Все началось еще в старшей школе. В тот самый день, когда здоровенный парень вылетел из джипа, в который он совершенно случайно врезался на скользкой дороге. Парня звали Эммет Маккарти, и он уже прославился парой стычек с местными задирами, поэтому Эдвард приготовился к ссоре с последующим применением силы или угрозой ее применения. Но напряженный разговор неожиданно перерос в веселую непринужденную беседу, а та затем – в крепкие узы дружбы.
Они были такими разными, но в то же время похожими, что возникновение соперничества и споров не потребовало большого количества времени. Уже через три дня после примечательного знакомства Эдвард выиграл ставку, обогнав на своем Aston Martin BMW Эммета.
В конце концов их постоянные пари и состязания стали не просто захватывающим времяпровождением, они превратились в потребность. Мальчишеские игры и глупости перешли вместе с ними и во взрослую жизнь, добавляя огня адреналина и свежих эмоций в скучные тяжелые будни управления развивающимися компаниями. Им обоим уже неинтересно было быть просто друзьями, и парни продолжили сражение уже в роли конкурентов.
Судьба не раз давала Эдварду толчок, призывающий раскрыть наконец глаза и отказаться от этого бесконечного поединка воли, финансов, ресурсов и статусов. Толчок в виде разговоров об Изабелле Свон.
Эдвард знал, что эта девушка – представитель тех роковых недоразумений, из-за которых рушились древние цивилизации и объявлялись войны. Она – его личное роковое недоразумение, способное сломать прочный фундамент здравого смысла и размеренной жизни. Изабелла стала им в тот день, когда Эммет поведал, как Свон устраивалась на работу в MHL. «Неординарна!» - резюмировало скептическое сознание всякий раз, когда Маккарти взахлеб распространялся о ее достоинствах и успехах. Эдвард анализировал каждую сказанную своим другом фразу, стараясь найти в этом идеальном создании по имени Белла хоть один изъян. Но у него получалось лишь ставить галочки напротив таких пунктов, как: умна, предана своему делу, компетентна, отличный маркетолог, умеет договариваться и вести переговоры, решительна, упряма, бесстрашна, обладает деловым чутьем. Что и говорить, Эммету повезло найти такого ассистента для себя! Она действительно была сокровищем.
Неясными оставались лишь два пункта: личная жизнь и внешние данные. Впрочем, и они нашли свои ответы в тот вечер в ресторане отеля Плаза. И ответы были шокирующими для Эдварда.
Если говорить о пункте «Внешние данные», то где оно – совершенство в ней? Что такого может быть в этих карих глазах, глубоких, сияющих внутренней красотой? Или в длинных шоколадных волосах, волнующе пахнущих фрезией? Или в фигуре? Стройные ноги, тонкая талия, хрупкие, почти детские, плечики, округлость груди - соблазняющие, притягивающие взгляд формы...
Она пришла тогда с опозданием, ее появление было настоящим откровением для него. Словно он спал до этого, утомленный мельканием бессмысленных снов, но взгляд, прикосновение, импульс - и он вдруг проснулся, нелепо озираясь по сторонам.
Женщины всегда были всего лишь одним из аспектов его жизни, наряду с пробками на дорогах, деловыми встречами, просмотром биржевых сводок, воскресным покером с друзьями. Этот аспект приносил удовлетворение, но чаще раздражал обязательностью своего наличия. Просто еще одна пустая трата времени. Но не она. Не Изабелла Свон. Она вдруг затмила все и всех в его жизни, и этим напугала. А самое страшное, что напротив пункта «Личная жизнь» у нее стояла галочка и инициалы Э.М. Сможет ли Эдвард и здесь соперничать с Эмметом? Или нужно уступить непреодолимому действию их давнего негласного закона «не отбивай девушку у своего друга»?
Бывали минуты, когда, глядя на результаты работы Эммета или узнавая о его новой многообещающей сделке, Эдвард чувствовал уколы легкой зависти, но они лишь заставляли развивать большую активности в стремлении опередить и заткнуть за пояс. Однако в тот момент, когда он увидел Беллу и руку Эммета, обернутую вокруг ее талии, зависть буквально сожгла его на костре. К ней примешивались жгучая ревность и ярость - чертов Маккарти позвал его сюда, чтобы сбить с ног, растоптать своим хвастливым восторгом обладателя! Белла рядом с Эдвардом – вот правильная картина. А неправильная – Белла рядом с Эмметом, а Розали рядом с ним самим.
Розали Хейл, дочь нынешней жены его отца Эсме. Надменная, эгоистичная красотка, не дающая себе труда лишний раз показаться дружелюбной и милой. Эдвард подозревал, что ее холодность вызвана тем, что он не обращал ни малейшего внимания на ее красоту, его вполне удовлетворяли жесткие рамки отношений брата и сестры. Он познакомился с Роуз несколько месяцев назад, когда она вернулась из Парижа на свадьбу Эсме и его отца, и всегда в ее присутствии испытывал смирение человека, вынужденного существовать бок о бок с чем-то неприятным, но важным.
Как-то раз на очередном ужине в доме Карлайла они рассматривали старые семейные альбомы с фотографиями Эдварда еще времен колледжа. Тогда Розали очень заинтересовалась Эмметом, забросав Каллена бесконечными вопросами о нем и их дружбе. Он видел, что это не праздное любопытство, «сестра», кажется, положила глаз на Маккарти. Но Эдварда это нисколько не беспокоило - они взрослые люди, вполне способные разобраться сами. Поэтому он не волновался и уж тем более не предчувствовал подвоха в тот день, когда решил, что раз Эммет приглашает на ужин своего персонального помощника, почему бы ему не пригласить и свою «родственницу», развлекающуюся его рассказами о спорах Эммета.
Эммет и прекрасная мисс Свон выбили Эдварда из колеи, а Розали, к его бесконечному изумлению, завершила начатые разрушения, пытаясь обольстить его, проявляя равнодушие к плотоядным и практически не покидающим ее взглядам Маккарти. И против своей воли он не пресек ее действия, стремясь защитить гордость и чувства другой девушки, чужой девушки…
Эдвард был прекрасно осведомлен, что Эммет Маккарти, женщины и флирт – это слова, всегда стоящие в одном ряду. Но в тот вечер в Плазе, когда все выходило из-под контроля, грозя обвалить под ним твердую почву, эти слова вспыхивали в его мозгу красными сигналами и производили эффект торнадо, бешено вращающегося и сносящего все на своем пути. Как Эммет мог так? Как он мог пускать слюни на Розали, когда с ним рядом, полностью в его распоряжении находится эта мечта? Да, его, Эдварда, мечта!
Весь этот проклятый ужин он боролся с собой, испытывая жгучее желание ударить Эма кулаком в лицо, схватить Беллу и утащить ее подальше от этого негодяя, объясняя по дороге, что Маккарти ее не достоин. Он сидел, хороня бушующие эмоции внутри себя, решая, как заговорить с Беллой о ее отношениях с Эмметом, сомневаясь, допустимо ли это. Эммет почти без умолку болтал с Рози, что еще больше злило Эдварда, рождая желание заткнуть ему рот кляпом. Он сам хотел бы так же легко и беспечно говорить сейчас с Беллой, глядя в чудесные глаза, слушая ее голос, греясь в ее улыбках, но чертов Маккарти задушил их многообещающую беседу на самом корню.
А фраза Эммета: «О! Эдди, поверь! Белла работает на меня так долго, что мы успели узнать друг друга со всех возможных сторон!» - дала трещину в их дружбе. Первую трещину, которая стала шире и больше, когда Эдвард, сломленный непреодолимой потребностью, взял ладонь Беллы в свою. Именно в тот момент он решил, что ему плевать на многолетнюю дружескую преданность и что он добьется расположения у персонального ассистента и по совместительству девушки своего лучшего друга. Сделает ее своей, задвинув Эммета Маккарти в самый дальний и пыльный угол ее прошлого.

***
Olympic Wolfs – шаг номер один на пути завоевания Изабеллы Свон. Отличный ход: он видел бы ее чаще и временами даже наедине. Было просчитано все до мелочей: нарочно упущенные детали и внезапно возникшие проблемы, требующие дополнительных встреч, растянутые телефонные разговоры, потому что, к сожалению, у него сейчас нет под рукой нужных отчетов и не была бы любезна мисс Свон зачитать из них то, что она имеет в виду…
Но он не учел одну вещь, ставшую пресловутым шилом в мешке, - риск того, что его далеко не деловой интерес может стать очевидным для Изабеллы и, внушив ей отвращение, оттолкнуть от него.
Он столкнулся с этой опасностью слишком поздно, когда зашел в кабинет Эммета в четверг, перед самым вылетом в Портленд, а Маккарти задержал внизу неотложный разговор.
В ту минуту Эдвард не знал, благословлять ли ему день своего появления на свет или же проклинать его.
В кресле Эммета сидела Белла. И это было вышибающее дух, возбуждающее зрелище, которое провоцировало соответствующую недопустимую здесь и сейчас реакцию. Но он ничего не мог с собой поделать, а просто впитывал ее глазами, не упуская ни единого нюанса. Изящные босые ступни, лежащие на столешнице, доступные его жадному взгляду соблазнительные бедра. Ему хотелось, чтобы бедра были открытыми для него, а ее лодыжки – закинутыми на его плечи, он бы покрыл поцелуями каждый их сантиметр… Ее темные волосы, рассыпающиеся по плечам, контрастно выделялись на светло-бежевой блузе - он бы зарылся в их шоколадные волны своим лицом, растворяясь в их аромате, в ощущении их невесомого прикосновения к его коже. Ее чувственные губы, сомкнутые на кончике карандаша, - он ласкал и поглаживал бы их своими губами, языком, наслаждаясь мягкой шелковистостью. Ее заблестевшие пониманием и согласием глаза, - он тонул бы в их колдовской глубине, когда, опрокинув ее на столе, делал бы своею…
Эта девушка была создана для него. Теперь в нем заговорила физическая потребность, голос тела, а не разума, вечно связанного формальностями и привнесенными нормами морали. Перед Беллой, загораживая ей выход, стоял уже не деловой, собранный и практично мыслящий Эдвард Каллен, а незнакомец, готовый на совершенно безумный поступок. Ему повезло, что Эммет так вовремя вернулся. Иначе чем бы все это закончилось? Неужели тем, что он привлек бы ее к себе, сжал в объятиях ее хрупкое тело и так естественно и просто, словно делал это каждый день, коснулся бы губами ее губ?

***
Разыгравшаяся в окрестностях Портленда метель могла бы попасть в список благоприятных условий для достижения цели, если бы не два обстоятельства. Первое – Эдвард чуть не потерял ее. Второе – он сделал ошибку, которая превратила его в чудовище в глазах Беллы.
В четверг вечером он встретился с Сэмом Юли, а в пятницу утром уже собрался ехать в аэропорт, чтобы вернуться в Нью-Йорк, когда услышал сводку погоды. Эммет и Белла должны были прилететь сегодня. Стоило ожидать, что выбраться отсюда они уже не успеют.
Ожидание оправдалось. Машина Эммета увязла в свежевыпавшем снегу, вот только Беллы с ним не оказалось. Этот лентяй загрузил ее работой, оставив с Юли на заводе.
Снега выпало немало, усиливался мороз и ветер. А Белла потерялась где-то в пути… Панический страх за нее пожирал все трезвые мысли. Контроль над собой не вернулся даже тогда, когда Эммет привез ее, замерзшую, с посиневшими губами, трясущуюся точно лист на ветру. Ему пришлось силой удерживать себя на одном месте, до боли вцепившись в перила лестницы, подавляя желание броситься к ней, оттолкнуть Маккарти подальше, чтобы самому позаботиться о ней: согреть своим теплом, растереть руками ее маленькое ледяное тело, убедиться, что с ней будет все в порядке.
Эммет раздражал его весь вечер. Поначалу своими вопросами к Белле: как она себя чувствует, не слишком ли слабая у нее голова для его согревающей смеси, все ли пальцы у нее на месте или какие-то почернели и готовы отвалиться. Эдвард видел, что Белла практически безразлична Маккарти. Если вдруг она замерзла бы на этой безлюдной занесенной снегом дороге, Маккарти больше расстроил бы факт потери незаменимого работника MHL, чем потеря дорогого ему человека. Это до такой степени ужасало и раздражало Каллена, что он готов был заявить прямо в лицо своему другу, не стесняясь присутствия Беллы, о своих планах и целях.
Потом Эдварда начало выводить из себя скрываемое за шутками самодовольство Маккарти, свойственное ему, когда он задумывал что-то грандиозное, имеющее задачу произвести на противника эффект разорвавшейся бомбы. Эммет и не замечал, что Эдвард абсолютно равнодушен к их обычной игре, поскольку все его внимание приковано к другому. Точнее – другой. Каллен беспокоился о самочувствии Беллы, и какое дело ему было сейчас до намеков Эммета об интегрировании производства и получении прибылей за счет известного бренда! К тому же Эдвард уже давно раскусил этого хвастуна. Он знал, что у Эммета через полторы недели после Рождества намечается сделка с Джейкобом Блэком. Его наивный друг удивился бы, узнай, какие широкие у Каллена связи и насколько болтливы бывают люди. При других обстоятельствах Эдварду доставило бы удовольствие подтрунивание над Маккарти и восторг от собственной осведомленности. Но сейчас он чувствовал разочарование и волнение, поглядывая на сидящую в кресле перед камином и закутанную в одеяло фигуру темноволосой девушки. Он хмурился, глядя на постепенно пустеющий стакан в ее руке…
Метель утихла, и ветер перестал биться в окна, но, похоже, буря переместилась в самого Эдварда.
Эммет, наконец, замолк, углубившись в чтение какого-то журнала. Взгляд Эдварда привычно обратился к задремавшей Белле, когда он вздрогнул от внезапной фразы друга:
- Каллен! И почему тебе всегда хочется то, что есть у меня?...
Эдвард повернул голову, всмотрелся в блестевшие юмором и умом глаза покинувшего свое кресло Маккарти и почувствовал, что тонкая плотина дружеского расположения сейчас рухнет под сдерживаемой весь вечер яростью, ревностью и раздражением. Его лицо побагровело, руки сжались в кулаки. В этот момент он просто возненавидел Эммета и тот день, когда они познакомились. А тот решил быть благосклонным к своему поверженному сопернику, иначе зачем бы он, едва сдерживая готовый прорваться наружу громкий смех, сказал:
- Я поделюсь правом побыть ее рыцарем… Ты ее разбудишь и если вдруг ноги у нее будут заплетаться, отнесешь в постель. И, разумеется, не в свою! Спокойной ночи, дружище!
Нагло усмехаясь от уха до уха, Эммет хлопнул застывшего приятеля по плечу и удалился наверх.
Эдвард несколько раз с шумом перевел дыхание, успокаиваясь, затем встал и подошел к креслу, в котором уснула Белла.
Похоже, ее сон был безмятежен. На губах играла нежная улыбка, длинные ресницы на плотно сомкнутых веках отбрасывали на щеки тени, похожие на полумесяцы, волосы рассыпались по плечам темно-шоколадным каскадом. Она была прекрасна. Хотелось в эту минуту забыть обо всем, представить, что ей снится он и что, когда он разбудит ее в следующий момент, улыбка Беллы станет еще шире и нежнее от того, что он рядом. Она протянет к нему руки и обнимет его за шею, а он сможет прижать ее к себе и почувствовать дыхание, тепло тела, ее неповторимый запах, ласковое прикосновение рук…
Эдвард присел перед креслом, всматриваясь в лицо Беллы, ловя каждый ее вздох, каждое подрагивание ресниц. Он не торопился будить девушку, - это его время, точнее, их время. Время, когда он может без слов и действий отдаться чувствам, любуясь, наслаждаясь близостью.
Сколько он так просидел, неизвестно. Он потерял счет времени. Белла вдруг зашевелилась, и Эдвард догадался, что ей неудобно спать, практически свернувшись в клубочек.
- Белла, - тихо позвал он, наклонившись к ее лицу, оказываясь в опасной близости от приковывающих взгляд губ. Он не удержался и, едва касаясь, провел пальцами по ее зарумянившейся щеке. – Давай я отнесу тебя наверх, в постель…
Что бы он отдал, лишь бы это была его постель, их постель?... Многое.
- Ммм, - простонала Белла в ответ, но не проснулась. Кажется, она думала, что это всего лишь сон, улыбка так и не исчезла с ее лица.
Эдвард поднял девушку на руки. Не могло быть и речи о том, чтобы будить ее и заставлять идти самой и все из-за каких-то рамок приличия. Он позаботится о ней. Это такое удовольствие - заботиться о ней.
Ощущать ее в руках было так естественно и так волнующе. Потоки электрических импульсов пробежали по всему телу, будоража кровь. Пораженный, Эдвард застыл на месте, стараясь выровнять участившееся дыхание, взять эмоции под контроль. Он не может позволить себе забыться, но может поддаться искушению и прикоснуться губами к ее виску, вдохнув тонкий цветочный аромат волос, тронуть теплую гладкую щеку, окрашенную розоватым румянцем сна. Может окунуться в магию соприкосновения.
Но она едва не заставила испариться весь самоконтроль. Одна рука крепко обхватила его шею, другая зарылась в волосы на затылке, у себя под подбородком он почувствовал ее легкое дыхание и потом вдруг – невинное, но такое провокационное касание губ. Дыхание перехватило…
- Белла, - прошептал он, понимая, что вот-вот проиграет всепоглощающему желанию впиться в ее губы страстным поцелуем, а затем отнести наверх в свою постель. И отнюдь не для сна.
Она снова едва слышно застонала, и этот звук послал новый поток импульсов, на этот раз – прямо к паху. Нет, он не посмеет воспользоваться ее состоянием! Ей снится сон о ком-то, сейчас она думает, что находится в руках этого человека из ее грез… И это явно не он!
Боль от этой мысли привела в чувство и дала возможность сдвинуться с места. Все, что нужно – отнести ее наверх, уложить в кровать и, быстро поцеловав бархатистую кожу щеки, уйти к себе. Для него достаточно этого волшебного вечера. Пока достаточно.
Но он сдался. Его сломил ее горячий шепот:
- Не уходи, - сказала она, не желая отпускать его, не размыкая рук у него на шее, потянув его на себя.
Этот напор свел его с ума. Эдвард обхватил руками тонкую талию, задыхаясь, теряясь в своих ощущениях, изо всех оставшихся сил сдерживая желание. Каким-то непостижимым образом его рубашка оказалась стянута с тела, а его пальцы ухватили края ее футболки и потянули вверх, открывая совершенную кожу плоского живота… Только дотронуться…
- Это неправильно… Я не должен… Спи… Тебе надо поспать… - говорил он, сам не зная, кого уговаривал остановиться - прижатую к нему Беллу или самого себя. «Не смей! Она пьяна, она не тебя сейчас хочет!» - кричало ему сознание, пока тело тонуло в отчаянной потребности еще большей близости, в одурманивающем облаке из запаха фрезий, идущего от ее волос, от теплоты прикосновения хрупких пальчиков к его груди, щеке, губам… Никогда в жизни он никого так не хотел, как ее сейчас. Никогда ни в ком так не нуждался, как в ней в эту минуту.
Она потянулась к его лицу, намерения были ясны. Позволить ей – значит пропасть совсем. Это было самое жестокое искушение в его жизни. И когда он взял лицо Беллы в свои руки, чтобы остановить ее, и сказал «Нет!» - это было сродни тому, чтобы воткнуть нож в сердце, да еще и провернуть его.
Эдвард слегка ослабил хватку дрожавших рук, и Белла тут же отстранилась. Это было правильно, он должен был встать и уйти. А вот это было неправильно – его место рядом с ней. Он снова крепко прижал ее к себе, страдая, блаженствуя, впитывая в себя каждый ускользающий миг. «Ты станешь моей только тогда, когда буду твердо уверен, что ты тоже этого хочешь», - сказал он Белле и себе, зарываясь лицом в тугой шелк ее волос.
______________________________________________________________________

Форум