— Очнитесь, — Эрвин остановил Сапфира и пристально вглядывался в бледное лицо Илльеры. Та вздрагивала, судорожно цепляясь пальцами за конскую гриву, и тихо стонала.

— Очнитесь, мы в безопасности, вам ничего не угрожает.

Они ушли по льду уже довольно далеко от давшего укрытие оврага, скрываясь под нависшим высоким берегом. Лед был толстым и гулким — морозы потрудились на славу. Хотя Винтер все равно ступал осторожно, вслушиваясь и всматриваясь — не побежит ли трещина, не раздастся ли хруст. Но все было спокойно. Илльера уснула, и Эрвин не стал ее будить, но сейчас ее явно терзал кошмар. Винтер коснулся ее запястья, сжал локоть.

— Очнитесь!

Кошмар не спешил отпускать. Эрвин покачал головой и тронул Илльеру за плечо. Почти встряхнул. Она дернулась, вскинула голову и глянула на него обезумевшими глазами, в которых бесновался ужас. Эрвин посмотрел на нее выжидающе.

— Мне показалось, что лучше вас разбудить, — наконец убедившись, что Илльера вынырнула из своих мыслей, по-прежнему вполголоса произнес Беркут.

— Спасибо, — шепнула воительница. — Это просто непрошенные воспоминания.

— Видимо, не самые приятные, если судить по вашим стонам, — заметил Эрвин, снова шагая вперед.

— Вам… вам доводилось умирать? — с трудом овладевая голосом, спросила Илльера. — Мне вспомнилось, как я… умирала. Как меня убивали.

— Но не убили. Не вспоминайте. Прошлое не имеет силы в настоящем.

Берег слева снизился почти до льда, деревья подступили к самой воде. Эрвин, подумав пару мгновений, свернул под их сень. До дороги отсюда далеко, уже вечереет. Ночевать в любом случае предстояло в лесу. Эрвин присмотрел место у нескольких кривых стволов, росших словно куст и широко раскинувших ветки. Утоптав небольшую площадку, он расстелил на снегу плащ и осторожно, стараясь не потревожить вывихнутое бедро, уложил Илльеру. Набрал веток и разжег маленький бездымный костерок. Закрепил на нижних ветках покрывало и соорудил подобие полога над костром и воительницей.

— Сейчас вам станет теплее, вы почувствуете себя лучше.

— Эрвин, — позвала Илльера, когда тот подвесил над огнем котелок со снегом. — Эрвин, то, что происходит сейчас — оно началось еще три года назад. И я должна это остановить.

— Убив брата короля? В одиночку? — Эрвин иронично поднял бровь. — Я бы сказал, это было несколько самонадеянно. Но вот объяснить мне вы вполне могли. И можете.

— Не все, — выдохнула Илльера. — Король в опасности. Не потому, что заговорщики хотят отнять у него корону. А потому, что хотят забрать его жизнь. Хотели прежде, хотят и сейчас. Я должна помешать этому.

— Вы знаете, кто за этим стоит?

Воительница со вздохом покачала головой. Винтер молча отвернулся. Он не мог сказать сам себе, верит ли он ей или нет. Но сейчас спорить не хотелось. В конце концов он просто напоил ее горячей похлебкой, поел сам, дал корм Сапфиру и, подложив в костер еще несколько поленьев, лег на края плаща подле Илльеры и закрыл глаза. Поутру предстояло добраться до городишки, где остались Ирд и принцесса. И снова пытаться найти выход из сложившегося тупика. Но — Илльера, подозрительная скрытная Илльера — на этот раз опять будет рядом. С этой мыслью Беркут уснул.

Следующий день не принес ничего нового. Русло замерзшей реки вывело их из леса в поле. Поразмыслив, Винтер пришел к выводу, что пора вернуться на дорогу. Погоня, конечно, может продолжать поиски, но обходить городок по широкой дуге отнимет слишком много времени. Он уже убедил себя, что Илльера не могла навести людей герцога на след принцессы — но на душе станет спокойно только после того, как они соберутся вместе.

Илльера большую часть времени молчала, погруженная в свои мысли. Вывихнутая нога наверняка причиняла ей немалые страдания, но воительница сносила их стоически, лишь бледнея и кусая губы. Эрвин спешил. И когда впереди над снежным полем показались крыши домов, вздохнул с облегчением. Подозрительных всадников им не встречалось с того самого момента, как Сапфир выбрался через сугробы на утоптанную и укатанную дорогу. Эрвин сел верхом и снова, как во время бегства от замка, помог Илльере устроиться ближе к конской шее, придерживая ее левой рукой за талию. Ему были видны завитки ее рыжих волос, шевелившиеся под ветерком. Он слышал ее неглубокое дыхание. И в какой-то безумный миг Беркуту захотелось крепко обнять это гибкое сильное тело, прижать к груди и спрятать лицо в медных локонах.

Эрвин встряхнулся. Наваждение…

— Мои сны, — тихо проговорила вдруг воительница. — Мои сны напоминают о том, как я поплатилась за свою верность присяге. Я не смела поднять оружие на Адаларда. Но и предупредить не смогла. А меня решили прикончить. И мне не хватило сил…

— Это позади, — шепнул Винтер ей в самое ухо, почти коснувшись тонкого хряща губами.

— Нет, его снова попытаются убить. И на этот раз я их остановлю.

Эрвин увидел, как ее рука сжалась в кулак. Натянувшаяся корка на порезах, протянувшихся по костяшкам, лопнула. Показалась пара капель крови. Эрвин медленно вздохнул.

— Да, — наконец произнес он и сам удивился своим словам. — А я буду рядом.

До городка доехали в сумерках. Миновав ворота, Эрвин сошел с седла и медленно двинулся вдоль улицы, оглядываясь. Он что-то искал. Илльера балансировала на грани обморока от боли и усталости, но держалась. Навстречу попадались загулявшиеся допоздна ребятишки, тявкали за заборами собаки. Временами, около некоторых заборов, чаще всего, собранных из узкого неровного штакетника, Винтер останавливался. И в конце концов из очередного небольшого домишки вышел Кристофер с фонарем в поднятой руке.

— Беркут! Живой!

— Ну, а что мне сделается, — хмыкнул Эрвин, заводя Сапфира на двор. — Вижу, ты внял моему совету. Впрочем, я и не сомневался.

Они пожали друг другу руки. Кристофер быстро шагнул к Сапфиру, заметив бледную Илльеру, снова судорожно вцепившуюся в конскую гриву.

— Ты ранена? Что с тобой?

— Оставь, все терпимо, — шепнула воительница. Но Эрвин уже подхватил ее соскальзывающее с седла тело.

— Где Рихь? — неся Илльеру к дому, через плечо спросил он.

— Спать собирается. Считала, что затея с переездом — это бред, выдуманный мною только ради ее дополнительного неудобства, — Крис открыл дверь, помогая пройти.

— Разберемся потом. Сейчас позаботься о Сапфире. И добудь побольше воды.

— Что задумал? — Крис, уже начавший объяснять хозяйке дома, что к нему пришли гости, но это совсем ненадолго, поднял голову.

— У нее вывих. Если мы сейчас же не решим проблему, дальше она может потерять возможность нормально ходить. И так третий день тянем…

Ирд кивнул. Илльера с трудом улыбнулась хозяйке — и встретилась взглядом с Рихью, которая поднялась со скамьи и теперь стояла около стола, явно не зная, то ли подойти, то ли не стоит.

— Рихь, рада видеть вас в добром здравии, — шепнула воительница. Принцесса не нашлась, что ответить, и просто улыбнулась. Откуда ей было знать, почему голос Илльеры дрогнул.

— Что с вами произошло? Куда вы пропали? — спросила Рихь. Но воительница не ответила. Эрвин как раз уложил ее на скамью и подошел поговорить о чем-то с хозяйкой.

— Жди, я сейчас вернусь за тобой, — бросил через плечо Винтер, выходя на улицу. Рихь подняла бровь. Неужели непреклонный ледяной Беркут в самом деле может говорить так… по-человечески?

— Илльера, вы напугали нас, исчезнув, — присев на край скамьи, проговорила принцесса.

— Я совершила глупость, — вздохнула воительница. — Переоценила свои силы, недооценила противника. Позволила застать себя врасплох.

— Кому? Что произошло?

— Не стоит вспоминать, — Илльера отвернулась. Тут на пороге снова показался Эрвин.

Он без лишних слов поднял воительницу на руки и вынес из комнаты. Нес он ее как-то… бережно? Нежно? И наклонился шепнуть что-то на ухо.

На дворе Кристофер выливал в корыто очередное ведро воды. Эрвин осторожно помог Илльере устроиться в седле. Затем наклонился и связал ее лодыжки по брюхом Сапфира. Воительница скривилась, когда травмированную ногу потревожило неосторожное движение. Эрвин подвел коня к корыту и снял уздечку. Сапфир опустил голову и начал пить. Рихь вышла на крыльцо и в недоумении наблюдала за происходящим. Винтер собрался снова куда-то ехать? Зачем тогда снимать узду, при чем тут Илльера? На ней и так лица от усталости нет…

Между тем воительница заметно побледнела. Губы сжались в тонкую линию, пальцы стиснули жесткую черную гриву. И Рихь не сразу поняла, что по мере того, как пустеет корыто, бока Сапфира раздаются все шире, а вывихнутая нога вытягивается. Илльера кривилась все сильнее, Эрвин подливал воды, то и дело бросая быстрые взгляды на воительницу — взгляды обеспокоенные, выжидающие. Когда свистящий выдох боли сорвался с ее губ, он отставил в сторону ведро и положил ладонь на бедро, всматриваясь и вслушиваясь. Убедившись в том, что вывих в самом деле растянулся и встал в нужное положение, Эрвин освободил ее лодыжки и помог спуститься с конской спины.

— Вам лучше? — чуть строгим тоном, словно запретив себе продолжать беспокоиться, спросил Винтер.

— Конечно, — негромко отозвалась Илльера. — Это был пустяк.

— Я бы поспорил, но не буду. Теперь вам надо по-настоящему выспаться.

Кристофер хлопнул Сапфира по гладкому боку и повел в конюшню. Эрвин подал руку пошатывающейся воительнице.

— Рихь, будьте любезны, помогите устроить постель помягче. Хотя бы сегодняшнюю ночь ей нужен комфорт и покой.

Принцесса мрачно вздохнула — и направилась к хозяйке просить еще тюфяк. Мимолетно скользнула мысль — есть ли предел глубине моего падения… Королевской крови — и девочка на побегушках. Впрочем, спорить смысла все равно не имело. И вскоре совместными усилиями Илльера была уложена, накрыта одеялом — и провалилась в глубокий сон прежде, чем хозяйка принесла ей чашку бульона.

Рихь легла спать следующей. А Эрвин и Кристофер засиделись в быстро сгущающихся сумерках. Убедившись, что хозяйка вместе с детьми ушли в заднюю комнатушку, Беркут коротко поведал другу о своих приключениях. Хотя, верный давней привычке говорить меньше, чем знаешь, не стал упоминать слова Илльеры про заговор и угрозу жизни короля. В конце концов, следовало сначала самому решить, как действовать, и только потом привлекать к решению товарища.

— Я догадывался, что она не проста, но не думал, что ей хватит решимости пойти на такое в одиночку, — протянул Ирд, бросая невольный взгляд в угол, где спали принцесса и воительница.

— Она продолжает быть загадкой, — отозвался Эрвин. — И отвечать не спешит. Но сейчас меня беспокоит другое.

— Что же? Мне показалось, ты хоть ненадолго перестал видеть в ней врага.

— Не она вовсе, — почти досадливо отмахнулся Беркут и тут же тяжело вздохнул. — Перед смертью мать оставила для меня записку. С просьбой вернуться в наше старое поместье. Отсюда до него рукой подать, мы не потеряем много времени. Я там не был несколько лет, мать уехала вскоре после того, как началась моя служба. Будет любопытно снова посмотреть на уголок, где я вырос. Наверняка все изменилось…

— Зачем она тебя туда направила? — машинально спросил Ирд, прекрасно, впрочем, понимая, что Винтер расскажет то, что считает нужным — и все равно умолчит об остальном. Но тут Беркут только развел руками.

— Я в самом деле не имею ни малейшего представления. Слов о том, что туда очень важно поехать, недостаточно, чтобы предугадать, что именно меня там ждет. Но она бы не писала об этом без причины. Тем более, — Эрвин запнулся, внезапно снова как наяву увидев кровь, чернеющую в лунном свете, — тем более, что она, кажется, предчувствовала свою гибель. Знала, что в опасности.

И ничего не сказала… Чувство потери накатило внезапной волной боли. Если бы он догадывался — он бы сумел ее защитить. Он бы прикончил убийц, которые явились за ней. И неважно, сколько бы их пришло. Но его не было рядом — и оставалось только совершить обряд погребения. Ничего не ведая. Даже не зная, кому теперь отомстить. Есть только смутные догадки, но ни одного имени. Есть могущественный заговор, но ни одной ниточки. Есть угроза — и нет возможности нанести упреждающий удар. И есть одиночество, потому что еще на границе Эрвин понял, как опасно подпустить человека слишком близко. Как горько бывает разочарование. Он не хотел больше испытывать подобное. Не хотел — но дважды за вечер против воли оглянулся в сторону лежанки, на которой крепко спала Илльера.