Первым шоком для меня стало то, что кроме Оливье, в городе снова появился Дрю. Молчаливый, вымученный и избегающий меня, он все равно оставался угрозой моему спокойствию. И если сначала я хотела радостно обнять Оливье и поздравить с возвращением, то нагрянула на нее с обвинениями.
- Почему твой брат здесь?
- И я тоже рада тебя видеть, Рейн.
В Оливье не было ее постоянного превосходства, и это заставило меня немного поостыть.
- Я рада видеть тебя, но все же хочу знать, почему Дрю снова в городе.
Она долго молчала, делая вид, что очень занята раскладыванием серпантина, но меня не проведешь. Обмануть меня могли только те, кто десятилетиями врут, но не Оливье.
- Так как же? – настаивала я, не собираясь сдаваться. Я даже теперь спиной чувствовала грязный, липкий взгляд, которым меня облапывал Дрю. Я была уже одета к вечеринке, которая должна была начаться с минуты на минуту.
Уловив тревожный взгляд Калеба, которым он охватил представшую картину нашей ссоры с Оливье, я качнула головой, давая ему понять, что у нас все хорошо. И он продолжил помогать Теренсу переносить стульчики. Но при этом продолжал следить за нами.
По-праздничному убранное помещение бара перестало меня радовать. Я уже не могла смотреть как раньше на разноцветный серпантин, смешные плакаты и светящиеся гирлянды. И даже увеличенные портреты Бет не радовали – ее милое улыбающееся лицо не могло стереть горечи от присутствия Дрю.
Бар делился на само отделение бара с барной стойкой, ресторан, и небольшой зал для танцев, где сегодня вместо заезжей звезды выступала наша школьная рок-группа, в которой, как оказалось, играл и Теренс. Мы стояли с Оливье около барной стойки, и все остальные ребята обходили нас стороной словно думали, что тут проходит кровавая бойня. Хотя думаю до этого дня меня еще такой злой никто не видел. Да и красивой тоже. В янтарном платье, окантованном широким кружевным черным поясом, с завышенной талией, мне хорошо удалось скрыть восьмимесячный срок. А высокая прическа открывающая шею и лицо, сделанная Самюель, пошла бы кому хочешь. К тому же все отметили мой изменившийся цвет волос. Но восторженные возгласы тут же потеряли для меня яркость, когда я заметила в баре Дрю.
- Нам пришлось его забрать назад. Но не переживай, он к тебе больше не будет приставать.
Только Оливье это сказала, к нам подошел Дрю. Похожий на жалкого зачуханого щенка, с преданными обвисшими ушами, он неловко замер возле нас.
- Привет Рейн, ты сегодня так хорошо выглядишь, – от его неприкрытого обожания в голосе поежились мы обе. Я красноречиво взглянула на Оливье.
Но нужно было ответить. Пусть я не могла подавить в себе волну страха и отвращение, когда видела, как он на меня смотрит.
- И тебе привет.
Сказать ему, что и он хорошо выглядит, было бы ошибкой.
Я обернулась к Оливье и на ухо прошипела ей:
- Мне теперь всю жизнь от него убегать? Ты же видишь, что он тоже мучается!
Оливье ничего мне не ответила, а только кинула злобный взгляд. От неожиданности я резко отстранилась и потеряла равновесие, но падения не последовало, так как я уперлась в чью-то грудь.
- Привет всем, - услышала я такой родной и знакомый голос. И мне захотелось тут же упасть в объятия Калеба и пожаловаться на них всех. Но делать этого было нельзя по нескольким причинам. – Вы что ссоритесь?
При виде Калеба черты лица Оливье смягчились, и на него она смотрела таким взглядом, который я замечала за ней только в первые дни своего переезда сюда. Мне захотелось толкнуть Калеба под бок, чтобы он не строил из себя рыцаря, но меня остановил злобный взгляд Дрю, которым он пялился на Калеба.
Честно говоря, я уже как-то растерялась, кто в их семье болеет шизофренией, а кто нет. По-моему все подряд. Бред, встречающийся с Сеттервин, сегодня минут пять не давал мне прохода, пока не рассказал, как я хорошо выгляжу. Они пугали меня все трое, и я даже не знала кто больше, и всем от меня что-то было надо.
Но вот появилась Бет, и все разногласия как-то забылись. Началась кутерьма с поздравлениями, подарками, шутками и тостами. Теренс развлекал всех как заправский тамада, и у меня сложилось впечатление будто бы мы на свадьбе.
Я сидела за столом возле Оливье, и мы уже больше не ссорились, и не поднимали вопрос о Дрю. Меня по-прежнему раздражали взгляды Дрю и Бреда, но так как Калеб сидел напротив, я могла о них не думать. Приходилось быть изворотливыми и находить места, чтобы обняться или поцеловаться, но и это у нас выходило. При других, мы почти все время не общались друг с другом, и когда я думала, что так еще придется продержаться больше двух месяцев, меня бросало в дрожь.
Иногда, когда я стояла в кольце девочек, Калеб проходил мимо и невзначай брал меня за руку. Так он давал понять, что рядом. Зная, что он неподалеку, я даже согласилась потанцевать с Дрю. Благо Самюель настояла на балетках, и мне было удобно, а так же то, что мой живот не давал Дрю прижаться ко мне в танце, притупляло чувство страха. Чувствуя его мокрые пальцы на своих голых предплечьях, я ощущала неприязнь, и все же спустя некоторое время, мне показалось, что Дрю уже не такой агрессивный, как до его отъезда. Он не был слишком навязчивым, и я была ему благодарна.
- Что было нового, пока мы с сестрой отсутствовали?
- Выпал снег.
- Там где мы были - тоже. Мне разрешали час в день гулять, и я лепил снеговиков с другими такими же, как я.
Я смутилась, когда Дрю так откровенно заговорил о лечебнице.
- Все нормально, - заметив, как мои щеки вспыхнули, сказал Дрю, - Оливье рассказала, что ты все знаешь. И теперь ты понимаешь, что я не хочу тебя пугать, просто иногда, те мысли, что есть в моей голове, звучат так правдоподобно, и я не могу им не верить.
Я кивнула, хотя ничего толком не понимала. Мне хотелось верить, что я могу его не бояться, когда-то Дрю мне нравился, и я хотела бы с ним дружить, но это будет затруднительно, учитывая, как он относится ко мне.
Танец закончился и нехотя, но без эксцессов Дрю меня отпустил. Больше он ко мне не приближался, и я была этому намного больше рада, чем позволяла моя совесть. Его стоило пожалеть, и мне это давалось с трудом. Синяки на руке прошли, но я помнила о них. Нельзя доверять дикому необузданному уму, который считает, что слышит голоса.
Где-то в середине вечера мы смогли уединиться с Евой. Сквозь усталость и раздражение я смогла отметить ее серебристо-голубое платье.
- Так что случилось? – стрелки на моих часиках показывали полдвенадцатого быть доброй и милой я просто отказывалась.
- Ты знаешь, что Калеб говорил с Лари по поводу меня?
Секунду я молчала, думая стоит ли говорить ей, что знаю, ведь Ева может что-то не то подумать. А в то же время, чтобы Ева не подумала, она не станет лезть не в свое дело.
- Знаю.
- А то, что его просил об этом Грем?
На лице Евы появилась такая не прикрытая надежда. Мне было легче сейчас откусить себе язык, чем сказать то, что я просто обязана сказать Еве.
- Тоже знаю. Но ты должна знать, Калеб не считает, что ты нравишься Грему как-то иначе, чем друг сына.
На самом деле, скорее как копия дочери Грема. И об этом мне тоже нельзя было говорить с Евой. Свет в глазах Евы померк, в один миг она будто бы погасла и утратила свою красоту. Мне стало больно смотреть на нее.
Неожиданно Ева грустно улыбнулась.
- Знает только Бет, о том, что я влюбилась в Грема в первый же раз, когда его увидела. Он появился в городе, все судачили о красавце мужчине купившем дом старого приходского священника. Ключи от дома были у нас, так как мы ближайшие соседи. И когда Грем приехал забрать их, бабушки не было дома. Я предложила ему подождать ее, налила чаю и неловко устроилась напротив него. Грем же вовсе не смущался. А мне раньше просто не доводилось видеть кого-то столь же красивого, все выглядело так, словно в гостях у меня сидел Шон Коннори! Странно, нет, но я почти не помню, о чем мы тогда говорили. – Ева смущенно посмотрела на меня, и я поняла – до меня этого еще никто не слышал.
- Помню только, что раньше мне еще ни с кем не было так легко говорить. Я осознавала, насколько он старше меня, и все же разговор шел обо всем и не о чем. Грем рассказывал смешные истории, и я смеялась так, словно передо мной сидел не взрослый мужчина, а мой ровесник. И дело было в том, что он не вел себя со мной как с ребенком. И потом, когда я начала дружить с Калебом, Грем не изменил своего отношения ко мне.
Слушая Еву, я не могла поверить, что она говорит о Греме. Он, несомненно, любил пошутить, но например, ко мне относился не иначе как к ребенку, даже слишком снисходительно, словно мне десять. Знаю по себе, наш мозг может и не так переворачивать воспоминания, в угоду нашим желаниям.
- Что вы тут забились, идем танцевать, - к нам подлетел Итон, друг Теренса по команде, и уже тянул к себе сопротивляющуюся Еву, когда как раз вовремя рядом с нами появился Калеб.
Я весело посмотрела на него, так как он вел себя подобным образом весь вечер – оберегал от нежелательных кавалеров. Только нежелательных для кого?
Вечер дня рождения Бет был официальным. Девушки пришли в вечерних платьях, а парни в костюмах. Стоило ожидать появления Калеба хорошо выглядевшим, но чтобы так! В сером костюме и черной рубашке без галстука, он выглядел дивно красивым, еще красивее, чем вчера, когда мы ездили в Лутон. Черные как смоль пряди падали ему на лоб и создавалось впечатление, что за ним по пятам ходит парикмахер – его волосы постоянно пребывали в каком-то живописном беспорядке. Хотелось запустить руку в его волосы и еще немного растрепать. Серебристые глаза окинули нас лукавым взглядом, и он оттащил Итона к группке девчонок ждущих приглашения на танец, как всегда парней не хватало.
Сегодня у него не было времени для передышки, Калеб перетанцевал со всеми девушками и так сильно отличался от остальных парней в зале. Не только осанкой и движениями, чью не природную элегантность трудно было скрыть, но и красотой. Окинув взглядом зал, я всегда легко находила Калеба. Калеб двигался как танцор, я следила за каждым его движением, которое оказывалось легким, точно ему вовсе не приходилось это контролировать. Словно это не он сдерживался, чтобы передвигаться по помещению, так же медленно, как и все мы.
Его глаза перехватывали мой взгляд, будто он только и ждал, когда я на него посмотрю. А может он искал и меня так же?
Я и не заметила, как перестала замечать окружающую меня действительность, и смотрела только на Калеба. Смущенное покашливание Евы вернуло меня назад на шумную вечеринку и мелькание разноцветных пятен перед глазами, танцующих. Покраснев, я повернулась вновь к Еве.
- Прости, что-то я задумалась.
Кого ты обманываешь, говорили глаза Евы, и мне трудно было удержаться, чтобы не поведать ей о нашем с Калебом секрете. В любом случае, чтобы Ева сейчас не подумала, мне было интересно ее мнение. И я так же хотела дослушать ее откровенный рассказ о чувствах к Грему. Не смотря на то, что мне было тяжело слушать ее. Я доверяла мнению Калеба, относительно его отца, и если он говорил, что Ева не нравиться тому, так оно и было. Мне и раньше не доводилось замечать за Гремом ничего подобного. По его рассказам было понятно – он по-прежнему любил свою жену Патрицию. Продолжал ее искать с тем же рвением, что и 50 лет назад. Не буду спорить, с появлением нашей семьи, его поездки стали не так часты. И звонки, первое время нервировавшие меня, тоже поутихли, словно, те люди, поставлявшие ему информацию, получили отпуск.
Я понимала, каким оплотом Терцо и Самюель стали для Грема. Он и Калеб будто бы не могли найти друг в друге поддержки. Калеб любил отца и не понимал его при всей своей любви. Грем просто не желал навязывать сыну свою выбранную дорогу вечных поисков. В таком положении они жили до того момента, пока моя семья не приехала сюда.
- И что было дальше?
Ева пожала плечами. Смотря на нее, я не могла понять, почему мы не можем жить именно без этих мужчин. Через несколько лет, когда она, наконец, поймет, как красива, десятки парней падут перед ней, но и тогда, я точно знала это, Ева не сможет забыть Грема. Как нечестно!
- Дальше появилась бабушка, и без допроса не собиралась отпускать Грема.
Мы понимающе переглянулись. Что-то подобное бабушка Евы устроила и мне в мой первый день в школе.
- Она выпытывала у него про сына, почему они переехали в наш маленький городок и где его жена. Последнее меня интересовало больше всего.
На миг она умолкла, и ее лицо приняло виноватое выражение, будто бы она вспомнила что-то очень постыдное, в чем все же сбиралась мне признаться.
- Ты не представляешь, как я обрадовалась, узнав, что жена от него ушла, и он один! Сначала, я почувствовала себя гадкой, - он же любил ее, и значит страдал. Но не радоваться я не могла. И с того времени все надеялась: может он, со временем захочет,…сможет еще кого-нибудь полюбить?
Отчего же я не представляла? Представляла, причем намного лучше, чем ей кажется. Не я ли радовалась, что жена Калеба не выжила? С моей стороны такие мысли не менее низки, чем с ее. Если бы Лиса-Мария была жива, мы с Калебом никогда не были бы вместе. От Евы я ни чем не отличалась. Так же безумно любила и страдала.
- Теперь вот не знаю, радоваться мне или огорчаться – Грем ни с кем в нашем городке не сошелся, а многие старались, поверь. Значит, в некоторой мере остается надежда…
Щеки Евы залились пунцовым румянцем. Теперь мне стало просто до слез жалко подругу. Потому что я не хотела развеивать ее призрачные надежды на то, что у нее есть шанс. От этого ситуация не менялась – шансов не было. Грем никогда не посмеет так же как сын, построить свои отношения с человеком, для этого он слишком рассудителен. Связать свою жизнь с Евой, подвергнуть опасности и свою и ее жизнь. Другое дело я – мне известна жизнь с вампирами, и я готова сделать шаг на встречу их образу жизни. Ева жила с Гремом в двух разных мирах, и их разделял не только возраст Грема и его любовь к Патриции, но и ее сущность. Они принадлежат к двум разным видам, между которыми не должно быть отношений. Чтобы это изменить она должна быть Особенной, но, насколько я знала, ее запах крови, ни чем не отличался от других.
Ева закончила свой рассказ так, что я должна была ей ответить. Я молчала, и она грустно улыбнулась.
- Ты ничего не говоришь, а это означает – мне не стоит даже надеяться.
Сконфужено отвернувшись от Евы, я думала, как поступить. Соврать, и успокоить лживыми словами? Или сказать правду, разбив тем самым ей сердце?
Пусть второй вариант был жесток, зато так она сможет строить свою жизнь дальше без Грема. В ее планах на будущее было остаться жить здесь, поступить в Бредфорд, и возвращаться каждый день с учебы домой. По-прежнему навещать Калеба и надеяться. Ей не стоило так поступать со своей жизнью, даже не смотря на всю отчаянную любовь к Грему. Надо ехать как можно дальше, оставить болезненную любовь, отравляющую ее. Как раз то, что я планировала для себя, потому что не надеялась на взаимность Калеба. Она могла так оставить себе не только гордость, но и вернуть свою жизнь, освободиться из-под контроля внешности Грема.
- Будь реалисткой. Тебе остается этот год доучиться здесь, а потом весь мир открыт перед тобой. Уезжай подальше от дома, чтобы не было соблазна часто возвращаться домой.
Ева затихла. Ее взгляд не был бездумным, он просто ничего не выражал. Она выглядела как человек, давно принявший решение. Пожалеть ее сейчас, означало бы унизить. Мне бы ее силу воли.
- Честно говоря, я давно приняла такое решение, просто не знала с кем поделиться и ждала подходящего времени сказать бабушке. Но вчерашний звонок родителей все решил.
Ева подняла на меня сухие глаза, и я не знала, радоваться ее сдержанности или нет.
- Мама сообщила, что беременна. Они были так счастливы, даже забыли спросить как у меня дела. Я на них не в обиде. Это только подтвердило, что стоит начать жить отдельно от всех, своей жизнью. Они будут жить по-другому и мне нужно попробовать.
Я быстро-быстро заморгала, не желая расплакаться. Мне не хотелось расстраивать Еву, когда она и сама была в плохом настроении. Слезы ей не помогут.
Когда передо мной внезапно возник Калеб, я с такой радостью кинулась к нему, от чего он оторопел.
- Если бы знал, что ты так соскучилась, давно бы пришел.
- Глупый, - всхлипнула я. А когда я по нему не скучала?
- Что случилось?
Он с таким суровым неудовольствием смотрел на мои мокрые глаза, трудно было удержаться от улыбки.
- Нелегко разбивать чьи-то надежды.
Я отказалась от соблазнительной мысли положить свою голову ему на плечо. Вокруг были все наши друзья, и я догадывалась, сколько пар глаз в данный момент следило за нами.
Калеб понимающе посмотрел туда, где осталась сидеть Ева.
- Я хотел с ней поговорить о Греме, но она перевела разговор на другую тему. Мы с ней так давно дружим, и мне неприятно знать, как она страдает.
- Поверь, она держится намного лучше меня.
- Ева сильная, и редко с кем делиться своими проблемами, а особенно чувствами. Если бы я знал раньше, что все дело в Греме…
- Ты не мог знать.
Я видела, что Калебу небезразлично происходящее с Евой. Уже привычная ревность непроизвольно, холодком прошлась по шее. Но я подавила ее. Как можно быть такой? Калеб ее старый друг. Они почти как брат и сестра, и с того времени, как я вошла в его жизнь, то невольно отобрала его у нее. А Ева по-прежнему хорошо ко мне относилась.
Подняв глаза на Калеба, я поняла, что его настроение изменилось. Он смотрел на меня потеплевшим взглядом, и мелкие серебристые крапинки заискрились в его серых глазах.
- Как же мне хочется тебя сейчас поцеловать.
И мне. Не здесь и не сейчас, к сожалению.
После танца нас быстро разъединили. Калебом завладела Сеттервин, ко мне подскочила именинница, уже захмелевшая от нескольких бокалов шампанского. Бет обняла меня и радостно рассказывала о подарках, и о том какая молодец Оливье, устроила ей такую вечеринку.
Мне тоже понравился вечер, но я мечтала о совершенно ином дне рождения. Не хочу видеть чужие лица, а только своих друзей. Может оно и к лучшему, раз не приедут остальные члены моей семьи. Если девочки увидят Прата и Ричарда, в городе начнется новая эпидемия, подобная той, что и с Калебом.
- Это мой лучший день рождения! Мы даже ни разу не поссорились с Теренсом!
Смотря на раскрасневшееся лицо Бет, такое очаровательное, я понимала – именно так и должен выглядеть ребенок. И около нее я чувствовала себя старше.
Бет начинало развозить от выпитого, и чтобы ей не стало хуже, пришлось ее усадить за барную стойку и отпаивать крепким кофе. Не хотелось, чтобы она провела свое шестнадцатилетие в пьяном полусне. Спустя несколько минут меня сменил Теренс, и с чистой совестью можно было ехать домой.