Гермиона прижалась к кирпичной стене, когда холод стал просачиваться сквозь ее тонкую куртку. Она надеялась, что если не увидится с Драко до конца его смены, то у нее будет время избавиться от переполняющих ее мрачных мыслей. К сожалению, этого не произошло. Она все еще была в ужасном настроении после ужина с Джинни.

Поэтому она поудобней устроилась в переулке напротив задней двери клуба и стала ждать появления Малфоя. Во время довольно прохладной прогулки от своей квартиры до Сохо Гермиона снова и снова прокручивала в голове их разговор с Джинни.

Возможно ли, что через время Драко простит ей обман? Независимо от того, каким образом сценарий развивался в ее голове, результат не предвещал ничего хорошего: выйти сухой из воды не удастся. Она не солгала Джинни: если окажется, что у нее нет более надежных зацепок (а Гермиона должна была признать, что не осталось ни одной соломинки, за которую можно было бы ухватиться), волшебница собиралась рассказать Драко правду.

Порыв ветра швырнул волосы в глаза Грейнджер и прокатил из конца в конец переулка мелкий мусор. Еще ветер принес с собой запах дождя, и Гермиона вытянула шею, чтобы взглянуть на клочок неба над головой. Ветер снова пронесся по узкому переулку, и вдалеке послышался слабый раскат грома.

— Прекрасно, — скривившись, проговорила волшебница.

Когда поднялся ветер, лампочка над задней дверью клуба заморгала, угрожая погаснуть. Раздался еще один низкий раскат грома, а следом стал накрапывать легкий дождик. Девушка раздраженно вздохнула и натянула на голову капюшон куртки.

Как только дождь перешел в ливень, задняя дверь распахнулась. Группа парней, громко переговариваясь, высыпала в переулок и стала жаловаться на обрушившийся на них дождь. Гермиона поискала взглядом белобрысую макушку Драко, и заметила его, остановившегося в дверном проеме, чтобы вытащить из сумки зонт. Малфой заметил ее и отделился от группы, кинув парням прощание через плечо.

— Что ты делаешь здесь под дождем? — спросил он, приближаясь.

— Жду тебя.

— А почему ты не вошла и не спряталась от дождя, глупышка?

— Дождь только-только начался, — стала защищаться Грейнджер.

Драко подошел к ней и раскрыл над ними зонт.

— Тогда почему ты не зашла до того, как он пошел?

Девушка пожала плечами.

— Я была не в настроении. Да и пришла сюда всего несколько минут назад.

Между бровей Драко появилась едва заметная морщинка, когда он остановился и взглянул на Гермиону.

— Все хорошо? — спросил он.

— Нормально, — заверила она его.

— А по голосу не скажешь.

— Всё нормально, — повторила девушка.

Драко колебался с минуту, а затем взял Гермиону за руку. Когда в конце переулка они свернули налево и направились к ее квартире, Малфой поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь.

— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне, если тебя что-то беспокоит, верно?

— Знаю.

Было непохоже, что мужчина поверил ей, но он оставил этот вопрос в покое. Он даже ничего не сказал, когда Гермиона повела его окольным путем, чтобы не проходить мимо «Дырявого котла». Вместо этого он продолжал рассказывать о событиях своего дня, что почти не требовало участия девушки в разговоре.

Несмотря на наличие небольшого зонта Драко, оба, когда добрались до квартиры Гермионы, продрогли и промокли под дождем.

— Холодно! Холодно! Холодно! — жаловался Драко, скинув туфли у двери и нагнувшись, чтобы снять промокшие носки.

Гермиона была с ним солидарна, подражая его движениям. Всего две недели назад она была недовольна слишком жаркой погодой, а теперь ей придется смириться с общим унынием дождливой осенней ночи.

— Я только быстренько приму душ и вернусь, — объявил Драко. — Я весь в масле.

— Буду ждать тебя здесь.

Дождавшись звука льющейся воды, Гермиона только тогда подошла к камину и отключила его на весь вечер. Затем она развела огонь и устроилась перед ним, подставив ладони сияющему жару пламени.

Волшебница так и сидела, когда Драко вышел из душа, благоухающий мылом и шампунем. Он уселся позади Гермионы, расставив ноги, и положил подбородок ей на плечо. Обняв девушку за талию, Драко притянул ее к себе. Гермиона с довольным вздохом прижалась к нему. Последние крохи ее кислого настроения испарились.

Произошедшее потом было приятным часом в объятиях Драко, пролетевшего без утомительного долгого разговора. Волшебница была довольна просто быть с ним, и он, казалось, чувствовал то же самое. В голове не было ни единой мысли, пока Гермиона смотрела на гипнотическое пламя. Никаких беспокойств о дне грядущем или о том, что прошло; только этот момент — перед камином, в объятьях Драко.

Когда пламя начало угасать, Драко встал и помог Грейнджер подняться на ноги.

— Пойдем-ка спать.

Уставшая, Гермиона не возражала. Она поставила заслон, чтобы избежать случайных искр, которые могли выскочить из еще тлеющих в камине углей, и выключила свет по пути в спальню. Грейнджер подготовилась ко сну, и когда вышла из ванной, Драко уже ждал ее под одеялом. Он улыбнулся ей, но что-то в его взгляде заставило ее остановиться и впервые задуматься над тем, что и его сегодня вечером могло что-то беспокоить.

Она забралась в постель и повернулась к нему лицом.

— Дам монетку, если расскажешь, о чём задумался.

Его лицо прояснилось, а темное облако во взгляде рассеялось.

— Я думал о том, как сексуально ты выглядишь, когда спишь в моей футболке.

Гермиона знала, что он снова что-то недоговаривает, но так как и сама не была с ним полностью откровенна, не стала давить. Если бы он хотел что-то рассказать ей, то рассказал бы. Так что, вместо этого, она прикоснулась к горловине мягкой хлопковой футболки.

— Она удобная и пахнет тобой.

Затем, зевнув, девушка перекатилась на другой бок потянулась, чтобы выключить ночник.

Прежде, чем волшебница успела вернуться в исходное положение, Драко сократил небольшое расстояние между ними и прижался к ее спине, касаясь горячим дыханием шеи. Похоже, им завладело совсем другое настроение. Его ладонь, горячая и настойчивая, скользнула по гладкой коже, когда он откинул ее волосы в сторону. Гермиона почувствовала, как он наклонился вперед, — мгновение тянулось с мучительным предвкушением — а затем нервные окончания у основания ее шеи взорвались от восторга, когда Малфой прижался к ней крепким, долгим поцелуем.

Наклонив голову вперед, Грейнджер открыла больше доступа к этому чувствительному участку кожи на затылке. Из горла Драко вырвался низкий рык, и он прижался к ней бедрами. Сквозь тонкое шелковое белье девушка чувствовала, как он прижимается к ней твердой длинной. Между ногами у нее появилось приятное теплое покалывание, и Гермиона заерзала, прижимаясь к мужчине.

Драко хмыкнул, и от этого хриплого звука покалывание распространилось вверх по животу и к груди. Дыхание Малфоя участилось, горячий воздух касался шеи девушки, и она почувствовала, как ее собственное дыхание участилось, когда его рука скользнула вниз и задрала поношенную футболку. Он провел пальцами по плоскому животу Гермионы, коснувшись пупка, заставляя девушку дрожать, а ее кожу — гореть под его прикосновениями.

Драко поднял голову и проложил дорожку из легких как перышко поцелуев от затылка до плеча Гермионы, замерев, когда нашел точку, прикосновение которой заставило девушку застонать от восторга. Малфой уделил много времени тому, что просто скользил пальцами по ее животу и целовал плечо, пока Гермиона в его объятьях не задрожала от желания.

Не говоря ни слова, мужчина перевернул ее на спину и перекатился, оказавшись сверху. Девушка застонала в предвкушении, чувствуя животом его возбуждение. Глаза Драко были полуприкрыты то ли от удовольствия, то ли от сонливости, а, возможно, и от того, и от другого. Гермиона наблюдала, как его сочные губы изогнулись, и подняла голову, чтобы запечатлеть на них поцелуй.

— Как раз то, что мне было необходимо, — сказал ей Драко.

— Мне тоже, — призналась Гермиона. Она провела кончиками пальцев по его скуле и поразилась ощущению его кожи под ее прикосновением.

Глаза Малфоя закрылись, когда Грейнджер провела ладонью по его щеке и дальше вниз, по шее и груди. Она была в восторге от каждого дюйма его кожи, соприкасающегося с ее собственной. От его мускулистых икр, касающихся ее ног, до талии, прижатой к небольшому обнаженному участку ее живота, не прикрытому скомканной футболкой или нижним бельем; каждое нервное окончание покалывало.

Драко нащупал рукой нижний край футболки и потянул ее вверх по телу. Гермиона помогла ему снять с себя этот предмет одежды и отбросила подальше. Однако, вместо того, чтобы приступить к исследованию ладонями свежеобнаженной кожи (как ожидалось), Малфой положил голову на грудь девушки и прижался ухом к сердцу.

Грейнджер сцепила лодыжки за его спиной и обвила руками его шею. Держа Драко в колыбели своих объятий, она медленно и успокаивающе раскачивалась из стороны в сторону.

Снаружи бушевал ливень и грохотал гром, сотрясая оконные стекла. Ветер свистел и завывал у карнизов, а занавески подсвечивались вспышками молний. Дождь барабанил снаружи, а внутри было сухо и тепло.

Довольно мурлыкнув, Драко приподнялся на руках, а затем стал скользить ладонями по бокам девушки, практически щекоча ее. Гермиона извивалась под ним, изо всех сил стараясь не хихикать. Это движение вызвало у Малфоя тихий стон, и он повернул голову, чтобы провести губами по ключице девушки.

Ладони Драко потянулись к ее грудям, и он крепко сжал одно из полушарий, а затем обвел языком сосок, отчего тот затвердел как камешек. Другой рукой он скользнул между их телами и забрался под шелковое белье. Замерев, он запустил пальцы в ее темно-каштановые кудряшки и переключил внимание на второй сосок. Гермиона ахнула. То, что он вытворял своим языком, сводило ее с ума.

Малфой стянул с нее шелковое белье и швырнул его на пол к футболке. Через мгновенье к той же куче присоединились и его боксеры.

— Прости, — проговорил он, — мне просто нужно оказаться в тебе.

Гермиона утвердительно фыркнула, и Драко одним плавным движением вошел в нее. По телу Грейнджер пронеслось ощущение завершенности. Ее, словно огненный поток, охватило отчаянное и страстное желание прижаться к нему как можно теснее.

Блуждающими движениями девушка ласкала плечи и спину мужчины. Она потянулась и провела кончиками пальцев по твердой поверхности его спины, удивляясь ощущению сокращающихся мышц, когда он двигался внутри нее. Гермиона коснулась его рук, провела ладонями вверх по шее, по волосам. Она обвила его ногами и коснулась ступнями внутренней стороны его икр. Когда Грейнджер выгнулась, чтобы прижаться к нему грудью, Драко скользнул под нее руками и перекатил их так, что теперь она оказалась над ним.

Однако, оказавшись сверху, Гермиона замерла. Вспышка молнии осветила лицо Малфоя. Его раскрытые глаза сверкали в коротких вспышках света. Вид его лица и оттенок, отбрасываемый на него бледным электрическим сиянием молнии, пробудил какое-то глубоко скрытое воспоминание, которое плясало где-то за гранью памяти волшебницы. Но оно исчезло так же быстро, как и возникло.

Грейнджер подавила желание остановиться и подумать о том, что бы это значило. Думать в таких ситуациях было запрещено. Позволялось только чувствовать. Поэтому Гермиона наклонилась вперед и обхватила лицо Малфоя ладонями. Затем целовала его, долго и глубоко, пока у обоих не кончился воздух, и они не начали задыхаться. Драко выгнулся под ней, и наконец Гермиона начала двигаться вместе с ним.

Драко, опытным путем узнав, что именно доставляло удовольствие Гермионе, несколько раз доводил ее до оргазма, прежде чем, наконец, в блаженном освобождении взорваться в ней подобно удару молнии. Вскоре он присоединился к ней и рухнул на нее; его кожа была горячей и влажной.

Прошло некоторое время, и Драко сменил положение, уткнувшись лицом в шею девушки, а затем соскользнул с нее и перекатился на спину. Гермиона облегченно вздохнула, когда прохладный воздух коснулся ее покрытой по́том кожи. Глядя в потолок, мысленно она была где-то далеко.

Это то, чего она хотела, в чем нуждалась. Неужели она не может жить так вечно?

Затем реальность пробралась в ее затуманенное, умиротворенное сознание.

Не может.

Волшебница зажмурилось и сосредоточилась на ощущении кожи Драко там, где он касался ее, ощутимой тяжести его тела на кровати рядом с ней, звуке его медленного дыхания и его мускусном, успокаивающем аромате. Он был здесь, сейчас. Ей хотелось думать только об этом.

— Джейн, — наконец прошептал Драко.

Она повернулась на бок и пристроила голову на его плече.

— М-м?

Малфой медлил.

— Иногда… мне кажется, что ты пытаешься попрощаться.

Гермиона потрясенно уставилась на него широко раскрытыми глазами. Так вот что его беспокоило. Как он был проницателен!

— Не пытаюсь, — быстро начала отрицать она.

— Но такое чувство, что так оно и есть. Причина в том, что тебя беспокоит сказанное мной в книжном?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Я вовсе не пытаюсь попрощаться. Так легко ты от меня не отделаешься. Я никуда не уйду, любимый.

Но тихий голосок внутри, достаточно громкий, чтобы пробиться, шептал: нет, уйду.



Гермиона снова оказалась в бесконечном темном коридоре. Она не могла видеть стен, но знала, что те, в конце концов, сомкнутся вокруг нее. Она не могла видеть покрытого ковром пола, заглушающего ее шаги. Она даже не могла быть уверена, что все эти вещи существуют в этой абсолютной темноте. Единственное, а чем она была уверена, — слабый свет в конце коридора, который приближался, но оставался недостижим.

Она не могла видеть Драко, но слышала его голос, доносящийся откуда-то из темноты, умоляющий ее помочь ему.

— Я пытаюсь. Пытаюсь! — крикнула она, задыхаясь от бега к цели, которая не приближалась.

А затем, практически незаметно, вспыхнула искра света.

Это был стимул, необходимый Гермионе, чтобы заставить ее медленные ноги двигаться вперед. Она знала, что в этом свете найдутся ответы на все вопросы. Однако, как только она убедилась, что наконец стала ближе к свету, стены вокруг нее внезапно стали смыкаться.

— Нет! — отчаянно закричала волшебница, пытаясь протиснутся сквозь сужающийся проход. — Только не в этот раз!

С бессильной яростью Гермиона колотила кулаками по стенам, боком проскальзывая в сужающуюся брешь.

И тогда сцена резко изменилась. Грейнджер скорее почувствовала, чем увидела, что давящие стены исчезли, оставив ее в похожей на пещеру комнате. Темнота вокруг нее стала менее абсолютной, воздух — менее душным и гнетущим. Среди мрачных теней вокруг она начала различать очертания вычурной изогнутой лестницы. Лестница кружилась у нее над головой, и девушка повернулась на каблуках, следя глазами за поворотом, пока верхние ступени лестницы не исчезли в тени над головой.

Волшебница положила руку на металлические перила и начала подниматься по лестнице. Через каждые десять ступенек темноту прорезала полоска бело-голубого лунного света, словно острие грубого ножа. Гермиона шарахалась от лунных лучей, боясь, что ее присутствие будет обнаружено.

Наконец винтовая лестница закончилась, и Гермиона повернулась, чтобы осмотреть свое новое окружение. Крик застрял у нее в горле, когда она обнаружила, что оказалась в другом темном коридоре. Вот только света в конце коридора не было; вместо этого сквозь высокие узкие окна проникало еще несколько полос яркого лунного света. Ноги тащили Грейнджер вперед, а глаза скользили по роскошным украшениям, которые сияли в льющемся из окон свете.

Сердце болезненно билось в груди; девушка остановилась и судорожно втянула воздух. Внезапное осознание того, что она не одна в темноте, наполнило каждую клеточку ее существа. Некая тень шевельнулась, оторвалась от чернильной черноты слева от нее, и алебастровая рука с тонкими длинными пальцами, вырвавшись из тени, потянулась к ее лицу.

Глаза Гермионы распахнулись. На какое-то мгновение она потеряла ориентацию, но потом поняла, что ее голова накрыта подушкой. Она убрала ее с лица и глубоко вздохнула. Прохладный чистый запах ее квартиры наполнил нос и рот, и девушка выдохнула, когда последние ужасные обрывки кошмара упали с нее.

Быстрый взгляд налево подтвердил, что Драко спокойно спит. Луч лунного света проник сквозь щель в ее занавеске и упал на его щеку, окрасив загорелую кожу в бледно-серебристый. Воспоминание об этой бестелесной белой руке, тянувшейся к ней в темноте, вспыхнуло перед глазами Гермионы, и она вздрогнула.

Грейнджер знала, что уснуть снова будет непросто; так было всегда после снов, связанных с этим слепым, бесконечным, безнадежным коридором. Ей оставалось только лежать в постели и смотреть на потолок или циферблат будильника, пока стрелки ползли вперед, смотреть на спящего Драко и фантазировать о невозможном совместном будущем или же встать с кровати и беспомощно листать огромную папку с информацией, которую она собрала о Драко в ходе своего расследования.

Самым привлекательным был вариант скоротать время, запоминая лицо Драко, поэтому Гермиона поправила подушку под головой и свернулась калачиком на боку, чтобы смотреть, как Малфой спит. И хотя она знала, что в конце концов это только причинит ей еще большую душевную боль, Грейнджер позволила своему воображению погрузить ее в мир, который никогда не будет – не сможет – существовать.

Будущее расстилалось перед ней, мерцающее и невозможное. Драко знал, кто он, кто она, и они все еще были вместе. Они бы поженились в Норе, стоя под садовой решеткой, увитой растениями, в присутствии всех ее друзей и родственников. Позже ее живот раздулся бы ребенком от Драко, а еще позже звуки детей наполнили их дом. Волшебница могла представить, как Драко гоняется по коридорам за их старшим сыном, не в силах сдержать рвущийся наружу смех. Время от времени к ним заходили бы Гарри и Рон, приводя своих детей поиграть. И каждую ночь они с Драко уходили бы в спальню и растворялись друг в друге.

Это была приятная фантазия.

Веки Драко затрепетали; он видел сон, но нежный изгиб его губ сказал волшебнице, что это хороший сон, а не один из тех кошмаров, которые с пугающей частотой повторялись в последние несколько недель. Его лицо было расслаблено; часто было легко забыть, каким юным был Драко, пока он не засыпал, и годы, добавленные стрессом от пережитого, не сглаживались. В этой бессознательной улыбке была такая ранимость, что Гермиона не могла отвести взгляд.

Мысль о том, что Малфой, возможно, тоже любит ее, была единственным, что давало Грейнджер надежду. Возможно, он сумеет не обращать внимания на ее ужасный проступок и простит, если только любит достаточно сильно.

Иногда Гермиона могла поклясться, что видела это в глазах Драко, когда он смотрел на нее. Иногда она чувствовала в его прикосновениях нежность, которая могла означать только любовь. Это было повсюду: в легком прикосновении его руки к ее спине, когда они проходили через дверные проемы, в ласковом прикосновении его большого пальца к костяшкам ее пальцев, когда они держались за руки, в теплом сиянии, которое вспыхивало в его глазах, когда он видел ее после целого дня разлуки.

Надежда на то, что Малфой полюбит ее в ответ, была опасна. Но это все, что у нее было. Поэтому, хотя большую часть времени ей удавалось сдерживать свое буйное воображение, в такие моменты Гермиона позволяла надежде вырваться из груди и проникнуть в каждую клеточку ее существа. В противном случае волшебница знала, что никогда не сможет продолжать искать способ вернуть его воспоминания, не тогда, когда знала, что ждет ее в случае успеха.

Однако после почти часового наблюдения за мирным покоем Драко Гермиона ничуть не приблизилась ко сну. Наконец она встала с кровати и на цыпочках вышла в свой кабинет. Закрыв дверь и заперев ее на ключ, она села за стол и уставилась на папку, которую взяла из кабинета доктора Томас. Это было горькое открытие – осознать, что она возлагала так много надежд на досье доктора, и эта надежда была полностью разрушена.

Конечно, были случаи проявления воспоминаний и размытых эпизодов, которые доктор отбрасывала как дурные сны или смешение вымысла с реальностью. Однако, когда дело дошло до этого, никакой новой реальной информации получить не удалось.

Это был бы полный отстой, если бы не тот факт, что у доктора Томас были копии больничных записей и полицейских отчетов с той ночи, когда Драко в стрип-клубе появился без воспоминаний. Впрочем, из воспоминаний Луи Гермиона вынесла, что в ту ночь Драко был в хорошем физическом состоянии, когда прибыл в стрип-клуб; ее успокоило, что тщательный осмотр не выявил у него никаких внутренних или внешних повреждений. По крайней мере, тот, кто забрал Драко из поместья Малфоев после смерти Нарциссы, не издевался над ним, как она боялась.

В больнице Драко продержали три дня и провели серию проверок головы, чтобы определить причину отсутствия воспоминаний. За это время не поступило ни одного сообщения о пропаже человека, и никто не обратился в полицию, чтобы заявить о Дэмиене Кинге. Наконец, на следующий день после того как его выписали и перевели в групповой дом¹, человек по имени Кэри Дирборн проявил инициативу и предложил парню без прошлого жилье.

Гермиона размышляла о том, что Драко, вероятно, ухватился за возможность сбежать из группового дома. Из записей доктора следовало, что Луи из стрип-клуба — тот, с кем Драко поддерживает ежедневные контакты. И в тот же день, когда Дирборн предложил ему квартиру, в тот же день, когда переехал в Баребон-Плейс, Драко вышел вечером на сцену стрип-клуба и с тех пор работал там постоянно.

Три дня дали тому, кто наложил на Драко заклинание забвения, достаточно времени, чтобы найти Дирборна и заручиться его помощью в присмотре за своенравным мальчишкой. Но это также означало, что тот, кто совершил этот поступок, заранее знал о Дирборне.

— Круги, — процедила Гермиона сквозь стиснутые зубы. Все это заставляло ее ходить по кругу. И это никак не приближало ее к ответу на вопрос: кто же преступник? Вместо этого список тех, кто не смог бы наложить на Драко заклинание, становился все длиннее и длиннее.

Был еще один аспект, который предстояло исследовать Гермионе, прежде чем она сдастся, а после у нее не останется ни зацепок, ни идей. Просмотр досье доктора напомнил Гермионе, что ей все еще нужно проверить списки дежурств, чтобы узнать, кто расследовал убийство Нарциссы и, следовательно, мог обнаружить Драко.

Итак, два утра спустя Гермиона проскользнула в архив до начала своей смены, решив наконец поискать что-нибудь, что поможет ей восстановить воспоминания Драко, даже если она совершенно не хотела, чтобы он вспомнил.

Волшебница направилась к уже знакомой секции архива — «М». Она пропустила папку «Малфой, Драко» и взяла материалы на имя «Малфой, Нарцисса». Досье на мать семейства Малфоев было тонким; ей не было предъявлено никаких уголовных обвинений. Ее единственным преступлением было замужество за Люциусом Малфоем.

Причина смерти не была установлена, но Гермиона содрогнулась, вспомнив лужу крови на ковре в комнате, где была убита Нарцисса.

Грейнджер откинулась на спинку стула и положила открытую папку на колени. Министерство было предупреждено о наличии Темной метки в Уилтшире и послало авроров на разведку. Тело Нарциссы было еще теплым, когда обнаружили место преступления.

Тщательный осмотр поместья показал, что оно было заброшено. Не осталось даже домашних эльфов. Дом был сильно поврежден во время боя, но, похоже, ничего не пропало.

Тело Нарциссы было вывезено с места преступления. Ее сестра, Андромеда Тонкс, приходила на опознание и похоронила миссис Малфой на семейном кладбище Блэков.

Аврорами, подписавшими отчет, были Кингсли Шэклболт, Ричард Доулиш, Эбенезер Праудфут, Онория Ливенворт и Нимфадора Тонкс.

Гермиона уставилась в папку.

Тонкс.

На мгновение Гермиону ослепил образ ярко-розовых волос, превращающихся в рыжий, а-ля Уизли. Маленький носик, превращающийся в свиной пятачок, чтобы рассмешить их с Джинни. Музыкальный голос, который становится скрипучим и старым.

Если кто и умел хорошо маскироваться, так это Тонкс. Тонкс, которой даже не нужно было махать палочкой, чтобы изменить свою внешность. Тонкс, которая была родственницей Драко и, возможно, считала своим семейным долгом спрятать его. Тонкс, которую Грейнджер подозревала и раньше. Тонкс, которая мертва.

Гермиона закрыла глаза и склонила голову над папкой. Новая волна горя захлестнула девушку, когда она подумала о Тонкс, Римусе и Тедди, который никогда не узнает своих родителей.

Волшебница сморгнула слезы, которые грозили пролиться по щекам, и снова сосредоточилась на досье. Если Тонкс увезла Драко из поместья Малфоев, то где же она держала его целую неделю? И почему после этого она отправила его в стрип-клуб? И как Дирборн оказался связан с этим делом?

Стараясь успокоиться, Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась. Возможно, Тонкс прятала Драко так долго, как это было возможно, но когда война стала приближаться к своему жестокому завершению, Нимфадора уже не могла обеспечивать мальчику безопасность. Возможно, именно тогда она выискала самое невероятное укрытие для Драко, достаточно близкое к Косому переулку, чтобы, если с ней что-нибудь случится, кто-нибудь случайно наткнулся на него.

Опять-таки Гермиона вернулась к Дирборну. Как ни старалась, ей никак не удавалось найти связь. И волшебница снова подумала о том, что появление Дирборна рядом с Драко — ирония судьбы и ничего больше.

Где же Тонкс могла спрятать своего своенравного, предположительно мертвого кузена?

Глаза Гермионы широко распахнулись.

Андромеда.

Кусочки головоломки продолжали складываться вместе. Конечно, Андромеда с радостью спрятала бы Драко в своем доме. Но в последние дни войны даже ей пришлось бежать, так как связи сделали ее сторонницей магглов. Возможно, именно тогда Тонкс переместила Драко в стрип-клуб. А Андромеда, хотя и не участвовала в первой войне, могла знать о человеке по имени Карадок Дирборн.

Дыхание волшебницы участилось. Наконец-то, по прошествии стольких лет, она нашла ответ, который казался вполне правдоподобным. Но как ей расспросить Андромеду, свою подругу, женщину, которая теперь была ей как тетя, не обвиняя в укрывательстве военного преступника напрямую?

Такая возможность представилась всего два дня спустя, когда Гермиона заглянула в Нору, чтобы навестить Рона, Гарри и Джинни.

Гермиона и Рон пытались вести вежливую беседу, которая была приятной, если не считать неловкости, когда из камина появилась Андромеда с извивающимся Тедди на руках.

— О, я так рада, что ты здесь, Гарри, — вздохнула Андромеда, ставя Тедди на ноги. Маленький мальчик направился прямо к Гарри и запрыгнул к нему на колени. — Он весь день с нетерпением ждал встречи с тобой.

Гарри с восхищением слушал Тедди, пока малыш лопотал что-то на языке, который понимал только Гарри, а миссис Уизли принесла Андромеде чашку чая. Пожилая женщина опустилась в кресло у камина и облегченно вздохнула.

— Я слишком стара для этого.

Но Андромеда улыбалась, глядя на внука, когда его рассказ стал включать в себя дикую жестикуляцию. Гермиона ощутила наворачивающиеся на глаза слезы, когда увидела, как Гарри общается с Тедди. Она понимала, что была не одна такая, так как разговор затих. Все замерли, чтобы посмотреть на двух осиротевших мальчиков, которые общались друг с другом так, как никто другой не мог понять.

В постоянно меняющемся лице Тедди в равной степени смешались черты Римуса и Тонкс. Он же был похож и на Андромеду: тот же горделиво вздернутый нос и высокие скулы. Гермиона вспомнила, что у Сириуса тоже были эти сильные черты Блэков. Как и у Драко.

Внезапно перед глазами Гермионы промелькнуло видение: Драко, скрывающийся в доме Андромеды, склонился над кроваткой своего маленького кузена. Совершенно сбитая с толку, она потеряла всякое представление о том, что происходит вокруг, разговоры приглушенным фоном ушли на задний план.

Но тут из камина вышла как всегда безупречно выглядевшая Флёр с Виктуар на руках. Гермиона сморгнула свои грезы, когда Тедди соскользнул с колен Гарри и сел на пол рядом с Виктуар. Он начал свой рассказ заново, и его волосы окрасились в клубничный блонд. Маленькая девочка радостно захлопала в ладоши.

— Луна сказала мне, что в «Придире» будет еще одна статья об этой группе, — голос Рона привлек внимание Грейнджер. Он разговаривал с Джинни. Судя по тому, что она узнала, у него появилась некая навязчивая идея найти способ заставить группу реконструкторов прекратить свое существование и противозаконные действия.

— О «Новолуньевцах»? — уточнила Гермиона.

Андромеда в замешательстве наморщила лоб.

— Что это за «Новолуньевцы» такие, о которых ты говоришь? Звучит так знакомо.

Гермиона открыла было рот, чтобы объяснить, но Гарри перебил ее:

— Эти гении... — Гарри кивнул на Гермиону и Джинни, — решил сходить на реконструкцию финального сражения.

— Кто-то воспроизводит финальную битву? — в ужасе спросила Андромеда.

— «Новолуньевцы». Они воссоздают битву в ночь новолуния, — объяснила Гермиона. — Раз в месяц.

— Они делают это каждый месяц? — выдохнул Гарри, удивленный этой информацией; лицо его посерело, и он вцепился в край стола.

Джинни вздрогнула, глядя на Гарри, а Гермиону накрыла волна сочувствия. Она сомневалась, что в совместной жизни с Гарри в ближайшие несколько дней будет хоть сколько-нибудь веселья.

— Да, каждый месяц, — ответила Грейнджер. Затем повернулась к Андромеде. — Это довольно точное изображение финальной битвы. Думаю, в основном это все те ведьмы и волшебники, которые хотели бы быть частью события, и поэтому воссоздают его, чтобы иметь возможность испытать всё на себе. Мы с Джинни и Луной сходили, но…

— Они плохо с этим справились, — вмешался Рон. — Вернулись домой совершенно разбитые.

— Как ты узнала об этой группе, Гермиона? Не та ли это, о которой я читала в «Придире»? — спросила Андромеда.

— Вообще-то, как раз она. Но это не первый раз, когда я о них слышу. Наземникус Флетчер наткнулся на них в прошлом месяце и подумал, что это всё взаправду. Он поднял большой шум, и его пришлось задержать. Мы со Сьюзен всегда получаем его дела, поэтому пошли расследовать. И нашли объявление группы о месте проведения реконструкции.

— Бедняга Зем, — вздохнул мистер Уизли.

Жена бросила на него недоверчивый взгляд.

— Что?

— Бедняга Зем? — эхом отозвалась она. — Это из-за него Грюм…

Молли так и не договорила, но лицо Гарри из пепельного стало белым, и Джинни встала со своего места, чтобы сесть к нему на колени. Когда она начала шептать слова утешения на ухо мужу, Андромеда увела разговор в сторону от опасной территории.

— Ты всегда получаешь дела Зема? — поинтересовалась она.

— Да. — Гермиона посмотрела на Андромеду с благодарностью. Теперь будет очень легко заговорить о Драко, и даже лучше, что Джинни отвлеклась на Гарри. — У него есть отвратительная привычка видеть мертвецов в те месяцы, когда нечем платить за жилье, и Том вышвыривает его из Дырявого котла. Нарывается где-нибудь на крупные неприятности, и его задерживают. Он спит всю ночь в наших камерах, а потом нам с Сьюзен приходится идти и расследовать его заявления. В прошлый раз ему показалось, что он видел вашего племянника, — мягко добавила Гермиона.

Андромеда выпрямилась.

— Кого, Драко? — в ее голосе не было ничего, кроме чистого интереса, никакого чувства вины или смены темы.

— Да, Зем думал, что видел его выходящим из Косого переулка.

Андромеда печально вздохнула.

— Если бы.

— Моя напарница напомнила, что его тело так и не нашли… — Гермиона замолчала. Она надеялась, что незаконченная фраза подтолкнет Андромеду к правильному ходу мыслей.

— На самом деле, когда я несколько недель назад проводила ежегодную инспекцию поместья, то нашла его могилу.

Гермиона моргнула.

— Неужели?

— Это было в дальнем углу семейного кладбища, за разросшимся деревом. Но я оставила все как есть. Мальчик выбрал свой путь в ту ночь и заслуживает лучшего, чем быть похороненным рядом с такими, как его родственники Малфои, — Андромеда презрительно скривила губы.

Сбившись с мысли, Гермиона снова моргнула. Разговор получился совсем не таким, как она рассчитывала.

— Вы думали над тем, чтобы перезахоронить его тело в фамильном склепе Блэков, рядом с матерью?

Лицо Андромеды приняло напряженное выражение, и Гермиона дрогнула. Иногда семейное сходство между Андромедой и Беллатрисой было заметней, чем в остальное время, и чаще всего это происходило, когда женщина пыталась скрыть свои эмоции.

— Простите, — сказала Гермиона, вспомнив, что сестры были болезненной темой для Андромеды.

Через мгновение лицо пожилой женщины прояснилось, и сходство исчезло.

— Я действительно думала об этом. Уверена, что именно этого хотела бы Нарцисса. Возможно, я распоряжусь сделать это весной.

На этот раз мистер Уизли сам перевел разговор на другую тему.

— Я слышал, что в поместье недавно были какие-то проблемы с вандализмом.

— Ну, группа молодых волшебников решила, что это будет очень весело — вломиться в дом, чтобы потом вернуться в Хогвартс и рассказать какие-нибудь истории, но защитные чары сработали их еще до того, как хулиганы переступили порог, — покачала головой Андромеда. — Я не понимаю, в чем заключается очарование этого места.

— Как жаль, что такое большое место пустует, — сказал Рон. — А почему бы вам с Тедди не переселиться туда? Наверняка вам бы понравилось иметь больше места, чем сейчас.

— Я никогда не захотела бы жить там. Моя сестра погибла в этом месте. — Андромеда судорожно вздохнула. — Я просто присматриваю за ним для Тедди, когда он вырастет.

После этого Рон, проявив необычайный такт, перевел разговор на предстоящее начало сезона по квиддичу, и настроение в комнате заметно улучшилось. Но Гермиона лишь вполуха слушала их подшучивания, когда Андромеда дразнила Рона и Гарри по поводу их команды. Ее мысли были далеко — в пустой могиле в заросшем саду за заброшенным домом.



Сегодня вечером Драко не ждал появления Гермионы в стрип-клубе, поэтому, как только распрощалась с друзьями в Норе, волшебница переместилась туда, где бывала только раз в жизни, июньской ночью три года назад.

Даже издалека поместье Малфоев производило гнетущее впечатление. Охваченная дурным предчувствием и не в силах избавиться от ощущения, что за ней наблюдают, Грейнджер вытащила из кармана волшебную палочку и шагнула через ворота, которые в последний ее визит были изломаны и висели на одних только кривых петлях под странными углами.

Живые изгороди тоже были подстрижены. Дом из ее воспоминаний был окружен травой высотой по колено и увит плющом, который беспорядочно взбирался по любой неподвижной поверхности. Домом, который она помнила, пренебрегали, поскольку его обитатели были слишком озабочены тем, чтобы не умереть, а не возней с садом.

Однако, в конце концов, никакая забота о сохранности своей жизни не смогла спасти самых старших членов семьи. Эта история появилась в «Пророке» на следующий день после того, как авроры обнаружили тело Нарциссы. Именно тогда Рон узнал о нападении на Нору ранним утром двумя днями ранее и о том, что его старший брат был тяжело ранен в смертельной дуэли с Люциусом Малфоем, но скоро полностью выздоровеет. Именно тогда они узнали о дерзком неповиновении Нарциссы и о том, как далеко зайдет Волан-де-Морт, чтобы наказать своенравного последователя.

И именно тогда Гарри решил, что тщательный обыск поместья Малфоев — приятная смена обстановки после скитаний по окрестностям Годриковой лощины в поисках крестража, который продолжал ускользать от них. Может быть, рассуждал Гарри, Волан-де-Морт переместил его.

Но сейчас двор был хорошо ухожен, словно его преследовало ощущение безжизненности. Маленький кусочек луны висел высоко в небе, а деревья и живые изгороди были слабо освещены льдисто-голубым светом. Сам дом был довольно темным; Андромеда не стала утруждать себя чарами освещения, поскольку в данный момент в доме никого не было. Но Гермиону не интересовало, что происходит внутри дома, и она была еще более уверена, что не хочет попасть ни по одно из недавно наложенных защитных чар, поэтому пересекла лужайку, держась ближе к живой изгороди.

Семейное кладбище располагалось на приличном расстоянии позади дома и было отгорожено показной каменной стеной, увенчанной торчащими наружу шипами из кованого железа. Гермиона толкнула калитку и чуть не выпрыгнула из своей кожи, когда та протестующе заскрипела. Сердце волшебницы громко стучало в груди, и она плотнее закуталась в пальто, гадая, была ли внезапная дрожь вызвана холодом или испугом.

Тени на кладбище стали еще гуще. Большие древние деревья окружали место захоронения, массивные ветви тянулись навстречу друг другу, чтобы встретиться в небе, создавая густой лиственный полог. Ветерок, которого Гермиона не заметила за пределами кладбища, стучал ветвями.

Не в силах больше выносить темноту, Гермиона прошептала: «Люмос». Теплое сияние света, как защитный пузырь, распространилось вокруг. Нервы Грейнджер все еще были напряжены до предела, и она сразу же начала искать место, о котором упоминала Андромеда. В иное время Гермиона остановилась бы и с большей тщательностью осмотрела каждый камень, но сегодня ее единственной целью было найти надгробную плиту Драко Малфоя.

Волшебница старалась не переступать через могилы, не желая наступить на чье-то последнее пристанище, и не отходила далеко от мощеной дорожки, которая вилась в центре масштабного захоронения. Андромеда сказала, что могила находится в дальнем углу, за разросшимся деревом. Значит, туда, решила Гермиона, где тени непроницаемы.

Дорожка закончилась прежде, чем Грейнджер добралась до конца ряда могил, поэтому, глубоко вздохнув, она ступила в траву. Каблуки погрузилась в мягкую землю, и девушка резко отдернула ногой, подавив крик. Ничто не выскочит из земли и не схватит ее, рассудила волшебница, стараясь не дышать учащенно. Люди в этих могилах не собирались выпрыгивать, как зомби в плохом маггловском фильме.

Воздух на задворках кладбища не шевелился, казалось, что его не трогали целую вечность. Там было холоднее и пахло густой глинистой почвой. Гермиона сделала глубокий вдох через нос и постаралась успокоить нервы. Драко Малфой был жив. Он не был похоронен на этом кладбище; он не восстал из земли.

Наконец Грейнджер нашла то самое разросшееся дерево, о котором упоминала Андромеда, и там, в стороне от всех этих родственников, могильную плиту Драко Малфоя. Это была простая мраморная плита, гораздо более простая, чем богато украшенные камни, которыми были отмечены поколения его предков. На бледной поверхности было выгравировано его имя, дата рождения и предполагаемая дата смерти — через семнадцать лет и два дня после рождения. Не было ни эпитафии, ни надежды на то, что он упокоится с миром, ни упоминания о том, что он был любимым сыном, слишком рано отнятым у мира. Все его существование свелось к имени и двум датам.

Гермиона провела пальцами по щекам, не понимая, почему плачет над пустой могилой. Наверно, подумала она, что это из-за того, что Драко заслуживал лучшего. Родители поставили здесь это надгробие для него, словно он умер, но они изгнали его в дальний угол кладбища, будто им было стыдно за него.

Провел ли он здесь хоть какое-то время, среди мертвых? Сидел ли он у собственной могилы и горевал о потерянной жизни?

Жизни, которую он потерял... жизни, которую она могла бы вернуть ему.

А потом Гермиону охватило иррациональное желание раскопать могилу, просто чтобы убедиться, что та пуста. Это было нелепо и безумно. Конечно, она была пуста. Драко был жив.

Но в мрачной холодной темноте семейного кладбища волшебница начала сомневаться в своем здравомыслии. Мужчина, в которого она была влюблена, — это Драко Малфой, не так ли? Если он не был... если она раскопает эту могилу, то обнаружит в ней истинного владельца этого имени?

Может быть, она бегала кругами, пытаясь вернуть память мертвецу?

Подавив рыдание, Гермиона вскочила на ноги и побежала так быстро, как только ноги могли унести ее от могилы. Если она сейчас же не уйдет, то обязательно раскопает ее. Древние надгробные плиты и каменные статуи расплывались позади нее в тумане. Через калитку, которую она оставила приоткрытой, вдоль темной, нависшей живой изгороди и через массивные парадные ворота, волшебница бежала до тех пор, пока в боку у нее не закололо, и продолжала бежать, несмотря на это.

Как только Гермиона выбралась из зловещей тени и поместье осталось далеко позади, она остановилась и уперлась ладонями в колени. Она глубоко вдохнула в свои ноющие легкие холодный воздух и вытерла слезящиеся глаза.

Драко был жив. Конечно, жив. Его родители поставили надгробие ради показухи. И, конечно, чтобы сохранить видимость своей принадлежности к Пожирателям смерти, они разместили могилу в месте бесчестия.

Драко был жив. Гермиона была в этом уверена.

Но через десять минут она вошла в стрип-клуб, чтобы своими глазами убедиться, что он жив. Чувствуя себя среди грохочущей музыки, мигающих огней и мелькающих тел уютней, чем следовало бы, Грейнджер направилась к бару, где заказала двойной виски.

— Ксавьер? — поинтересовалась она.

— Двадцать минут, — ответил бармен, ставя перед ней стакан с прозрачной янтарной жидкостью.

Время тянулось медленно, и не прошло и двадцати минут, как волшебница уже проклинала себя за то, что Драко не догадался включить ее в список гостей на эту ночь. Тем не менее, она направилась к мужчинам, охранявшим дверь, надеясь, что они узнают ее и пропустят, независимо от того, есть ее имя в списке или нет. Но, как оказалось, Драко внес ее в список, и это смутило девушку, но в то же время наполнило облегчением.

Охранник сопроводил ее в пустую гримерную Драко.

— Он следующий. Подождите здесь. — Затем он вернулся на свой пост у двери.

Гермиона не собиралась ждать и уловив момент, когда охранник отвлекся, вернулась в коридор. Она проскользнула сквозь занавеси в заднюю часть сцены.

Темнота, как всегда, сбивала с толку, и Гермиона вытянула руки, чтобы не наткнуться на что-нибудь или кого-нибудь. Она неуклюже двинулась вперед, слыша людей в темноте, но не видя их. Коснувшись пальцами занавеса-дождик, она остановилась.

Отсюда гулкий голос, представляющий Драко, слышался искаженно и неразборчиво, но затем свет погас, и девушка увидела его. Гермиона почти не замечала, как взревела от восторга толпа женщин в зале, увидев своего любимца в его фирменной исходной позе, потому что Драко стоял там, закрыв глаза и подняв лицо. Его губы зашевелились в такт привычной мантре, когда заиграла новая музыка. Но все, что заботило Гермиону, — видеть его угловатое лицо, белокурые волосы, эти ледяные серые глаза, все то, что было Драко Малфоем.

Грейнджер не хотела смотреть, как он раздевается. Казалось неправильным смотреть, как он обнажается, после того, как стояла на коленях у его могилы и плакала. Как только Драко повернулся и начал танцевать под незнакомую песню (новая программа, о которой он упомянул на прошлой неделе), Гермиона попятилась и нырнула обратно в коридор. Затем она направилась к задней двери, где охранник странно посмотрел на нее, но кивнул в знак узнавания, когда она вышла в переулок.

Оттуда девушка отправилась домой.

До глубокой темноты, далеко за полночь, когда (Гермиона знала это) Драко уже отдыхал от работы, она сидела в своем маленьком кабинете, сгорбившись над письменным столом, а Живоглот спал у нее на коленях. Грейнджер просмотрела массу информации, которую собрала о Драко. Каждая ниточка вела в тупик, все возможные ведьмы или волшебники, которые могли бы бросить Драко в клубе, были мертвы или при смерти.

Гермиона решила, что пришло время взглянуть фактам в лицо. Если Драко не собирались оставлять в стрип-клубе навсегда, то тот, кто поместил его туда, должен был вернуться за ним. А тот факт, что его никто не забрал, означает, что тот, кто его туда поместил, скорее всего, мертв.

Неужели это был Снейп? Снейп знал, что Драко жив, и знал бы, что после убийства Нарциссы он остался сам по себе. Но разве Снейп оставил бы Драко в таком неприглядном месте? Гермиона так не думала.

Или Беллатриса? Неужели она обнаружила Драко живым в поместье Малфоев и у нее не хватило духу убить кровного родственника? Вряд ли, размышляла Гермиона.

Может быть, кто-то из Ордена? Кто-то, кто знал, что Дамблдор обещал спрятать Драко в попытке защитить, кто-то вроде Римуса?

А может быть, именно Тонкс, когда пришла в себя после нахождения тела Нарциссы, обнаружила Драко и почувствовала семейный долг защитить его? Неужели она поместила его в стрип-клуб, так близко к Косому переулку, чтобы кто-то нашел его, если с ней что-то случится?

По логике вещей, последний сценарий имел для Гермионы наибольший смысл. Именно так она и поступила бы, решила Грейнджер, если бы столкнулась с необходимостью спрятать волшебника, околдованного чарами забвения. Это, или оставить записку в надежном месте, где кто-нибудь найдет ее.

Гермиона закрыла папку и уставилась на ее обложку. Если тот, кто наложил на Драко заклинание и отправил его в клуб, был мертв, то не было никакой надежды вернуть ему память легким путем. Оставалось только одно: чтобы кто-то каким-то образом пробудил воспоминания Малфоя. И этим кем-то должна была стать она.

Но Гермиона еще не была готова. Это было эгоистично с ее стороны, но она не хотела потерять его. Несмотря на все надежды, Грейнджер была не настолько глупа, чтобы полагать, что Малфой простит ее за то, что скрывала от него эту информацию, лгала все это время. Даже если Драко действительно любил ее, – и здесь Гермиона снова подавилась своей надеждой – были вещи, которые любовь просто не могла простить. Определенно, девушка не могла простить этого самой себе.
Волшебница все ему расскажет. Драко заслуживал знать правду. Но не сейчас.
Однако Гермиона понимала, что чем дольше будет ждать, тем труднее им обоим будет в конце концов.
После дня рождения, решила Грейнджер. Она все расскажет Малфою после своего дня рождения.

---

¹ Групповой дом (group home) — специальные дома, где люди с расстройствами и патологией живут и их обучают самопомощи, навыкам совместной жизни и работы.

---

Переводчик: Deruddy
Редактор: Shantanel

Предыдущая глава || Следующая глава