены! - важно приподняв голову, механический кот сел напротив меня, как маленький гордый сфинкс. - Освободить рабов, уравнять народ и элиты в правах и позволить ИСИ - искусственно созданным интеллектам - стать самостоятельной независимой единицей.

- Так это же демократия! - присвистнул я, поражённый размахом задумки и тем, насколько эта Изебелла похожа на мою любимую - те же самоотверженные порывы, такая же добрая и отзывчивая душа.

- Её улучшенная версия, я думаю, - важно возразило металлическое животное. - У нас ресурсов побольше вашего, мы всё делаем лучше!

Чрезмерная кичливость Эмерике была свойственна, но на то была причина. Первое впечатление оказалась обманчивым: этот мир вовсе не остановился на уровне развития средних веков, а пошёл гораздо дальше, чем мой. При внешней простоте и стремлению к естественности и природе, их технологии намного превышали мой уровень понимания. Эмериканцы отказались от экологически опасных производств, перейдя на солнечную энергию целиком и полностью несколько веков назад.

Они в совершенстве овладели механикой, при этом не создали ни компьютеров (в том виде, в котором это было принято в моём мире), ни мобильных телефонов, продолжая пользоваться бумагой, телеграфом и посыльными.

Их медицина ушла далеко вперёд - отдельные индивидуумы жили до тысячи лет и больше, постепенно заменяя отслужившие органы механическими и омолаживая работающие органы до бесконечности.

При этом их общественный строй оставался довольно архаичным: развитый интеллект сочетался с консервативными привычками и большой неохотой менять бытовой и политический уклад.

Эти люди имели потрясающие средства передвижения по воздуху, основанные на принципах антигравитации, могли выходить в космос, но при этом по земле многие до сих пор передвигались на лошадях. Они могли окружить себя цивилизацией и комфортом, так что мои современники лопнули бы от чёрной зависти, но оставались жить в кирпичных и каменных домах с паровым или каминным отоплением и минимумом технологических достижений, в моём мире облегчающих быт.

Здесь всё делали рабы и слуги, как двести или триста лет назад, а элиты наслаждались правлением, и именно эту систему Белла хотела поменять. Она считала, что нельзя одним людям возвышаться над другими и использовать их бесплатный труд, она боролась за равенство не только для людей различных сословий и рас, но и для механических созданий, в которые при рождении с помощью удивительных открытий, слишком запредельных для моего примитивного разума, вдыхали жизнь. Каспиан и Муа вовсе не являлись роботами, запрограммированными вести себя по какой-то схеме - они имели сознание, сходное с человеческим, а может, и превосходящее его. В этом смысле, не создав компьютера, сходного с тем, что я знал в своём мире, они продвинулись куда дальше, подарив машинам душу.

Эта цивилизация не отказалась от идеи магического происхождения многих вещей много веков назад, как это сделали мы. И в итоге они смогли развить в себе способность видеть за пределами физического восприятия. Так были открыты иные миры, отличающиеся друг от друга на один крошечный шаг. Каждое принятое решение отдельного человека создавало новое искажение, и новый мир развивался по другому пути. Их были миллиарды - возможно, больше, чем звёзд во вселенной! И между ними люди научились путешествовать так же легко, как мы передвигались из комнаты в комнату.

Меж сходными мирами были заключены договора по свободному перемещению и обмену опытом. Физические предметы переносились достаточно редко и под строгим надзором специальных органов. Миры, в которых уровень прогресса не достиг этого уровня, в которых люди и понятия не имели о широте вселенной и множестве искажений, считались дикими и неразвитыми, контакты с ними были запрещены.

То, что сделал Муа, притащив меня в свой мир, оставалось вне закона. Не удалось отследить меня лишь потому, что я был здесь абсолютным чужаком и в меня не был встроен специальный идентификационный маячок - иначе полиция давно бы уже была здесь и арестовала бы и меня, и робота.

Муа утверждал, что я очень талантлив - не имея ни опыта перемещений, ни знаний о существовании бесчисленных искажений, ни особо настроенного зрения, которое местные развивали с детства, я умудрился путешествовать через границы и даже найти тот самый мир, в котором меня ждали. И это при том, что я так и не смог ни увидеть, ни включить маяк. Муа считал, что у меня есть шанс увеличить эту зачаточную способность до уровня местных жителей. Хотя, после того как меня избавили от алкогольной зависимости, я перестал видеть даже порталы...

С Изебеллой, к моему огорчению, я почти не пересекался. Мы пару раз ужинали вместе за общим столом, но было заметно, как трудно видеть ей во мне того, кого она потеряла. Я тоже смотрел на неё с большой тоской, узнавая любимые черты, жесты и манеры. Но, в отличие от Изебеллы, у меня было больше времени, чтобы смириться с потерей и созреть для второго шанса, поэтому я не страдал, а, скорее, жадно ловил каждый совместный миг.

Мне очень хотелось узнать Изебеллу лучше, стать к ней ближе и, может, начать с чистого листа отношения, которые будут отличаться от предыдущих, но окажутся не менее приятны. Но Изебелла всегда оставалась со мной исключительно холодна и отстранена, выделив мне в своей жизни крошечное место - что-то вроде билета, который позволит ей занять высокое положение и достигнуть своей цели, после чего от меня можно будет избавиться. Королевой в этом мире хоть и нельзя было стать единолично, но править и входить в парламент женщинам наравне с мужчинами закон не препятствовал. Королевы-вдовы также сохраняли свои посты.

Я начал изучать конституцию нового мира, читал историю Вешингтона и всего государства, открывал газеты за последние несколько лет. Изебелла и её Эдвард многого добились: почти весь парламент поддерживал их идеи, и они как никто раньше приблизились к шансу изменить свой мир. Оставалось лишь представить проект императору, и при поддержке большинства парламентских голосов убедить верховного лидера изменить унижающие человеческое достоинство законы. Это было начало светлого пути.

Но были и те, кто не желал перемен. И чем больше я узнавал, тем сильнее понимал, что Изебелла и Эдвард сделали себя главной мишенью для противников нового режима. Удивительно, сколько покушений на них уже было совершено, и притом, что они жили открыто и не окружили себя телохранителями, им до сих пор удавалось выжить.

До недавних пор. Ведь известно, что из последней поездки в соседнее королевство Эдвард Мейсен так и не вернулся.

Полицию к делу не привлекали - иначе бы моё появление не удалось скрыть. Изебелла ждала и надеялась на возвращение Мейсена – его могло задержать в дороге что угодно, а заявлять об исчезновении главного кандидата на роль её мужа и основоположника проекта свобод было нельзя – Королевой нельзя было стать без Короля. Муа совершил практически подвиг, найдя меня. В некотором роде я действительно подходил на эту роль лучше вероятных кандидатов: мне было нечего терять, и ради встречи с погибшей Беллой я пошёл бы на всё.

Необходимо было решить вопрос о местонахождении тела: если его найдут, и откроется, кто я и откуда, Изебелла и все соучастники преступления будут жестоко наказаны и изгнаны с руководящих должностей и из парламента, навсегда лишившись возможности закончить проект. Оставалось надеяться, что за срок до королевских выборов и сбора Совета никто не заметит подмены.

Риск был огромен, и чем больше я читал об этом, тем сильнее беспокоился за наши жизни. Изебелла постоянно ходила одна!!! Что если с ней случится то же, что с моим предшественником?! Что, если я потеряю ещё и её...

В один из дней Муа доложил будущей королеве, что я готов. Мы с Каспианом занимались моей речью и расстановкой правильных местных акцентов, когда вошедший Муа, важно покачивая хвостом, сообщил, что Изебелла хочет со мной встретиться для обсуждения будущей свадьбы и проверить уровень моей подготовки.

Я почти не переживал по поводу своей готовности: от меня требовался лишь титул, во время заседания совета Изебелла могла говорить одна, а чтобы поддакивать, я узнал об этом мире достаточно. А вот из-за встречи с самой девушкой я слегка волновался - снова был влюблён, прямо как в первый раз. И тем больнее и тяжелее становилось оттого, что она меня постоянно избегала.

Мне выдали фрак и цилиндр, в них я выглядел как заносчивый мажор из начала прошлого века. Повезло, что пропавший Эдвард Мейсен был круглым сиротой, а иначе его родители наверняка опознали бы во мне фальшивого сына.

Изебелла ждала меня в большом новогоднем зале, украшенном люстрами со множеством свечей, за накрытым богатым столом, за которым, в отличие от других королев, питалась вместе со слугами, подчёркивая этим приверженность своей невероятной идее. Я восхищался ею от первого до последнего дня - её самоотверженностью, целеустремлённостью и силой. Невзирая на боль, которую я часто видел в её усталых глазах, держалась она великолепно, как настоящая Королева. Она станет прекрасным управителем.

Сегодня мы ужинали вдвоём: Изебелла хотела поговорить с глазу на глаз. Слуги если и догадывались о том, что я иной Эдвард, молчали, но лишний раз подчёркивать это Изебелла не решалась.

Пока мы ели запеченного в клюкве кролика, девушка устроила мне настоящий экзамен. Она задавала вопросы жёстко и прямолинейно, играя роль "подозрительного плохого полицейского", подлавливая меня на малейшем несоответствии. Через полчаса я сдался, закрыл лицо руками и зарычал, признавая поражение - она была абсолютно беспощадна и строга.

- Не делай так, - прошептала она убито со своего конца стола.
- Как - так? - не понял я, в чем опять лоханулся.
Девушка была бледна, пальцы, державшие вилку, побелели.

- Прости, - догадался я, что снова напомнил ей её Эдварда. Но, по сути, я же и был им!
- Ничего. Вырвалось, - отвела взгляд Изебелла и отодвинула тарелку, потеряв аппетит.

Я хорошо её понимал, мне тоже было тяжело. Возможно, мне было даже труднее, ведь я так и не справился с потерей за два года, а она только начинала страдать.

- Подожди! - умолял я её остаться, когда она горделиво поднялась, подхватив пышную юбку и собравшись уйти. Точнее, сбежать от меня. В который раз.
- Я больше так не могу, - пробормотала девушка, не поднимая глаз. Хрупкие обнаженные плечи ссутулились и чуть дрожали, высокая прическа подчеркивала лебединую шею, а затянутая корсетом талия невольно притягивала мой взгляд. Девушка была прекрасна, но в трепетном нежном облике скрывалась непоколебимая воля.
- Ты справишься, - пытался я найти слова поддержки. Я знал, какая она сильная, наблюдая за ней уже не день и не два. - Осталось потерпеть совсем чуть-чуть!

Внезапно она посмотрела на меня с такой обидой, что я растерялся. Что я сказал не так? Она ведь сама утверждала, что я в этом мире временно. Неужели... Неужели она уже не хочет, чтобы я уходил?

Изебелла убежала, бросив меня в одиночестве за огромным столом, и я ещё долго сидел, размышляя над нашими случайно переплетёнными судьбами, гадая, можем ли мы по-настоящему быть вместе, или эта попытка обречена на провал. Свадьба была назначена через неделю, а через две уже начинались выборы. Потом Совет... Ещё какой-то месяц - и меня отправят в мой мир, в тот опостылевший пустой дом, пропитанный моей ненавистью к себе, виной и вечным сожалением...

Возвращаясь в свою комнату мимо покоев Изебеллы, я случайно расслышал женские рыдания. Войдя к себе, я подозрительно уставился на понурые морды Каспиана и Муа.

- Что произошло? - сердцем чуял, что нечто ужасное.

- Каспиан обнаружил останки тела, - буркнул кот, упорно глядя в пол.
- Останки?! - я не знал, что сильнее испытываю - облегчение или сочувствие. С одной стороны, мне было очень жаль Изебеллу, сегодня уже точно потерявшую любимого. С другой, вся эта задумка со мной могла сработать только если настоящий Мейсен мёртв - пока существовала вероятность, что он жив, что он может быть, например, пленён, Изебелла рисковала всем.

- Причина? - ожидал я подробностей от опечаленного Каспиана.
- Судя по следам, на него напали волки. Он путешествовал в одиночестве, да ещё и выехал ночью, а стаи в форкских лесах очень лютуют, особенно зимой. Догнали и задрали его коня, а потом и его самого. Видно, что отстреливался... Но что один револьвер против целой стаи?!

- Проклятье, - поднялся я, отбросив дурацкий цилиндр и трость.

- Куда вы, милорд?! - вскричал, предостерегая, механический кот. - Нельзя её сейчас беспокоить!
- Всё-таки ты не человек, а машина, Муа, - сердито бросил я, спеша на звук рыданий. - Иначе бы знал, что именно сейчас ей нужен я.

Дверь в комнату Изебеллы была не заперта, и я посчитал это хорошим знаком. Девушка стояла у узкого высокого окна, закрыв лицо ладонями и прислонившись лбом к стеклу - замок хоть и выглядел старинным, но имел множество современных удобств. Плечи, едва прикрытые светло-розовым атласным платьем, подрагивали - девушка безудержно рыдала.

Вспомнив, как плохо мне самому было два года назад, я не мог оставаться в стороне. Подошёл, робко сжал хрупкие плечи руками, надеясь, что не слишком поспешил с проявлением чувств.

Этого оказалось достаточно: развернувшись, Изебелла прижалась ко мне, дрожа, цепляясь за ворот камзола и горестно подвывая. Её истерика достигла пика, и крепко обнимая любимую, я ощутил, как она стала падать.

Мы вместе опустились на ковёр. Шепча слова успокоения, я давал девушке проплакаться - сейчас ей это было необходимо.

- Мне очень жаль, - бормотал я отчаянно, оставляя невесомые поцелуи на мокром лице, спутанных волосах и судорожно напряжённых пальцах.

- Тебе меня не понять, - всхлипывала она, такая уверенная, что права, - всё случилось давно. Время лечит, тебе уже не так больно.

Я вздохнул и закрыл глаза, наслаждаясь трепетом горячего тела в своих ладонях. Ах, если б можно было продлить этот миг навсегда. Я бы отдал за эту возможность что угодно!

- Ошибаешься, - шепнул я, признаваясь в слабости. - Я ведь так и не сумел её забыть. Если бы меня не нашёл Муа, очень скоро я бы окончательно довёл себя до смерти. Я не хотел жить. Искал любую возможность забыться и пил без остановки два или три года подряд. Даже друзья и родные уже смирились, бросив попытки вернуть меня к жизни.

Изебелла подняла на меня заплаканные удивлённые глаза.

- Ты расскажешь мне, что с ней случилось?

- Я был виноват... - сознался я, надеясь, что Изебелла меня не возненавидит. Опустив голову, прижав к себе родное тело и блаженствуя от возможности касаться девушки, ощущать рядом её живое дыхание и тепло, я поделился историей своей ужасной трагедии.

Ночь вступила в свои права, а я всё рассказывал и рассказывал, впервые изливая кому-то душу. Это было все равно, как если бы я встретился с настоящей Беллой и смог, глядя прямо ей в глаза, покаяться во всех грехах, признать вину и сказать, как сильно, беззаветно люблю её до сих пор. И как я сожалею о том, что сделал – а точнее, о том, чего не сделал, бросив её в самый неудачный момент, позволив преступникам замучить её до смерти. И что я согласился бы теперь на что угодно, лишь бы повернуть время вспять и исправить ошибку. Я сказал, насколько больно и одновременно желанно мне смотреть на Изебеллу. И, понимая, что она другой человек, я хотел быть рядом. Хотел получить этот шанс для искупления грехов. Даже если наше общение будет кратковременным. Даже если вскоре придется вернуться, так как это правильно, и нельзя нарушать законы вселенной. И что я буду всегда вспоминать её, не только потому, что она похожа на мою Беллу, но потому, что я уже полюбил и её.

- Замолчи, - попросила девушка, накрывая мой рот ладонью. Её безумный взгляд бродил по моему лицу, словно её до сих пор поражало моё сходство с её возлюбленным. Её лицо оказалось слишком близко, толкая меня на нарушение границ. Подавшись порыву, который уже давно сдерживал с большим усилием, я наклонился, и наши губы оказались в миллиметре друг от друга.

- Нельзя, - взмолилась Изебелла, но было видно, что она жаждет этого так же сильно, как и я. - Это предательство...
- Знаю, - я был согласен с каждым её словом. И всё-таки это ничего не меняло. – Но как же я скучаю...

Она выдохнула, потянувшись сама. Наши губы слились в солёном, полном боли и потери, поцелуе, как два замёрзших бутона розы. Мы пили боль друг друга, как путники в иссушённой пустыне, на долгое время лишённые воды. А после сидели, обнявшись и глядя на наступающий медленно рассвет, окрашивающий заснеженные верхушки сосен и белоснежные холмы, обещающий нам новую надежду.

***

Свадьба состоялась в главной церкви города Сеетла и стала серьезным экзаменом для меня, изображающего настоящего Мейсена. Кроме небольшой группы родственников со стороны Изебеллы, в обязательном порядке присутствовала пресса, ведь это событие стало новостью дня и должно было сигнализировать парламенту, что договоренности в силе.

Изебелла была восхитительна в длинном свадебном платье с кринолином, с затянутой корсетом осиной талией, с украшенными лепестками роз пышными волосами и горящими глазами. Держа её за руки и произнося клятвы, я боялся, что она расплачется. Хоть наши отношения и развивались, став намного ближе после той ночи, проведенной в скорби и признаниях, мы всё ещё были чужими людьми. Я тоже чувствовал себя странно: не успев жениться на своей Белле, я получил шанс пережить, каково это было бы, если бы она не погибла.

После свадьбы нас ждала утомительная и долгая церемония восхождения на престол: необходимо было подписать множество документов, возложить на себя обязанности короля и принести новые клятвы попеременно на Библии и на Конституции, обещая честно и праведно служить своему народу.

По возвращении в замок мы оба остались без сил. Хоть мы стали мужем и женой официально, было очевидно, что наше супружество - фикция. Это было очень больно: находиться рядом с Беллой и не иметь возможности обнять и поцеловать её, не говоря уж о большем, но я понимал, что не имею на это никакого права ни с точки зрения совести, ни с точки зрения законов вселенной - я был в этом мире всего лишь гость. И от этого становилась ещё больнее. В последние дни мне всё невыносимее становилось скрывать свои чувства к Изебелле, я понял, что влюблялась в неё всё сильнее, и не только потому, что она копия моей умершей девушки.

Мои сомнения разрешились неожиданным образом: глубокой ночью, когда я битый час лежал без сна, непрерывно смотря на горящий огонь в камине и отсчитывая последние горькие дни, которые могу провести рядом с Изебеллой, высокая дубовая дверь отворилась и ко мне вплыл ангел. Я сел, с открытым ртом наблюдая за мягкими шагами Изебеллы, идущей к моей кровати. На ней была только полупрозрачная сорочка, от вида которой у меня перехватило дыхание.

- Ты не обя... - начал я, пытаясь думать и поступать правильно и по чести.

- Не только тебе хочется использовать свой второй шанс, - пробормотала она, взбираясь на кровать и ища путь под одеяло, после чего решительно прижалась к моим губам.

Моя сила воли и так давно истончилась, и я слишком долго ждал этого дня. Забыв обо всем, отодвинув проблемы в сторону, я прижал жену к своему жаждущему телу и постарался вложить в эту ночь всю накопленную за годы боли и сожалений нерастраченную любовь...

И потом я лежал, с нежностью разглядывая родные черты, пересчитывая каждую маленькую родинку на плечах и шее, думая о том, что я оказался самым удачливым мужчиной на Земле, получив незаслуженный шанс, какой другим и не снился. Даже если осталась всего пара недель для того, чтобы нам побыть вместе, это станет для меня самым невероятным и радостным приключением. Моей недолговечной, как окружающие замок замёрзшие лепестки красных роз, личной сказкой.

- Хватит глазеть, - рука любимой женщины протянулась через плечо, чтобы схватить меня за шею и уложить на подушку. В голосе звучало веселье едва ли не впервые за многие недели. - Ложись спать, завтра трудный день.
- Не могу наглядеться, - накрыв нас с головой одеялом, я обнял девушку крепко-крепко. – Ты бы не могла устраивать мне такие сюрпризы каждую ночь?..

- Мы муж и жена, - без прежней всепоглощающей тоски прошептала Изебелла, обнимая мои руки своими руками. - Кстати, ты много раз назвал меня Беллой...
- Прости, - испугался я, что обидел её.
- Ты можешь так меня называть, - тихо разрешила она. - Он... Он звал меня так же...

***

Жизнь, даже совершая крутые виражи, в которые трудно поверить, течёт своим чередом. Все налаживалось: мы с Беллой готовились к сбору Совета в Чекаго, принимали важных гостей в нашем замке и наносили визиты вежливости соседям, убеждаясь, что всё ещё пользуемся их поддержкой. Никто не заметил подмены: я справлялся хорошо. И мне уже даже начала нравиться эта новая необычная жизнь.

Всё бы ничего, но я стал всё сильнее беспокоиться за безопасность любимой: множество прочитанных статей вкупе со случаем, когда не так давно за ней увязалась группа бандитов, преследуя её несколько миль, путешествующую в сопровождении только одного слуги, не на шутку пугали. Я несколько раз просил Беллу нанять телохранителей или хотя бы брать с собой вооруженных слуг-мужчин, но жена заявляла, что это идёт вразрез с ее идеей равенства. Она не собиралась принуждать слуг рисковать собой, а телохранители её, видите ли, замедляли.

- Твой жених уже пострадал от рук недоброжелателей, и ты до сих пор не боишься?!

- Его загрызли волки, - спорила Белла упрямо. - И трусость - не в моем характере.

Уж это я знал. Вот только храбрость, присущая моей Белле, в Изебелле оказалась возведена в абсолют и напоминала крайнюю беспричинную неразумность.

- У нас нет тела, чтобы убедиться, что его убили именно волки, а не просто растерзали привязанный к лошади труп!
- Тогда бы уже об этом раструбили все газеты!

- Пожалуйста, Белла, - умолял я, приходя в ужас оттого, как эта ситуация напоминает ссору из моего личного прошлого, закончившуюся трагедией. - Я не хочу снова потерять тебя.
- В задуманном нами деле важна уверенность в себе. Если я начну разъезжать по королевству с сопровождением, парламентарии поймут, что я чего-то боюсь, и я резко потеряю их голоса!
- Плевать на голоса, - бросил я в сердцах документ о земельной собственности, который как раз изучал перед завтрашним заседанием Совета. - Мне ТЫ важнее!

- Нет ничего важнее свободы, - отвернулась Белла в окно, глядя на непрерывно падающие снежинки, а не на меня.

Я чувствовал, что скоро взорвусь. Страх душил меня, и неожиданно захотелось вернуться в свой мир, спрятаться от вероятного страшного будущего в пустом доме и забыть эту сказку как красивый, но невозможный сон, отличный от моей реальности, и все же повторяющей её самый жуткий момент.

- Знаешь, я ведь не такой сильный, как ты, - пробормотал я в отчаяньи, не в силах избавиться от образа мёртвой Беллы, укрытой белым саваном. Эта картина почти начала тускнеть, а после происшествия снова зажглась яркими красками. - Я не могу выдержать этого напряжения, никогда не мог. Для меня важнее всего ты, и так всегда будет. Люди, законы, свободы - стремление, вызывающее моё восхищение, но я не считаю, что ради этого стоит отдавать жизнь.

- Значит, ты трус и эгоист, - промолвила Белла горько и надрывно.
- Ты права, - вздохнул я, опуская голову. - Я не подхожу на роль героя.
Я встал: мне нужен был хотя бы маленький перерыв, чтобы привести чувства в порядок.

- Ну и убирайся! - вспылила Белла. Глядя на неё, раскрасневшуюся от гнева, показывающую на меня пальцем, я понимал, что ни в том мире, ни в этом не смогу её изменить - она именно такая, жертвенная и открытая сердцем, и храбрая. А я совершенно другой, не готовый смотреть в лицо опасности. - Ты больше не нужен! Справлюсь без тебя!

Я ушёл в свою комнату, бросив Беллу в одиночестве выпускать пар. Мне следовало подумать насчёт своего будущего.

Завтрашний день был последним, когда моё присутствие официально необходимо - после чего я смогу отправиться домой. Мы об этом больше не говорили с самой свадьбы. Я не знал, считала ли Белла по-прежнему, что я должен буду уйти, сам я решил, что хочу остаться. Но именно сегодня моя уверенность немного поколебалась.

Смогу ли я пойти до конца, поддерживая идеи жены - хорошие идеи, правильные, но скорее всего бессмысленные. Император лишь прислушивался к мнению Совета, но вовсе не следовал его указаниям. Идея Беллы могла не выгореть, а времени, сил, денег и нервов потрачено было немало. Стоила ли игра свеч?

Я не был революционером ни в душе, ни в жизни. Но если останусь в этом мире, и особенно если хочу быть с Беллой, мне до конца своих дней придется изображать из себя Великого Освободителя. Устраивает ли меня этот путь?

Ночь наступила, и я опять, к своему ужасу и огорчению, услышал рыдания любимой. Ей было больно, и эту боль причинил ей я своим равнодушием. Чувствуя колючую тяжесть вины, я так и не решился пойти и попросить прощения. Это была первая наша ссора, но если я останусь, далеко не последняя.

Я плохо спал, а наутро явились слуги и под руководством Муа и Каспиана стали меня одевать, "так, чтобы произвести впечатление на Парламент".

Белла вошла слишком тихо, я не сразу заметил её. Понял только, когда резко замолчавшие люди и роботы удалились. Мы остались одни. Жарко потрескивал камин, горели, источая аромат воска, свечи, а я пытался придумать слова, которые бы внятно выразили мои чувства. Я не хотел, чтобы Белла считала меня трусом - я всегда думал, что осторожность и здравомыслие - не слабость духа. Но как, какими выражениями это донести.

Белла первая начала. Села на кровать, опустив голову и сложив руки на коленях. Такая красивая, в золотом дорожном платье, вышитом розами, в аккуратной маленькой шляпке с уложенными тугими кольцами волосами...

- Ты прав, - её признание крепко удивило меня. Потрясённый, я медленно опустился рядом, ловя каждое слово. - Никакая идея не стоит того, чтобы отдавать за неё свою жизнь, теперь я это понимаю. Я знаю, что ты испытал, и не думай, будто я тоже не вижу сходства наших ситуаций! - переплетя пальцы, она до белизны стиснула их. - Я должна тебе кое-что рассказать... Мой жених... - Она подняла взор, в котором застыл страх. - Эдвард Мейсен вовсе не по делу ездил в соседнее королевство, когда его настигли волки. Мы... Мы поссорились.

Изебелле было трудно говорить. Накапливающиеся в глазах слёзы могли испортить свежий макияж.

- Накануне в меня стреляли, промахнулись по чистой случайности. И это было не в первый раз. Эдвард тоже заговаривал про телохранителей, даже предлагал бросить наше дело и заняться благотворительностью - куда более мирным проектом. Но я была упряма, как и вчера. В тот день, - всхлипнув, девушка вытерла нос, - он заявил, что если я так сильно стремлюсь к смерти, то могу шагать к ней без него. Он бросил меня!..

Изебелла отвернулась, не желая смотреть в мои глаза.

- Я, конечно, верила, что он передумает и вернётся, но всё-таки мне было очень тяжело оказаться одной, когда мы уже так много сделали для этого проекта! Я так ждала его... А он так глупо, так нелепо... Просто не доехал...

- Тшшш, малыш, - не выдержал я, быстро пересев и прижав жену к груди, даря ей чувство защищённости.

Наши ситуации оказались похожи больше, чем я думал. Они были почти как две капли воды! За исключением того, что в силу сложившихся обстоятельств умер мужчина, а не девушка.

- Я знаю, о чём ты думаешь, молчи, - приказала она, всё ещё отворачивая взор. - Это я, а не ты, эгоистка, думаю только о своей идее, а не о муже. Мне так хочется изменить сложившийся уклад, что я забываю о своей семье, о любимом мужчине...

- Что ты хочешь этим сказать? - потрясённый, я взял Беллу за руки.

- Я ношусь с этим проектом, как со смыслом жизни, - сглотнула она, сдерживая слёзы. - Но я могу... я собираюсь отказаться от него, ради тебя... Свобода важна - но ты и наша семейная жизнь важнее. Я думаю, мне тоже был дан второй шанс не просто так. Я должна учитывать не только свои решения, должна помнить, как мои действия сказываются на других, на тебе… Учиться уступать, а не только спорить. Эдвард Мейсен погиб из-за моего упрямства и неуёмных амбицией, и я согласна на все, чтобы не пострадал ты. Тогда, быть может, ты захочешь тут остаться, когда срок закончится, - задрожала она, признавшись.

- Ты хочешь, чтобы я остался? - радость вспыхнула во мне, как неудержимый гейзер.
- Пожалуйста... - умоляла она, наконец, обратив взор, полный слёз, ко мне. - Вчера я была так зла, но сегодня... Эдвард ушёл, причинив мне боль. Умер, оставив после себя пустоту и разочарование. Но именно ты, чужак из другого мира, смог стать мне настоящим мужем, а не он... Я чувствую, что не смогу справиться с этим одна... Если ты уйдёшь, никакой проект мне уже будет не нужен! И если для того, чтобы ты остался в моём мире навсегда, я должна бросить свою мечту, то я это сделаю. Ты прав: ты, наша семья, наша безопасность – должны быть главнее...

Теперь я знал. Это путешествие подарило мне уникальную возможность увидеть, что было бы наутро, после того как я вернулся домой, если бы не случилось беды. Моя Белла простила бы меня, уступив требованию избавить наш дом от посторонних. Возможно, всё именно так и произошло: она сказала тем автостопщикам убираться, и они от обиды напали на неё, воспользовавшись тем, что девушка совершенно одна в доме, без защиты.

Белла любила меня. Так сильно, что бросила бы ради меня все, уступила любой просьбе. И одного осознания этого было достаточно, чтобы сделать меня самым счастливым.

Но что я видел: ее взгляд потух, в нем не осталось жизни. Отказавшись от мечты сделать других свободными, пройдя ради меня на жертвы, сама она сможет ли тогда быть счастливой?

Или я мог засунуть свой страх куда подальше и сделать то, что должен мужчина: стать надёжной опорой и защитой любимой женщине, а не ныть, как хромая старуха...

Притянув пальцы Беллы к губам, я трепетно их поцеловал.

- Это ты прости меня, - пробормотал я, каясь. - Уж мне ли не знать, каково это - быть угнетённым и несвободным, в моём мире рабство отменили тоже не очень давно. И я жил, как свободный гражданин своей страны, не понаслышке зная, каково это. Я не стану просить тебя отказаться от проекта, Белла.

Она подняла потрясённый взгляд, и моё сердце наполнилось исцеляющим теплом, когда я увидел там робкую надежду.

- Прости, вчера я вел себя как трус, - сознался я, надеясь, что она просит меня. - Но это не повторится. Твой проект стоит любой цены, даже отдать за него жизнь, как бы я за тебя не боялся. Я уже бросил тебя однажды, пытался вынудить поступить так, как считаю нужным - в моём мире. Судьба дала мне шанс исправить это, и я обещаю, что пойду с тобой до конца. Давай сделаем это! Порвём этот чёртов Сенат!

Я встал, увлекая жену за собой и стирая следы её слез. В моей груди росла и крепла невиданная уверенность. Все мы идём на жертвы в какой-то момент, главное, что получаем в итоге. Теперь я понял: нельзя любить человека наполовину, отдавая ему только часть себя. Необходимо переступать через личные привычки, чтобы сделать счастливым кого-то еще, кроме себя.

- Так ты... Ты остаёшься? - смотрела жена на меня с робкой мольбой в доверчивых карих глазах.
- Что мне делать в мире, в котором нет тебя? - вздохнул я, чувствуя, как расправляются за спиной невидимые крылья. - Мне некуда возвращаться, мой дом там - где ты. И если понадобится - я сам стану твоим телохранителем и буду сопровождать во всех перемещениях.

Белла сжала мою руку, на губах задрожала нежная улыбка.

- Семья состоит из компромиссов, - признала она и закусила губу. - Думаю, не будет ничего предосудительного в том, чтобы взять на работу механического секретаря с функцией охранника и пуленепробиваемым корпусом. Что скажешь?

Я усмехнулся.
- А у вас и так можно?
- Ещё бы, - лукаво улыбнулась она, ведя меня за собой. - А теперь - поехали, взорвём парламент нашими сумасшедшими идеями! Летающая колесница ждёт на дворе.

Я схватил цилиндр и трость, уже начиная привыкать к этой странной моде позапрошлого века в сочетании с непостижимыми технологиями, спеша за женой, тянущей меня на улицу. Разукрашенная витиеватыми узорами на металлическом борту, нас ждала покачивающаяся в воздухе открытая карета без лошадей и колес - чудо местной техники. Кучер - или правильнее было сказать, водитель? - нажал рычаги и кнопки, и мы плавно полетели прочь, а вслед нам звучали пожелания успеха.

Глядя на проплывающий мимо снежный пейзаж, на выбеленные верхушки далёких гор над высокими бело-зелёными соснами, на проглядывающее сквозь неплотную облачность мутное солнце, и держа в руке ладонь жены, я думал о том, что мне несказанно повезло получить второй шанс. Я ни за что не упущу его.

И даже если кому-то суждено умереть за идеалы, это хорошая смерть. Лучше гордиться тем, что сделал, чем сожалеть о том, что всё упустил. Лучше прожить яркую жизнь, оставив в ней след, даже если она получится короткой, чем влачить долгое, бессмысленное и одинокое существование, думая и заботясь только о себе.

И совершенно не важно, снится ли мне сон, или я переместился в далёкое-предалёкое искажение, или сошёл с ума и медленно умираю в кресле от передозировки алкоголя – важно то, во что веришь. Я, наконец, исправил свою ошибку – в прекрасном затерянном королевстве разделил с женой и радости, и печали, и трудности, и идеи в равной степени. И только теперь, в чужом, не своем мире, чувствовал, что по-настоящему начал жить.

_______________________

От автора: Если вам есть что сказать, буду рада пообщаться с вами на Форуме.