Россия. 28 июля 2006 года

Проехав через Новороссийск по направлению к Анапе несколько километров, Ада свернула на обочину. Выгрузила из внедорожника чемоданы и сумки. Вылила в салон канистру солярки. Затем, встав у края трассы, девушка вытянула руку, «голосуя». Вокруг уже было светло: ночь растаяла без следа, оставив о себе только мрачное напоминание в виде темных пятен засохшей кладбищенской земли на одежде. Мобильный телефон в кармане брюк девушки по-прежнему хранил обнадёживающее молчание, но полностью доверять ему она не могла.

Машины проезжали мимо. Через несколько минут напряжённого ожидания Ада решила, что существует лишь одно средство, гарантированно пробуждающее в людях чувство локтя, и запустила руку в левый карман брюк, дабы скрасить свой отталкивающий вид веером зелёных купюр. Но тут к обочине свернул и с шумным свистом затормозил длинный многотонный грузовик «Скания». Из него прытко выскочил мужичок-работяга - простой как рубль, с небритым лицом, побитыми сединой русыми волосами, в перепачканных чем-то вонючим – возможно, мазутом – синих тренировочных штанах и майке-тельняшке, обтягивающей пивной живот. Дальнобойщик подбежал к несколько опешившей Аде. Она не удержалась от сочувственного взгляда в его уставшие красные глаза.

- Что случилось, дочка? – с искренней добротой в густом голосе спросил он и, предполагая, добавил: - Сломалась буржуйская кляча?

- Нет. – Ада постаралась притягательно улыбнуться. – Я её угнала у мужа-урода и боюсь, менты уже ищут машину. Да и меня…

Дальнобойщик нахмурился.

- Бил? – спросил он, с сочувствием глядя на перемазанное грязью измождённое лицо девушки с магнетически красивыми глазами.

- И голодом морил, – шмыгнула носом Ада.

- Как таких мразей земля носит? – риторически произнёс дальнобойщик и горестно вздохнул. – И куда же ты теперь, дочка? – он, кряхтя, поднял один из чемоданов и понёс к грузовику.

- Собиралась в Анапу к родственникам, но сейчас думаю, что муж меня у них найдёт и убьёт! У него много денег, ему за мою смерть ничего не будет.

- Это да… - протянул дальнобойщик, укладывая чемодан на спальное место в кабине. – Уезжать тебе нужно, дочка, подальше. Я в Севастополь еду, а оттуда в Ленинград… - мужчина, покидая кабину, чертыхнулся. – В Петербург, чтоб капиталисты проклятые провалились сквозь землю! В любом городе по пути высажу, где захочешь. – Он взял следующий чемодан.

- Спасибо! Но мне в Севастополь никак… у меня паспорта нет. Не успела забрать, - Ада печально вздохнула и положила руку мужчине на плечо. – А вы меня не довезёте до Сочи? Я хорошо заплачу… тысячу долларов! У мужа там враги, он не сунется искать… Я понимаю, что вам это совсем не по пути, придётся назад ехать, но я очень прошу! – она сделала жалобно-умоляющие глаза. – Даже две тысячи…

- Ну что ты, дочка. Нелюдь я, что ли… Денег с тебя только на заправку возьму, иначе до Ленинграда не доеду. Проклятые буржуи копейки лишней в дорогу не дадут. Всё у них в компутарах посчитано… - дальнобойщик зло плюнул в сторону. – Дорога для них, клещей, что меню в ресторане. Чтоб им пусто было! – излил он боль души и с тёплым взглядом добавил: - Умыться тебе надо, дочка, а то на чертёнка похожа.

Ада заулыбалась, стараясь не показывать зубы, и чмокнула мужчину в колючую щёку.

- А вы – на доброго Бармалея! – не удержавшись, сказала она и хихикнула.

Дальнобойщик, засмущавшись, весело хмыкнул и понёс чемодан к грузовику. Ада схватила сразу обе дорожные сумки и пошла следом за мужчиной.

- У меня свежей свинины с собой навалом, не откажетесь взять в дорогу пару-другую килограммов? – с просящей интонацией спросила она.

- С удовольствием, дочка! – дальнобойщик ей благодарно улыбнулся и поднялся в кабину. Положил чемодан. И, наклоняясь, протягивая руку к Аде, сказал: - Нормальный мужик от мяса никогда не откажется.

С полуулыбкой Ада подняла правую руку, вручая ему сумку. Дальнобойщик аж крякнул от изумления, ощутив её вес:

- А ты, дочка, сильная!

- Жизнь заставила быть такой. – Ада подала поражённому мужчине вторую сумку.

- Я-то думал, это меня она помотала… - усмехнулся он. Пристроив сумку в спальном отсеке, взял лежавшую на пассажирском сиденье полуторалитровую початую пластиковую бутылку с минералкой и выпрыгнул из кабины. – Держи, дочка… освежись, а я пока твоё оставшееся приданое догружу.

- Вас как зовут? – откручивая крышку, поинтересовалась Ада.

- Олег. А тебя? – идя к сиротливой паре чемоданов, сказал мужчина.

- Вам лучше не знать… - Ада плеснула шипящей пузырьками воды в чумазую ладонь.

- И то верно, – согласился дальнобойщик.

Олег уложил остававшиеся два чемодан в кабину и, стоя у распахнутой пассажирской двери, сказал:

- Иди, дочка, помогу тебе забраться… С непривычки самой неудобно, это как на лошадь сесть впервой.

- А может быть, я уже на грузовиках не одну сотню вёрст прокаталась? – подходя к Олегу, Ада облизнула влажные губы. Капли минералки, приятно щекоча, стекали с её чистого немного лукаво-игривого лица.

- Возможно, - пожал плечами Олег, - но я хочу помочь!

Ада протянула ему почти пустую бутылку.

- Одну минутку, и вы поступите как нормальный мужчина, – Ада улыбнулась и направилась к внедорожнику. – Но прежде я сделаю то, что должна настоящая уважающая себя женщина! – она открыла дверь джипа. Скривившись от ударившего в нос резкого запаха горючей жидкости, достала из кармана брюк спичечный коробок. – Огонь – это сердце Жизни! – сказала Ада и, запалив три спички, бросила их в салон. С гулким хлопком вихрь пламени вгрызся во внутренности машины, обдав Аду жарким дыханием. Она, засмеявшись, пошла к Олегу. Он смотрел на неё со смесью уважения и сострадания.

Деликатно подсаживая её в кабину, посоветовал:

- Забудь о прошлом, дочка. Оставь в нём плохое…

- Это невозможно. Иначе меня не будет в будущем, - произнесла Ада с противоречивым чувством. Она хотела бы начать жить с чистого листа, но тогда ей уже не дышать полной грудью. Не быть собой. Она потеряет ту часть, которая сделала её сильной и достойной Альсы.

Олег с огорчённым взглядом закрыл дверь. Обошёл грузовик спереди. Сел за руль и, пристёгиваясь, сказал:

- Ты ошибаешься, дочка. Я многое видел в дороге… И точно тебе скажу: на старых колёсах ехать – беду кликать! И дорога не кончится для тебя, пока глаза не закроешь!

Ада печально улыбнулась в ответ. Пристегнула ремень.

- Где-то на часок я так и поступлю… - она прижала голову к спинке кресла и закрыла глаза.

***

Солнце скрывалось за горизонтом. Своими последними лучами, словно мягкой кистью, водимой художником-сюрреалистом, создавало оно розовым цветом таинственные образы на плывущих по тёмно-синему небу тонких молочных облачках. Ада сидела на качелях у двухэтажного дома, окружённого богатым набором из деревьев и цветочных клумб. Любуясь небесной живописью, растягивая наслаждение, она не спеша, смакуя, ела из глубокой фаянсовой тарелки кусочки сырого мяса. На сердце у неё было легко и безмятежно. Все тревоги и заботы девушка отложила на завтра. Сегодня вечером у неё маленький праздник. Она свободна! У неё больше нет ни копейки, зато есть прекрасный уединённый уголок в жестоком, безумном, вечно несущемся вперёд мире.

Несколько часов назад, когда Олег высадил её на автовокзале в Сочи, перед ней маячила пропасть неопределённости. В ту секунду ей было страшно и больно… Она будто опять потеряла близкого человека, на которого можно положиться, можно не бояться упасть, стоя рядом с ним. Олег напомнил ей отца.

Проводив глубоко печальным взглядом массивный силуэт грузовика нормального мужчины, которому она помимо платы за потраченное топливо, вложенной с благодарностью в мозолистую ладонь, втихаря всунула в бардачок сотню долларов, нелишних в долгой дороге, Ада с рвущимися от сердца к глазам слезами без стеснения громко возгласила: «Народ, кто может помочь быстро найти приличное жильё?» Получив от таксистов несколько предложений, она выбрала загородный вариант.

Армянин Миша – бойкий словоохотливый парень - отвёз её к своей тётке – собственнице дома, сдаваемого внаём. Полная женщина с закрученными в тугой пучок на затылке смоляными волосами не пустила потенциальную клиентку и на порог квартиры.

– Нана, - сверля Аду пристальным взглядом голодной собаки, умудрённой хозяйскими побоями, ворчливо представилась владелица жилья.

– Ваша цена за аренду дома неизменна? – бездушным голосом поинтересовалась Ада, смотря холодно, не моргая; и жёстко, как опытный палач на очередную жертву. – Или условия возможно обговорить?

Нана кивнула, всем видом давая понять, что в разумных пределах торг уместен и она внимательно слушает. В итоге делового лаконичного разговора они пришли к соглашению: если Аде понравится дом и место, где он расположен, то она сразу отдаёт плату за месяц проживания в нём плюс пять тысяч рублей сверху и как бонус получает возможность пользоваться в кредит услугами такси Михаила в любое время. Через месяц она оплатит набравшуюся сумму за поездки и имеет право продлить аренду дома уже с десятипроцентной скидкой.

Когда Ада уходила, Нана строгим тоном сказала в спину ей и Михаилу несколько фраз на армянском языке. Альса перевела их: «Эта девочка – волчица в овечьей шкуре. Упаси тебя дух Арарата распускать с ней язык, а тем более руки!» Михаил с небрежной иронией ответил тёте по-русски: «Было бы ради чего», - и неприятно засмеялся. Ада едва сдержалась, чтобы не выполнить страстное желание Альсы, зло прошипевшей: «Что он, сопля, в красоте понимает…», - вмиг свернув парню шею.

Снятый Адой дом находился в двадцати километрах к югу от Сочи. Стоял уединённо на окраине самшитового леса. Относительно недалеко, по словам Михаила, находились женский монастырь, старинная греческая церковь, приятное для проведения вечернего досуга кафе, настоящая русская баня, где можно хорошо расслабиться, рекреационный заповедник с каньоном, парочкой хотя и маленьких, но прекрасных водопадов и двумя небольшими озерцами с целебной голубой глиной.

На втором этаже дома были две спальни с ванными комнатами, на первом же размещались просторная прихожая, гостиная с настоящим камином, кухня-столовая с полным набором бытовой техники, кладовая… в подвале находился бойлер и дизельный электрогенератор на случай перебоев с электричеством. На вымощенном камнями заднем дворе стоял мангал и деревянная беседка. Перед домом среди небольших аккуратных цветников, расположившихся словно под охраной высоких деревьев, была разбита миленькая детская площадка с песочницей, невысокой горкой и качелями. Казалось, всё было продумано – вплоть до металлических столбиков с натянутой между ними толстой леской, предназначенными для сушки белья.

Осмотрев доставшиеся ей во временное пользование владения, Ада без сожаления рассталась с деньгами, отдав их Михаилу. Он занёс её вещи в прихожую и с улыбкой от уха до уха уехал.

Пропасть неопределённости перед Адой преобразилась в прямую идеально гладкую дорогу. Добрым словом вспомнив Олега, всем сердцем пожелав, чтобы у него в пути колёса всегда благополучно проезжали мимо колдобин и «партизанских» гвоздей, она занялась распаковкой чемоданов. Затем Ада неторопливо прогулялась к текущей в нескольких десятках метров от дома живописной речке, побродила по округе, изучая местность с целью эффективного использования в случае военных действий. А с началом заката вернулась домой. Нарезала мяса и вот сидела на качелях, ужинала и наслаждалась прекрасным видом алеющего неба.

- Красиво, – прошипела явно очарованная Альса.

- Жалко, отсюда моря не видно, – посетовала Ада.

- Почему бы завтра не полюбоваться закатом на берегу? – предложила Альса, и Ада почувствовала, как к её щеке прижалась тёплая плоть и нежная рука обняла плечи. Она опустила веки и представила: сейчас Альса сидит рядышком, щекой к щеке, и бережно прижимает её к себе.

- С бутылочкой хорошего вина, – задумчиво протянула девушка.

- И в чём мать родила! – Альса поцеловала Аду в висок.

Заулыбавшись, девушка открыла глаза.

- Простовато начинается твоё завоевательное наступление.

- Это пока лишь скромная аэрофотосъёмка, – радостно рассмеялась Альса.

- Было б что фотографировать… - с печальной полуулыбкой Ада встала с качелей и пошла к дому.

- Для меня ты самая красивая! – серьёзным тоном сказала Альса.

- Разумеется, ты ведь во мне.

- Это комплимент, или ты дразнишься?

- И то, и другое! – Ада хихикнула и вошла в дом.

- Не будь я до невозможности уставшей, отшлёпала бы… - с игривым рычанием сказала Альса.

- Не раньше, чем я скажу «ДА» и мы сыграем свадьбу, дорогая! – шутливо отозвалась Ада, проходя на кухню. Поставив на столешницу пустую тарелку, чья фаянсовая белизна была раскрашена розовыми разводами мясного сока, Ада сильно зевнула и вышла из кухни.

- С чего это ты вдруг надела на себя такую скучную, пропитанную удушливым нафталином старомодность? – фыркнула Альса с притворным отвращением.

- Возможно, с того, что осознала громадную разницу между «отдаться по любви» и «довериться любимому»! – с лукаво-кокетливой улыбкой Ада ступила на лестницу, ведущую на второй этаж.

Альса уже без тени веселья глубоко вздохнула и с волнением прошептала:

- Я люблю тебя и хочу, чтобы ты мне именно доверилась.

- Моё тело ты уже покорила, может быть, завтра полностью пленишь и душу! – дрожащим голосом произнесла Ада, ласково проведя ладонью по своей щеке.

- Или послезавтра… - влажные жаркие губы Альсы прижались к виску Ады. – Спокойной ночи, милая! – вкрадчивое шипение стихло затухающим в непроглядной темноте эхом.

- До утра, любовь моего сердца... – прошептала Ада и почувствовала себя осиротевшим котёнком. С увлажнившимися глазами она вошла в ванную комнату. Разулась, разделась, освободила волосы от резинки, сняла часики, встала перед зеркалом. – Дочь Кощея… Тощая страхолюдина, – она сглотнула солёный ком, шмыгнула носом. – Дьявол, помоги мне отомстить её могучим врагам! Сама я, боюсь, не справлюсь…

Ада зашла в душ, включив горячую воду, села под тугими струями, сжалась на кафельном полу в комочек и разревелась. Боль и страх недолго безнаказанно кусали её, она вскоре огрызнулась лютым шипящим рыком. Выпрямилась. С глухим злым рычанием Ада тщательно вымыла голову, трижды нанеся шампунь, и будто одержимая чистотой несколько раз прошлась губкой по каждому миллиметру худющего тела, не жалея при этом ни геля с запахом лаванды, ни сил, с остервенением оттирая уже красную болезненную кожу. Она словно горела и в каждом стремительном ударе сердца Ады кричала: «Сдери меня! Избавься от слабой человеческой оболочки! Стань монстром! Непобедимым, сильнейшим, бессмертным, леденящим кровь своим видом беспощадным хищным зверем!»

- Я убью вас всех! – выйдя из душа, неистово прокричала Ада. Со смехом, звучавшим острее лезвия бритвы, она красная, мокрая и голая ушла из ванной. – Дьявол – мой добрый заботливый бог! – войдя в спальню, громко сказала она и, раскинув руки, упала на кровать, наслаждаясь бушующим в груди могучим, неукротимым пламенем преисподней. Сон, глубокий и свободный от радости и печали, почти мгновенно крепко обнял Аду. Утопая в темноте, она прошептала: - Поцелуй меня, Альса. Я хочу забыть его губы…

Голод, зазубренными щипцами стиснувший желудок Ады, вернул её разум из тёмной неги.

- Дерьмо, – прошипела она, поднимаясь с койки. Кривясь от боли, прижала левую руку к животу и зажмурилась от яркого солнечного света, льющегося через широкие незашторенные окна.

- Доброе утро! – поздоровалась с вялым шипением Альса.

- Черти в аду к грешникам добрее, – буркнула Ада, выходя в коридор и направляясь к лестнице.

Альса рассмеялась. Ада скорчила рожицу, но тут же тихо охнула и ускорила шаг. В кухню она почти вбежала. Хрипло рыча, распахнула дверцу холодильника. Схватила кусок свинины и жадно впилась в него зубами. Со злобно-довольным рычанием она рвала холодное плотное мясо и глотала его не жуя, стремясь как можно скорей унять сжимающую живот боль. Насытившись с лихвой, даже до небольшой тошноты, Ада облегчённо выдохнула и захлопнула дверцу холодильника.

- Ну, теперь-то… Доброе утро? – весело сказала Альса.

- Ничуть, – ответила Ада, ополаскивая ладони под тёплой струёй, испускаемой блестящим хромом краном.

- Почему? – несколько удивилась Альса.

- Запас мяса уменьшился. Денег нет. Эрус жив. Мои должники тоже здравствуют, а я всего лишь чуть опасней леопарда. А должна быть грозней самого большого и жуткого из всех когда-либо обитавших на земле хищных существ! – Ада умылась.

- Не преувеличивай. Не всё так мрачно! И не преуменьшай. Ты куда опасней, чем тигр, что там леопард!

- Да? Тогда как мне связаться с твоим опытным инструктором по драке? – Ада покинула кухню и пошла к лестнице.

- Ещё рано. Ты не окрепла, – скрипуче прошипела Альса.

- Если я сильнее тигра, то не собираюсь терять ни секунды. Как связаться? – требовательно произнесла Ада, взбежала на второй этаж и прибавила: - Или ты мне привираешь, подбадривая? Может, я не гроза тигров, а лишь тощий ужас баранов и коз?

- Будь по-твоему, - с тревогой и лёгкой обидой зашипела Альса. - Бери телефон. Я продиктую последовательность символов и цифр, на которую нужно отправить СМС со словами «Сцилла – Харибда».

- Спасибо! – Ада зашла в ванную. Достала из кармана брюк мобильный телефон. Ввела диктуемый Альсой тринадцатизначный номер из цифр и символов, набрала сообщение и уверенным движением большого пальца нажала «отправить». – А долго ждать появления инструктора? И как он узнает, где с нами встретиться? – забирая из кармана куртки пистолет, поинтересовалась Ада.

- Возможно, через день уже познакомитесь. Найдёт, не волнуйся, а каким образом, сама спросишь между своими всхлипами.

- Спрошу, но всхлипывать буду не я, – криво усмехнулась Ада, кладя на полочку к часикам ПМ и мобильник.

- Мне жаль, милая, но именно ты.

Ада почувствовала, как по её волосам нежно скользнула мягкая ладонь.

- Вот увидишь, не я! – сквозь зубы сказала Ада, морально готовя себя к тому, чтобы ни слезинки не проронить даже будучи истерзанной Джеком-Потрошителем, а не то что показательно побитой инструктором.

Где-то через час, почистив куртку и полусапожки, постирав и повесив сушиться во дворе остальную вчерашнюю одежду, Ада позвонила Михаилу и сказала, что ей нужно в Сочи. Затем облачилась в удобный комплект из чёрных свободного кроя брюк и приглушённо-красной блузы. Сверху надела толстовку Nike цвета мокрого асфальта с капюшоном и глубокими боковыми карманами на молнии. Обула высокие чёрные ботинки на добротной рифленой подошве. Правый карман толстовки отяготила пистолетом, а в левый положила мобильный телефон и зажигалку. Под правой брючиной скрыла нож, надёжно примотав ножны к голени широким лейкопластырем. Волосы собрала в хвост на затылке. С макияжем решила повременить до праздничного настроения. Спрятав тревожные, заполненные могильным холодом глаза за широкими стёклами солнцезащитных очков, Ада покинула дом. Твёрдой походкой вышла со двора и присела на широкий приземистый пень, явно сохранённый у ворот в качестве скамьи для отдыха. Яркие лучи щедрого на тепло солнца игриво мерцали, прячась в шелестящих изумрудных листьях раскидистых крон высоких деревьев. Ада подумала, что в такой погожий, прекрасный день намного обидней умирать, чем в ненастье.

- И каков план? – не вытерпела Альса.

- Я думала, ты мне всецело доверяешь, – улыбнулась Ада.

- Тебе – полностью! Твоей отчаянности – ни чуточки.

- Остерегаешься, что я решила банк с наскока взять? – Ада продолжала улыбаться.

- Не исключено. С тебя станется! – хмыкнула Альса. – Не покинула же ты родной край. А с точки зрения здравого смысла нужно было убираться как минимум в соседнюю область. Там приготовиться к мести… Ужалить! И скрыться за границей.

Ада пожала плечами.

- По уму, возможно, так и надо было бы. Но… Ты слышала о том, что нужно «держать друзей близко, а врагов ещё ближе»?

- Это разумно, лишь когда враг не знает, что он тебе не друг! – Альса вздохнула.

- Бывают и исключения. Первый триумвират…

- Аве Цезарь! – рассмеявшись, перебила Аду Альса колким голосом. – И кончаются эти исключения закономерно печально для всех их участников. Вот и несётся от одного такого случая к другому из века в век смертное эхо: «И ты Брут!». А теперь признавайся, какую гениальную глупость замыслила?

- Да ничего экстраординарного. Выследить и выпотрошить морально прогнившего толстосума, – Ада зло усмехнулась.

- Знаешь, пантера, твоё часто забившееся сердце выдаёт, что это лишь начало некоего крайне безумного плана! – не на шутку тревожась, произнесла Альса.

- Верь мне, – тихо сказала Ада и погладила себя по щеке.

- Давай просто убежим! К чёрту их всех! – эмоционально воскликнула Альса, крепко сжимая Аду в объятиях. – Лишний день, час… даже секунда с тобой мне дороже мести! – её голос сильно дрожал, жаркое сбивчивое дыхание обжигало губы Ады.

- А кто, если не мы… - Ада судорожно сглотнула, – воздаст им?

Альса разомкнула объятия.

- Некому, – бессильно выдохнула она. – Что ты собираешься делать? Я не буду препятствовать или отговаривать, но, может быть, сумею помочь!

- Я не могу рассказать о плане, - с большим сожалением произнесла Ада. – Иначе он будет однозначно обречён на провал! Но помочь ты в состоянии. Поведай мне об Эрусе более того, что я уже знаю. Припомни о нём каждую, пусть даже кажущуюся тебе незначительной, мелочь!

Альса некоторое время хранила молчание.

- Хорошо, - наконец-то снимая тяжкий груз с сердца Ады, прошипела она. – Слушай…

Рискованный и коварный донельзя план мести Эрусу и его покровителям с каждым словом Альсы обретал в разуме Ады всё более чёткие и реалистичные очертания. Из безумной дерзкой идеи, не иначе как ниспосланной самим Сатаной, он превращался в разящую сталь острого клинка Фемиды. Орудия праведного суда, решительно забираемого Адой из длани провидения.

На дороге показалась машина Михаила. Ада встала с пня и прошептала:

- Сегодня прекрасный день, чтобы несколькими мразями на земле стало меньше, не правда ли?

- Да, мой ангел! – с нежностью прошипела Альса.

- Да, мой демон! – улыбнулась Ада.

Автомобиль остановился. Ада села на переднее сиденье. В салоне гремела танцевальная музыка.

- Ты вроде говорила, тебе в Сочи надо, а не на Северный полюс? – саркастически заметил Михаил, глазея на девушку, словно она была облезлой кошкой, кутающейся в пуховую шаль на обжигающей печи в жарко натопленной избе.

Ада спустила очки на кончик носа. Смерила парня ледяным взглядом львицы, на которую тявкнула моська.

- В Сочи, пожалуйста, – жёстко сказала она и вернула очки на переносицу.

- В Сочи так в Сочи… - пробубнил Михаил, ёжась от странного озноба, внезапно прошившего его в этот жаркий летний день.

***