Софи пришла в себя от того, что солнечные лучи из распахнутого настежь окна били прямо по чувствительным глазам. С трудом разлепив отяжелевшие веки, с удивлением рассмотрела незнакомую обстановку. Комната, окрашенная в белый цвет, больше похожа на больничную палату. К тому же витающий в воздухе специфический запах лекарств косвенно подтверждал эту догадку. Рядом столик с какими-то пузырьками. Рука занемела, привязанная к краю кровати – ей поставили капельницу.
Голова соображала плохо, сначала показалось, что вновь попала в исследовательский центр Особого подразделения. Но ведь из Заповедника обратной дороги нет.
Игнорируя слабость во всем теле, она с трудом приподнялась на локте, прислушиваясь к доносящимся из-за приоткрытой двери мужским голосам. Разговаривали двое – Упырь и кто-то еще.
Первый говорил тихо, и хоть сути Софи так и не уловила, ей показалось, что раздраженно. А вот его собеседник гремел басом, совершенно не боясь быть услышанным:
– Командуй в своей Долине, а больница – моя территория! И здесь я решаю, как лечить своих пациентов!
Судя по голосу, это тот самый доктор, который приводил ее в чувство после позорного столба. Ему что-то ответили, и сразу громко хлопнула дверь. Затем раздались приближающиеся тяжелые шаги. Софи поспешно прикрыла глаза, делая вид, что спит.

Она смутно помнила, что происходило вчера, и как здесь оказалась. Первые признаки недомогания начались еще перед тренировкой, Софи внезапно ощутила ломоту и непривычную слабость во всем теле. Но списала такую реакцию на свой страх перед грядущим испытанием, ближний бой никогда не был ее сильной стороной.
Вот и Рысь даже слушать ее не захотела, подняла на смех, что Медуза трусливо прячет свои щупальца. Пришлось собраться с силами и плестись на это сомнительное мероприятие. В результате во время спарринга не смогла дать достойный отпор этой рыжей бестии. И позорно проиграла, дав повод недоброжелателям вдоволь над собой потешиться. Хотя, если бы даже нормально себя чувствовала, все равно ей ничего не светило. И вообще, какой смысл махать кулаками, если достаточно посмотреть человеку в глаза, и тот сделает все, что она захочет?
Дальнейшие события воспринимались, как в тумане. Белобрысый парень, которому Упырь велел проводить ее домой, постоянно сыпал двусмысленными шуточками и непристойными намеками, а у нее даже не было сил поставить нахала на место. Софи вздохнула с явным облегчением, наконец-то оказавшись в своей комнате. Едва опустив голову на подушку, словно в яму провалилась.
Из забытья ее безжалостно вырвал раздраженный голос Упыря. Он чего-то от нее хотел, а потом куда-то тащил на руках… или это – плод ее не в меру разыгравшегося воображения? Но, с другой стороны, она же как-то сюда попала?

– Кхм… – раздалось над самым ухом.
Софи нехотя открыла глаза. Яркий свет из окна теперь заслоняла массивная фигура в медицинском халате, который едва сходился на мощной груди: казалось, что стоит мужчине поглубже вздохнуть, и пуговицы тут же разлетятся в разные стороны.
На вид доктору было лет под сорок, в уголках светлых глаз залегла сеточка глубоких морщин. Грубые черты лица, многодневная щетина на квадратных скулах и короткий ежик русых волос делали его похожим на разбойника с большой дороги. А вот спущенные на край крупного носа очки в тонкой оправе придавали образу некоторой комичности.
– Просыпайся, красавица, – прогремел он своим пугающим басом, при этом нависая над ней и весьма бесцеремонно разглядывая пациентку поверх очков. – А то проспишь все самое интересное.
– Что со мной случилось? – голос плохо повиновался, и последние слова перешли в судорожный сухой кашель.
Чертыхаясь, она попыталась сесть, чтобы лучше откашляться.
– Ничего страшного, – доктор прижал ее к кровати огромной пятерней, не давая приподняться. – Стресс, смена климата, непривычная вода – все это в комплексе ослабило иммунитет. Плюс, судя по исколотым венам, тебя в Центре держали на транквилизаторах.
Несмотря на уверенный тон, почему-то зародилось твердое убеждение, что он врет. Что-то здесь не так. Но какой смысл ему обманывать? Разве что причина недомогания – в том, что Упырь так грубо вытянул из нее силу? Может, это имело какой-то свой, обратный эффект?
Велико было искушение поймать взгляд доктора и заставить сказать правду. Но в данный момент она на такие подвиги совершенно не способна.
– Сейчас мы тебя подлатаем маленько, и будешь, как новенькая, – жизнерадостно заверил ее мужчина.
С необычной для такого мощного тела ловкостью он отсоединил капельницу и отвязал ее руку. Пока она разминала затекшую конечность, скинул одеяло, под которым девушка лежала в одних трусиках.
Софи, ахнув, судорожно прикрыла ладонями грудь. Однако доктор мягко, но настойчиво перехватил ее запястья и уложил руки вдоль тела.
– Меня не надо стесняться, – тихо и вкрадчиво проговорил он, вновь красноречиво глянув на нее поверх очков. – Просто расслабься. И получай удовольствие.
Легко сказать… Она, конечно, постаралась выполнить указание доктора, но наблюдала за ним со скрытой опаской, готовая защищаться, если он вдруг позволит себе что-нибудь неприличное.
Мужчина же протянул над ней руки и закрыл глаза. От напряжения на его лице вздулись крупные вены, растопыренные ладони слегка задрожали. Огромная лапища скользнула от ее ключицы вниз, почти касаясь кожи, приостановилась над грудью, зависая в районе сердца.
Сведенные судорогой напряжения пальцы едва шевелились, и вскоре она почувствовала исходящее от них тепло. Сначала легкое, приятное покалывание на поверхности. А потом излучаемая энергия просочилась глубже, под кожные покровы, распространяясь приятной истомой по затекшим мышцам, наполняя кипучей жизненной силой внутренние органы.
Сердце забилось быстрее и увереннее, разгоняя кровь по телу. Ладони доктора переместились ниже, на живот, стали выполнять круговые движения. Вытягивая из нее немощь и слабость, забирая накопившуюся усталость, щедро даря живительную энергию. Тело послушно внимало плавному скольжению умелых рук целителя, словно хорошо настроенный рояль. Софи погрузилась в сладкую нирвану, вся размякла, отдаваясь приятным ощущениям. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что подобное он с ней уже проделывал…
Потом доктор перевернул ее на живот. И все повторилось – легкое покалывание и согревающее волшебное тепло, наполняющее каждую клеточку тела, она едва сдерживалась, чтобы не замурлыкать от удовольствия. Когда он закончил и укрыл притихшую девушку одеялом, Софи ощутила себя словно заново родившейся, готовой горы свернуть.
Доктор же после этой процедуры заметно побледнел, на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Ей был знаком такой эффект – неизбежная плата за использование дара на пределе возможностей. Вот только слабо верилось, что волшебное исцеление – безвозмездный акт милосердия. Скорее всего, Упырь велел подлатать свою собственность.
– Спасибо, – тем не менее, тихо поблагодарила она.
Мужчина глубоко вздохнул, беря под жесткий контроль накатившую слабость.
– Как себя чувствуешь? – чуть хрипло, но уже деловито поинтересовался он.
– Значительно лучше, – бодро произнесла она.
– Вот и отлично. Сегодня еще побудешь здесь, вечером повторим процедуру. А завтра уже будешь как новенькая, сможешь вернуться в дом Хозяина. Отдыхай пока, скоро обед принесут.
Весть о том, что придется вернуться к Упырю, перечеркнула весь положительный эффект от целительной процедуры. Настроение тут же испортилось, она повернулась к стене, натягивая на голову одеяло.
Даже думать не хотелось об этом черте. Он ее пугал. До паники. Рядом с ним она теряла всю свою уверенность. Стоило только вспомнить их ментальное противостояние. Это воистину адская боль – когда тебя рвут изнутри, проникая в твой мозг, раскалывая его на части.
Лучше бы он ее избил, чем так. Ментальное воздействие – куда страшнее, чем физическое насилие. В какой-то момент показалось, что удастся выстоять. Но нет. Он вновь оказался сильнее.
Одно радовало – его сгубила собственная жадность. Тот факт, что ненавистный Упырь подавился ее энергией, определенно тешил самолюбие. Жалко, что это временно, после нескольких тренировок он научится себя контролировать. И тогда превратит ее в энергетическую кормушку. Ведь с самого начала поставил в известность, что в ней ему интересен только сильный дар Медузы. Неужели нет выхода?
Слишком непомерной стала казаться плата за спасенную жизнь. А ведь еще не раз придется пройти через такое унижение...
До этого подобный кошмар Софи испытала всего раз в жизни, еще в десятилетнем возрасте. Воспоминания о том страшном случае навсегда отпечатались в ее памяти.

После смерти матери отец очень изменился. Казимир похудел, осунулся, черты лица заострились, словно горе его высушило. Взгляд ожесточился, даже наедине с дочерью серые глаза отливали сталью.
Наследницу самого Князя тогда спрятали в роскошном особняке на одном из маленьких островов вблизи Греции. Воистину райское по своей красоте место – яркое солнце, синее, словно нарисованное море, захватывающие дух пейзажи, экзотическая растительность. Но для маленькой Софи этот рай превратился в настоящий ад.
Большую часть времени девочка проводила в одиночестве, среди самых дорогих и очень красивых игрушек. Ее детской могла бы позавидовать любая принцесса. Но к чему все эти богатства ребенку, если не с кем ими вместе поиграть?
Двух девушек-горничных, которых к ней приставили, Князь гипнотизировал лично. Глубокий, многослойный гипноз превратил их в бесчувственных роботов с дежурными улыбками на устах. Точно так же он поработал с охраной, сделав из десяти мужчин преданных сторожевых псов.
Из родственников за ней присматривала тетя. Жена Мстислава терпеть не могла одаренную племянницу, но жутко боялась мужа. А еще больше – деверя. Роль няньки стала обузой для молодой красавицы, выскочившей замуж за обеспеченного человека и совсем по-другому представляющей будущую семейную жизнь. Однажды девочка застала ее с охранником в очень пикантной ситуации. С тех пор они заключили договор – тетя не трогает племянницу, а Софи закрывает глаза на ее сомнительные развлечения.
Иногда приезжал Мстислав, но он лишь сухо здоровался с ней и спешил уединиться с красавицей-женой. А вот Казимир первые пару месяцев не появлялся вообще.
После пережитой трагедии Софи остро нуждалась в его заботе и внимании, или хотя бы чтобы он просто был рядом. Ей казалось, что отец от нее отвернулся. Будто бы презирает за то, что не применила свой дар, не смогла защитить мать. Да еще униженно вымаливала на коленях перед видеокамерой, чтобы он ее спас, чем опозорила весь их знаменитый шляхетский род, которым Казимир Друцкий так гордился.
Софи каждую ночь снились кошмары, вновь и вновь возвращая девочку в тот страшный подвал, где все случилось. Дни она проводила на берегу, стоя на скале и не сводя глаз с синей морской глади, с надеждой высматривая каждый подплывающий катер. Она так ждала отца, а он даже ни разу не позвонил ей.
Совершенно измученная этим бесконечным ожиданием, девочка решила, что ей нужно самой его найти. И вымолить прощение. Но с острова не так-то просто выбраться. Софи долго готовилась, присматривалась к тем, кто приезжал. И, наконец, выбрала мрачного бородатого грека, который каждый день привозил свежие продукты. Легко внушила ему взять ее с собой, спряталась на дне катера.
И только оказавшись в городе, среди множества незнакомых людей, поняла, что совершенно не знает, куда идти. И где именно искать отца. Испугавшись собственной смелости, Софи весь день пряталась среди ящиков в порту.
Там ее и обнаружил мальчишка-оборванец, с виду не намного старше ее самой. Щупленький, небольшого роста, сильно загорелый, с живыми глазищами на пол-лица. Она ни слова не знала по-гречески, а Яннис, так звали ее нового знакомого, говорил только на своем языке. Причем быстро, взахлеб, словно боялся чего-то не успеть. Софи восторженно смотрела ему в рот, ведь ей никогда не разрешали общаться со сверстниками. Да ее вообще от всех прятали, кроме мамы, она почти никого и не видела.
А потом была целая неделя безмятежного детского счастья. Они провели это время вдвоем. Ночевали где попало, иногда прямо на пляже, прижимаясь друг к дружке, чтобы согреться. Воровали еду на базарчике недалеко от порта, убегали от погони, когда их поймали на горячем. Прятались на барже, которая перевезла их на соседний остров. Купались в теплом море. Бросали камешки. Строили замысловатые замки из песка. Смотрели на солнце через разноцветные стеклышки. И пусть они не понимали языка друг друга, но им и не надо было слов. С ним она забыла обо всем – и о чувстве вины, и о своих страхах. Даже об отце. Этот мальчик научил ее смеяться и просто радоваться жизни, тому, чего она совершенно не умела делать.
А потом ее нашел отец. Они тогда крутились возле лотка со сладостями, Софи ждала удобного момента, чтобы применить свой дар и заставить продавца угостить их леденцами на палочке.
Сначала она обрадовалась, услышав знакомый голос, окликнувший ее по имени. Но тут же испугалась, что ее будут ругать. Что отец безжалостно разрушит этот маленький мирок, в котором ей было так хорошо, и вернет ее в роскошную клетку на острове. Поэтому в безотчетном порыве схватила Янниса за руку и потянула за собой.
Пользуясь тем, что вокруг много народу, они прошмыгнули в переулок, но им не повезло – впереди оказался тупик. Глухой высокий забор, сверху которого натянута колючая проволока. А сзади уже раздавались тяжелые шаги преследователей. Дети нырнули за мусорные баки и затаились, надеясь, что их не найдут.
– София, немедленно выходи, – раздался совсем рядом суровый голос отца.
Она не посмела ослушаться. Вылезла из кучи мусора, стала перед Казимиром, грязная, в перепачканной одежде, понуро опуская голову. Рядом замер Яннис, крепко сжимая ее ладошку в своей. Маленький рыцарь не оставил свою даму в беде.
Повисло напряженное молчание. Отец был не один, рядом с ним стоял высокий темноволосый мужчина, на вид ровесник Князя. Хмурый, со впалыми щеками и заостренным подбородком. От незнакомца так и веяло мощью и агрессией, но больше всего Софи поразили глаза. Колючие, насыщенного голубого цвета, слишком яркие на бледном холеном лице, они многократно усиливали устрашающий эффект. Такие могли быть только у хладнокровного убийцы, для которого нет ничего святого.
Наверное, и ее отец производил на других своим грозным видом такое же пугающее впечатление. Но ведь это ее родной папа, на коленях у которого так тепло и уютно. Он же не сделает ей ничего плохого?
Она переключила внимание на отца, с надеждой вглядываясь в суровые, но такие родные черты. Вместе эти двое мужчин смотрелись… странно. Такие разные внешне, и в то же время чем-то неуловимо схожие, они плохо сочетались: их можно было представить только в непримиримом противостоянии друг другу.
Незнакомец рассматривал ее слишком пристально, как будто прикидывал, выпороть на глазах у всех или сразу оторвать голову. Испугавшись такого откровенно неприязненного взгляда, Софи неосознанно кинулась в объятия шагнувшему навстречу отцу, при этом не выпуская руки Янниса.
Казимир засмеялся с явным облегчением, прижимая дочь к груди. И при этом как-то очень ловко оттеснил мальчика, разжимая их ладони. Сказал, чтобы она не боялась, его спутник – близкий друг семьи. Незнакомец даже выдавил некое подобие улыбки, больше похожее на устрашающую гримасу. Через силу потрепав девочку по волосам, напомнил Казимиру о каком-то обещании. На что отец ответил, что все договоренности остаются в силе.
Она тогда умоляла взять Янниса с собой. Но отец был безжалостен. Казимир пристально посмотрел мальчику в глаза. Зрачки расширились, почти полностью закрывая серую радужку. Прекрасно понимая, что это значит, Софи бросилась между ними, закрывая собой маленького друга. Принимая на себя направленный гипноз сильнейшего среди Медуз, одновременно концентрируя собственную силу и смело атакуя в ответ.
Взгляды отца и дочери скрестились, переплетаясь в одно целое. Несколько мгновений ей каким-то чудом удавалось удерживать чужой натиск, а потом как будто что-то треснуло. Яркая вспышка ослепила, она вскрикнула, обхватывая руками словно пронзенную молнией голову. От выкручивающей внутренности боли девочка потеряла сознание…

Очнулась Софи в своей комнате. Рядом, уронив голову на руки, сидел отец. Не сразу вспомнив, что произошло, она бессознательно потянулась к нему навстречу.
– Папа, – нерешительно позвала.
Мужчина резко выпрямился и уже через секунду заключил ее в крепкие объятия. От переизбытка чувств она зарыдала, громко, взахлеб, уткнувшись носом в его рубашку. Отчаянно цепляясь маленькими ручками за надежные широкие плечи.
– Софийка… – шептал он в промежутках между ее судорожными всхлипами, беспорядочно перебирая пальцами волосы дочки. – Девочка моя…
Она таяла от его близости, от родного запаха, от тихого надрывного голоса. А потом, когда немного успокоилась, отец осторожно заключил личико дочери в свои ладони.
– Никогда больше так не делай, – уже твердо потребовал он. – Ты слышишь? Никогда! Поклянись, что не будешь пытаться применить на мне свой дар!
– Клянусь, – прошептала она, испуганная жестким выражением его глаз.
– Теперь у нас все будет по-другому, – он снова притянул ее к себе. – Обещаю, что всегда буду рядом…

До вечера девочка прибывала в эйфории от его обещания: любимый папа будет рядом. Фантазировала, что и как они будут делать вместе. Пока не стала случайной свидетельницей ссоры межу отцом и дядей.
– Зря ты привлек Эхо, – зло шипел Мстислав. – И мне не нравится, что ты ему пообещал взамен. Зачем нам с ним сотрудничать? Сами бы нашли девочку.
– Я потерял жену, и не хочу, чтобы моя дочь тоже погибла, – жестко возражал Казимир. – И готов заплатить любую цену. Я держу ситуацию под контролем. Сейчас союз с Эхо – залог нашей неприкосновенности.
– Союзники по другую сторону баррикад? – ехидно усомнился дядя. – Эхо организовал охоту на тебя! Я не удивлюсь, если именно он приложил руку к похищению Лилиан и Софи! А ты согласился плясать под его дудку!
Тут мужчины заметили ее и резко оборвали разговор. Она мало что поняла из услышанного, но маленькое сердечко тревожно сжалось от нехорошего предчувствия: отец, похоже, не собирался держать свое слово. И Софи сама в этом виновата, ведь своим глупым побегом вынудила его пойти на сделку со страшным человеком…

Через пару дней они переехали. Теперь уже в Италию. Очень похожий остров, особняк в том же стиле. Отец постоянно куда-то отлучался, но, как и обещал, ненадолго. В тот период самым близким существом для Софи стала собака. Казимир подарил ей щенка черного лабрадора, и девочка в нем души не чаяла. Сама его кормила, выгуливала, убирала, если он где-нибудь нашкодил. Играла и купалась с ним в море. Таким образом отец хотел воспитать в ней чувство ответственности за другое существо, и для девочки, обделенной вниманием, такое общение стало настоящей отдушиной.
Чтобы дочке не лезли в голову дурные мысли, Казимир нанял ей репетиторов. Ее день был расписан по часам, языки, точные науки, и странное для девочки занятие – боевые искусства. Она терпеть не могла эти тренировки, и ненавидела своего наставника, худощавого японца. Но Казимир был неумолим.
Отец установил между ними строгую дистанцию. Он хотел, чтобы его девочка была сильной. И сам учил ее пользоваться сверхъестественными способностями.
Тренировались на обслуге особняка, поначалу Софи заставляла людей выполнять самые простые поручения. Постепенно задания усложнились, стали более многослойными, требующими сложной последовательной цепочки действий. Она радовалась и хлопала в ладоши, когда у нее получалось, и старалась изо всех сил, если что-то шло не так, только бы заслужить похвалу отца.
– Наш дар – это проклятье, – часто повторял он. – Запомни, люди ненавидят тех, кто от них отличается. Такие, как мы – вечные изгои. Никому не позволяй узнать о себе больше, чем нужно. Не оставляй в чужой памяти следов своего вмешательства. Не позволяй себя использовать. Ты – особенная. Не жди, пока тебе предложат. Сама бери от жизни все, что захочешь. Но знай меру.
За два года Казимир успел научить свою одаренную дочь многому, словно предвидел свою скорую смерть и старался передать ей как можно больше собственных знаний. В том числе и создавать ментальный защитный кокон, способный на какое-то время обмануть специальные приборы и сверхлюдей-Зеркал, чувствующих чужую силу.
Уже в старшем возрасте, после трагической гибели отца, когда многие из тех, на ком она тренировалась, стали кончать жизнь самоубийством, Софи поняла, что у любого воздействия на психику человека есть страшная обратная сторона…

После диетического обеда, который принес ей доктор, Софи задремала. Но ее сон был безжалостно прерван: на пороге комнаты возник ее мучитель. Она инстинктивно натянула одеяло по самый подбородок, укрываясь от пристального внимания и с опаской следя за его передвижениями.
На этот раз он был в черной футболке, обтягивающей мускулистый торс, и такого же цвета кожаных штанах, подчеркивающих узкие бедра и крепкие ноги. Следовало признать, темный цвет ему очень идет, придавая хмурому образу дополнительной мрачной таинственности.
Упырь демонстративно громко развернул стул и присел на него задом наперед, опираясь локтями на спинку. Софи невольно загляделась на его руки – по-мужски крупные, жилистые, очевидно, близко знакомые с физическим трудом. Запястья и широкие ладони правильных пропорций, пальцы тонкие, длинные, наверняка одинаково ловко справляющиеся как с холодным оружием, так и доставляющие удовольствие женщинами.
Боже, и о чем это она думает… когда перевела взгляд на лицо, на миг он показался ей усталым, осунувшимся, под глазами темные круги – свидетели бессонных ночей. Но вот взгляд ничуть не изменился – такой же жесткий и требовательный. Так смотрит человек, умеющий подчинять других своей воле.
Его присутствие подавляло, но Софи не привыкла показывать кому бы то ни было свой страх.
– Как себя чувствуешь? – холодно поинтересовался Упырь, выдержав неприлично долгую паузу.
Голос звучал равнодушно. Как будто он с трудом выдавил из себя эти элементарные слова вежливости. На самом деле ему нет никакого дела до ее здоровья. Хозяин заботится о сохранности имущества, за которое дорого заплатил.
В ее же интересах прикинуться больной и несчастной.
– Средне, – как можно более слабо отозвалась Софи.
– Я хочу знать о тебе все, – он как будто не услышал ответа. – Кто ты, откуда, где научилась управлять даром. Меня интересуют любые, даже самые незначительные подробности.
Она ждала и боялась этого разговора. И даже продумала версию, в которой правда ловко переплеталась с ложью. Но для начала следует поторговаться.
– С чего ты решил, что я должна перед тобой отчитываться? – напряглась Софи. – Мы договаривались только насчет дара. А ты пытаешься вывернуть мне душу.
– Я спрашиваю, – холодно продолжил он. – А ты отвечаешь. Четко и по делу.
Его глаза угрожающе прищурились. Она уже давно обратила внимание, какие они необычайно синие. Редко встретишь такой насыщенный цвет радужки. Интересный мужик, брутальный, такие особенно нравятся женщинам. Вон и официантка в столовой, из кожи вон лезет, чтобы привлечь его внимание. И Рысь, похоже, к нему неравнодушна, только так можно объяснить причину ее агрессивности по отношению к новой игрушке Хозяина. А так как рыжая живет в его доме, то наверняка между этими двумя есть интимные отношения.
– Я жду, – голос стал на тон жестче, отдавая металлическими нотками.
Надо же, какой нетерпеливый. Никаких поблажек на ее болезненное состояние.
– Я все расскажу, – осторожно прощупала почву Софи. – Но с одним условием.
Выжидающе приподняв бровь, Упырь чуть подался вперед, перегибаясь через спинку стула. Синие глаза потемнели, словно небо перед зарождающейся бурей. Набравшись храбрости, она крепче вцепилась пальцами в одеяло и выпалила:
– Ты разрешишь мне ходить по Долине без тех дурацких очков.
Упырь чуть склонил голову на бок. Совсем как хищник, который прикидывает, то ли сразу съесть, то ли сначала поиграть.
– Хорошо, – после некоторых раздумий неожиданно легко согласился он. – Попробуем без маски. До первого прокола. Если осмелишься на кого-то воздействовать – запру в подвале. И тогда будешь видеть только меня.
Неужели он согласился? Софи не поверила собственным ушам. И едва сдержалась, чтобы не выдать свою радость. Пока Упырь не передумал, стала поспешно рассказывать немного переделанную историю своей жизни.
В принципе, она не особо и врала. Просто исказила некоторые факты, и о многом не упомянула. Одаренность приписала не отцу, а матери. Будто бы они прятались, сколько себя помнит. Мама постоянно чего-то боялась, но не делилась с ней своими страхами. С ранних лет обучала дочь пользоваться даром, заставляла заниматься боевыми искусствами. Учила закрываться от других одаренных и от ищеек Особого подразделения.
Когда ей исполнилось восемнадцать, мама погибла в автомобильной катастрофе, так и не раскрыв всех своих тайн. Сама Софи тогда чудом осталась жива, отделалась сотрясением мозга и легкими ушибами.
После смерти матери остались некоторые сбережения, она получила образование, потом работала. Жила уединенно, мало с кем общалась. Софи уверенно называла имена, города и даты, даже университет, в котором на самом деле училась. Все равно, находясь на острове, нет никакой возможности проверить эти сведения.
О том, как глупо попалась в лапы Особого подразделения, что с ней делали в Центре, и как очутилась в Заповеднике – здесь все прозвучало так же, как и было на самом деле. Только про спутницу свою умолчала, не хотелось отвечать на резонный вопрос, почему ей стукнула в голову блажь спасать совершенно чужую девушку.
Упырь слушал внимательно, временами недоверчиво хмурился, иногда задавал уточняющие вопросы. Особенно его заинтересовал момент в автобусе, про экспресс-тесты. И про исследования в Центре, когда ей удалось обмануть чуткие приборы. Похоже, он не очень-то знает, что сейчас происходит на Большой земле.
– Давно ты здесь? – осторожно спросила она.
– Десять лет, – машинально ответил он, думая о чем-то своем.
Ничего себе… столько времени провести в этом жутком месте, неудивительно, что Упырь так ожесточился. Даже жаль его стало.
Но он тут же грубо разрушил робко зарождающееся в ней сочувствие.
– А теперь подробно расскажи мне, что ты вчера делала. И с кем. Что ела. О чем думала. Как можно более полно, желательно по часам.
Это еще зачем? Софи теперь смотрела на него с ощутимым беспокойством.
– Это допрос? – напряглась она. – Меня в чем-то подозревают?
– Если хочешь, чтобы наш договор насчет маски остался в силе, просто исчерпывающе отвечай на поставленные вопросы.
Пришлось вспоминать и рассказывать. Он был дотошен, по десять раз уточняя детали. Выспрашивал, кто к ней подходил в столовой, не обратила ли она внимание на что-то подозрительное. Выпытывал, что пила, и сколько воды было в графине, стоящем в ее комнате.
Этот допрос укрепил зародившиеся после разговора с доктором подозрения – произошедшее с ней не было случайным. Видимо, Упырь подозревает, что кто-то хотел ее отравить. И неудивительно, такое впечатление, будто бы каждый в Долине только и мечтает отправить сильную Медузу на тот свет.
Понимая, что в ее интересах говорить правду, Софи чистосердечно отвечала на вопросы. Утаила разве что момент про пирожок с яблоками, который захватила с завтрака и съела только после обеда. А вдруг у них нельзя на вынос продукты брать?
Судя по хмурому виду Упыря, ответы ничего не прояснили. К ее облегчению, вопросы наконец-то закончились, и он собрался уходить.
– Отдыхай пока, – милостиво бросил ей на прощание. – Завтра я тебя заберу. А через пару дней продолжим тренировки. И с твоим даром, и боевые – дерешься ты слабо, не помешает дополнительная практика. Ну и будешь работать, как все. Нужно успеть подготовиться к зиме, у нас сейчас рабочих рук не хватает.

Проплывающие над Заповедником перьевые облака окрасились в багровые тона заката. Последние лучи заходящего солнца скользнули по вершинам острых скал и спрятались за расположенным невдалеке горным хребтом, напоследок освещая замершую на каменном уступе фигуру. Высокий худощавый мужчина стоял, задумчиво глядя вслед ускользающему дню. Несмотря на жаркую погоду, все части его тела были тщательно укрыты от любопытных глаз. На руках тонкие кожаные перчатки, шея пряталась в высокой стойке водолазки, на голову накинут капюшон от легкой накидки. Открытым оставалось только его лицо, устремленное в окрашенное багряным заревом небо. Правая сторона сурового лика была изуродована: кожа после ужасных ожогов потемнела и сморщилась, словно кожура испорченного яблока.
У его ног раскинулось Гремучее ущелье – самое зловещее место на острове. Темные громады скал, словно схлестнувшихся в непримиримом поединке и грозно замерших друг напротив друга перед последним решающим броском, скрывали у своего подножия небольшую речушку, извивающуюся и бурлящую стремительным потоком.
В былые времена здесь проводилась горная выработка, после которой остались высеченные в камне пустоты. Потом один богатый чудак соорудил здесь целый город. Оборудовал вполне пригодные для жизни пещеры, соединенные сложной сетью ходов. С купальнями, отлично продуманной вентиляцией и системой освещения от внутреннего генератора.
Сейчас же в этом труднодоступном месте, среди мрачных скал обосновались призраки во главе со своим таинственным предводителем. Фантом не стремился к роскоши, подобные суровые условия полностью соответствовали его нынешнему внутреннему состоянию – он предпочитал уединение и не любил, когда кто-то тревожил его покой. Здесь он предавался своим любимым занятиям – молчаливому созерцанию окружающей природы и философским размышлениям.
Услышав приближающиеся шаги, он надел маску, пряча обезображенное лицо. И продолжил спокойно стоять, все так же глядя на раскинувшийся перед ним величественный пейзаж.
По высеченной в отвесной скале лестнице к нему поднимался юркий невысокий мужчина, одетый в традиционные для всех призраков черного цвета штаны и рубашку. Остановившись на ступень ниже смотровой площадки, почтительно склонил голову.
– Что там, в Долине? – голос у Фантома был низкий и хриплый, такой же устрашающий, как и его обладатель.
– Господин, вышла осечка, – доложил подчиненный. – Медузу откачали. Я велел повторить попытку…
– Нет, – резко и коротко прервал его Фантом. – Мы не можем потерять своего агента в Долине. Передай, пусть ничего не предпринимает: Рич наверняка теперь подозревает всех и вся, нужно на время затаиться.
Мужчина кивнул, но не спешил уходить, зная, что сейчас будут новые указания.
– Прямо сейчас наведайся к Лысому, – продолжил Фантом. – И разведай все об этой Медузе. Поговори с теми, кто ее поймал. Узнай, с кем она попала в Заповедник. Мне важны любые, даже незначительные подробности.
– Я слышал, что до берега с Медузой добралась еще одна девка, – подал голос призрак. – Она сейчас в борделе у Лысого.
– Привези ее сюда, – распорядился господин лишенным каких бы то ни было эмоций голосом. – Только так, чтобы никто не видел. Пусть Лысый распространит слух, будто бы она сбежала. И назначит за ее голову хорошую цену.
– Будет сделано, – коротко кивнул призрак.
– И не забывай про Шейха, – напомнил Фантом. – Время идет, а результатов нет.
Подданный неслышно исчез, а господин снова вернулся к молчаливому созерцанию погружающегося в сумрак ущелья. Через несколько секунд тень от соседней скалы накрыла зловещий силуэт истинного хозяина Заповедника.
Рич и Шейх – две его самые любимые марионетки. Достойные противники. Они барахтались, как брошенные в воду котята, отчаянно пытались выплыть. И никак не могли понять, что все оказавшиеся здесь обречены, и любые попытки что-то изменить – всего лишь предсмертная агония.
Он мог бы с легкостью уничтожить обоих. Прихлопнуть, как мелких мошек. Но это было бы слишком просто. А вот манипулировать ими – это забавляло его на протяжении последних десяти лет. Он отнюдь не стремился к абсолютной власти и поклонению, предпочитая держаться в тени и дергать за невидимые ниточки.
Изуродованному калеке нет места на Большой земле. Зато здесь, среди изгоев – он царь и бог. Заповедник – его вотчина, и на этом острове все будет так, как решит он.

На следующий день утром Софи под конвоем Упыря вернулась к нему в дом. Он снова запер ее в полуподвальном помещении, потом два раза лично принес еду из столовой. Раньше пленнице такой чести не оказывали, за ней присматривал кто-нибудь из его свиты. Что было нехорошим знаком – значит, он не доверяет даже самым приближенным.
Если вчера Упырь казался раздраженным, то сегодня и вовсе напоминал грозовую тучу, готовую в любой момент разразиться вспышками молний. Подобно злобному церберу, он смотрел на нее так, словно она – досадная помеха его спокойствию. Заноза в заднице, не иначе. Видимо, опасается, что кто-то повторит попытку отправить ее на тот свет. Трясется над своим ценным приобретением, как кощей над кучей злата.
Софи не особо переживала по поводу того, что от нее снова попробуют избавиться. Следовало отдать ему должное, Упырь не выглядел как человек, у которого можно что-то безнаказанно увести из-под носа. Пока он заинтересован в ее даре, никому не позволит к ней подступиться. Гораздо больше пугал сам непрошеный телохранитель. И то, что он потребует взамен за спасенную жизнь.
Проведя целый день взаперти, еще слабая после недомогания и терзаемая нехорошими предчувствиями, к вечеру она начала задыхаться в четырех стенах.
– Я могу выйти на улицу? – поинтересовалась Софи во время очередного визита своего надзирателя. – Хотя бы немного свежим воздухом подышать?
– Можешь, – неожиданно милостиво разрешил он. – Только далеко от дома не отходи.

Оказавшись на улице, Софи жадно втянула полной грудью влажный воздух. Солнце уже садилось, легкий ветерок ласково трепал листочки на небольших яблоньках, любовно высаженных вокруг. Окружающие Долину холмы были словно окутаны легкой сиреневой дымкой. Вокруг царили тишина и спокойствие. На мгновение забыв о собственном незавидном положении пленницы, она невольно залюбовалась идиллической картинкой. Как же все-таки здесь красиво!
Прямо за домом петляла порожистая речка, у берега которой на камне сидел мальчик лет шестнадцати. Тот самый, которого она видела в столовой рядом с Упырем. Ей он еще тогда понравился – живой, подвижный, открытый. Прямая противоположность своему мрачному старшему товарищу.
Когда она подошла поближе, то поняла, что мальчик рисует. На его коленях лежал альбом, в котором он карандашом набрасывал два ближайших холма, похожих на двойной верблюжий горб.
– У тебя неплохо получается, – признала она, заглядывая из-за его плеча.
Мальчик промолчал. Даже не повернулся в ее сторону. Видимо, наслушался от Упыря, что от Медузы стоит держаться подальше.
– Меня София зовут, – представилась она. – А тебя?
– Мишель, – нехотя откликнулся он.
Она присела на соседний камень и подставила лицо заходящему солнцу.
– Ты давно в Заповеднике?
– Уже более пяти лет.
Похоже, парень особой разговорчивостью не отличался. Но ведь с Упырем он показался ей совсем другим, общительным и порывистым. Обычным ребенком, нуждающимся в одобряющем внимании взрослых.
– Ты попал сюда еще совсем маленьким? Твои родители тоже здесь? – Софи не оставляла попыток его разговорить.
Карандаш на мгновение замер над бумагой.
– Мама погибла, – ответил коротко и как-то зажато.
– Извини, – тихо пробормотала она. А потом добавила чуть дрогнувшим голосом: – Моя мама тоже погибла. На моих глазах.
Мальчик настороженно обернулся. Быстро, с опаской, глянул на нее и поспешно вернулся к своему занятию.
– Ничего, – теперь карандаш в его руках делал быстрые и резкие штрихи. – Это было давно. Я бы тоже погиб, зима тогда была суровая. Но Рич спас меня. И забрал к себе.
– Рич? – переспросила она.
– Да, Ричард, – и уточнил: – наш Хозяин.
Она больше не пыталась поддерживать разговор, просто сидела рядом и смотрела, как картинка на белом листе приобретает все более четкие контуры. Мальчик не возражал против ее присутствия, между ними установилось на удивление комфортное молчание.
Софи невольно задумалась об Упыре. Из того, что узнала и увидела за последние дни, следовало, что не такой уж он сухарь. И способен относиться к окружающим вполне по-человечески. Например, взял на себя заботу о маленьком мальчике. А ведь мог бы запросто пройти мимо.
Ричард… красивое имя. Мужественное. И очень ему идет. Чем же лично она заслужила недовольство этого мужчины? Почему он так жестко к ней относится, все время норовит унизить?
– Софи! – раздался жизнерадостный оклик.
Она нехотя обернулась. И не поверила своим глазам. К дому Упыря шли две женщины. Одна из них – Линда. А вот вторая…
Невысокая худенькая девушка оживленно махала ей руками. Мари, ее соседка по Центру и незадачливая спутница. Вот кого Софи определенно не рада видеть. Эта девица для нее – прямо какой-то злой рок.
Нехотя поднявшись, она медленно пошла им навстречу. А Мари уже бежала к ней с явным намерением задушить в объятиях.
– Софи, – восторженно запричитала, повиснув у нее на шее. – Я так переживала за тебя… и так рада, что мы снова встретились…
А Софи с трудом сдерживалась, она терпеть не могла, когда к ней прикасаются чужие. А тем более, если так откровенно вешаются и навязываются.
Повернув голову, встретилась с испытывающим взглядом Упыря, привлеченного этими воплями. Он, конечно, с интересом наблюдал за истеричными причитаниями ее бывшей соседки. Чтобы не вызывать лишних подозрений, Софи через силу погладила плечи девушки и сделала вид, что тоже очень рада.
– Вы знакомы? – поинтересовался он, когда Мари, наконец, заткнулась.
– Да, – кокетливо подтвердила девушка, явно заинтересовавшаяся представительным мужчиной.
– Самую малость, – уточнила Софи.
– Тогда пройдете в дом.

Софи еще не была внутри дома, лестница в ее мрачный полуподвал вела прямо из прихожей. И теперь с интересом оглядывалась по сторонам. Гостиная на первом этаже оказалась на удивление просторной и светлой. Посередине массивный стол с расставленными вокруг стульями, у стены – широкий диван и два кресла. Уютный камин, справа от которого висела подробная карта острова, судя по технике рисования, выполненная Мишелем. На полу – оленьи шкуры.
Упырь и Линда опустились в кресла, а ее и Мари усадили на диван. Софи ощутимо нервничала, ожидая от непрошеной гостьи очередного подвоха.
Упырь учинил настоящий перекрестный допрос. Мари смотрела на него восторженно и прилежно отвечала, явно стараясь понравиться. Худенькая, светловолосая, с огромными серыми глазищами, она была очень даже симпатичной, когда, конечно, не устраивала истерик. А тут и вовсе преобразилась – глазки заблестели, в ход пошли нехитрые женские уловки: томный голосок, облизывание губ, стрельба взглядом, едва заметный трепет ресниц. Видимо, начиталась советов в каком-нибудь глянцевом журнале, типа как соблазнить мужчину при первой встрече.
А вот Софи отвечала невпопад. Ее определенно злила вся эта ситуация. Одно радовало – Упырь не столь наивен, чтобы повестись на такое. Смотрит с подозрением, вопросы задает каверзные.
– Так как, говоришь, тебе удалось сбежать от Лысого? – в третий раз спрашивал он.
Мари снова повторяла свою историю о том, как все напились, и ей удалось тихо ускользнуть. Девочки в борделе рассказывали про Долину, что это единственное место в Заповеднике, где люди живут по нормальным законам. Девушка живописно описывала, как ночью пряталась в каком-то заброшенном доме, и как трудно ей было добираться. Хорошо, что встретила доброго мужчину, согласившегося проводить ее сюда.
Софи готова была поспорить, что Мари врет. Потому как слишком хорошо знала, насколько та трусливая и истеричная по натуре, и вряд ли способна на такой отчаянный побег.
А Упырь требовал все новых подробностей. Как только разговор перешел на ночь их прибытия в Заповедник, Софи с ужасом поняла, как глупо прокололась, не рассказав ему про этот эпизод. Потому что Мари уже с восторгом живописала, как она самоотверженно бросилась спасать бедную девушку от насильников. И глупо раскрыла свой дар.
Удовлетворив свой интерес, Упырь, наконец-то замолчал. Новенькая перестала его интересовать, зато он в упор уставился на Софи, причем с каким-то извращенным предвкушением. Его убийственный взгляд обещал жестокую расправу за ложь.
Ей вдруг стало нестерпимо душно. Чувствовала, как горят щеки, но ничего не могла с собой поделать. Словно сквозь пелену слышала дальнейший разговор, теперь вопросы задавала Линда. Обсуждали таланты Мари, та клялась и божилась, что и хозяйка она отменная, и шить, и вязать умеет, а еще обожает готовить. Даже дар у нее очень практичный – нагревать предметы. Будто бы за пять минут может довести литр воды до кипения.
Вот только почему-то, когда они попали в Заповедник, она даже одежду мокрую не высушила – видите ли, не смогла сосредоточиться в такой непривычной обстановке.
– Ты нам не подходишь, – вдруг резко кинул Упырь, обрывая нахваливающую себя девушку на полуслове. – Линда, проследи, чтобы она немедленно покинула Долину.
Повисло напряженное молчание. Мари так и сидела с открытым ртом, глаза на мокром месте, вот-вот разрыдается. Казалось, даже Линда удивлена его неожиданным решением.
А Упырь все так же смотрел в упор. На Софи. И тут пришло понимание – он ждет ее реакции. Весь этот спектакль предназначен исключительно для нее.
И снова перед ней стояла проблема выбора. От нее зависело, останется ли Мари здесь, в более-менее цивилизованном месте, или ни в чем не повинную девушку выкинут прочь, туда, где царят куда более жестокие нравы и нет никаких законов.
Софи резко встала.
– Пожалуйста, позволь ей остаться, – попросила она, в глубине души понимая, что делает очередную глупость, которая еще больно ударит по ней рикошетом. – Мари старательная девушка, она сможет принести пользу.
Упырь растянулся в довольной усмешке, словно все случилось именно так, как он и планировал. Софи же едва сдержала порыв поймать его взгляд и заставить подавиться собственным бахвальством. Благо вовремя вспомнился прошлый неудачный опыт, как он легко швырнул ее на колени.
– Хорошо, раз ты так просишь, мы возьмем ее на испытательный срок, – смилостивился он. И тут же назидательным тоном принялся инструктировать новенькую: – Будешь пока жить в общежитии, работать наравне со всеми. Линда объяснит тебе наши правила. Нарушишь хотя бы одно из них – придется с тобой распрощаться.
– Спасибо, спасибо, я не подведу, – Мари рассыпалась в благодарностях. И добавила, теперь уже со скрытым смыслом: – Вы не пожалеете, я умею быть полезной.
И снова этот взгляд на Упыря, быстрый, многообещающий. Почему-то захотелось выцарапать эти наглые серые глазенки. Да что с ней происходит? Может, дело в том, что Софи слишком предвзято относится к своей бывшей соседке?
– Я провожу тебя, – Линда предложила новенькой следовать за ней.
Страшась оставаться один на один с разъяренным зверем, Софи попыталась незаметно ускользнуть вместе с ними. Но не тут-то было.
– София, задержись, – окликнул ледяной голос.
Она замерла, не смея ослушаться. Нехотя повернулась. Он выглядел очень недовольным. И Софи отлично знала, чем ему не угодила.
– Мне не нравится, что ты крутишься возле Мишеля, – хладнокровно отчеканил Упырь. – Держись подальше от мальчика.
За что он с ней так жестоко? От обиды на глазах стали наворачиваться слезы.
– Почему? – сдавленно поинтересовалась она.
– Ты не рассказала мне про эту Мари, а я просил со всеми подробностями. Уверен, это не единственная твоя ложь. Пока я не буду знать о тебе всю правду, ты под подозрением. И напоминаю: если применишь свой дар…
– Да помню я, – раздраженно прервала Софи. – Посадишь на цепь, завяжешь глаза и заткнешь рот кляпом.
Упырь плавно переместился поближе и навис над ней подобно каменному утесу. Инстинктивно хотелось отодвинуться от него подальше, сохраняя безопасную дистанцию, но ноги словно приросли к полу. Она снова ощутила себя мелкой дичью, беспомощно барахтающейся в цепких когтях коршуна.
– Ты решила поделиться своими сексуальными фантазиями? – он угрожающе прищурился, пристально глядя ей в глаза. – А ведь я могу их исполнить…
Его низкий хриплый голос в сочетании с откровенным взглядом, усиленный недосказанным, и от этого еще более возбуждающим обещанием, спровоцировал в голове яркую картинку. На миг Софи действительно представила себя со связанными за спиной руками. Обнаженной и беспомощной. Стоит перед ним, полностью одетым, опустив голову. И ждет. Сердце замирает в томительном предвкушении. Его взгляд горит, он жадно ее рассматривает. А потом едва касается пальцами ее ключицы, рука плавно скользит вниз, очерчивая контур груди…
Дыхание резко участилось, она очнулась от того, что вдруг почувствовала на собственной шее его железную хватку.
– Еще раз такое выкинешь – голову оторву! – грозно предупредил Упырь, чуть потянув ее вверх, заставляя стать на носочки.
Растерянно глядя в синие, потемневшие от гнева глаза, Софи не сразу сообразила, что произошло. Видимо, эта неприличная фантазия настолько ее захватила, что она через прямой зрительный контакт внушила ему соответствующую картинку. Да что на нее нашло? Неужели у нее развился комплекс жертвы, возбуждающейся от мучений, которые причиняет ей палач?
Щеки вспыхнули, и как она до такого докатилась?
– Я не хотела… это вышло случайно… – с трудом прохрипела, тщетно пытаясь оторвать его руку от своей шеи.
Он слишком плотно стиснул челюсти. И медленно, с явным сожалением разжал пальцы. Отступил на шаг. В его взгляде мелькнуло что-то, наталкивающее на интересную мысль. А ведь Упырь мог ее сразу остановить, не дать навязать ему это видение. Но почему-то не сделал этого.
– А ведь тебе понравилось… – хитро прищурилась Софи. – Ты именно об этом думал, когда в прошлый раз тянул из меня силу? О том, что я женщина? И ты бы хотел…
Она намеренно оборвала фразу на полуслове, наблюдая за его реакцией. Медля с ответом, он переместил свой взгляд на ее губы. Которые вдруг странно защипало. А потом высокомерно скользнул вниз, словно оценивая ее фигуру. Софи демонстративно выпрямилась, выставляя вперед грудь. Пусть полюбуется, ей есть что показать.
С виду Упырь был абсолютно спокоен. Но это спокойствие чисто внешнее, когда бушующие внутри страсти придавлены жестким контролем. Что она творит? Играет с огнем… на мгновение показалось, что он сейчас схватит ее и…
– Слишком много чести, – неожиданно сухо кинул Упырь, отворачиваясь. И ткнул пальцем в сторону выхода: – Свободна! Отправляйся к себе!
Она проследовала мимо него, гордо задрав голову. И хоть старалась сохранить невозмутимость, колени предательски подрагивали, выдавая ее взвинченное состояние.
– И постарайся пореже попадаться мне на глаза, – донеслось вслед.
Нарочно громко хлопнув за собой дверью, Софи с облегчением выдохнула. А потом коварно улыбнулась: теперь она точно знала, как с ним бороться.

---

Спасибо Инге dasik за содействие в редактировании главы.
ФОРУМ