Я открыла глаза. В ушах звенело. Дурное предчувствие, что что-то не так, давило на мои мысли. Я резко села на кровати.
Стянув с себя мокрую от пота простыню, откинула ее прочь. Кажется, я бредила?
Очертания незнакомой комнаты с белыми стенами и свежими цветами не нагоняли страха, в отличие от сознания того, что я ничего не помнила. Последнее, что мне удавалось с трудом уловить в своих разбегающихся мыслях, как Калеб улетал в Париж.
Калеб!
Где он? И где я?
Встав с кровати, словно пролежала в ней уже неделю, я с трудом добралась до окна. Раскрыв шторы, сразу же увернулась от хлынувшего яркого света, совершенно не свойственного Англии. Покачавшись на месте от слабости, я прижалась к огромному окну, от потолка до пола, и выглянула, с удивлением всматриваясь в прибрежную полоску песка и море, накатывающее на него, с шумом и ревом. Несмотря на солнце, море было неспокойным, штормовые волны так и клубились по дороге к берегу, разбивая о песок зеленовато-серые тонны воды и пены. Когда вода отступала, у самой кромки оставались темные полоски водорослей.
Стоя так, мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что же все-таки не так. Я была по-прежнему я, но какое-то странное облегчение было в моем теле. Отсутствие живота не сразу бросилось мне в глаза. Я больше не бремена? Где тогда дети?
Проведя по животу, я задрала белую майку над такими же простыми белыми трусиками и увидела лиловый шрам от кесарева сечения, на животе присутствовали так же другие шрамы, но более мелке, и так же хорошо затянувшиеся. В глухом отчаянии я подсчитывала, сколько нужно времени, чтобы такое произошло. По меньшей мере, месяц, поняла я.
Вернувшись назад к кровати, я упала на нее, и так пролежала час, если не больше. Мысли кружились в голове как назойливые мухи, не давая опомниться. Один вопрос волновал меня больше всего. Где же я?
Если я так долго ничего не помню, Калеб должен был уже вернуться с Франции, тогда, почему его здесь нет?
Ответ пришел сам собой. Я точно находилась где-то в теплых краях, наполненных солнцем. Ему здесь не место. Так же как и моим родителям. Слишком много солнца.
Вновь поднявшись на ноги, я принялась обследовать комнату. Букеты цветов заставили неприязненно поморщиться, так же как и запах лекарств, отчетливо висевший в воздухе. Я была в больнице, без сомнений. В дорогой, и даже очень. Но моя кровать не была похожа на больничную койку, а в самой комнате не было лекарств.
Теряясь в догадках, я просто шагнул прочь из комнаты на балкон, оказавшийся, за еще одним огромнейшим окном.
Сухой теплый ветер ударил в лицо и спутал мои отросшие за долгое время беспамятства волосы. Несмотря на очевидную амнезию, тревоги я не испытывала. А ужасающее облегчение, что, наконец, свободна от тяжелого бремени, спереди. Незнакомая боль кольнула сердце, когда я вспомнила о детях. Почему они не со мной? Ужасно захотелось их увидеть. Соня и Рики, я надеялась, что родители назвали их именно так. А может, они еще не крестили их, раз я была не здорова?
Несмотря на незнакомую тоску по детям, оставалась и другая тоска – из-за Калеба. Чем больше я приходила в себя, тем больше мне его не хватало. Почти патологически.
С террасы не был видно вокруг никаких людей, выглядело так, будто бы я в этом здании одна. Немного оглядевшись, я поняла, что это маленький коттедж, и вдоль берега один за другим, стоят еще с десяток таких же, совершенно белых, с плоской крышей. Такие я видела в Испании. Значит я где-то в Испании, или около нее. Догадка пришла сама собой, к тому же климат подходил.
В комнату кто-то зашел, причем бесцеремонно, и, метнувшись туда же, я увидела застывшую с подносом девушку, с явной неаполитанской внешностью.
- Вы уже встали, какая радость!
Девушка, вся в белом, похожая на медсестру, говорила на хорошем английском, с сильным испанским акцентом. Смуглая и миловидная, настолько пышущая здоровьем, что я даже почувствовала себя неуютно.
- Где я?
Ее ресницы затрепетали, и она попыталась, принять отрешенное выражение лица, но удалось ей это с трудом.
- Вы на острове, принадлежащем одному доктору. Это что-то на подобии лечебного курорта. Но вам не о чем беспокоиться, вы уже почти здоровы.
Мне стало неловко стоять перед незнакомым человеком в одном белье, потому я быстро юркнула в постель. На колени тут же опустился поднос с едой. С какой же радостью я поняла, что меня больше не мутит от жареного, и что мне снова можно пить кофе. Я тут же схватила ароматный напиток.
- А что со мной вообще было?
Девушка потупилась и отошла от кровати. Она задернула легкие кремовые тюли, но шторы оставила отодвинутыми, как и открытое окно.
- Боюсь, не могу точно вам сказать. Кажется, вы отходили от очень сложных родов.
Перестав пить кофе, я подняла на нее глаза и, затаив дыхание, спросила:
- А где дети?
- Дети с вашими родителями в Англии. Двое чудесных малышей.
- Значит я здесь одна, - глухо отозвалась я, и боль наполнила все мое сознание. Я чувствовала себя преданной.
- Нет, с вами ваш муж.
Если раньше я чувствовала огорчение, теперь мной завладело замешательство. Что-то я не припоминала за собой свадьбы. Неужели мы поженились с Калебом?! Вот это новость!
- А где он?
Не помня себя от радости, я дрожащими руками поставила кружку назад на поднос. Мне как можно скорее хотелось видеть Калеба. Я ни секунды не сомневалась, что это точно должен быть он.
- Он тоже живет здесь, но сегодня ночью ему нужно было слетать на континент.
- На континент это куда?
Девушка улыбнулась, очевидно, совершенно забыв, что я ничего не знаю.
- В Испанию.
- А зачем ему туда?
Девушка неопределенно пожала плечами, значит, была не из любопытных.
- Мистер Сторк ничего нам об этом не сказал. Но он предупредил, что вы можете очнуться. Если хотите, мы сможем с вами прогуляться после обеда к пляжу. Купаться нельзя, но вам необходимо двигаться.
Мне явно не нужно было двигаться, чтобы похудеть, так как такой худой я еще раньше никогда не была. Но, то, что Калеб мистер Сторк, неожиданно поставило с ног на голову все мое восприятие. Зачем ему понадобилось называться моей второй фамилией? Я терялась в догадках. Так и не дождавшись ответа, девушка ушла, а я принялась задумчиво есть. Но еда шла с трудом. Мысли заполонили всю меня, и ни на что другое не было времени и сил.
Действительно после обеда девушка вновь вернулась. Она принесла мне белые шорты и рубашку, можно подумать, у них нет в магазинах больше других цветов! Раздраженно одевая новую, и явно не мою одежду, я все еще думала.
- Как вас зовут? – догадалась, наконец, спросить я.
- Лупе, - отозвалась она и продолжила расчесывать с заметной сноровкой мои волосы. Быстро и безболезненно проделав это, она заплела их в тугую косу, и мы смогли выйти из моей стерильно белой комнаты, заполненной цветами.
Уже идя по коридору, незнакомому и пустому я решилась попросить ее.
- Если можно заберите отсюда цветы.
Она посмотрела на меня удивленно и улыбчиво.
- Ваш муж тоже просил об этом. Раз вы так хотите. Я их заберу, просто постояльцы любят цветы.
Мне понравилось, что Калеб помнит, о моей нелюбви к цветам. А так же то, что Лупе назвала меня не пациенткой, а постояльцем.
Мы вышли из дома и минут пятнадцать шли вовсе не к пляжу, как предполагала я, а к укромной бухте. По дороге нам встретился маленький виноградник, закрывающий собой танцевальную площадку и бар, а за ним высаженные в ряд, апельсиновые деревья. Плоды показались мне сочными и созревшими, и, протянув руку, я ощутила на ладони приятное тепло нагретого солнцем фрукта. Вокруг царил мир и успокоение.
Бухточку отрезал кусок скал, невидимых для меня с террасы, как и песок, совершенно другого цвета, чем на пляже, и вода здесь была другой, более чистой и аквамариновой. И никаких тебе водорослей!
- Здесь можно искупаться, если хотите, но не долго, вы еще не совсем окрепли.
Услышав слово «можно», я уже не могла остановиться. Жара теперь казалась мне немного удушающей и непривычной, мое же тело реагировало на нее по-другому. Мы были словно два разных целых, тело как будто успело уже приспособиться к жаре, а разум еще нет.
Погрузившись в приятную прохладу, я скоро поняла, почему не стоит долго купаться. Вода понемногу становилась действительно холодной, а что хуже всего, под нижнее белье забивался песок и еще какая-то гадость, которую я не видела.
- А мои родители были здесь?
Я вернулась к Лупе, сидящей на берегу все в той же белой форме. Она вела себя дружелюбно, но им явно запрещали сближаться с постояльцами. Ее кожа была не только смуглой, но и загорелой, живые подвижные черные глаза, напомнили мне о Калебе и родителях, и судорожно вздохнув, я отвернулась от Лупе, по-прежнему дожидаясь ответа.
- О да, такая красивая пара. Они пробыли у нас ночь, и им нужно было возвращаться, они не хотели оставлять детей надолго с отцом вашего мужа.
Услышав это, я сразу же расслабилась. Понятно, что они не могут таскать Соню и Рики за собой, из Англии в Испанию. К тому же, когда один человек не будет выходить целый день на солнце – это странность, а когда семья – подозрительно. Почему они прилетали лишь на ночь, и почему я не помнила их приезда?
Вопросы оставались, но Лупе делилась информацией неохотно, и я решила, что стоит дождаться Калеба. Может он прольет свет на все происходящее.
Понежившись на раскаленном песке, я почувствовала во всем теле слабость, и Лупе как опытная медсестра быстро заметила это.
- Надо возвращаться. Поспите, а потом снова сможем пойти.
Я покорно поплелась за ней, и когда мы оказались в доме, одежда моя была сухой, как и волосы, которые я распустила, - коса мешала лежать на песке.
Сны мои проносились круговоротом, и в них мелькали странные не разумные кадры, с кровавыми следами и девушками, привязанными к стульям. Но я их почему-то не боялась.
Сон, который я помнила четче всего, когда проснулась, был, конечно же, о Калебе.
Одетая в незнакомое шелковистое одеяние, я стояла прижатая к нему. Его глаза смотрели на меня со знакомыми искорками, по которым я всегда знала, что он хочет меня поцеловать. Мы покачивались на волнах медленного вальса. Я прижалась к нему всем телом, Калеб обнял меня за талию. Я тяжело дышала.
Но сон настойчиво менялся. В него со странной отупляющей настойчивостью прорывалась какая-то тень, с криками и угрозами, но я ее не боялась в отличии от Калеба. Он закрыл меня от нежеланного гостя, а в следующий момент, я открыла глаза, словно по хлопку. Хлопок действительно раздался, такой звук производит дверь, закрывающаяся на сквозняке.
Сонно приподнявшись, я увидела Лупе. Она принесла мне поднос с едой, и, поведя носом, я поняла, как голодна.
Пока я ела на террасе, Лупе поменяла мне постельное белье. Когда я принесла поднос в комнату, она заправляла кровать, а поверх нее уже в следующую минуту, лежало чистое нижнее белье и хлопковое, опять же белое, платье-сарафан. На полу вместо тапочек стояли сандалии, красивые, но, к сожалению, также белые. У меня появилось сомнение, а не курорт ли это для психически больных? Так много белого бывает только в психлечебницах.
Когда Лупе принялась заниматься моими волосами я даже и не думала возражать, ее подвижные пальцы расчесывали так аккуратно и успокаивающе, что трудно было отказаться от подобного массажа.
Теперь уже мы пошли не в бухту, а к пляжу. Очень далеко от нас, я увидела две крохотные точки в белом, это могло означать лишь одно – на острове есть и другие постояльцы. Разувшись, мы брели вдоль берега и довольно скоро встретились с теми двумя точками. Одной из них была медсестра, как Лупе, а другой девушка, немного старше меня. Мы приветливо кивнули друг другу, а Лупе перекинулась с медсестрой несколькими словами на испанском. Так как я знала итальянский, мне не стоило труда понять, о чем они говорили, хотя достаточно со сложностями. Но мое внимание привлекла девушка. Я уже видела подобное изможденное лицо, с синяками под глазами – девушка явно лечилась от наркотической зависимости. Да что тут вообще за место?
Прогулка бодрила меня намного больше, чем можно было представить, но я чувствовала усталость от постоянного напряжения. Одни вопросы и почти никаких ответов заставляли нервничать, и все же я чувствовала себя какой-то странно отдохнувшей, возможно потому что не было никаких тревог, я не знала, что таит в себе завтра.
- Звонили ваши родители.
Надо же Лупе догадалась мне сказать это лишь теперь.
- Что они сказали, - мне не удалось скрыть возбуждения. Лупе взяла мою руку и мы некоторое время стояли молча, пока она считала пульс.
- Не переживайте. Как только мы вернемся, вы сможете позвонить им, миссис Сторк.
Странное обращение миссис Сторк, заставило меня ухмыльнуться. Я уж точно не миссис, и не Сторк.
Солнце село раньше, чем я ожидала. Все-таки зима, как объяснила Лупе, и к коттеджу мы возвращались уже в сумерках. Без нее я не нашла бы дорогу назад. Коттеджи выглядели идеально одинаковыми. С подъездными дорожками, ведущими непонятно куда.
Когда мы поднялись по дорожке вьющейся среди камней, песка и незнакомых мне кустов, от дома отделилась темная фигура. Сначала, от непонятного панического страха мне захотелось убежать. Но мое сердце тут же начало биться быстрее, при виде знакомой долговязой походки, такой элегантной, что с трудом можно поверить, что так ходит человек.
- Калеб!
Я просто упала в его объятия. Ноги мои подкосились, и, сама не понимая почему, я расплакалась. Он не стал вносить меня в дом, тихая Лупе, растаяла, словно ее и не было.
- Тише милая, я здесь, не плачь.
Я так отчаянно прижималась к нему, что было удивительно, как я еще не поломала себе что-то. Хоть одно родное лицо! Самое родное, и пока единственное, которое я хотела сейчас видеть.
- Где же ты был так долго!?
- Я не мог появиться раньше – солнце, если помнишь. Жажда тут приходит слишком быстро.
- Честно говоря, я много чего не помню. Что со мной случилось? И вообще я хочу знать все-все!
На самом деле, я хотела, чтобы он меня сейчас занес в дом, расцеловал и просто лег рядом. Но Калеб неожиданно показался мне таким отчужденным, будто был зол на меня. Может я что-то натворила?
Мы зашли в дом, и он как-то неохотно позволил мне сесть к нему на колени. Я все больше злилась и пугалась. С ним творилось что-то неладное.
- Давай ты поешь, и мы отправим Лупе домой, думаю я смогу присмотреть за тобой оставшиеся несколько дней.
- Мы скоро отсюда улетаем?!
Услышав неприкрытую радость в моем голосе, Калеб весело рассмеялся, и теперь я поверила, что действительно сижу на коленях у Калеба.
Лупе накрыла на двоих, и скоро в доме ее не стало. Не знаю, как ей понравилось такое выдворение, ее вид мне ни о чем не сказал. Но она не попрощалась, значит, мне еще придется увидеть ее.
Я никогда еще не ела так быстро. Меня даже не останавливал сердитый взгляд Калеба, скорее он заставлял меня трепетать. У меня сложилось мнение, что я не видела его несколько месяцев, и теперь он производил на меня очень сильное впечатление. Я просто млела, смотря на него, и по искоркам в серебристо-серых глазах, я понимала, что он это заметил и остался доволен сделанным выводом. Еда казалась мне безвкусной, и все же я запихивала ее в рот, иначе не смогла бы удержаться от вопросов.
- Пойдем, пройдемся.
Я удержалась от язвительного восклицания, так как, наверное, Калеб не знал, что сегодня я только и делаю, что гуляю. Ноги немного гудели, но не настолько, чтобы отказаться от еще одной возможности окунуться.
- Родители должны позвонить, - попыталась возразить я, а на самом деле представив себе, как мы будем идти по пляжу только вдвоем, а может даже где-нибудь приляжем, уже готова была бежать за ним.
- Мы позвоним им сами, не переживай они не будут спать, – подразнил меня Калеб, и я ожидала, что за этим последует поцелуй, но он остался на месте. Из упрямства я сделала тоже самое. Хотя сдерживаться было просто не выносимо. Мне так хотелось почувствовать его прикосновение.
Мы не спеша пошли к пляжу. В остальных коттеджах горел свет. Веял ветерок, чей пьянящий поток приносил слабые, а местами наоборот насыщенные незнакомые запахи, запах апельсинов смешивался с соленой водой и водорослями, а еще, я готова была поклясться – сосны. Сам ветер стал менее сухим, чем днем, теперь от его влажных порывов мои волосы начали виться, а лицо тут же намочили брызги, когда мы спустились вниз к воде. Снимая меня с уступа, который я раньше здесь не заметила, Калеб на мгновение задержал свои руки, и когда я медленно соскользнула вниз, не отстранился. Я видела, как он колеблется, и тут его рассудительность выиграла, а я осталась не только разочарованной, но и испуганной. Неужели он меня разлюбил? И страх еще больше усилил тот факт, что я наоборот хотела его как никогда. Мое тело реагировало на его прикосновение опьяняюще.
Мы брели вдоль воды, как всего несколько часов назад я шла с Лупе, и тяжелое молчание повисло между нами.
- Ты очнулась сегодня?
- Да. Где-то в десять, и решила, что вы поместили меня в психлечебницу.
Калеб удивленно рассмеялся. Он взял мою руку и принялся разглядывать ее. Я, например, почти ничего уже не различала в сгустившейся темноте, только шум моря давал понять, где оно, а где берег с коттеджами. Калеб же с четкой ясностью должен был видеть все вокруг. Но, думаю, он не разглядывал мою руку – он смотрел воспоминания о сегодняшнем дне.
- Какой сейчас месяц? – неожиданно спросила я. Калеб оторопел. Но не остановился.
- Конец января.
Я рассмеялась, когда дикая мысль мелькнула в моей голове и, отвернувшись от Калеба, кинулась к воде. На ходу раздеваясь, я продолжала смеяться.
Нежная рука коснулась моего локтя, и я, быстро оглянувшись, встретила тревожное мерцание янтарных глаз.
- Что случилось?
- Я так понимаю, прошло уже три месяца.
- И?
- Ты забыл наш уговор? – я почти даже обиделась, и улыбка моя погасла. Да что вообще с ним происходит? То он стоит чужой и отчужденный, то держит меня, боясь оторвать руки и явно желая. – Спустя три месяца ты обещал, что мы сможем поговорить о будущем.
- А ты этого хочешь?
Такая боль отразилась на лице Калеба, что больше я уже не могла оставаться в стороне. Я медленно взяла его за ледяную руку, особенно приятную в такую жару и прижалась к нему всем телом, настолько соблазнительно насколько могла. Тело Калеба такое напряженное вдруг расслабилось, и он с глухим стоном обнял меня и приподнял. Мне показалось, я целую вечность не целовала его так – обжигающе и страстно. Его рука спустилась ниже по моей спине и, приподняв тоненькую майку, принялась ласкать голую кожу. Теперь я уже могла полностью отдаться всем тем чувствам, что сжигали меня прежде при его прикосновениях. Больше не было моего огромного живота, и ни что не мешало нам. Ничто, кроме чувства ответственности свойственное Калебу. Его губы мучительно искривились, я чувствовала, как он не хочет отпускать меня и все же он сделал это, и даже отошел на несколько шагов.
- Ого! – выдохнула я, и, не удержавшись на ногах, села на песок – без его твердых рук, ноги перестали меня держать. Слабость в коленях и руках так сразу не прошла. Мне пришлось сделать несколько ощутимых вдохов прежде, чем я смогла что-то сказать.
- Почему я могла не захотеть поговорить о нашем прошлом? Я не помню только, то время, что было после твоего отъезда, а все остальное четкое как и раньше.
Калеб помог мне подняться, но все еще оставался на расстоянии. По дрожи в его руках, я поняла, что и он еще не совсем оправился.
- Давай поплаваем, - предложил он, и тоже принялся раздеваться. Я сначала немного смутилась, когда увидела, как он стаскивает с себя рубашку и легкие бежевые брюки. Но когда его тело, такое белое и светящееся в темноте, предстало передо мной, стыд был забыт.
- Не смотри на меня так, - голос Калеба прозвучал хрипло.
Я рассмеялась и отвернулась, так как поняла, о чем он говорит. С тяжелым вздохом я пошла к воде. Калеб следовал за мной, и я почти ощущала прохладу, исходящую от него.
Мы весело плескались, и на время все мои расспросы были забыты. Вода, что днем казалась холодной, теперь согревала, и была на ощупь как парное молоко. И все же в воде Калеб тоже сохранял между нами расстояние. Я недолго злилась на него за это, так как не до конца понимала причину его отстраненности. Дело могло быть и в жажде, даже не смотря на его серебристые глаза.
Когда мы выбрались на песок, Калеб помог мне одеться и по моему телу его пальцы скользили очень медленно, даже не надеясь на продолжение, я все же не могла отказаться от удовольствия насладиться его прикосновениями.
- Так что же случилось?
- Не помнишь ты все, потому что Терцо стер из твоей памяти последние два месяца.
- Для чего?
Теперь мы двигались в обратную сторону. Несмотря на тепло, ветер становился все более влажным, и оттого холодным. Мне пока не было холодно, но рядом с Калебом я могу быстро замерзнуть. Думаю, он это понимал, потому мы и возвращались.
- С тобой случилось кое-что неприятное, и ты не могла отойти никак от той трагедии. – Он недолго молчал, прежде чем добавить. - Дрю, перестал принимать лекарства и выкрал тебя и сестру.
Я удивленно остановилась. Дрю? Выкрал? Не может такого быть, да он и мухи не обидит! Я рассмеялась. Такого просто не могло случиться! Но тут мне вспомнились фанатичные чужие глаза, и я задумалась.
- Ты что-то путаешь, Дрю безопасен.
Лицо Калеба стало мрачным.
- Мы тоже так думали.
- И что он сделал?
- Очень серьезно вам навредил.- Калеб не смотрел на меня. Отстраненность на его лице, сказала мне больше, чем мог кто-либо сказать словами. - Все боялись, что Оливье не выживет. Теперь их родители забрали ее и Бреда и переселились в Ирландию, к родственникам.
Что-то из сказанного Калебом встревожило меня. Я посмотрела на него недоверчиво и несколько испугано. То о чем я подумала, не могло случиться!
- Забрали только Оливье и Бреда? А что сделали с Дрю, сдали в больницу?
- Дрю…умер.
Услышав эти слова, сказанные глухим голосом, я продолжила идти, но сердце мое было неспокойно. Смутное чувство ненависти шевельнулось к нему, и все же я постаралась его преодолеть, он умер, так к чему теперь ненависть? Спросить, как, - я не решалась, голос Калеба и его мрачный вид о многом говорил. Слишком уж о многом.
- Ясно.
Больше о прошлом я знать ничего не хотела.
- Как дети? Надеюсь, их без меня не крестили. Никакая из меня выйдет сестра, если я меня не будет даже на крестинах.
Я внезапно осознала, что Калеба нет рядом. Обернувшись, я увидела, как он застыл у камня и удивленно продолжает смотреть на меня.
Колени мои задрожали. Отвращение, которое я могла ожидать от Калеба, меня просто убьет!
- Не будь ко мне суров, – мне стало больно от мысли, что Калеб меня порицает. – Я не могу сказать, что не люблю их, но на всю жизнь они останутся напоминанием о той ночи, и том человеке.
Калеб в один миг оказался рядом.
- Неужели ты думаешь, я осуждаю тебя? – Калеб приподнял пальцами мой подбородок, а я старалась отвести глаза.
- А разве нет? Представляю что ты сейчас обо мне подумал, – горько хмыкнула я.
- Что люблю тебя, так как никогда раньше, - прошептал он. Наши глаза встретились, и вздох облегчения вырвался из меня. Глаза его сияли добротой и пониманием. Губы нежно усмехались, когда он смотрел на меня.
- Но почему?
- Если бы ты знала, как я боялся и ревновал, думая, что теперь они будут занимать все твое время, что раньше принадлежало мне, ты бы поняла.
Я восторженно и глупо улыбнулась, неосознанно придвигаясь ближе.
- Еще как! – подтвердил он мой недоуменный взгляд. - Потому и думал, что теперь я буду тебе не нужен.
- Какой же ты глупец. Я люблю их, но совсем не так как тебя. К тому же их родители Терцо и Самюель. Они так их ждали, и волновались, - я бы не посмела отнять детей у них! Соня и Рики навсегда останутся частью меня, но они их дети.
Лицо Калеба потемнело. Он вспомнил о чем-то плохом, и мне стало не по себе.
- А если ты уже не сможешь иметь детей?
- А от кого я их должна иметь, если хочу быть только с тобой?
Калеб деликатно кашлянул, словно хотел что-то скрыть.
- В чем дело, рассказывай, не томи.
- Ну, насколько я знаю… ты могла бы, если бы хотела, иметь ребенка от другого…
Что сегодня за день? Узнаю о каких-то чудесах.
- А если мы с тобой… - начала я, но Калеб меня перебил тяжелым вздохом.
- Нет, даже если мы с тобой…у тебя уже не будет детей. И от меня их тоже никогда не было бы.
Как женщине мне было неприятно, даже болезненно такое услышать. Я горестно посмотрела в сторону, не желая, чтобы Калеб видел мои глаза.
- Почему?
- Ты родила в ту ночь, когда Дрю вас похитил. Он тебя бил… - голос Калеба дрогнул, будто он, даже теперь, когда все в порядке, не мог в такое поверить. – Ты много раз падала, и еще он ранил тебя в живот. Во время кесарева сечения, им не удалось спасти…некоторые органы.
Мысли мои стали тяжелыми. Меня затошнило, и я привалилась к какому-то валуну. Что же в тот вечер с нами сделал Дрю? Если сначала меня посетило чувство неудовлетворенности и бунта, когда я узнала, что отец стер память, то теперь я была ему очень даже благодарна. Забвение, это радость!
- Прости, что пришлось сообщить тебе такую новость.
Калеб присел рядом и обнял мои ноги. Я машинально запустила руку в его волосы и тревоги постепенно отступили. Так всегда случалось, когда он был рядом. Мое сердце трепетало от его прикосновений, и стоило только на него посмотреть, я готова была выполнить все, что он попросит.
- Нет, все нормально, просто как-то неожиданно. Хотя не знаю, согласилась бы я перенести беременность еще раз, ты себе представить не можешь, что это такое. Особенно первых пять месяцев, я их так ненавидела, а потом стало легче. Просто ты был рядом.
Калеб взял меня на руки, и понес вверх по тропинке.
- Давай поговорим о будущем завтра, по-моему, на сегодня много потрясений.
- Да мистер Сторк, это уж точно, - слабо отозвалась я, а Калеб рассмеялся.
Попробуй тут сопротивляться, когда я прижата к его груди, а губы Калеба в такой манящей близости.
Пока я мылась, Калеб переодевался, и мне казалось, я готова проговорить с ним всю ночь. Но устроившись в его холодных руках, почти сразу заснула, так и не дослушав, как прошла выставка.

Комментируем на ФОРУМЕ!