Я стою, обхватив голову руками,
Отвернувшись лицом к стене.
Она ушла, не передать словами,
Что я чувствую, как плохо мне…

Всюду люди пялятся на меня.
Слышу, как смеются за спиной:
«Эй, парень, посмотри на себя,
Какой же ты смешной…

Эй, ты должен скрыть свою любовь!»

(«You've Got to Hide Your Love Away», «The Beatles»)


— Это так любезно с вашей стороны позволить нам прийти сюда, госпожа директриса, — поприветствовала Гермиона некогда любимую преподавательницу, профессора МакГонагал.

Пожилая женщина улыбнулась, пожала ей руку и предложила:

— Всё что угодно для моей любимой студентки. Я слышала о проклятии. Если смогу хотя бы чем-то помочь, или вам удастся найти решение проблемы в любой из книг библиотеки Хогвартса, то вы должны знать, дорогая, что я буду этому рада.

Гермиона улыбнулась, после чего отпустила её руку.

— Вы, конечно, помните, Теодора Нотта?

— И вас я тоже рада видеть, — поприветствовала его профессор МакГонагал, добавив: — Хотя я несколько удивлена тем, что вижу вас вместе.

Тео улыбнулся.

— Не больше нас самих, профессор.

— Что ж, библиотека вместе с запретной секцией к вашим услугам. Сейчас нерабочее время, так что студенты вас не побеспокоят. Оставайтесь там столько, сколько понадобится. Как только соберётесь уходить, главные двери сразу же откроются. Доступ в библиотеку вам уже открыт, и я уверена, что по крайне мере мисс Грейнджер точно помнит, как туда пройти, — директриса улыбнулась им обоим и, стуча каблуками по каменному полу, вышла из Большого Зала в длинный коридор.

— А ты помнишь дорогу в библиотеку? — подначила Гермиона Теодора.

— Я, может быть, и провёл там не так много времени, как следовало бы, но, думаю, что всё-таки сумею её отыскать, — шутливо укорил Тео, завладевая её ладонью.

Он подвёл Гермиону к одной из лестниц, которая начала двигаться сразу же, как только они ступили на неё, улыбнулся и спросил:

— Ты всё ещё беспокоишься о Малфое?

— Он был ужасно расстроен тем, что мы ушли раньше, — напомнила ему Гермиона.

— Драко это переживёт, — перебил её Тео, потянув за собой через верхнюю ступеньку на очередную лестницу, которая тоже сразу пришла в движение. — И я уверен, что мы успеем вернуться к дню рождения, запланированному на завтрашний вечер... просто твоё дело намного важнее его праздника.

Глубоко вздохнув, Гермиона задумчиво посмотрела на следующую лестницу.

— Не уверена, что есть что-то более важное, чем собственный день рождения. Особенно теперь, когда мне вскоре предстоит отметить его последний раз. Но в конце концов это совсем неважно.

Улыбка у неё, конечно, вышла так себе. И хотя Гермиона попыталась изобразить, что шутит, мысль о дне рождения, до которого оставалось всего три месяца, на самом деле повергла её в печаль.

Услышав этот комментарий, Тео ощутил, как в груди всё закипает от гнева и бессилия, но решил пока не обострять ситуацию ещё больше, хотя обжигающее чувство медленно растекалось по всему телу от сердца до кончиков пальцев рук и ног.

Установилось долгое и неуютное молчание, затем лестница наконец остановилась.

Они ещё не успели сойти со ступеньки, как Тео повернулся к Гермионе и уверенно заявил:

— Ты не это имела в виду. Я знаю. И мы найдем способ победить проклятие задолго до твоего дня рождения.

Гермиона пожала плечами, отпустила его ладонь и пошла в сторону библиотеки, обернувшись лишь один раз для того, чтобы сказать:

— Я сама не уверена, что именно имела в виду.

<center>***</center>

В поисках контрзаклятья они пробыли в библиотеке до тех пор, пока робкий утренний свет не начал прокрадываться в окна. Ночь прошла не совсем так, как Гермиона предполагала мечтала её с Тео. К тому же она принесла результатов: в досье с данными Коннела не удалось найти абсолютно ничего, что могло бы помочь. И очередной пункт из списка (под номером шестнадцать: тихо, словно призрак, прогуляться вокруг Хогвартса ночью. Исследовать каждый закоулок, но так, чтобы меня не поймали.) тоже выполнить не получилось.

Кроме того, правую ладонь раскалённым клеймом жгла записка Эдриана Пьюси, полученная несколько часов назад, пока Тео навещал профессора Слагхорна. О которой Гермиона до сих пор ему не рассказала.

Поэтому с тяжёлым сердцем и не менее тяжёлыми веками, она склонила голову на руку, которая лежала на досье из библиотеки Хогвартса — Школы чародейства и волшебства, и решила подумать о чём-нибудь более приятном… например, о сегодняшней прогулке с Тео. Одно лишь воспоминание о ней вызвало у Гермионы невольную улыбку.

Они с Тео отправились в школу после того, как зарегистрировались в гостинице Хогсмита. В конце концов надо признать: это была прекрасная прогулка, наполненная поцелуями, солнечным светом, счастьем… снова поцелуями и мечтами о жизни после сентября. После они сразу направились в кабинет директрисы Хогвартса.

Профессор МакГонагалл встретила свою любимую студентку ласковой, но скорбной улыбкой.

Гермиона улыбнулась в ответ, от души поблагодарила любимую преподавательницу и рассказала, зачем они с Тео Ноттом прибыли сюда. Им было нужно школьное дело Томаса Коннела — мага, который проклял ту самую пещеру в Перу. Директриса кивнула и пообещала сразу же предоставить доступ и к его документам, и к закрытой секции. Гермиона знала, что Гарри и Эдриан уже искали там контрзаклятье, но всё же не теряла надежды. В очередной раз поблагодарив МакГонагал, она взяла Тео под руку и направилась в библиотеку.

И вот теперь, спустя довольно много часов, Тео сидел в кресле напротив, грустная Гермиона, устало уронив голову на руку, почти лежала на столе, где перед ней было раскрыто столетней давности школьное дело Коннела, а вокруг стройными рядами, словно крепостные стены, теснились книги.

Желудок неприятно дёрнулся и свернулся в клубок, вызывая у Гермионы тревожное тошнотворное напряжение. Записка, словно осколок стекла, врезалась в ладонь, хотя написана была на гладком пергаменте с ровными краями. Но на самом деле боль причиняли слова из этой записки. Обдумывая их, Гермиона повернула голову к высоким окнам. В этот очень ранний час солнечные лучи призрачными полосами разукрасили стены, пол и столы вокруг, и она вдруг почувствовала невероятное опустошение от того, что было написано в той проклятой записке.

«Надо всё рассказать Тео», — решила Гермиона, взглянула на него и позвала:

— Тео?

— Хм-м? — он так и не поднял глаз от старой папки, которую изучал, чуть заметно сдвинув брови, прищурив глаза и сжав губы в тонкую линию.

Гермиона подумала, что никогда ещё он не выглядел так привлекательно как в этот момент. Тео Нотт был просто замечательным. Горло перехватило спазмом, и она вдруг поняла, насколько хрупка их любовь... словно прозрачное и тонкое стекло. Осознание оглушило Гермиону:

«Моя смерть, может убить и Тео…»

— Как думаешь, может, уже пора вернуться домой? — спросила она, чувствуя, как записка становится всё тяжелей, неподъёмней, хотя в реальности почти ничего не весила.

— Домой? — Тео поднял голову. — Но почему? Мы же совсем недавно сюда пришли. До возвращения, которое запланировано на сегодняшний вечер, у нас есть достаточно времени, чтобы узнать всё, что только можно о Коннеле здесь и в закрытой секции. Мы успеем всё успеем как раз до грандиозной вечеринки Драко. Кроме того, кажется, мы собирались выполнить один из пунктов твоего списка… прогуляться вокруг Хогвартса и исследовать закоулки, но так, чтобы не поймали, — почуяв неладное, он захлопнул досье. — Что случилось?

Скованно дёрнув плечом, Гермиона с показным равнодушием сказала:

— Ночь пришла и ушла, скоро и утро превратится в день, так что пункт из списка мы точно уже не успеем выполнить. Да и здесь нам не удалось найти ничего полезного. Школьное дело Коннела практически не отличается от сотен других. Всё, что мы из него почерпнули: Коннелл был гениальным слизеринцем, который редко попадал в неприятности, но его образ мышления и жизненные принципы некоторых преподавателей беспокоили... А в закрытой секции мы уже искали.

— Ну, хорошо, надежда на досье Коннелла провалилась, но почему ты вдруг решила сдаться? — нахмурился Тео, оттолкнув папку с документами почти на середину библиотечного стола.

Гермиона задумалась:

«А не отдать ли всё же ему этот чёртов сложенный в несколько раз лист пергамента? Там ведь описан метод исцеления. Невероятно простой. Всего-то и надо выполнить весь список…».

Наверное, следовало как-то легко и непринуждённо объявить, что поздно уже исполнять её список… но как же тяжело это было сделать…

«Нет. Я не смогу рассказать ему об этом. Сейчас точно не смогу».

Постаравшись как можно более незаметно сунуть записку в карман старого растянутого свитера, она предложила:

— Думаю, нам стоит покинуть библиотеку и пойти немного прогуляться, пока все не проснулись. Давай всё-таки попробуем выполнить задание номер шестнадцать.

— Да… хорошо… просто здорово, — осторожно согласился Тео, чувствуя себя на грани, и кончиками холодных пальцев незаметно вытащил из кармана брюк письмо.

Во время визита к профессору Слагхорну он получил сову от Блейза и сразу понял, что новости совсем не такие радостные, как они все себе представляли. Вдумчиво прочитав послание, он пробормотал:

— Списки? Чт-что он имеет в виду? И Майкл Корнер подтвердил? Они полагают… Всё, что ей требуется сделать, это просто выполнить весь список, и тогда проклятье спадёт?

Тео сразу вспомнил о пунктах с семнадцатого по двадцатый, о которых больше никому из змеёнышей известно не было.

Придя в себя, он пояснил профессору Слагхорну ситуацию со списком Гермионы и полученным письмом и задумался о том, что же теперь делать.

И вот сейчас, наткнувшись на мрачный взгляд карих, полных печали глаз, он снова украдкой посмотрел на записку в своей, скрытой под столом руке и ясно понял, что не сможет признаться Гермионе в том, что они нашли. Потому что она будет винить себя. Выполнить список было бы легко, не включи она в него то, что недостижимо; то, о чём другие змеёныши знать не знают; то, на что у неё никогда не хватит времени, чтобы выполнить. Теперь уже не было смысла рассказывать об этом способе исцеления.

Тео не знал, что делать с горестной тоской, которую видел в её глазах. С любовью справиться было проще, но эта тоска, которую она не могла скрыть сейчас (даже не зная о записке Блейза) и которую иногда позволяла ему видеть на протяжении нескольких последних месяцев, оказалась больше того, что он мог вынести.

Так уж получилось, что и Тео, и Гермиона знали о списке кое-что, о чём не было известно другим змеёнышам. Он состоял не из шестнадцати легкомысленных задач вроде «остричь волосы Люциусу Малфою» или «научиться танцевать вальс». На самом деле в нём содержалось двадцать пунктов, четыре из которых Гермиона просто не сможет выполнить, даже чтобы спасти собственную жизнь. У них обоих появился один и тот же секрет, который они не хотели и не могли раскрыть друг другу: выполнение списка (всего списка!) — это способ спасти её. Правда, Гермиона узнала об этом от Эдриана, а Тео от Блейза.

И теперь она болтала, болтала... и болтала (бессвязно на самом-то деле) о том, как им следует сделать это, как они должны выполнить то и ещё вон то было бы здорово… и что, возможно, не стоит никому рассказывать о второй части списка, ведь в любом случае она уже смирилась со смертью, и это уже не имеет для неё никакого значения (хотя на самом деле всё было совсем не так)…

Тео вдруг почувствовал тошнотворный спазм в желудке. В отдаленных уголках мозга он неосознанно уже начал обдумывать, можно ли как-то спасти её. Вспомнил заклинание, которое читал практически только что. Задумался о том, как бы заставить Гермиону выйти за него замуж. Возможно, они смогли бы усыновить ребёнка...

«Всё обязательно будет хорошо».

К тому же профессор Слагхорн рассказал ему сегодня кое-что интересное, что, возможно, избавило бы её от проклятья. Правда, дело было слишком рискованным и могло дорого обойтись тому, кто захотел бы ей помочь.

И вдруг Гермиона словно услышала его мысли, потому что эхом начала повторять их вслух, только в отличие от Тео, играла роль скептика:

— Уже слишком поздно для того, чтобы завершить вторую часть списка… Замуж выйти не получится, да и ребёнка не родить…

Тео невольно спросил себя:

«Неужели она знает о записке? — но тут же решил: — Нет, конечно, откуда бы она узнала?»

Самая красивая, преданная, умная девушка сейчас смотрела на него. Девушка, которую он любил и знал, что не позволит ей умереть. Нет. Ни за что.

И вдруг Гермиона склонила голову и заплакала. Вскочив со стула, Тео бросился к ней, порывисто обнял и усадил себе на колени.

— Ш-ш-ш, Грейнджер, ш-ш-ш… Разбудишь детишек, которые наверняка ещё не проснулись. Пусть поспят подольше, ты же не против?

— Я не хочу умирать, Тео, — она повернулась к нему, посмотрела в глаза.

Гермиона любила этого мужчину. Черты его лица словно обозначились ещё резче, когда солнечный свет прокрался в окна, постепенно сменяя собой ночную тьму, а библиотека погрузилась в зловещую багряную дымку.

— Я была так счастлива раньше, — добавила Гермиона, позволив пальцам пробежаться по его лицу, шее, плечу, и судорожно сжала крепкую ладонь.

— Неужели ты решила, что я позволю тебе умереть? — спросил ласково Тео.

Гермиона спрятала лицо, уткнувшись носом в ямку возле его ключицы, и он почувствовал на коже влагу. Впервые в жизни Тео ощущал себя в роли «сильного мужчины», и ему это категорически не нравилось.

— Я боюсь, — бормотала Гермиона, чувствуя, как трепещет сердце.

Вся в слезах, она прижалась к Тео и начала делать то, о чём мечтала весь день: целовать его лицо, подбородок, нос...

— Я тоже. Но мы пройдём через это и любой исход встретим вместе.

Тео накрыл её руку своей, наплевав на окружающий беспорядок и оставив заботу о разбросанных книгах и папках тому, кто придёт в библиотеку позже.

— Пойдём-ка прогуляемся, — вспомнил он внезапно. — У нас совсем мало времени, чтобы успеть завершить задание номер шестнадцать!

Так, за руку, он и вёл Гермиону по коридорам и лестницам, мимо гобеленов и затемнённых ниш, поднимался с ней в башни и спускался в подземелья, пока наконец не привёл в Выручай-комнату. Дверь появилась сразу, и они, не мешкая, вошли внутрь.

Удивлённо взметнув брови, Гермиона прошептала:

— Должно быть, это твоя мечта… потому что я даже не додумалась бы до такого.

Перед ними вилась тропинка, обрамлённая зарослями высокой травы и большими тенистыми дубами и вязами, стоявшими по обеим стороны, словно часовые на посту, и клонившими ветви к земле.

Добравшись до центра комнаты, пара обнаружила клочок земли такой зелёный и роскошный, что он не поддавался описанию. Там цвели маргаритки, Кружево королевы Анны и много других полевых цветов. И хотя окон здесь не было, солнце откуда-то уже поднималось, медленно заливая поляну тёплым оранжевым светом.

Тео наклонился, чтобы нарвать цветов, и повернулся к Гермионе.

— Вот. Посмотри. Они не совершенны, но разве после них кому-то нужно совершенство? — он протянул Гермионе небольшой букетик, а пару цветков воткнул в волосы.

Она улыбнулась и впечатлённо качнула головой.

— Здесь так прекрасно, и этот закоулок Хогвартса я точно никогда не видела, а значит, всё говорит о том, что шестнадцатый пункт выполнен. Выбирай желание, Теодор Нотт.

Гермиона смотрела и никак не могла понять выражение его лица, пока Тео не притянул её в объятья и не провёл невесомо губами по её щеке, шепнув:

— Я хочу тебя, Гермиона.

Она мечтала об этом моменте последние три месяца, а может быть даже дольше.

— Поцелуй меня ещё раз, Тео, — не скрывая желания, попросила она. — Целуй снова и снова, заставь забыть обо всём. Сделай так, чтобы всё, что пугает меня, исчезло. А плохое спряталось куда-нибудь подальше.

Какое-то мгновение Тео колебался. Их отношения были настолько хрупкими, что он не знал, как поступить. Не хотелось обижать или пугать Гермиону, не хотелось лгать ей, но, умолчав о записке Блейза, он уже оказался лгуном.

Потом, когда нежные руки обвили его талию, а мягкие губы коснулись рта и начали целовать, Тео забыл обо всём. Разве это не было свойственно той Гермионе Грейнджер, которую он знал, — брать инициативу в свои руки, когда другие не готовы к этому?

И она привела его на маленькую полянку, поросшую мягкой травой. Помогла раздеться и разделась сама. Легла на спину и, распахнув руки, позвала его в своё нежное тепло. Он растворился в её плавных изгибах, слился с ней, словно именно для этого и был создан.

Осыпая поцелуями её глаза, щёки, губы, накрыв её бёдра своими, Тео задал только один вопрос:

— Ты уверена?

А когда Гермиона ответила:

— Да, — это звучало мольбой, молитвой, требованием, и он вонзился в её манящую тёплую нежность…

Сердце его заколотилось о клетку рёбер, пульс прокатился по всему телу исступлённой канонадой, глаза зажмурились от счастья, рот распахнулся в выдохе, прозвучавшем ликующей песнью.

Гермиона словно была его продолжением. Никогда прежде ни с одним человеком Тео не чувствовал такого единения. Когда всё произошло, они остались лежать на мягком ложе из травы и цветов. Повсюду валялась разбросанная одежда, голова Гермиона покоилась на плече Тео, рука лежала на его груди, а сам он накрыл ладонью её живот и неторопливо выписывал на нём затейливые нотные знаки.

В одно и то же время Теодора переполняли счастье и грусть.

Его пальцы продолжали касаться живота Гермионы, рисуя замысловатые завитушки, обводя почти незаметный нежный изгиб выпуклой нижней части, плавно опускавшийся к рёбрам. Внезапно Тео сел и, аккуратно устроив Гермиону на траве, наклонился к ней, положив обе ладони на живот. Длинные волосы скрыли появившееся на его лице выражение.

Гермиона спала. Она не знала, чем сейчас занимается Тео и о чём думает.

И это было хорошо, потому что в данный момент он желал, чтобы… чёрт побрал и его сверхъестественное второе зрение, и дар исцеления!

Сев прямо, Тео уставился на спящую Гермиону, потом перевёл взгляд на почти незаметную выпуклость живота.

«Может ли это спасти её или уже слишком, слишком поздно?»

Гермиона была примерно на третьем месяце беременности… значит отцом мог быть кто-то из трёх змеёнышей: Маркус, Блейз или Эдриан.

«Сначала она переспала с Пьюси, но вскоре после этого и остальными двумя… Слава Мерлину, это не мог быть Малфой… и не Поттер, потому что с ним она спала месяцев шесть назад… Однако, даже если она сможет родить до своего дня рождения, ребёнку будет всего лишь шесть месяцев. Хватит ли этого, чтобы спасти её и родить здорового ребёнка? Существует ли хотя бы мизерный шанс? Она вообще сама догадывается, что беременна? — Тео предпочёл думать, что нет. — И какого чёрта теперь делать нам?»

__________________________________________________________________________
* Дикая морковь или Кружево королевы Анны