Глава 3. Мечты сбываются

Что нам нужно для того, чтобы почувствовать себя счастливыми?
Мы придумываем истории об идеальной жизни в огромном особняке, о дорогих машинах, счетах в банках с запредельными суммами денег на них, дизайнерской одежде и роскошных виллах, считая, что это принесет нам счастье. А стоит задуматься о том, что изменится в нашей жизни, если однажды мы получим все эти прелести, как тут же станет ясно, что не в деньгах дело. Конечно, гораздо приятнее грустить в «Бентли», чем в метро, но ведь счастье – оно не материально, его нельзя увидеть или потрогать, его невозможно запереть в клетку и носить всюду за собой, оно не имеет формы, запаха и цвета. Оно просто есть. И какая-то определенная его доля рассчитана на каждого из шести миллиардов людей, живущих на планете Земля. Нужно только поверить.

~*~

- Тогда почему мы не можем общаться? – мне пришлось повторить вопрос, видя, что Белла, похоже, вообще передумала разговаривать. Плотно сжав губы, она уставилась на стену отсутствующим взглядом; на переносице снова образовалась та тонкая складочка, которая заставляла меня безуспешно гадать, что было у нее на уме.
- У нас нет будущего, - голос Беллы был таким тихим, что я едва смог разобрать ее слова. Как я должен был понимать их? Я не имел ни малейшего представления о том, почему двое молодых и свободных людей не могут просто быть вместе. Что за глупости – придумывать какие-то несуществующие преграды для собственного счастья? Почему нельзя просто позволить чувствам вести тебя вперед?
- Почему, Белла?

Ничего не ответив, она бросилась бежать из коридора. Нет, только не снова. Мне даже не пришлось раздумывать над дальнейшими действиями: как только она сделала первый шаг, ноги сами понесли меня вслед за моим ускользающим счастьем. По пути я просил ее остановиться, я злился и почти кричал, но не на Беллу. Разве я мог кричать на нее? Мне было страшно даже подумать, что я обижу эту девушку или причиню ей боль. Я злился в большей мере на себя за невозможность понять свои ошибки и просчеты.
Она остановилась только на улице, когда было пройдено несколько добрых десятков метров. На ее щеках играл румянец от разницы температур между холодом улицы и ее разгоряченным от бега телом. Она была так прекрасна в своей усталости, когда, тяжело дыша, выпускала изо рта клубы пара и пыталась убрать с лица непослушные пряди волос, нещадно растрепанные ветром.
- Почему?! – переспросила она. - Да хотя бы потому, что у тебя одна прическа стоит, как мои туфли! Я уж молчу о джинсах от Келвина Кляйна и куртке стоимостью в мою зарплату за месяц, - ее дыхание пришло в норму, но щеки по-прежнему горели, а глаза вдруг наполнились невообразимой тоской, казалось, сейчас она заплачет. Хотя такая девушка скорее убежит, чем расплачется на людях. Хотелось подойти к ней и заключить в объятья, чтобы больше никогда в жизни не отпускать.

- И что с того? Пойми, Белла, не имеет значения, во что ты одеваешься, сколько ты зарабатываешь и где живешь. Это все не важно, важно то, что я чувствую к тебе, и то, что, я надеюсь, чувствуешь ты. Наверное, это покажется безумием, но я не могу перестать думать о тебе ни минуты с того момента, как мы встретились впервые. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Не знаю почему, но мне кажется, что ты – та единственная, которую я искал всю свою жизнь. И поэтому, если ты уйдешь, я… мне будет незачем жить!
Я поверить не мог, что дело в моем финансовом положении. Не верилось, что такая глупость, как количество денег или марка автомобиля станет помехой для нас. Ведь это глупо! Если ты любишь, и если тебя любят, то никто не станет обращать на все это внимание. Любовь – это не то, что можно измерить количеством зеленых купюр, а деньги – это не то, на что стоит ориентироваться, когда любишь кого-то по-настоящему. Да, у моего отца частная клиника, приносящая очень хорошие доходы, но мне все равно, даже если бы я был беден, как церковная мышь, это не изменило бы моих чувств к Белле.

- Не говори так! Никогда не говори так, Эдвард, слышишь?! Жизнь никогда не может быть настолько плохой, что стоит умирать, - гневно выпалила она.
- Тогда останься и спаси мою жизнь.
Белла пятилась назад, неистово мотая головой, в уголках глаз уже блестели слезы, готовые вот-вот сорваться и покатиться градом по бледной коже. Все говорило о том, что у нее с минуты на минуту случится истерика.
«Да что такое с этой девушкой?!»
- Слишком поздно... – прошептала она.
- Подожди, Белла. Не уходи, не исчезай снова!
«Дурак! О чем я только думал, когда вывалил на нее все это?»
- Я не могу остаться, Эдвард, я должна уйти. Должна! – она будто нехотя убеждала себя в правильности этих слов, повторяя их как наставление.
- Но можем мы хотя бы…

- Дай мне свой номер телефона, - быстро потребовала она.
Я принялся шарить по карманам в поисках хоть чего-то, на чем можно было бы записать номер. Нашлась только маленькая бумажная салфетка, а ручку мне подала Белла. Прижимая салфетку к стене дома, я написал семь цифр своего мобильного и передал ее девушке.
- Только позвони, пожалуйста, как только сможешь. В любое время суток, даже ночью я буду ждать.
Наши пальцы соприкоснулись, когда она осторожно брала салфетку из моих рук, и снова я ощутил, как по коже прошелся разряд тока от ее легкого прикосновения.
- Я не могу ничего тебе обещать.
С этими словами она ушла, снова оставляя меня наедине со всеми моими страхами. А вдруг не позвонит? Вдруг это был только трюк, и я больше никогда не увижу ее? Предательские мысли мерзкими червями заползали в мою голову, пытаясь задушить рост слабого побега надежды. Мне никогда не хотелось верить человеку так сильно, как я верил Белле. Я надеялся, что она не обманет и обязательно позвонит мне когда-нибудь.

Я ждал весь день, позабыв обо всем на свете, но телефон молчал, разбивая вдребезги мои надежды и мечты. Никогда не думал, что ожидание может быть таким мучительным и тяжелым. Все было так, как будто от ее звонка зависела моя дальнейшая жизнь: если она позвонит, я спасен, а если нет – я пропаду.
Еще совсем недавно я не мог представить, что когда-то буду так страдать из-за любви к девушке, которую знаю чуть больше суток. Боль любви казалась мне глупостью, придуманной слабохарактерными людьми, неспособными отпустить человека, которым он отвергнут. Я не мог вообразить, что из-за молчания телефона можно так страдать, как это было со мной весь день. Лишь когда на город спустились тревожные сумерки, зажигая огни ночного мира Сохо, боль начала постепенно отступать, а на ее место приходило отчаяние.
Нет, она уже не позвонит.
У нее был целый день, чтобы взять трубку, набрать семь цифр телефонного номера и дождаться, пока я отвечу, но, какой бы простой задачей это не было, она все равно не звонила.
Постепенно за окном полностью стемнело. Ночь добралась до Лондона, забрав с собой остатки надежды услышать столь необходимый мне звонок телефона, но я все еще ждал. Хотя не думаю, что можно было назвать ожиданием мое абсолютное бездействие на диване в гостиной.
Освещение было погашено во всей квартире, скрывая в темноте ночи мое отчаяние. Слабый лунный свет тонкими струйками сочился из огромного окна высотой во всю стену, спадая легким полупрозрачным шлейфом на светлый ковер и кресло, и выхватывал из темноты угол запылившегося от редкого пользования рояля. Я даже не мог вспомнить, когда в последний раз садился за этот инструмент, полгода назад или может больше? В последнее время мне было не до игры на рояле, в моей жизни были более увлекательные вещи, чем это. Раньше я много играл, мне нравилось изливать свои чувства и эмоции на клавиши, особенно если эти эмоции были отрицательными, тогда я садился за рояль и вымещал свой гнев и отчаяние, злость и тревогу в музыке. И сейчас мне впервые за долгое время захотелось прикоснуться к черно-белому полотну клавиш, почувствовать музыку в своих руках.

Я вскочил с дивана и зажег свет. Крышка рояля, как обычно, легко поддалась мне, а спустя всего пару секунд пальцы уже упрямо выстукивали ритм моей души. Я не знал, что это за мелодия и откуда она известна мне, я просто позволял ей литься сквозь меня. Игра на рояле больше не была для меня чем-то вроде способа облегчить душу, на этот раз мне не удалось изгнать свою печаль, вместо этого я почувствовал себя еще хуже. Кольцо безнадеги сомкнулось у меня на шее, мешая спокойно дышать. Мелодия, которую я играл, была слишком грустной даже для моего теперешнего настроения. От нее веяло такой безысходностью, что хотелось спрятаться где-нибудь от этих звуков, чтобы не слышать их…
Я с досады громко хлопнул крышкой, ощущая, что не могу больше играть ни минуты.
И тут случилось то, чего я с замиранием сердца ждал весь сегодняшний день и во что уже почти утратил надежду – тишину разорвал пронзительный писк телефона. Не медля, я сорвался с места и бросился отвечать. По дороге я взглянул на часы – была почти полночь. Я молил Бога, в которого никогда не верил, чтобы это оказалась Белла.

- Алло?
- Эдвард? – в трубке раздался ее тихий голос – самая красивая музыка для моего слуха.
«Господи, она позвонила… Не может быть, она позвонила!» - я радовался, как дитя.
- Да, Белла, это я… Я уже и не думал, что ты позвонишь.
- Я хотела позвонить раньше, но… - она запнулась и спросила: - Ты не спал?
- Я же пообещал, что буду ждать твоего звонка сколько угодно, - напомнил я.
- Не думала, что ты серьезно это говорил, - сейчас, когда я смог, наконец, нормально рассуждать, я заметил, что ее голос был уже не таким сердитым, как прежде, от него веяло умиротворением и спокойствием.
- Тебе лучше, Белла? – опускаясь в кресло, спросил я.
- Что? – ее голос звучал испуганно.
- Я хотел спросить, ждать ли мне от тебя новых... – я зажмурился, пытаясь подобрать подходящее слово, такое, чтобы не задело ее сильно, - …истерик?
- Нет, точно нет. Сегодня больше никаких истерик, - уверенно заявила она. Хотелось бы мне в это верить.

- Это потому, что меня нет рядом? – поинтересовался я.
- Скорее нет, чем да. Я вообще не такая, как ты думаешь, Эдвард.
- А откуда ты знаешь, что я о тебе думаю?
- Несложно догадаться. Думаю, что ты подумал, будто я неуравновешенная истеричка и невоспитанная стерва с кучей комплексов и неважной координацией движений, - выпалила Белла на одном дыхании.
- Ну, мысли ты уж точно не умеешь читать, потому что это все не так на самом деле.
- А хотелось бы, - мечтательно проговорила Белла, ее голос излучал такое тепло, что мне вдруг стало жарко. Я ощутил острую потребность увидеть ее немедленно или хотя бы просто узнать, о чем она думала. Размышляла ли она обо мне сегодня и думает ли она обо мне сейчас? И я не побоялся спросить ее об этом.
- Скажи мне, о чем ты думаешь прямо сейчас?

- Прямо сейчас? Я думаю о том, как же это все-таки забавно – в полночь рассказывать по телефону о своих мыслях почти незнакомому человеку, - ее голос смеялся.
- Мы можем это исправить. Все в наших руках, помнишь?
- Ты приглашаешь меня на свидание? – прямо спросила Белла.
Я слегка подрастерялся. С одной стороны именно это я и подразумевал, но с другой, учитывая ее непростой нрав и не совсем хорошие условия нашей первой встречи, неизвестно какую реакцию могли вызвать мои слова. Но я все равно рискнул.
- Если я скажу «да», ты не бросишь трубку? – осторожно спросил я.
- А ты рискни, и узнаешь, - весело предложила Белла. Она просто смеялась надо мной!
- Хорошо… Да, Белла, я приглашаю тебя на свидание, - как можно более официально сказал я. Мне самому стало так смешно от этих слов и тона, с которым они были произнесены, что, вопреки всем стараниям, подавить рвущийся наружу смешок так и не удалось.
- А как насчет моего предостережения о том, что нам не стоит сближаться? – серьезно спросила она.

- Мы разве собираемся сближаться? – шутя, сказал я, но Белла мою шутку не восприняла.
- Я всегда думала, что на свидания люди обычно ходят именно ради этого.
- У нас может быть не совсем обычное свидание, - я ответил первое, что пришло мне на ум. Большая оплошность, если речь идет о Белле. – Что скажешь?
- Зависит от того, что ты мне предложишь. Я хочу, чтобы ты меня удивил.
- Ах, вот оно что! Ты хочешь напугать меня своей неприступностью! – догадался я. – Не надо! Ничего у вас не выйдет, леди, я не из тех, кого можно напугать трудностями. Я не боюсь их, а наоборот – стремлюсь туда, где сложнее всего добиться цели. Так что, не сомневайтесь, я обязательно завоюю ваше внимание, mon cher ami (с фр. мой милый друг), - я откровенно дурачился.
- Ну что ж, посмотрим, что ты можешь, завоеватель.
- Что ты любишь, Белла? Не могу же я тыкать пальцем в небо.
Немного подумав, она ответила:
- Как тебе сказать... Я очень изменчива во вкусах: сегодня мне нравится одно, а завтра даже смотреть на это станет противно… Такая вот я есть.
- А сейчас? Что бы ты хотела делать сейчас?

- Наверное, сейчас хочу делать все, чего не делала никогда в жизни, - задумчиво ответила Белла. Мне нравится, как ломко и неровно звучит ее голос, когда она сосредоточенно о чем-то думает.
- Ночная прогулка по закрытой охраняемой территории? – предложил я.
- Точно нет, не хочу рисковать своей свободой ради такого мелочного удовольствия, тем более – куда мы пойдем?! Не станем же мы забираться в Вестминстерский дворец – я не настолько ненормальная.
- Это хорошо. Я тоже не до такой степени псих. А как насчет катка в центре Сохо?
- Шутишь, да? С моей-то координацией… А хотя знаешь, что? Давай, ну ее – эту координацию, и подумаешь, что я раньше никогда не каталась на коньках, в жизни надо попробовать все, иначе зачем, спрашивается, мы живем?
- Мне нравится твоя философия, Белла, - серьезно заявил я. Надо быть дураком или глухим, чтобы не заметить, как верно и какие умные вещи порой она говорит. Взять хотя бы тот призыв не думать о том, что на уме у посторонних людей, потому что жизнь слишком коротка, чтобы обращать внимание на весь мир в ущерб себе – в этом определенно что-то есть.
- Значит, ты не считаешь меня занудой?

- С чего ты взяла? – смутился я. – Кто назвал тебя так? Я вправлю ему мозги, только скажи мне, кто это был?
- Не надо, Эдвард.
- Ты не зануда, зануды никогда не станут поступать опрометчиво.
- Тогда кто же я?
- Ты самое лучшее, что когда-либо происходило со мной, Белла, - и это было чистой правдой. – Я не хочу, чтобы ты исчезла из нее навсегда после того, как закончится этот разговор. Наконец-то я нашел свой утерянный смысл, поэтому, если я сейчас потеряю тебя, то я сам затеряюсь навсегда в океане чужих жизней. В этом мире живет больше шести миллиардов людей, но из всего этого множества душ сейчас мне нужна всего одна – это ты, Белла.
- Я не могу гарантировать, что буду рядом, Эдвард, но пока мы можем побыть вместе. Пока я никуда не исчезну, обещаю, - задумчиво ответила она.

«Ветреность и изменчивость. Ну да… Посмотрим, может мне удастся изменить ее».
Понятия не имею, что заставило ее изменить свое отношение ко мне, но я был несказанно рад этой ее перемене.
- Мы встретимся завтра?
- И пойдем на каток. В полдень тебя устроит?
- А как же твоя работа?
- А никак. Помнишь, что я тебе говорила? – весело спросила Белла. - Не думай о чужих проблемах.
- Но все-таки, как? – любопытство не покидало меня.
- Ты совсем не умеешь жить, Эдвард! - она громко возмутилась в ответ на мой интерес.
- Наверное, ты права… Нет, не наверное – ты даже не представляешь себе, насколько ты права.
- Тогда я буду учить тебя жить, - она сказала это так, что я просто не смог возразить.
- С такой учительницей я готов учиться чему угодно.
- Ловлю тебя на слове. Первый урок в полдень на катке в Сохо, не опаздывай, смотри мне.
- Буду во время, - улыбаясь, пообещал я.
- Я буду ждать.
- Спокойной ночи, Белла. Сладких снов тебе.
- Думаю, мне приснишься ты, - хихикнула она.
- В таком случае, я буду самым счастливым человеком в мире.
- До встречи, Эдвард.
- Увидимся, - я нехотя нажал «отбой» и отправился спать, понимая, что если усну сегодня, то это будет чудом.

Конец 3 главы

http://www.youtube.com/watch?v=b0FmDWAUdoE - мелодия, которую играл Эдвард.