Мы проходим в зал ресторана, и нас снова ведут к отдельному столику за перегородкой. Не сразу понимаю, что это тот самый ресторан, где мы обедали вчера. Надо же…
– Опять здесь? – невольно срывается с губ. Вспоминаю, чем кончился вчерашний ужин и хмурюсь – не хочу повторения.
– Тут всё чисто, – чуть напряжённее, чем раньше произносит Эдвард и садится за стол.
– Чисто? – недоумеваю я.
– Безопасно.
– Ясно… – интересно, что такого случилось, из-за чего так важна повышенная безопасность? Мы же в Германии – это сотни миль от США! Кто нас здесь достанет?
Мне снова подают меню, но теперь я знаю, чего хочу. И это вовсе не роскошная «Рыбная феерия», которую мы ели вчера, а простая пицца. Интересно, у них такая есть?
– Они готовят пиццу? – обращаюсь к Эдварду и игнорирую стоящего перед нами официанта.
– Пиццу? – он хмурится, но с улыбкой. Похоже, он воспринимает это как шутку.
– Это же итальянский ресторан? – оглядывая помещение, замечаю я.
– Думаю, да, – хмыкает мужчина и поворачивается к официанту, говоря ему что-то на итальянском. Видимо, ресторан настолько роскошен, что даже персонал говорит не на немецком, не на английском, а именно на итальянском. Но больше всего меня поражает Эдвард. Он знает итальянский? Ничего себе…
Стоп, а вчера? Почему вчера нам попался англоязычный официант?
После недолгого разговора с Эдвардом тот надевает приветливую маску и раскрывает передо мной меню на нужной странице. С удивлением разглядываю сорок видов этого блюда, и уже начинаю жалеть, что не выбрала какой-нибудь салат.
Пробегаю глазами по первому ряду и наугад показываю официанту. Тот кивает и записывает название в своём блокноте.
– Десерт, Белла? – внимательно глядя на меня, интересуется Эдвард.
– Нет, думаю, пиццы мне хватит, – откладываю меню, улыбаясь ему.
Наконец получив полный заказ от Каллена, обслуживающий нас человек уходит.
– Так что за сложности? – спрашиваю я, следя взглядом за Эдвардом.
– Аро строит новые планы, по которым будет в Чикаго послезавтра ночью. Мне нужно увидеться с ним там.
Вздрагиваю от тона слова «увидеться». Почему бы не называть вещи своими именами? Чтобы меньше испугать меня?
–Так ты уезжаешь? – боль пронзает мою грудную клетку, и внезапная грусть в голосе не остаётся им незамеченной.
– На пару дней.
– Понятно…
Появляется официант и приносит бокалы с вином. Ставит их перед нами и, не говоря ни слова, исчезает.
Вот он, профессионализм.
Интересно, что бы со мной было, если бы я до сих пор работала официанткой в баре «Престижная жизнь»? Как хорошо, что я уволилась…
– Боишься? – пересаживаясь на стул поближе ко мне и игнорируя напитки, спрашивает Эдвард.
– Волнуюсь, – признаюсь, накручивая прядь собственных волос на палец. Иногда это успокаивает.
– С тобой и Энтони всё будет хорошо, – неверно угадывая мои мысли, произносит он.
– Я это знаю и не об этом пекусь. Я волнуюсь за тебя.
В его глазах проблескивает нежность, после моих слов, а ладонь находит мою, ласково сжимая пальцы:
– Незачем. Всё будет в порядке.
Пару секунд смотрю на него, а потом не удерживаюсь и обвиваю руками за шею:
– Будь осторожен, пожалуйста, – шепчу я.
Он неуверенно опускает ладони мне на спину.
– Ты, правда, хочешь, чтобы я вернулся? – совсем тихо шепчет бархатный баритон около моего уха.
– Конечно! – полагаясь на эмоции, восклицаю я. Как он может думать иначе?
– Если судить по человеческим меркам, ты должна ненавидеть меня…
– Я и ненавидела… – краснею, произнося это. – Сначала.
– Так-то лучше, – усмехается он. – А то я уже думал, что ты утратила инстинкт самосохранения.
– Сейчас всё по-другому, – без нотки смеха говорю я.
– Знаю.
Мы молча сидим какое-то время, пока вновь появившийся официант не ставит перед нами заказанные блюда.
– Так тебя завтра не будет? – откусывая маленький кусочек пиццы, спрашиваю его.
Скрываемая грусть в моём голосе всё равно становится распознанной им:
– Завтра вечером, – поправляет он. – Остальное время буду с тобой.
– Аро по-прежнему нужна я?
– Да… – он прикрывает глаза и стискивает зубы. Догадываюсь, что пытается спрятать свой гнев и не напугать меня. Как я просила… Он делает так, чтобы мне было хорошо. Да это прогресс.
– Ты сказал…что будет гуманнее убить меня, если он получит желаемое…Что ты имел ввиду? – буду ковать железо пока горячо. Я не увижу Каллена ещё некоторое время, и поэтому мне нестерпимо хочется узнать как можно больше. А ещё я должна понимать, что представляет из себя человек, которого я пока не слишком опасаюсь.
– Зачем тебе это знать? – усталым голосом спрашивает Эдвард.
– Так ты не скажешь?
– Вопросом на вопрос, мисс Мейсен?
Пожимаю плечами. Только игр мне сейчас и не хватало.
Эдвард с минуту смотрит на меня оценивающим взглядом, а потом тяжело вздыхает и говорит:
– Аро любитель БДСМ-отношений. Все его избранницы щедро вознаграждены, но их психику уже вряд ли что-то восстановит. Его деньги – лишь прикрытие, а для того чтобы они не подавали в суд, существуют полноценные видеозаписи, условие ведения которых входит в заключенный ими договор.
– БДСМ-отношения? – недоумённо хмурюсь я.
– Не хочу посвящать тебя в это дерьмо, – морщится Каллен.
– Уже поздно. Если ты не посвятишь, посветят другие.
Он переводит на меня остекленевший взгляд, и я понимаю, что наговорила:
– Эдвард, прости. Я не это имела в виду…
– БДСМ-отношения – другим словом жёсткий секс, с использованием различных игрушек, большинство из которых причиняют боль…
– Чёрт. – К горлу подкатывает тошнота, а пища кажется несъедобной. Давлюсь очередным куском пиццы, и Каллен неодобрительно хмурится, мол, я-говорил-тебе-а-ты-не-слушала.
– Продолжать? – ехидно спрашивает он.
– Нет, не нужно, – прижимаю руку ко рту, отодвигая тарелку с пиццей, и оборачиваюсь к стенке к ограждению.
В памяти вырисовываются картинки, о которых ранее я и понятия не имела. От них тянет сделать лишь одно, но я мужественно пытаюсь договориться с собственным организмом.
– Где здесь туалет? – быстро оборачиваюсь к Эдварду, рассеянно смотрящему на меня.
– Пойдём, – мужчина берёт меня за локоть, выводя из-за стола, и ведёт по залу, в направлении известном лишь ему.
Довольно быстро, пересекая множество проходов между столиками, мы оказываемся у двери с пометкой WC.
Я думала, что Эдвард остановится и пропустит меня одну, но он бесцеремонно входит внутрь вместе со мной.
– Ты что делаешь? – насилу сдерживая рвотные позывы, хриплю я.
– То, что нужно, проходи, – он открывает зелёную дверь кабинки, впуская меня внутрь.
– Тебе повезло, что здесь никого нет, – высказываю я, прежде чем меня с шумом вырывает.
Он молча смотрит на меня, не показывая никаких эмоций, никакого отвращения.
Отдышавшись, стою на коленях перед унитазом и не знаю, куда деться от его вездесущего взгляда. Щёки заливает румянец и до меня только теперь доходит, где мы и что происходит.
– Всё в порядке? – медленно поднимая меня с пола, спрашивает он, наконец.
– Да… – прячу взгляд, не желая, чтобы он увидел в них мой позор. Я наверняка и так источаю его целыми ваттами.
– Посмотри на меня, – тихо просит мужчина, и я, вздохнув, поддаюсь.
– Всё в порядке? – снова повторяет он, и тем самым злит меня. Какого чёрта, он всё это видел? Какого чёрта, рассказал про эти чёртовы БДСМ-отношения?
«Ты сама попросила, идиотка!» - гневается подсозание, но я отметаю его подальше.
– Да! – резко и грубо отвечаю ему, выпутываясь из сильных рук и демонстративно шагая к умывальнику.
Прополаскиваю рот и перевожу взгляд на зеркало. Выгляжу, словно мегера: рассерженная, пунцовая, с горящими от гнева глазами.
А на заднем плане стоит Эдвард. Его лицо бесстрастно, но глаза говорят больше, чем всё другое.
Моя злость тут же пропадает.
Я понимаю, что натворила.
Возможно, он не самыми обычными и характерными методами пытался мне помочь, но ведь он сделал всё так, как было нужно, как сделали бы единицы.
Я его обидела.
Оборачиваюсь, пытаясь выглядеть раскаявшейся.
– Полагаю, мисс Мейсен, с вами всё в порядке, – холодно и отстранённо говорит Эдвард. Я вздрагиваю, будто от удара. Вот к чему мы вернулись – к самому началу. Он был такой же ледяной, неприступный…бесчувственный.
– Прости меня, пожалуйста, – тихо говорю я, делая шаг в его сторону и игнорируя последние слова.
– За что вас прощать, мисс Мейсен? – равнодушно осведомляется он. Боже, всё бы отдала, лишь бы не слышать этот его тон. Чужой. Не мой. Ни Эдварда.
– Не говори со мной так, пожалуйста…
– Как не говорить? – он поджимает губы.
– Не называй меня мисс Мейсен, – опускаю глаза, полностью признавая свою вину. Да уж, зря я так. Может быть, он тоже временами не подарок, но сейчас обидела его именно я. Он ведь искренне пытался узнать, всё ли со мной хорошо, пытался быть полезным…
Меня пронзает мысль, что для него это тоже впервые, вот он и не понимает, где построены границы личной неприкосновенности…
Мой бедный Эдвард.
Мне снова становится жалко этого человека. Становится больно за него до безумия.
– А как тебя называть? – он скрещивает руки на груди, оглядывая меня своим внимательным, истязающим взглядом.
– Белла. Называй меня Беллой, – робко улыбаюсь, когда оказываюсь с ним совсем рядом, и неуверенно обвиваю его руками за талию. – Не злись на меня, пожалуйста.
– Как же мне на тебя злиться? – устало спрашивает он, ответно обнимая меня. – Я не умею…
– Вот и не нужно,– удовлетворённо и облегчённо вздыхаю, радуясь тому, что мой Эдвард вернулся. Настоящий, искренний, а не безразличный и обиженный. Не хочу видеть его расстроенным, не допущу этого!
– Я предупреждал тебя, что не стоило говорить об Аро, – мягко замечает он, вырывая меня из задумчивости.
– Это точно… – тут уж соглашаюсь полностью. Зря мы затеяли этот разговор.
– Знаешь, я ни у кого прежде не спрашивал подобного, но хочу услышать твой ответ… – тихо говорит Эдвард спустя некоторое время.
– Я отвечу.
– Что я сделал не так? – после глубоко вдоха виновато спрашивает он.
Вот так поворот!
Отстраняюсь от него и долго смотрю в глаза. В них собраны все чувства, доселе известные человеку: и трепет, и предвкушение, и боль, и обида, и непонятливость, и желание помочь…Я могу перечислять их бесконечно, но, боюсь, до конца мне так и не дойти.
– Ты всё сделал так! – уверяю я, улыбаясь. – Просто я не привыкла, чтобы обо мне так заботились. Никто такого раньше не делал. А ещё – это дамская комната, так что буквально ты нарушил кое-какие установки общественного приличия.
– К чёрту приличия, –фыркает он. – Мне плевать на всех, кроме тебя.
– Теперь ты первый.
– Что? – он не понимает. Действительно не понимает?
– Первый, кто сказал это, – с улыбкой объясняю я. И, поднимая руку, ласково прохожусь пальцами по его щеке.
Смотрю на него, пока не понимаю, что он делает – о чудо! – вслед за мной поднимает ладонь и пальцами осторожно, едва касаясь, поглаживает кожу у меня на скуле. Как раз на той, где сегодня снова тональный крем. Он запомнил, где именно синяк? Вот это внимание…
Впервые в жизни кто-то делал это с такой нежностью и робостью. И сегодня Эдвард дотронулся до меня сам. Сделал то, о чём я мечтала.
Неужели сегодня день «впервые»?
– М-м-м, – мурлычу я, прикрывая глаза и наслаждаясь его прикосновениями.
– Нравится? – хитро спрашивает он, но за хитростью таится нежность.
– М-м-м, – повторяю я и улыбаюсь.
Размолвка заглажена даже лучше, чем я предполагала.
– Думаю, нам стоит вернуться в зал, пока представительницы прекрасного пола не добрались сюда, - смеётся мужчина, опуская руку.
Мне это не нравится, но вида не подаю.
Всё окружающее медленно входит в голову, выталкивая сладостные ощущения.
– Конечно, – понимающе улыбаюсь в ответ, поворачиваясь к двери.
К разговору об Аро сегодня мы больше не возвращаемся…
Наверное, стоило бы поговорить о произошедшем в больнице, но я не решаюсь. Слишком много потрясений за один день.
Садимся снова за стол, но теперь у меня нет никакого аппетита.
– Заказать что-нибудь другое? – осведомляется Эдвард, видя, что стремления доедать у меня нет, хотя на тарелке ещё осталась почти вся пицца.
– Да, если можно, – неловко пожимаю плечами, а щёки снова заливает румянец.
– Не можно, а нужно, – ободряюще улыбаясь, говорит Каллен и легонько стискивает мою руку, лежащую на столе. – Официант!
Через десять минут передо мной вместо пиццы стоит мороженое. Клубничное, как я и люблю. Интересно, он телепат, или ему просто повезло угадать это?
Загадочно смотрю на него, обдумывая оба варианта.
- В чем дело? – он попивает вино из своего бокала, ответно смотря мне в глаза.
- Клубничное – мое любимое. Как ты узнал?
- Догадался. Теперь запомню.
- У тебя прекрасная интуиция, - беру ложку и наслаждаюсь приятным вкусом, не вызывающим отвращения.

Вечером я сижу на кровати и читаю книгу – впервые за эти два года. Перечитываю «Между небом и землёй», которая мне раньше так нравилась, и нравится по сей день.
Эдвард в соседней комнате уже около часа беседует с кем-то по телефону. Я могу только догадываться с кем, потому что не хочу снова влезать и отвлекать его.
Вот так всегда – стоит мне подумать о нём, как он тут же появляется. И теперь так: дверь распахивается, и он входит в комнату.
– Что случилось? – спрашиваю я, вздрагивая от резкого хлопка двери и видя его бесстрастное лицо.
– С Аро что-то нечисто. Думаю, у него изменились планы…
– Сейчас нам что-то угрожает?
– Здесь – точно ничего, пока что.
– Тогда почему ты так взволнован? – недоумеваю я. Отбрасываю книгу на тумбочку, и добираюсь к краю кровати, на который он садится.
– Хочу учесть все варианты.
– Их много?
– Не знаю…
– У тебя всё получится, – говорю я, не зная, что ещё положено говорить в подобных ситуациях. Он усмехается и поворачивается ко мне.
– Оптимистка?
– Неутомимая, – усмехаюсь в ответ, но мой смех тут же переходит в визг, когда сильные руки вжимают меня в абрикосовые покрывала нашей общей кровати.
– А сейчас? – гладя на меня тигриным голодным взглядом, спрашивает мужчина.
– Уже не уверена, – тихо признаюсь я, слегка испуганная внезапной его затеей.
– Не бойся, – шепчет он и, наклоняясь к моим губам, целует. Осторожно и ласково.
Впервые моё тело реагирует на это и требует продолжения. Но Эдвард очень некстати отстраняется.
– Почему ты уходишь? – хмурюсь я, обвивая руками его шею и притягивая обратно к себе.
– Так нужно…
– Кому нужно?
– Мне. Тебе.
– Я хочу тебя, – отпускаю одну руку и тянусь к пуговицам на его рубашке. Он резко выдыхает.
– Зачем ты это делаешь?
–Ты не хочешь? – мигом прекращаю свои действия, вглядываясь в его глаза.
– Хочу, но не могу.
–Почему не можешь? – хмурюсь сильнее, отпуская обе руки, смотрю на него и жду ответа.
– Это не так легко объяснить… – он пробует увильнуть, но в этом случае я хочу знать правду. С каких пор я хочу секса, а он нет?
– А ты попробуй, – упрямо поджимаю губы и сажусь на кровать.
– После того как я узнал, что ты всё делала… – его голос становится тише, а дыхание прерывистее, – было ради денег для ребёнка, я просто не могу…
Ах, так вот в чём дело!
Он, оказывается, ещё лучше, чем я думала.
Он беспокоится о том, хочу ли я секса с ним, после того, что он делал.
– Эдвард, – вдыхаю полной грудью, придумывая, как лучше объяснить ему. – Когда мы спали тогда, я тебя ненавидела. Очень сильно. Но потом, когда я предложила попробовать по-другому, мне понравилось! Мне было действительно очень хорошо, и после этого…мне не было больно ни разу.
– Любишь нежности? – смущенно спрашивает он, разглядывая меня.
– Тебе ведь тоже понравилось,– неуверенно отвечаю ему, выводя пальцем узоры по простыни.
– Понравилось, но…
– Что «Но»?
– Но я не умею, – признаётся он и как-то виновато смотрит на меня. Нет! Я не хочу, чтобы он чувствовал вину, тем более сейчас, когда так помогает мне.
– Всё нормально. У тебя хорошо получается, – ободряю я, загораясь желанием. – Давай попробуем сегодня. Тебя ведь потом не будет…
– Всего пару ночей, – фыркает он, но всё же подсаживается ко мне ближе. Он в сомнениях, но его ответ уже зреет. Он тоже хочет того же, как и я.
Решаю подтолкнуть его собственными словами:
– Я хочу сейчас, – шепчу я и теперь уже сама наклоняюсь и целую его. Также нежно и осторожно.
– А вы упрямы, мисс Мейсен, – когда я отрываюсь от него, говорит он, и уже знакомые мне руки, ранее бывшие грубыми, теперь мягкие и ласковые, задирают майку и начинают поглаживать оголённые участки тела.
– В чём Вы неоднократно убеждались, мистер Каллен, – хмыкаю я, запуская пальцы в его волосы и наслаждаясь божественным ароматом, который они источают.
– Сделаешь тоже самое? – спрашивает он, между поцелуями, пока я играю с его локонами.
– То же, что и тогда? – уточняю я. Вспоминаю, как покрывала поцелуями его тело.
– Да, – как-то смущённо отзывается он.
– Конечно. Снимай майку и ложись на спину, – отстраняю его от себя, позволяя совершить задуманное.
Начинаю с лица, плавно переходя на шею, затем на грудь, после на живот.
Знаю, что это ему нравится. Он тоже любит нежность. Ему очень не хватало этого чувства, что я отчетливо вижу сейчас, когда целую его.
Маленький мальчик, изведавший слишком много.
И если у Энтони есть я, то у него никого не было. Он пережил всё это в одиночку.
Мне нестерпимо жаль его и хочется отомстить. Я хочу отомстить за него. Плевать кому, главное, чтобы тем, кто делал с ним все эти ужасные вещи, от которых он сходит с ума во сне, воздалась кара небесная.
– Теперь я, – когда я намереваюсь начать всё по второму кругу, останавливает он. – Если ты не против?
– Нет, – делаю тоже, что и он, и, улыбаясь, смотрю на Эдварда, аккуратно склонившегося надомной.
– Если я сделаю что-то не так…– предупреждает он, но я прикладываю палец к его губам, не желая, чтобы это предложение было закончено:
– Всё будет хорошо, не бойся.
Он пару секунд недоверчиво смотрит на меня, затем вздыхает и начинает прокладывать свои дорожки из поцелуем по моему телу.
Это настолько трепетно, нежно и приятно, что я таю, словно сахар на солнце.
– А ты боялся, – шепчу я, когда он добирается до низа живота. – Что не умеешь…
– Умею всё-таки? – спрашивает он после очередного поцелуя.
– Да. Ты очень нежный…
– Ещё одно впервые, Белла, – усмехается он, и продолжает свое занятие, доставляя мне непревзойдённое удовольствие, хотя кульминация ещё далеко впереди…
– Не последнее, – отвечаю я и благодарю Бога за то, что в том баре на меня посмотрел именно Эдвард, которого я сейчас люблю. Который нужен мне как воздух.
Мой ласковый и нежный зверь.
Мой Эдвард Каллен.