30. Блестящие туфельки и Харпер. Часть 1

Эдвард



Я смотрю, как она спит. Я смотрю, как они обе спят. Хоуп прильнула к животу Беллы, её рот слегка приоткрыт, а ручками она обнимает свою мать. Она поразительная. Они обе поразительные. На них больно смотреть. Но я не могу отвести глаз. Потому что это наш момент. Тот, которого я желал, но в который не мог всецело поверить. Не так, как верила Белла.

Мне сложно сопоставить картинку с Хоуп в том приюте, в том городе, в той стране, которая превратилась в руины, с картинкой, где она здесь, лежит в постели, свернувшись рядом с моей женой, своей матерью. Тот же самый ребенок в другой жизни. С другим будущим.

Она поворачивается лицом ко мне. Её глаза движутся под веками. Она хнычет, всё еще в полусне. Её глаза распахиваются, и она смотрит на меня в темноте ночи.

Белла встревожено просыпается и тянется за нашей дочерью. Я убираю ей волосы с лица и целую в лоб.
- Спи.
Я несу Хоуп обратно в маленькую комнату. На кресло в углу. Она устала. Мы все устали. Но эта жизнь дезориентирует. Особенно её.

Она начинает плакать. Но не по-настоящему. Не так, как плачут младенцы. Этот плач разбивает мне сердце.

Она не хочет есть. Ей только сменили подгузник. Она у меня на руках, её глаза широко раскрыты и она тихонько хнычет. Я гадаю, что она видит, когда смотрит на меня.

- Я новичок в этом деле. — Она просто смотрит. Не даёт мне никаких подсказок.

Я начинаю напевать. Потому что считаю, что детям должно это нравиться. Но я не знаю ни одной детской песенки.

Я не собираюсь ей петь.

Не считая того, что пою.

И она уже дочь своей матери.

Ее глазки начинают закрываться, когда слова неосознанно льются из моего рта. Я шепотом напеваю, и она затихает от звука моего голоса.

- Может, восход принесёт надежду туда, где когда-то её позабыли...

Мой голос застревает в глотке, переполненный эмоциями.

- Как птицы, что всегда летают выше гор...

Она тянется к моему лицу, касается кончиками пальцев моих шевелящихся губ. И это уже слишком. Я чувствую, что могу взорваться.

Теперь её глазки тяжелеют, но она упрямится. Или боится. Возможно, того, что она закроет глаза и снова окажется там. Может быть, мы боимся одного и того же.

- Дай я возьму её ненадолго.

Я поднимаю глаза и вижу Беллу, которая стоит, прислонившись к косяку и сложив руки на животе. Глядя на нас. Я гадаю, как долго она здесь стоит.

Я не уверен, что хочу отдавать Хоуп. Подняв её к моему плечу, она прикладывает её щечкой, которая в потёках от слёз, к моей шее.

Поднявшись с кресла, я беру Беллу за руку, соприкасаясь с ней кончиками пальцев, и мне не нужен сон.

- Потанцуешь со мной?

- Эдвард...

- Потанцуй со мной.

- Я слишком большая, чтобы танцевать с тобой.

Я подхожу ближе, притягивая её к себе. Всю её. Свободной рукой я обнимаю её, отыскивая точку опоры на бедрах, которые раскачиваются, невзирая на её сопротивление. Наша малышка спит между нами и больше не капризничает.

Мы раскачиваемся вперед-назад безо всякой музыки.

Прижавшись губами к моим губам, Белла напевает мотив. И мне хочется, чтобы наши дети всегда оставались маленькими. Я хочу, чтобы так было всегда.

- Ты готова? Готова к семье из четырех человек?

В ответ она улыбается. Потому что ещё совсем недавно мы вообще не были семьёй.

- У нас ещё есть несколько недель.

- Не знаю. Думаю, она могла бы появиться и пораньше.

- Да?

Она кладет голову мне под подбородок, нос к носу с нашим теперь спящим ребенком.

- Думаю, я буду скучать по беременности.

И я не думаю, что может быть что-то лучшее, чем это. Танцевать со своей семьёй посреди ночи в маленькой комнате.

Дни и недели проходят в хождениях по врачам. Тяжело видеть нашего ребёнка, утыканного трубками. У нее пятый процентиль веса и роста¹. Она маленькая. Она ест немного. Но она ест. С ней всё будет хорошо. Мы ходили на бесчисленные консультации. К специалистам. Один врач дошел до того, что предложил ввести трубку для кормления ей в живот. Белла была в ужасе.

Она сказала «нет». Мы сказали «нет».

При маленьком весе её голова в пределах пятидесятого процентиля. Элис называет её «моя головка-помпончик». Ее когнитивные функции в порядке. И она красивая. Очень красивая.

Она еще не ходит, но это вполне в пределах нормы для тринадцатимесячного ребёнка.

Мы привыкли к новому образу жизни, и хотя это нелегко, кажется, что так было всегда.

Белла, Хоуп и я — семья.

Хоуп засыпает в своей комнате, но частенько оказывается в нашей постели, удобно устроившись между нами.

Я задаюсь вопросом: будем ли мы когда-нибудь снова спать.

Мы с Беллой сидим на краю кровати, складывая самую большую гору одежды для стирки, какую я когда-либо видел.

- Я тут видела Роуз на днях. — Она сосредотачивается на уголке наволочки, разминая его большим и указательным пальцем, избегая смотреть в глаза.

- Она заходила к нам, пока меня не было?

Теперь она смотрит на меня.

- Зачем бы она стала заходить?

И я попался.

- Потому что я просил её.

- Эдвард, ты не заставишь её полюбить меня. Прошло… двадцать лет. — И когда она так говорит, я чувствую себя кретином. — Думаю, я всегда буду для неё той девочкой.

- Какой девочкой? - Потому что я действительно не знаю.

- Той, которая олицетворяет всё, что она ненавидит. И с меня хватит. Я не обязана ей нравиться.

- Она не ненавидит тебя.

- Ты прав. Она долго терпела меня. Пока я не вышла замуж за мужчину, которого она любит.

Приехали.

- Она не любит меня. Не в этом смысле.

Белла пытается не корчить мину.

- Я видела, как она выходила из кабинета врача в тот день, когда у меня был первый приём.

- Гинеколога?

- Нет, того врача.

О.

- Она хреново выглядела, Эдвард. — Она задает вопрос, не говоря ни слова. — Я не знаю, что бы она могла там делать. Я не думаю, что поломку ногтя можно считать травмой.

Её слова пронизаны эмоциями:

- Смотришь на неё и видишь того, у кого идеальная жизнь, но не понимаешь.

Я обещаю себе, что не позволю Розали Хейл встать между мной и Беллой, но затем я говорю слова, которые означают нечто вроде "ты не понимаешь":

- Мне жаль. Это нечестно.

- Нет, ты прав. Я не понимаю. Так объясни мне. — Её губы сжимаются в тугую линию, а глаза говорят мне продолжать молчать. Меня разрывает надвое.

Роуз взяла с меня обещание хранить тайну. Мне не следовало обещать ей это. Она не рассказала даже Элис. От стыда или из гордости — не знаю. Я обещал ей, что не расскажу ни одной живой душе. Но это было до того, как я произнес свои свадебные обеты — совершенно иного рода обещание, имеющее больший вес, чем всё остальное. Или должно иметь больший вес.

- У неё в колледже был парень, который… вёл себя с ней не слишком хорошо.

Я был глупым ребенком, давая дурацкие обещания. Однако я не обещал, что не выбью из него всё дерьмо. Я не обещал этого.

Белла ничего не говорит, но выражение её лица немедленно смягчается.

- Как это — «не слишком хорошо»?

Даже мне больно думать об этом.

- Во всех смыслах. Я помню, когда они только начали встречаться, он разводил телячьи нежности и все время называл её красавицей. Мне никогда не нравился этот придурок.

Она закатывает глаза.

- Само собой.

- Они были помолвлены. — Слова вырываются из моего рта и повисают в воздухе.

Белла смотрит на меня как на лжеца.

- Что? Розали была помолвлена?

- Да, ну, помолвка была недолгой. Однажды ночью она пришла ко мне с синяком под глазом. Это длилось уже какое-то время.

- О Господи.

Я не рассказываю ей, что синяк под глазом был даже не половиной всех её повреждений.

- Я позаботился об этом.

Она не спрашивает, и я не вдаюсь в подробности. Она молча сидит на кровати, складывая в стопку одежду для стирки.

- Эдвард, ты был ей больше чем другом. Ты был ее защитником.

Я думал, что так поступают друзья.

- Думаю, мы защищали друг друга. — Но это было тогда. Потому что все, кого я должен защищать сейчас, живут здесь, в этом доме.

- И я рада этому. — Она рада.

- Может, она больше не нуждается в защите. — Может, она нуждается в том, чтобы позволить кому-нибудь другому защищать её.

Белла возвращается к сортировке белья для стирки. Но есть кое-что ещё, что тяжким грузом лежит на моей совести.

- Белла, не её вина, что она думала о тебе плохо все эти годы. — Это не её вина, а моя. — Я долго злился.

Тогда она смотрит на меня, её лицо такое открытое и честное.

- Я знаю.

Она знает. И мы прошли через это. Но это всегда будет частью нашей истории. Наши родители. Землетрясения и теракты. Это всегда будет с нами.

- Иди сюда.

И я иду. Стою перед ней, держа в ладонях её лицо, и больше нечего сказать.

Я целую её, нежно и ласково, когда мои руки находят её живот.

- Ага, все еще беременна. — Она хихикает мне в губы. Ей неудобно, она устала, но не жалуется.

- Я мог бы взять Хоуп и пойти за продуктами. Отдохни немного.

- Все нормально. Мне нужно прогуляться. Нужно выбраться из этого дома. Я не могу продолжать просто сидеть и ждать, что ничего не произойдет.

И мы идем в продуктовый магазин. Как семья. Я несу Хоуп, а Белла катит тележку. Тележки грязные. Моя дочь не сидит в продуктовой тележке.

Хоуп тянется к апельсинам, чуть не столкнув всю выложенную горку, пока я одной рукой пытаюсь наложить в пакет яблок.

- Эдвард, она может посидеть в тележке.

- Я её держу.

Белла сердито смотрит на меня, но не смогла бы спрятать улыбку, даже если бы постаралась.

- Почему бы вам не пойти выбрать что-нибудь к чаю?

Я поднимаю Хоуп, поворачивая её лицом к себе, её маленький носик в нескольких дюймах от моего.

- Что думаешь об этом, малышка?

И когда она улыбается, кажется, что в целом мире нет ничего, чего можно бояться.

Разговаривая друг с другом, мы добредаем до хлебобулочного отдела. Я показываю ей затейливые десерты, и она прячет лицо у меня в рубашке.

Мы оказываемся в ряду с мороженым. Пытаясь выбрать между мороженым с печеньем, сливками и мятным с кусочками шоколада.

- Эдвард?

Я медленно оборачиваюсь, Хоуп бьет меня ладошкой по груди.

Передо мной стоит Розали с корзинкой. Косо глядя на меня.

- Привет.

Мне неловко. Из-за того, как мы оставили всё. Из-за того, как мало она знает сейчас о моей жизни.

- Так это тот самый ребенок?

Тот самый ребенок.

- Это моя дочь, Хоуп.

Хоуп что-то лепечет ей, а затем нечаянно шлепает меня по носу. И даже Розали не может сдержать смех.

Она улыбается, и её улыбка кажется искренней.

- Можно... подержать её?

И это последнее, чего я от неё ожидал. Последнее.

Хоуп уже тянется к её серьгам. Она как маленький енот, которого тянет на всё блестящее. Я передаю её Роуз, которая неловко берет её на руки. Не совсем уверенная в том, как её нужно держать.

Моя дочь секунду внимательно смотрит на неё. Внезапно становится очень серьёзной. А затем тянет ручки обратно ко мне.

Она крепко хватается, когда я снова беру её на руки. Своими миленькими ручками.

Вот теперь нам пора неловко попрощаться и вернуться к своим покупкам. Но выражение её лица слишком измученное, слишком печальное. Она мой друг. По крайней мере, была им.

- Роуз, всё в порядке?

Я удерживаю её взгляд, побуждая солгать мне. Я вижу, что с ней не все в порядке. Но теперь это не моё дело.

- Эмметт попросил меня выйти за него.

Ничего нового.

- Снова. — Это не вопрос.

- Да, но на этот раз это было больше похоже на ультиматум.

- Роуз...

- Я знаю. Можешь не говорить. Я знаю.

- Ты любишь его.

- Да, но это не тот первый раз, когда я думала, что люблю.

И дальнейший разговор неуместен для отдела замороженных продуктов. Её глаза движутся по квадратам половой плитки. Она боится не Эмметта. Она боится себя.

Роуз поднимает глаза, и они останавливаются на чем-то у меня за спиной. Это поразительно — как ей это удается. Менять выражение лица, манеру поведения, всё, успев лишь глазом моргнуть.

Я оборачиваюсь, когда Белла идет по проходу. Её вид вызывает у меня улыбку. И не у меня одного.

Хоуп изворачивается у меня на руках, пытаясь дотянуться до Беллы. Она не издает ни звука, но её желание очевидно.

Взяв Хоуп на руки, Белла с улыбкой поворачивается лицом к Роуз.

- Приятно увидеть тебя.

Они обмениваются любезностями, и мы идем дальше. Если бы только Роуз могла набраться смелости. Чтобы отпустить прошлое. Впустить кого-то. Белла права. Я не могу заставить их быть подругами. Но почему-то мне всё-таки кажется, что они могут ими быть. Они разные, но очень похожие.

Мы идем домой. Белла ничего не говорит о Роуз. Но её глаза в миллионе миль отсюда.

После обеда заезжает Элис. Я не уверен в том, как она поведёт себя с Хоуп. Найдут ли они общий язык. Захочет ли она. Но она любит её. И с того момента, как впервые увидела.

Я могу лишь молиться, чтобы так же вышло с отцом. Если он когда-нибудь вернётся.

Элис одевает Хоуп как куклу, на голове банты. Кажется, она не возражает. Я поднимаю ее с пола в маленькой комнате.

- Что твоя тётя Элис сделала с тобой?

- Позволь мне взять её ненадолго. Мы пойдём в парк.

Нет. Ни за что.

- Элис, я не знаю...

- Эдвард, однажды тебе придётся выпустить её из своего поля зрения.

Я пытаюсь оценить реакцию Беллы. Она выглядит гораздо спокойнее меня.

- Только на час.

На час? Она имеет хоть малейшее представление о том, что может случиться за час?

- Эдвард, ты просил меня забрать её, когда Белла будет рожать. Считай, что это репетиция.

Белла собирает детскую сумку, а я крепко держу нашу дочь. Это глупо.

Элис в ожидании вытягивает руки. Я шепчу Хоуп на ухо:
- Может, лучше просто останешься здесь?

Но она, предательница, тянется к распахнутым объятьям Элис. Белла целует её в лоб, закрытый тёплой зимней шапкой, которую Хоуп тут же снимает и бросает на пол.

Белла целует Хоуп в нос.

- Ты права. Сегодня хорошая погода. — Она засовывает шапку в карман сумки, которая висит у Элис на плече.

Элис подмигивает мне.

- Я верну её обратно единым целым, старший братец.

Мы спускаемся за ними по лестнице. Белла держит меня за руку, когда они выходят за дверь. Я смотрю на обратную сторону закрытой входной двери.

Она тянет меня за руку, возвращаясь к лестнице.

- Эдвард, с ней все будет в порядке.

- Может, мне стоило поехать с ними? Ну, знаешь, просто за всякий случай.

Белла обвивает меня руками, её живот прижимается к моей спине. Её руки блуждают по моей груди. И это совершенно другая разновидность желания.

Я поворачиваюсь в её объятьях.

- Белла, что ты делаешь?

Ее губы тянутся к пульсирующей вене у меня на шее.

- Она говорила про час. А я скучаю по своему мужу.

Она берет меня за руку, и я без слов следую за ней наверх. К нашей разобранной постели, купающейся в лучах послеполуденного солнца.

---

---