***
Было четырнадцатое ноября, воскресенье. Хотя Эрик Стентсон придерживался сугубо материалистических представлений о мироустройстве, он при этом страдал своего рода трискадекафобией: не любил цифры тринадцать и ничего не мог с собой поделать. Если тринадцатое число проходило без эксцессов, Эрик сохранял убеждение, что рано успокаиваться.
В проклятое воскресенье случилось то, что перевернуло все материалистические представления и посеяло смятение в его душе…
По воскресеньям Кембридж, как и множество других городов Европы, погружался в традиционную дрему. Даже туристы притихали, словно бы прятались. Кто-то заседал в питейных заведениях вроде паба «Скрещенные ключи». Однако основная масса городского населения, совершив с утра краткую прогулку по магазинам, проводила день дома.
Вечер наступил рано и, как только темнота разлилась по улицам, квартал, в котором находился дом миссис Трейтон, стих и затаился. Северный конец Паркер Стрит был не слишком живописным местом. Здесь улица напоминала каменные лабиринты Лондона, где «люди бездны» некогда влачили нищенское существование, наполненное непосильным трудом и глухим отчаянием. Кстати, работный дом тут тоже когда-то имелся. Теперь на Паркер Стрит было чисто и тихо, но она вопреки стремительному движению времени сохраняла свой неприветливый, хмурый и холодный викторианский вид.
Эрик проводил этот вечер, завалившись на стареньком диване в гостиной с кучей книг и ноутбуком. Включил телевизор – дурная привычка, спасавшая его от чувства одиночества в пустом доме - и принялся неспешно пережевывать эссе, которое обязан был представить на рассмотрение во вторник. Однако полностью сосредоточиться на работе ему не удавалось. Он с досадой отметил, что оборачивается на каждый более или менее отчетливый шум. То кто-то проходил по улице, иногда даже прямо под его окном, то какие-то звуки долетали с заднего двора дома. Эрик слегка опасался неожиданного вторжения извне, поскольку был без грима. Миссис Трейтон он, правда, опять сделал внушение – слегка подействовало.
Придя домой после обеда, Эрик сунул голову под душ и смыл всю «штукатурку», с неприятным чувством наблюдая, как по стенкам ванной стекают желтоватые полосы. Сколько лет он уже этим занимался? Десять? С тех пор, как стал понемногу появляться на людях. После поступления в университет - практически ежедневно. По часу с утра сидел перед зеркалом, как все равно, прелестница какая-нибудь, потом вечером смывал, затем новый цикл: наложил грим, смыл…Успокаивать себя приходилось лишь тем, что, если б легенда для страдающих особо жгучей формой любопытства, была правдой, жизнь его протекала бы намного безрадостней. Право, лучше вызывать недоумение, чем гадливую жалость.
К слову о жгучем любопытстве. Те двое, Винчестеры - если это, конечно, их настоящая фамилия - не выходили у него из головы. Несколько дней они не показывались, но Эрик предчувствовал, что разговор в парке не станет счастливым завершением всей этой дурной истории. Эрик очень хорошо видел, если ему лгали. В случае с Винчестерами, он не мог понять, притворялись ли те, когда согласились принять его объяснение. Следовательно… притворялись, только очень искусно. Какими, к черту, феноменами они вплотную занимались? На вампиров что ли охотились? Главное, не похожи эти двое на сумасшедших, хоть ты тресни. Поступки совершают странные, но нет в них самих никакого признака душевной болезни. Конечно, Сэм Винчестер говорил неудобопонятную полуправду про их с братом деятельность. Однако все указывало на то, что некоей деятельностью они и вправду занимались, причем деятельностью целенаправленной и системной.
…Это же надо… чуть не отправиться на тот свет, как африканский слон… из-за клыков...
Да еще тут эта их странная рукопись, какой-то преподобный Руперт из XV столетия, о котором ни он лично, ни профессор Рэдгрейв ничего не слышали. В электронных каталогах центральной библиотеки тоже было пусто. Может, это вообще подделка какая-нибудь XIX века, подобные подражания тогда встречались довольно часто. Нужно было либо самому идти в библиотеку и перерывать все архивы, которые еще не занесены в каталог, либо плюнуть на это дело…
…Как плевали до эпохи исторического материализма…Черт, из какой книги эта цитата?...
А между тем братья Винчестеры, судя по всему, относились к своей скандинавской сказочке с каким-то уж совершенно неприличным трепетом. Хоть и пытались эти двое казаться спокойными и серьезными, они впитывали каждое переведенное Эриком слово, особенно в той части рукописи, где рассказывалось о внешности героини…
Вдруг нехорошая мысль кольнула Эрика. Если они так серьезно относятся ко всему там написанному, уж не собираются ли они, чего доброго, искать девушку, подходящую под описание? Самое главное, с какой целью? Собственно, что за идиотский вопрос… Дьявола изгонять будут!
Эрик непечатно выругался сквозь зубы и сел. Хорошенькая история получалась: он решил спустить все на тормозах, лишь бы не связываться с полицией, что для него было не только крайне неприятно, но и попросту небезопасно; он перевел двум этим «янки» их текст, лишь бы только вернули гитару и оставили в покое. Теперь они, вполне возможно, рыщут с этим описанием по округе и выискивают жертву.
Экзорцизм, сколько Эрику помнилось, достаточно безобидная вещь. По меньшей мере, изгнание демона или беспокойного духа подразумевает лишь многочасовые молитвы, чтение Евангелия и повторение магических формул. От этого еще никто не умирал. Но что может прийти в голову Винчестерам, когда после многочасовых трудов они получат единственный возможный результат - истерику у девушки? А вдруг у них с братом припасено в рукаве еще несколько таких же вот сомнительных трудов по демонологии, и что если их авторы присоветуют жечь одержимую огнем, пытать раскаленными щипцами и рвать ноздри? Опять вспомнилось, что Дин чуть, было, не вогнал ему в грудь нож. Может, он просто разъярился из-за брата? Но ведь рука не дрогнула бы…
Кроме всех вышеприведенных соображений, роившихся в голове у Эрика, была еще какая-то смутная мысль. Она была настолько туманной и неуловимой, что Стентсон долго не мог разобрать, что именно столь тяжким грузом давит на его сознание. Так иногда бывает, что с утра пребываешь в каком-то тускло-пасмурном настроении, словно ждешь чего-то, а потом, наконец, вспоминаешь, что тосол потек в машине и надо влезать разбираться.
Эрик решил действовать пошагово, и с этой целью мысленно предпринял путешествие по тексту рукописи. Восстановил в голове забавно звучавшую женоненавистническую проповедь Руперта о плотской и всяких прочих любовях, перебрал события повести, печальнее которой нет на свете, добрался до заключительной части с выходом в современность. Что-то дрянное скрывалось именно там. Дева Кристина. Рыжие кудри, зеленые глаза, дьявольские отметины и знаки, по которым можно сходу вычленить ведьму из людской массы.
…Болливуд какой-то…У меня на попе есть родинка в форме слова «диэтиламид-d-лизергиновой кислоты»…У тебя должна быть такая же!...Ты моя сестра…сестра…
Эрик сидел и курил сигарету, пуская дым в потолок. Вдруг у него появилось ощущение, отдаленно напоминавшее то, что чувствуешь, когда тебя бьют по голове. Он подавился дымом и сильно закашлялся.
…Крис!!!...
Он чуть не вскрикнул. Да ведь она же точно подходит под описание из винчестеровской рукописи! И родинки, и даже устрашающего вида татуировка, из-за которой на второй или третий день их знакомства произошла вся эта смутительная и забавная сцена со словами «…Потому что я отдалась соблазну, иди ко мне!» А ведь эти два гаденыша были на концерте в четверг, они ее видели, они наверняка ее запомнили. Он, Эрик, сам, propia manu, навел их на собственную же подругу.
...Но, что за идеальные совпадения, вашу мать?!...
Стентсон вскочил, выключил звук у телевизора и схватил мобильный, стал звонить. Трубку взяли быстро.
- Крис, ты где? – безо всяких интродукций спросил Эрик.
- А что? – удивленно спросили в трубке.
- Ничего хорошего, - ответил Стентсон, чтобы слегка вывести ее из расслабленно-благодушного настроения. – Ты можешь мне сказать, где ты, что делаешь, и самое главное, есть ли вокруг народ?
- Я иду к кампусу.
- Ты одна?
- Ну…как бы да…А что случилось? – голос девушки зазвучал обеспокоенно.
- Сейчас быстро отправляйся к себе и нигде не задерживайся. Если вдруг увидишь двух парней...
- Эрик, слушай, мне что-то страшно, - медленно проговорила Крис.
- Ты не паникуй, - ответил Эрик, нервно ходя по комнате. – Пока все нормально, быстро иди к…
- Просто… по той стороне кто-то идет…мужик какой-то…Я уж не знаю…
- Свернуть есть куда?
- Не-а…Ой! – вдруг вскрикнула Крис, но голос сразу повеселел. - Эрик, ложная тревога! Это же Тед, мы с ним познакомились недавно, сейчас я его и попрошу меня проводить. А от тебя я жду объяснений…
- Подожди! Подожди! Какой еще Тед? – рявкнул в трубку Стентсон.
- Вот такой, Тед Нюджент, американец, - ответила Крис, не понимая его тона. – Я что, отчиты…
- Атлетического сложения, темно-русые волосы, зеленые глаза, весьма видной наружности? – перебил ее Стентсон.
- Д-да…
- Разворачивайся и беги. Связь не отключай, - жестко проговорил Эрик и вцепился себе в волосы, встал у окна, кусая губы.
Трубка на некоторое время замолчала, лишь раздавалось шуршание и потрескивание, как при быстрой ходьбе. Появилась маленькая робкая надежда, что все обойдется. Может быть, опасения Эрика вообще ложны и выросли на пустом месте…Однако не более, чем через две минуты в трубке сотового телефона раздались крики. Они были сильно искажены связью и приглушены, звучали как в видеороликах на Youtube. Они казались чем-то нереальным, как и те мерзкие или жуткие кадры, которые народ выкладывает в интернете. Это просто не могло происходить на самом деле. Эрик с внутренним содроганием вслушивался в звуки, доносившиеся с улицы, примерно в двух милях от него, и чувствовал свою полную беспомощность…
…Душу выну…
Шум в трубке усилился и перерос в монотонное гудение. Похоже, было, что Крис затолкали в машину и куда-то повезли. Эрик метался по комнате, как тигр в клетке. Звонить в полицию? А какой толк? Все равно он не знает, какая у Винчестеров машина. Телефон не отключают – значит, не заметили пока. Крис должна сказать что-то, должна дать какой-то знак …если, конечно, она в сознании, если ей не заклеили рот, если сумочку с телефоном не закинули куда-нибудь в багажник, если на голову мешок не надели, если она знает место, куда ее повезли, и еще много разных если. Может, все-таки попытаться решить вопрос с помощью полиции? Пока у Крис включен сотовый, есть шанс весьма точно определить ее местоположение и безо всякого участия с ее стороны. Но полиция страшно неповоротлива и заторможена, тем более здесь, в провинции, где они последний раз обезвреживали таких преступников, как Винчестеры…скорее всего, никогда. Сейчас Эрик позвонит, расскажет, кто он такой, объяснит суть дела, ему сперва не поверят, потому что студенты, бывает, развлекаются; потом свяжутся со станцией, выяснят примерно, где Крис находится, вышлют наряды, перекроют дорогу…А вдруг Винчестеры ее убьют при первых признаках опасности, а сами скроются?
Эрику больше всего хотелось опрометью броситься из дома, только он не знал, куда ему бежать. Прошел в кухню, где связь была чуть лучше, сел на край стола и замер, почти не дыша, пытаясь из неприятного скрежета и шума выловить человеческие голоса.
Следующие пятнадцать минут потянулись как бесконечная размеренная спокойная пытка. Как тогда, в машине: он был не в состоянии шевельнуться, дикая боль во всем теле, визг болгарки над самой головой, желтые искры дождем и жуткая неизвестность впереди…
И вдруг он сорвался с места.
…Умница…Молодчина…
В трубке еще раздавались возмущенные крики и ругань Крис. «Андрей Меньший? Какого...» Она начала сквернословить, видимо, чтобы отвлечь внимание бандитов от зачем-то ею произнесенного вслух названия. Эрик отключил телефон, пока Винчестеры чего-нибудь не заподозрили и не переменили дислокацию. Взлетел на второй этаж в свою комнату, перевернул матрац и вынул два японских кинжала танто в простых деревянных ножнах, сунул их за пояс джинсов.
…Ну, Овада-сан, не дожил ты до этого момента…как же ты хотел, черт тебя возьми, чтобы я кого-нибудь прикончил… лучше б я до этого момента не дожил, честное слово…
Схватил кожаную куртку, ту самую, с длинным порезом от винчестеровского ножа с левой стороны на плече. Правда, миссис Трейтон уже успела отнести ее в мастерскую и вернула обратно заклеенной. Надел кроссовки, спрыгнул с лестницы прямо на полпервого этажа, рванул через малюсенький садик миссис Трейтон в гараж, где стоял мотобайк. Слава богу, на него, хотя бы, не нужны права. Открывая ворота, Эрик случайно краем глаза взглянул на стоявшее в пыльном углу старое, изъеденное тонкими нитяными трещинами зеркало. В нем отразилось его лицо.
…Черт с ним…как-нибудь с Крис объяснюсь…
Крис была все-таки умной девочкой. Она предельно точно обозначила место, куда привезли ее Винчестеры, и Эрик хорошо знал, где оно находилось. «Андрей Меньший» это маленькая полузабытая церковка рядом с Ньюмаркет Роуд, также ее называли Аббатской Церковью. Нужно признать, что место было выбрано мастерски. Аббатская церковь представляла собой значительно перестроенное здание XIII века. Церковь и церковные ворота постоянно держали запертыми, а службы здесь проходили только раз в месяц. Эрик как-то днем с приятелем совершенно беспрепятственно перелез через ограду, и, в общем-то, оказалось, что предприятие того не стоило. С южной стороны здания, не видной с улицы, было только крохотное церковное кладбище. Там среди густой травы торчали, как выбитые зубы, покосившиеся могильные камни. Склон холма уводил вниз - туда, где виднелись ухоженные садики. Само же святилище несло в себе дух грусти и нелюбви, словно престарелая, всеми покинутая вдова, переставшая выходить из дома и довольствовавшаяся лишь обществом своих десяти или двенадцати кошек. Приятель Эрика, словно мышкующий пес, ползал по траве с фотоаппаратом, ловя игру света и тени. А Стентсон, покуда курил и наблюдал за ним, думал о запустении, каковое неизбежно разрушает все плоды человеческой жизни, пусть им даже суждено простоять несколько веков. Все конечно…
Эрик остановился на Ньюмаркет Роуд, немного поодаль от Св. Андрея минут через пятнадцать после того, как на полной скорости вылетел с Паркер Стрит. Поставил мопед и перешел через дорогу. Тихо. Подошел к литым чугунным воротам и подергал их слегка, чтобы не создавать шума. Заперты. Эрик оглянулся по сторонам, отступил, чуть разбежался, уперся одной ногой в витую решетку, рукой дотянулся до верхней поперечной перекладины ворот, оттолкнулся от кирпичной стены и живо взобрался на ворота. Несколько секунд он обозревал с высоты двор, после чего спрыгнул вниз. Глухой, совсем тихий удар - трава и осенние листья мягко подались под ногами. Во дворе было темно из-за высоких стен, отделявших его от улицы. Над северной стеной церкви нависали облетевшие кроны платанов, и тени от их ветвей покрыли стену будто бы узором из трещин. Стентсон, неслышно ступая по мощеной дорожке, проскочил вдоль стены, зашел со стороны погоста и заглянул в узкое тянувшееся под самую крышу витражное окно с проржавленной антивандальной сеткой. Внутри горело несколько огоньков от свечей, и двигалась чья-то тень, но больше ничего разобрать было невозможно сквозь толстое туманное стекло, затянутое изнутри паутиной. Могучие каменные стены гасили все звуки внутри церкви.
Далее он прокрался, словно черный ведьмовской кот, к боковому входу в церковь. На всякий случай он потянул дверь, но она, натурально, была заперта. Встав на одно колено и прислонившись к затемненной стене, Эрик достал из кармана набор из трех отмычек, оставшихся еще с тех времен, когда Мисуаки Овада был жив и заставлял его осваивать множество навыков, которые, Стентсону, как мальчику из приличной семьи, не должны были бы пригодиться. Потратив на замок минут пять, Эрик скорее почувствовал, нежели услышал, легкий щелчок и медленно, сантиметр за сантиметром приотворил дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь и не произвести при этом шума или сквозняков. Проникнув в церковь, он оказался за алтарем.
Внутри довольно гулко разносились голоса Винчестеров и его, Эрика, партнерши по танцам. Эрик неслышно переместился к проходу, открывавшему неф, и встал против него в темноте. Стал наблюдать, прикрыв нижнюю половину лица рукой. Со стороны могло показаться, что он пытается таким способом сдержать возгласы отчаяния. На самом деле он закрыл единственную часть своего лица, на которой имелась нормальная белая кожа, и его аспидная фигура совершенно слилась с чернотой неосвещенной внутренности церкви.
Стентсон не хотел торопиться, чтоб не наломать дров. При столь невеликом расстоянии ему было бы достаточно метнуть кинжал в спину Дина – старшего Эрик уже давно определил как наиболее опасного и решительно настроенного из двоих Винчестеров – а уж с Сэмом он бы справился. Только меньше всего Эрику хотелось метать кинжалы и ломать кости. Насилие и, тем более, убийство – это наигрубейший инструмент, из всех, которые можно себе представить. Чем больше отдалялась во времени его истерзанная, обозленная и травмированная юность, тем отчетливее он это осознавал, тем сильнее менялся ракурс, в котором представал перед ним его собственный учитель. Кошмарный был человек, строго говоря, и не удивительно, что до него в конечном итоге добрались…
Эрик, собрав все свое немалое хладнокровие, выжидал, стараясь понять намерения двух престранных братцев из-за океана.
Между тем Крис, видимо, недавно помещенная на свое теперешнее место, плакала и громко просила Винчестеров объяснить, что происходит, и что им от нее нужно. С сарказмом, от которого Стентсона передернуло, Дин Винчестер пояснил, что ей, ведьме Кристине из Энкёпинга, после многих веков всяческих бесчинств, совращения малолетних и престарелых, стравливания людей и обращения их в лягушек, наконец-то пришел законный кирдык (именно так он и выразился). Затем Дин принялся расхаживать вокруг нее. Смотрелся при этом как лев из зоопарка – лев был сытый, но дрожащую от страха жертву оставлять в покое все равно не собирался. Крис находилась в центре какого-то рисунка, начертанного на полу перед алтарем. Она не была связана, но просто стояла на коленях и плакала, вытирая слезы рукавами кофточки. Почему-то казалось, что она плачет не от страха, а скорее от горя. Эрик никогда не видел Крис в таком состоянии. Она не столь сильно напугалась, даже когда ее во время тренировки уронил Джед Кауфманн. Она разбилась, ударилась головой и получила сотрясение, но, когда Эрик тащил ее на руках к машине скорой помощи, все больше отшучивалась и просила не лупить Кауфманна, потому что, мол, не всякий может справиться с такой телицей, как она. Эрик не подозревал никогда, что Крис была такой трусихой… Вдруг осознание одной незаметной и вместе с тем чудовищной вещи заставило его похолодеть: он думал о Крис, как о дорогом ему воспоминании, так, словно бы уже потерял ее, хотя вот она сидела в нескольких метрах, живая и, в целом, невредимая. Он попытался прогнать это чувство, но от этого оно лишь разрослось и словно щупальцами сдавило горло.
Эрик внимательно окинул взглядом инструменты Винчестеров, разложенные на алтаре и на полу – только записи, фляжка, свечи и деревянное распятие. Пока ничего колюще-режущего заметно не было. Это чуть-чуть успокаивало. Стентсон продолжал наблюдать, хотя у него периодически подкатывал ком к горлу от плача Крис.
Дин Винчестер принялся перечислять какие-то имена: французские, фламандские, немецкие; называл титулы, города, годы, словно инквизитор, зачитывающий обвинение подсудимой. Он говорил, что все эти люди некогда потеряли из-за нее сначала разум, а потом и душу, что всех она привела к сатане, что грехи и преступления совершенные ее прошлыми любовниками, заслуживали страшнейшей кары. Говорил, что она коварно устраивала ловушки, искушала и направляла их шпаги и кинжалы в сердца друг друга. Удивительно было, что девушка не возражала и не отрицала того, что говорил Винчестер старший, стало даже казаться, будто на ее лице, сделавшимся очень печальным, появилось выражение скорби и признания вины. Она больше не просила ни о чем, не требовала ее отпустить, она лишь сидела неподвижно, и слезы лились из ее глаз.
На полу и на скамье было расставлено несколько восковых церковных свечей, которые создавали своего рода капсулу света вокруг троих. Свечные язычки чуть подрагивали от движения воздуха, и на лице перемещавшегося по кругу старшего Винчестера колыхались тени. Дин был не похож на себя, на того придурка, который мешал Эрику переводить рукопись своими колкими шуточками. В его твердых мужественных чертах появилось что-то страшное. Сэм в это время раскладывал на алтаре книги и бумаги, в руках все время держал какую-то толстую тетрадь. В нем не было и следа того злорадного задора, который временами вспыхивал в глазах старшего брата. Сэм Винчестер выглядел понурым, но сосредоточенным, словно происходившее было для него тяжким, но необходимым трудом. Они были совершенно серьезны и точно знали, что делают, они как будто ясно представляли, что скоро произойдет, и были вполне уверены, что все будет так, как они планируют. Словно проделывали это уже много раз. Эрик сжал в правой руке лезвие кинжала и неотрывно следил за Винчестерами, прежде всего за Дином.
Закончив какие-то свои приготовления, Сэм вышел вперед, открыл толстую тетрадь и принялся монотонно читать на латыни. Эрик вслушивался в слова. Он не мог назвать себя специалистом по богослужебным текстам, но догадался, что это был псалом.
…Какой бишь там прописывал Максимилиан ван Эйнаттен от одержимости? 54-й, кажется…

…Quóniam declinavérunt in me iniquitátes: et in ira
molésti erant mihi.
Cor meum conturbátum est in me: et formído
mortis cécidit super me.
Timor et tremor venérunt super me: et contexérunt
me ténebræ…

…Ну что за фонетика…
Звуки мертвого языка, произносимые с сильным американским акцентом, плыли в холодном воздухе и поднимались к высоким темным сводам церкви, будто десятки и сотни таинственных и волшебных существ. Сэм говорил все громче, в его молитве появился жар, и, чем дольше он читал, тем сильнее начинало казаться, будто что-то мечется по стенам, заставляя их гудеть. Тьма стала сгущаться, и уже только в освещенном свечным пламенем круге возможно было разглядеть хоть что-нибудь. Воск струями сбегал на пол, язычки огня подергивались.
Между тем Крис побелела пепельной бледностью. Она начала кричать и причитать, в смертной тоске и ужасе. В том самом ужасе, о коем говорилось в псалме. Она все умоляла Сэма прекратить. Тот ее не слушал. Дин стоял, скрестив руки на груди, и холодно взирал на девушку.
…Хватит, это уже переходит все границы… чувствуешь себя соучасником…
Крис вдруг подняла голову и уставилась в темный провал за алтарем, как будто кого-то заметила. Ее зеленые глаза округлились. Заметив это, оба Винчестера рывком повернулись в ту сторону, куда смотрела девушка. Дин выхватил пистолет, взятый днем ранее напрокат у мистера Купера, и прицелился.
От черноты, густым облаком стоявшей в помещении за алтарем, отделилась фигура. Человек вышел из своего укрытия и довольно медленным, но уверенным шагом приблизился к Винчестерам, несмотря на оружие, направленное прямо на него. Свечное пламя заколыхалось, и в его колеблющемся свете казалось, что лицо человека сделано наполовину из черного полированного обсидиана, а наполовину из старинной слоновой кости. Выражение лица напоминало ту застывшую сосредоточенность, что можно видеть на скульптурных портретах античных полководцев. Серые глаза казались необычайно яркими на этом непроницаемом фоне, отражения свечей играли в них и казались собственным демоническим пламенем в глубине зрачков. Он чуть прищурился, смотря на Дина. У переносицы пролегла тонкая вертикальная складка.
- Извините, что без приглашения, - медленно произнес человек низким голосом, продолжая надвигаться на Дина.
- Стоять! – проревел тот.
- А можно я присяду? – Эрик, стараясь не делать резких движений, сел на скамью, первую в ряду, тянувшемся до самого западного входа. Положил ногу на ногу и обхватил колено руками. В рукаве его был спрятан длинный широкий кинжал с малой круглой гардой. – Простите еще раз за то, что внедрился к вам столь внезапно, - продолжил он вежливо, но холодно. – Однако я тоже чувствую в некотором роде ответственность за коловращение, которое здесь происходит. Вы продолжайте, не обращайте на меня внимание. Я просто прослежу за тем, чтобы вы не вздумали выместить злобу на девушке, когда до вас, наконец, допрет, что дьяволов в этом помещении нету. Равно как их нет и в любом другом месте. Что их вообще не существует, мать вашу! – вкрадчивый сначала, тон Эрика через несколько ступеней перешел в лай.
- Стентсон, я не знаю, что ты такое - тобой я еще займусь, - проговорил Дин, - но если ты сделаешь хоть одно движение, я вышибу тебе мозги. Ты не представляешь, во что ты ввязался. Сэм! Читай! – старший Винчестер не отрываясь смотрел в напряженное лицо Стентсона, напоминавшее лицо статуи, но с живыми и острыми глазами.
- Да, Сэм, читай! Что там было? Тимор с тремором на тебя венерунт?
А Сэм и не переставал, он только на несколько секунд отвлекся, но, как только Стентсон сел и заговорил с братом, он немедля продолжил молитву. Нельзя было прекращать, ни при каких обстоятельствах. Особенно сейчас, когда все уже началось. Крис снова начала кричать. Кричала она страшно и жалобно, умоляя Эрика сделать хоть что-нибудь, просила его остановить обряд, остановить Винчестеров. Вопли ее были просто невыносимы и могли кого угодно вывести из равновесия. Дину хотелось заткнуть уши, но он стоял наизготовку против Стентсона.
- Крис! Кристина! – наконец рявкнул на нее Эрик. – Приди в себя! Я здесь! Что с тобой происходит? Не сходи с ума! Эти двое ничего мне не сделают, а, тем более, тебе. Пусть их упражняются в латыни… Ты можешь объяснить, чего ты боишься? – только стоны в ответ. – Ты пушки его испугалась или на тебя так обстановка действует? Ты видишь, что эти люди очень сильно заблуждаются…
Крис ничего не отвечала, она согнулась пополам на каменных плитах пола и только повторяла: «Эрик, пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!» Сэм взял с алтаря раскрытую книгу и читал окрепшим голосом, который, казалось уже невозможно остановить, как поток, сметающий скалы на своем пути. «Vade retro, Satana!» повторялось устрашающим средневековым рефреном. И снова начало казаться, будто что-то двигается, пульсирует в темноте, носится по стенам, под потолком, ударяется в углы.
- Эрик! – неожиданно Крис поднялась с колен. Она сложила дрожащие руки словно в молитве и посмотрела на него странными угасающими глазами, в которых было столько неизбывного горя, что Эрика охватил настоящий ледяной ужас. Дин повернул голову в ее сторону. – Я знаю…- она захлебнулась рыданием, - Ты сейчас не понимаешь…Я уже погибла, но я не хочу… уходить… отсюда…от тебя…хоть …ты не для меня создан… Пожалуйста, останови их…- ей было невыносимо тяжело говорить, словно какая-то сила рвала ее душу на части. – Останови…еще не пришел мой срок…
Голос Крис Трувер резко оборвался. И в следующую за тем секунду Эрик метнулся вперед. Дин, когда заметил это движение, рефлекторно нажал на курок. Раздался оглушительный выстрел, отдачей руку Дина дернуло вверх. Еще один выстрел. Эрик нырнул под локоть и зажал руку и шею Дина в мертвом захвате. Пистолет выбило, и он откатился куда-то далеко в сторону. В таком положении Винчестер мог только левой рукой дотянуться и врезать Стентсону по ребрам, потом стал бить его ногами, но тот довольно легко завалил Дина на пол. Вес у Стентсона, как Дин уже второй раз имел возможность убедиться, был немалый, несмотря на не очень крупную и изящную фигуру. Дин рвался, напрягая всю мощь своей мускулатуры, Стентсон удерживал его еле-еле, из последних сил, но не уступал. Потом он вдруг убрал правую руку с затылка Винчестера, несколько секунд держал, словно в объятиях, головой и левой рукой – Дин, почувствовав ослабление хватки, принялся яростно осыпать Стентсона ударами. Где-то вдалеке его брат страшным и властным голосом читал заклинание, словно перекрикивая невидимую и безмолвную бурю, чье содрогание разлеталось по церкви. Еще через мгновение прямо на щеку Дина легло пятнадцатидюймовое лезвие. Он увидел перед собой искаженное лицо Эрика, оскаленные от напряжения зубы, открывшиеся до десен клыки.
- Сэм, читай!!! Я справлюсь!
- Сэмюель Винчестер! – заорал Стентсон диким охрипшим голосом, смотря Дину в глаза и сильнее вдавливая лезвие в кожу. – Остановись немедленно, иначе я заколю твоего брата к дьяволовой матери!
Сэм обернулся на его голос и ледяным взглядом посмотрел на Эрика.
- Я справлюсь с ним!- орал брату Дин, чувствуя по дрожанию руки Эрика, что тот колеблется.
Тут поток заклинаний, проговариваемых Сэмом, как ножом прорезал страшный пронзительный крик девушки. Она изогнулась в той самой чудовищной судороге, которую описывают старинные авторы-богословы и чернокнижники.
- Сэм, черт тебя побери!!! Прекрати чтение! – клинок вдруг ушел с лица Дина. Стентсон ловко перехватил лезвие, отвел корпус назад и резко выбросил руку вперед…
- О-о-ох!!! – вскрикнул Сэм и выронил от боли книгу.
Тут же черное облако окутало Кристину. Оно вырвалось не изо рта, как обычно это бывало при изгнании демона, а откуда-то из груди девушки. Облако поднялось к потолку и мгновенно разлетелось клочьями, исчезло. Кристина обмякла и замерла.
А дальше Дин не помнил, как ему удалось освободиться, но, уж освободившись, он избивал Стентсона до тех пор, пока тот не потерял сознание. Дин рассвирепел, он думал, что Сэм…
…Сэм остановил его. Он прижимал руку к раненому плечу, но уверял, что это просто царапина… И еще сказал, что так ножи не метают, если хотят убить …

Прошло несколько времени, прежде чем Эрик пришел в себя. Лежал он на полу, почти под самой церковной скамьей, лицом вниз.
Тишина была, как под одеялом. Только Сэм и Дин тихо ходили, гасили свечи и собирали свой магический инвентарь.
Невозмутимая тишина теперь, когда буря улеглась. Буря нездешняя, вырвавшаяся из потустороннего мира.
Могильная тишина теперь, когда голос Крис смолк.
Она лежала на стылых плитах пола. Белая. Мертвая.
…Ей холодно…
Эрик сделал над собой усилие, чтобы встать. Его как будто раздавило. И не потому, что Дин его измолотил, он и не сопротивлялся вовсе. Потому что воля и силы покинули его, когда Эрик увидел вырвавшуюся из тела Крис волну чего-то иссиня-черного. Облако, которое мгновенно исчезло, унеся с собой ее жизнь. Эрик с трудом выдрался из-под лавки, сел на пол и закрыл лицо руками.
- Вот и все, нет ее больше, - вдруг раздался прямо над ухом негромкий знакомый голос. – Придется и мне последовать.
Стентсон, похолодев, быстро обернулся. Прямо около него на скамье, положив ногу на ногу, сидел человек. На вид ему было лет около сорока, невысокого роста, волосы острижены совсем коротко, коренастый и очень мускулистый. Одет он был в тренировочные брюки и футболку, словно минуту назад сидел дома перед телевизором. На ногах домашние стоптанные тапочки. Человек задумчиво курил сигарету.
- Калеб? – Эрик не узнал собственный голос.
Сидящий как две капли воды походил на бойфренда Крис, того самого странного, забавного, туповатого и простоватого человека-медведя, который время от времени появлялся подле нее. Только теперь в его лице что-то переменилось, пропала всегда присутствовавшая в нем глупинка. Оно было серьезно и проницательно.
- Да благословит Господь, - неожиданно произнес человек ровным сильным голосом, не обращая на Эрика внимания, - трепетных, мятущихся, сомневающихся и медлящих, равно как и упорных, убежденных и стремительных. Да ниспошлет он благодать и на тех, кто сбивается с пути, и на идущих, не сворачивая, прямой дорогою. Благословенны пусть будут и те, кто смотрят внутрь себя, и те, кто, взирая лишь на мир внешний, закрывают глубины собственной души. Ибо конец всегда один, и что первые, что вторые в равной степени лишь преумножают горести и страдания этой печальной и грешной земли…Аминь.
Затем человек встал, сплюнул раздраженно на пол церкви и ушел.
Видение исчезло.

- Эрик, очнись!
Эрик отвернулся от хлопавшей его по щекам мокрой руки. Над ним наклонился Сэм Винчестер. Его лицо казалось почти невидимым в окутавшей церковь тьме.
- Эрик, ты в порядке? – спросил он.
- Нет, - ответил тот голосом, в котором не было слышно ни одной эмоции.
- Надо уходить, - говорил Сэм. – И тебе тоже. Ты в состоянии подняться? – голос Сэма звучал удивительно мягко.
Стентсон лежал на полу, почти под самой церковной скамьей. Он пролежал так несколько минут, потом с трудом выдрался из-под лавки, сел на пол и медленно повернул голову в сторону Крис. Она была распластана на полу. Казалось, что она спит, и ей снится кошмар. Он видел ее однажды спящей, когда вся команда ездила в Шотландию на соревнования. И тогда ей тоже снился дурной сон. Она говорила, что ей постоянно снятся кошмары, и каждый раз начинала нервно смеяться…
Эрик сидел, окаменев, и смотрел на нее. Он чувствовал, что если сейчас он сам или кто-то другой нарушит его кататоническое состояние, с ним что-нибудь сделается. Он боялся, что взвоет, как сбитая на шоссе собака… да, он и был собакой под колесами… на асфальте… поднимающей морду к солнцу и кричащей ему о своей смерти…
Дин и Сэм складывали вещи в сумку.
- Вы ее оставите здесь? – наконец, спросил Стентсон все тем же голосом.
- Будем думать. Стентсон, ты нигде своих отпечатков не оставил? – много раз за свою жизнь Дин видел этот ступор. Надо было заставить человека хоть что-то делать.
- Нет, нигде, - как автомат сказал Эрик.
- Хорошо. Теперь ты должен идти…И сделай так, чтобы тебя никто не заметил. Будь готов к тому, что с тобой захочет пообщаться полиция.
- Когда вы уедете из города? – опять как-то странно спросил Эрик.
Дин нахмурился, удивленный вопросом, и взглянул искоса на брата.
- Как пойдет, - проговорил он осторожно.
- Я бы хотел поговорить с вами, - по-прежнему безучастно, мертво сказал Эрик. – Только не сейчас. Сейчас не могу…
- Посмотрим. Иди.