Изредка обмениваясь ничего не значащими словами, они провели вдвоем несколько часов. За это время девушку бросало то в озноб, то в жар, но она терпеливо сносила, понимая, что именно является причиной этого. Конечно, говорить об этом Эдварду было бы совершенно лишним; это был своеобразный козырь, на случай, если что-то пойдет не так в их договоренности.
Ну а пока они сидели в удобных креслах и размышляли каждый о своем, когда внезапно колдун поинтересовался небрежным тоном:
- Расскажи еще раз про последнее испытание.
Фея внимательно посмотрела на него, а затем, не обращая внимания на переход на «ты», прозвучавший в его словах, спокойно ответила:
- В прошлый раз я рассказала достаточно. Не понимаю, почему вас так интересует эта тема.
- Просто интересно, смогу ли, к примеру, я однажды узнать тебя в какой-нибудь земной девушке.
В ответ фея рассмеялась тонким перезвоном, и, немного грустно улыбнувшись, произнесла:
- Не думаю, что такое возможно. К тому же, все предусмотрено – тот, чье желание было единожды исполнено, больше не сможет даже подступиться к той фее, что его исполнила.
- Но почему? – мужчине явно очень хотелось отыскать ответ на какой-то интересующий его вопрос, который, впрочем, он не решался озвучить вслух.
- Я бы не хотела об этом говорить – слишком уж безрадостна эта тема. Просто запомните, что вам больше нельзя когда-либо даже пытаться меня отыскать. Хотя бы ради моей безопасности.
Эдвард только открыл рот, чтобы продолжить расспросы, однако в этот момент лицо девушки исказила легкая судорога, и она тихо прошептала:
- Пора…
Мужчина, сразу все понявший, осторожно приблизился и остановился в нерешительности, не зная, что именно делать дальше.
Фея мягко поманила его опуститься на пол; когда же его лицо оказалось прямо перед ней, тихо прошептала:
- Подумайте о своем желании… Закройте глаза и промолвите его про себя.
Он так и сделал, и когда ее мягкие губы на секунду прикоснулись к его лбу, это прикосновение словно обожгло – правда, сказать из-за чего именно это произошло – то ли так всегда происходит в момент исполнения желания, то ли из-за чего-либо большего, он бы не смог. В этот же момент в комнате повеяло весенней прохладой, первой листвой, веселыми звонкими ручьями, бегущими по горным склонам. Фея отклонилась от мужчины и посмотрела: на первый взгляд, все осталось по-прежнему; однако, присмотревшись, можно было заметить, как исчезают первые тонкие морщинки в уголках глаз; как темнеют и растворяются в темных кудрях первые седые волоски. Удовлетворенная улыбка на секунду промелькнула на нежных губах, исчезнув, как только похититель открыл глаза и прислушался к себе. Наконец, широкая улыбка осветила его гордое лицо, он медленно поднялся и приблизился к огромному зеркалу, стоящему в самом углу.
На минуту в комнате воцарилась полнейшая тишина; когда же Эдвард посмотрел на девушку, она осторожно опустилась в кресло и прошептала:
- Я выполнила свою часть договоренности. Теперь ваша очередь.
Вместо ответа он что-то неслышно проговорил, и в тот же миг в комнату неторопливо вплыл небольшой пузатый ларец. Аккуратно опустившись в заботливо подставленные девичьи руки, он с негромким щелчком распахнулся, являя содержимое: пожелтевший от времени свиток, перевязанный желтой тесьмой. Фея развернула древний пергамент и, вчитавшись в первые строки, недовольно поморщилась – то, что писавший знал об их клане многое, было неоспоримо. Но теперь, когда она была вольна распорядиться им по своему желанию, можно было не опасаться, что кто-то вновь сумеет распорядиться бесценными знаниями. Медленно поднявшись из кресла, она подошла к пылающему камину, и, ни секунды не колеблясь, бросила свиток в огонь, который тут же с радостью накинулся на неожиданную добычу. Глядя на то, как пергамент мгновенно съеживается, превращаясь в пыльную труху, девушка невозмутимо проговорила:
- Теперь, когда наше соглашение исчерпало себя, я хочу немедленно вернуть свободу.
Однако, услышав вместо ответа звук удаляющихся шагов за спиной, она изумленно обернулась и повторила свои слова громче, на что прозвучал равнодушный ответ.
- Нет.
Не веря своим ушам, девушка быстрым шагом преградила собой дверь и яростно проговорила, в упор глядя на похитителя:
- Что вы хотите этим сказать? Я выполнила ваше желание, теперь вы должны меня отпустить!
- Я никому ничего не должен. Заметь, ни разу в нашем соглашении не было слов о том, что после всего я отпущу тебя.
- Но почему?.. – в полной растерянности прошептала девушка, не в силах поверить в то, что его слова – правда.
- Как ты могла понять, я всегда добиваюсь, чего хочу. В данный момент моя цель – ты. И пока я не пойму, что именно в тебе не дает мне покоя, ты будешь моей пленницей.
При этих словах мужчина вышел за дверь и громко кликнул охрану, возвращая стражников на пост.
А фея без сил опустилась обратно в кресло, нещадно кляня себя за то, что впервые в жизни доверилась человеку. «Нельзя, нельзя было доверять людям» - вновь и вновь шептала себя она, тоскливым взглядом смотря на заколоченное окно. Но ведь это было так просто и естественно – поверить именно этому мужчине с изумрудным взглядом, в котором так часто яростно полыхают языки пламени.
Но было еще кое-что, о чем хозяин замка пока не знал – фея могла находиться на земле не более трех дней – после этого небо само призывало ее. И теперь девушке оставалось лишь ждать, когда наступит заветный миг – а, судя по ее ощущениям, этого осталось ждать недолго.
Она сидела в глубоком кресле несколько часов. Пламя в камине давно погасло, погрузив комнату в таинственный полумрак. Где-то далеко в замке часы пробили полночь; секундой спустя им ответили часы, стоящие посреди комнаты. А затем… Она внезапно почувствовала, как что-то неведомое пробуждается внутри нее; словно чужой разум завладевает ее сознанием. Облегченно вздохнув, фея откинулась на мягкую спинку кресла и приготовилась ждать.
Если бы кто-нибудь случайно в этот момент заглянул в просторные покои замка Калленов, в первую минуту ему бы показалось, что комната абсолютно пуста: застеленная кровать без единой складки, потухший камин, мертвая тишина, царящая повсюду. Однако, чуть присмотревшись, внимательный взор непременно бы заметил почти прозрачную хрупкую фигурку, утопающую в глубинах огромного кресла. А если бы этот самый взгляд задержался бы на ней чуть дольше, то увиденное потрясло бы его - силуэт девушки таял прямо на глазах!
Наконец, контуры девичьего силуэта на секунду мягко засветились слабым светом, а затем, мигнув напоследок, окончательно растворились во мраке комнаты. И лишь слабое колебание воздуха там, где только что находилась девушка, подсказывало, что она по-прежнему там.
Фея распахнула глаза и поднесла руку к лицу: там, где должны были вырисовываться длинные изящные пальчики с аккуратными бледными ноготками, был один лишь воздух. Рассмеявшись негромким счастливым смехом, девушка поднялась из кресла и неожиданно закружилась по комнате, не останавливаясь пока не оказалась напротив большого зеркала в массивной оправе. С толикой любопытства она заглянула внутрь зеркальной глади – и снова рассмеялась – оттуда на нее смотрела пустая комната, точно такая же, какая была за ее спиной. Не тратя понапрасну бесценные мгновения, фея невесомыми шажками приблизилась к двери: убедившись, что створка открыта достаточно, она легким ветерком проскользнула в освещенный коридор. Рядом с дверью стояли молчаливые стражники, которые, впрочем, не обратили ни малейшего внимания на практически незаметное дуновение ветра.
А невидимая глазу девушка тем временем устремилась дальше по коридору – ее подгоняло вперед разгорающееся в душе пламя – непреодолимое желание, острая необходимость увидеть небо, ощутить его величественность, безмолвную поддержку.
Она проходила мимо богато украшенных гостиных, просторных пустых спален, но, куда бы фея ни зашла – нигде не было незапертых окон. Ей уже начало казаться, что она никогда не выберется из этого мрачного замка, как вдруг ее внимание привлекла широкая дверь в конце коридора, из створок которой в коридор выбивался приглушенный свет.
Осторожно ступая по каменному полу, девушка заглянула в приоткрытую дверь и замерла: в большой хорошо освещенной комнате возле горящего камина сидел хозяин замка и увлеченно вчитывался в пожелтевшую рукопись. Но не это завладело ее вниманием: прямо напротив входа располагалась огромное витражное окно, за которым слабо угадывалось ночное небо. Не колеблясь ни секунды, фея проскользнула в проем и в нерешительности остановилась в центре комнаты. Было слышно, как в камине весело потрескивают дрова, как тихо шуршат страницы, переворачиваемые неторопливой рукой. Убедившись, что мужчина не почувствовал ее присутствия, она осторожно сделала шаг, другой; но когда до заветного окна осталось совсем немного, удача ей изменила: мохнатая шкура под ногами внезапно издала громкий скрип. Фея замерла. Мужчина резко насторожился; окинув цепким взглядом комнату, он уже хотел было вернуться обратно к чтению, как в этот момент взор его упал на явную примятость шкуры как раз в том месте, где стояла девушка. Неторопливым жестом отложив рукопись в сторону, колдун приподнялся, а затем внезапно хлопнул в ладоши. В тот же миг по его велению с глухим ударом захлопнулись тяжелые двери, от чего тревожно затрепыхалось пламя в камине. Потянулись секунды, напоенные томительным ожиданием - девушка стояла, боясь лишним звуком привлечь к себе внимание. Неизвестно, столько бы продолжалось это, как вдруг мужчина начал говорить спокойным голосом, параллельно начиная двигаться в ее сторону:
- Я знаю, что ты здесь. Я чувствую твое присутствие, ощущаю, как ты замерла, опасаясь сделать даже вдох. Это бесполезно. Посмотри: это окно не открывается, как, впрочем, любое на этом этаже. Не знаю, каким образом ты стала невидимой, но это не поможет – при этих словах он приблизился почти вплотную к ней.
Фея замерла в замешательстве: единственный выход – дверь – была наглухо заперта, а окно не открывалось. Но пламя, разгоравшееся внутри, требовало лишь одного – свободы. Не в силах противостоять ему, девушка медленно двинулась в сторону окна, руководствуясь одним слепым желанием увидеть небо, всем телом ощутить ночную прохладу, почувствовать ласковое прикосновение ветра к лицу…
Словно предугадав ее намерения, колдун устремился к окну и встал, загораживая его собой, начав шептать заклинание, позволяющее увидеть ее. Но девушку, одержимую одной только мыслью, это не остановило: вплотную подойдя к замершему мужчине, она на секунду прижалась к нему всем телом, и прежде, чем он смог что-либо осмыслить, резко толкнула назад. И в тот момент, когда хрупкое витражное стекло, не выдержав обрушившейся на него тяжести мужского тела, треснуло и разлетелось на мелкие кусочки, заклинание сработало: на одну-единственную секунду, прежде чем начать падать, мужчина успел увидеть знакомые черты. А в следующее мгновение он камнем полетел вниз. Вслед за ним, ни секунды не колеблясь, в разбитый проем шагнула тонкая девичья фигурка, которая спустя один короткий миг взмыла к небесам.
…Он лежал на земле, глядя в ночное небо, на фоне которого ее силуэт становился все прозрачнее, пока окончательно не растворился среди миллиардов ночных светил. И тогда, не отрывая воспаленного взора от небес, он прошептал: «Я найду тебя, даже если для этого придется перевернуть небо и землю. Я найду тебя. Клянусь…».

Спустя 90 лет. Пески Сахары.
Знойный пустынный ветер привычно кружил над бескрайними песчаными равнинами, взметая толщи песка в воздух, отчего тот казался окрашенным в желтый цвет. Жгучее беспощадное солнце заливало барханы невыносимо ярким светом, заставляя тех немногих живых существ, что обитали здесь, глубже нырнуть в спасительную тень. И лишь одинокому каравану верблюдов, медленно бредущему через пустыню, было некуда скрыться – до оазиса было еще далеко, а поблизости не было ни единого подходящего места для привала. Поэтому караван продолжал упрямо идти вперед, несмотря на то, что и люди, и животные, давно выбились из сил. Но сложнее всего в этот момент было проводнику – нескладной худенькой девчонке, которую, на первый взгляд, легко можно было спутать с мальчишкой. Она ехала на старом верблюде впереди всего каравана; ветер бросал в незащищенное тканью лицо горсти мелкого песка, солнце обжигало обветренную кожу, но она держалась так же стойко, как и в первый день путешествия. Лишь по напряженно держащим поводья рукам можно было понять, что и она держится из последних сил.
Наконец, спустя несколько томительных часов, показавшихся вечностью, караван достиг заветного оазиса. Мгновенно спешившись, девочка спрыгнула на горячий песок и умелыми движениями начала стягивать раскалившиеся поводья с шеи животного. И только убедившись, что ее питомец принялся меланхолично пережевывать растущие прямо под ногами мелкие колючки, она позволила себе, расслабившись, укрыться под живительную тень низкорослых пустынных деревьев. Остальные члены каравана потихоньку распаковывали вещи, готовясь к ночи.
Спустя еще несколько часов на раскаленные пески опустилась долгожданная ночь: душная, убаюканная горячими южными ветрами она разлилась по пустыне тягучим парным молоком. В теплом воздухе раздавались негромкие разговоры бодрствующих людей, тихие звуки животных, медленно передвигающихся в поисках новой партии растений, одинокие крики летящей птицы.
Девочка лежала на легком одеяле, нагревшемся от горячего песка, не смыкая глаз. Привычно подсчитав в уме количество дней, оставшихся до конца путешествия, она принялась мечтать о том, как приедет домой в маленькое бедное поселение, находящееся вдалеке от пересекающих пустыню торговых путей, как за эти последние полгода, наконец, отдохнет от длинных изматывающих переходов через пески. Уже почти погрузившись в ласковые объятия сна, подросток внезапно услышал легкий шорох рядом с тем местом, которое она облюбовала себе для сна. Нехотя поднимаясь со своего импровизированного ложа, девочка только начала оглядываться, как в этот момент сильная рука неожиданно зажала ей рот, легко пресекая неуклюжие попытки вырваться. Отчаянно брыкаясь и сопротивляясь, девочка изо всех сил старалась скинуть тяжелую руку с лица, чтобы во всю силу закричать, позвать на помощь взрослых. Однако когда еще одни сильные руки ловко натянули на лицо плотную непрозрачную ткань, легко приподнимая и взваливая на плечи, она поняла, что с несколькими крепкими мужчинами пожилым купцам определенно не справиться. Поэтому, осознав, что просто не имеет права обрекать их на схватку, исход который предрешен заранее, она смирилась и позволила похитителям взвалить свое худенькое тельце на горб верблюда. Пока животное быстро продвигалось сквозь пески, девочка судорожно размышляла - какую ценность она могла представлять для похитителей. Она так ничего не смогла придумать, когда почувствовала, как животное сначала замедлило шаг, а затем и вовсе остановилось. Ощутив, как ее осторожно снимают с верблюжьей спины, а затем несут куда-то, она приготовилась к тому, что через несколько секунд участь ее станет известна. Однако когда ее положили на что-то мягкое и теплое, а затем стянули тугую повязку, она перестала что-либо понимать. Как только шаги похитителей стихли вдали, девочка резко сдернула ткань и огляделась: ее оставили в просторной прохладной палатке, в которой полом служили меховые шкуры, защищающие от раскаленного песка. В углу притаилась широкая кушетка, по-видимому, служащая кроватью. На небольшом складном столике, рядом с которым стоял горящий факел, умещались сотни разноцветных пузырьков, диковинные стеклянные изогнутые трубки, по которым бурлила темная жидкость; по соседству с ними располагались множества потрепанных страниц, беспорядочно лежащие друг на друге. Складывалось ощущение, что владелец палатки вышел только на мгновение, не прекращая своих странных опытов. Когда через несколько секунд раздались приближающие звуки шагов, девочка, осознав, что ее догадки верны, съежилась в комочек и приготовилась увидеть того, кто приказал ее похитить. Край палатки затрепетал, впуская вместе с высокой мужской фигурой порывы теплого ночного ветра, с радостью взметнувшего разбросанные по столу страницы; но их хозяин не обратил ни малейшего внимания – он не сводил пронзительного взгляда ярко-зеленых глаз с тоненькой фигурки, забившейся в самый угол. На секунду на аристократично-высокомерное лицо набежала тень легкого разочарования, в следующую секунду вновь сменившаяся маской безразличия. Помедлив пару мгновений, мужчина взял в руки пылающий факел и медленно приблизился к ребенку, опускаясь перед ним на корточки. Девочка в страхе попыталась забиться еще глубже в угол, но в этот момент мужчина приблизил пламя ближе и одной рукой властно взял ее за подбородок, поворачивая лицо к свету. На лице мужчины секундной вспышкой мелькнула радость, как вдруг девочка закричала от сильнейшей боли. В недоумении отдернув руку от ее лица, похититель растерянно наблюдал, как в том месте, где только что находились его пальцы, кожа начинает пылать. Впервые в жизни не зная, как поступить дальше, мужчина, мгновенно вскочив на ноги, схватил большой кувшин с водой, стоявший возле кушетки. Однако когда он повернулся обратно, готовясь выплеснуть холодную воду на девочку, открывшаяся картина заставила медленно выпустить кувшин из разом ослабевших рук: черты ребенка разгладились, на лице навсегда воцарилось умиротворенное выражение, светлые кудри разметались по мохнатой шкуре, создавая впечатление того, что девочка просто заснула.
Бессильно обхватив руками голову, мужчина тяжело опустился перед девичьим телом, признавая поражение. В этот момент на ум всплыли строчки, сказанные когда-то той, воспоминания о которой уже полвека не дают ему покоя: «…запомните, что вам больше нельзя когда-либо даже пытаться меня отыскать. Хотя бы ради моей безопасности». Только теперь он начал постигать страшный смысл ее слов, глядя на лежащее перед ним хрупкое тельце. Не в силах выдержать это зрелище, он поспешно вышел из палатки и судорожно вдохнул душный воздух.
Спустя час молчаливых терзаний, мужчина вернулся в палатку с единственной целью - проводить маленькую человеческую жизнь в ее последний путь, как внезапно пустота в том самом углу, где еще совсем недавно лежало тело ребенка, заставила его резко остановиться. И только когда, медленно обведя взглядом помещение и убедившись, что никого, кроме гуляющего внутри ветра, в нем нет, он зло усмехнулся, и, поднимая голову к небу, скрытому тканевым потолком, негромко прошептал:
- Больше подобной ошибки я не совершу. Но и от своей цели я не отступлю…

Спустя 60 лет. Русь.
Девушка стонала и металась в бреду: то ей казалось, что деревянная лавка, на которой она лежит, превращается в тягучую трясину, засасывающую колотящееся в ознобе тело, то прохладные повязки на лбу становились слизкими змеями, которые так и норовили обвиться вокруг тонкой шеи. В ужасе стряхивая их с себя, девушка на миг приходила в себя, обводя мутным взглядом знакомые очертания родной избы, а затем снова сознание снова заволакивала пелена лихорадки.
Через пару часов, когда жар немного спал, девушка с трудом поднялась и, придерживаясь за надежные стены, проковыляла к выходу. Распахнув дверь и жадно вдохнув чистый морозный воздух, она опустилась на истертые ступени и прислонилась горячим лбом к холодному дереву. Ледяной зимний ветер приятно обдувал пылающее тело, принося минутное облегчение. Еще неделю назад она бы ни за что не вышла на такой мороз в легкой сорочке, лучше многих зная, что в таком случае простуды не миновать, но сейчас, когда их маленькая деревушка стала еще одной добычей в длинной череде жертв черного мора…
Никто и не понял сперва, что случилось с еле дышащим гонцом, которого взмыленная лошадь привезла со стороны соседнего поселения. Как только селяне стащили с животного обессиленное тело, сразу же послали за ней – единственной знахаркой во всей округе. На ее беду, и она сама не сразу распознала страшные признаки болезни. И только убедившись, что это та самая напасть, что второй месяц выкашивает города и села, она глубоко вдохнула и принялась действовать: первым делом, не выходя из избы, кликнула старосту, а когда тот подошел, поведала ему о том, что ждет их деревеньку спустя неделю. К счастью, тот не стал артачиться, а быстро взял все в свои руки – уже к вечеру те немногие, кто еще не успел побывать рядом с больным гонцом, спешно собравшись, покинули родные места: оставшиеся же мужественно выдержали сообщение о том, что произошло. Повесив возле изгороди черную тряпку – знак того, что в деревне бушует мор, крестьяне приготовились ждать.
Спустя шесть дней оставшихся в живых можно было пересчитать по пальцам. Сама знахарка, пока была в состоянии стоять на ногах, неутомимо ходила из избы в избу, стараясь облегчить страдания несчастным. Но теперь, когда в ее теле болезнь разрослась настолько, что даже простой шаг отзывался страшной болью, ей не оставалось ничего другого, кроме как просто ждать конца. Единственное, что пугало ее – те муки, что приходилось испытывать зараженному человеку.
К вечеру ее снова начало лихорадить. Боль все нарастала; спустя час она была такой, что заставляла измученное тело выгибаться дугой. Мутнеющее сознание не поспевало вслед за теми образами, что лихорадочно возникали в голове: вот умершие родители стоят перед ней, ласково улыбаясь, вот лучшая подруга, которой она два дня назад закрыла глаза, провожая в последний путь, танцует на пыльном полу. Не в силах сдержать протяжный стон, девушка в забытье повернулась к двери, и тут перед ней возник незнакомый ей человек: одетый в длинную до пят лисью шубу, он стоял у порога и молча смотрел на нее. Решив, что это очередное видение, знахарка скривилась от пламени, бушующего внутри. Однако когда на ее лоб легла прохладная повязка, мгновенно принесшая облегчение, девушка медленно повернула голову и вновь наткнулась на высокую фигуру. Едва ворочая языком, девушка прошептала, предупреждая об опасности заразиться. Однако в ответ на ее слова незнакомец лишь что-то произнес низким гортанным голосом на чужом языке.
Прошло еще несколько часов. Лихорадка все усиливалась, даже мокрые повязки, которые терпеливо менял этот странный человек, уже не спасали. Когда боль стала невыносимой, девушка уже перестала различать что-либо; из глаз, не прекращаясь, катились крупные слезы, мгновенно высыхающие на раскаленной коже. Из последних усилий открыв слезящиеся глаза, девушка посмотрела на незнакомца, и, не в силах выносить эти муки, хрипло прошептала:
- Пожалуйста…
Казалось, он понял ее с полуслова; не прошло и секунды, как на ее пылающий лоб легла тяжелая мужская ладонь. Однако вместо холода она принесла с собой жар, который, на показавшуюся вечностью секунду опалил, а потом внезапно принес облегчение. Боль уходила, забирая с собой последние искорки жизни, теплившиеся в истерзанном теле, когда же в последний миг перед тем, как нырнуть в омут забвения, она взглянула на мужчину, на лице его царила глубокая скорбь. Спустя минуту ее тяжело вздымающаяся грудь в последний раз опала и затихла. Он же, сжав до крови ладони в кулаки, тихо прошептал над остывающим телом:
- Слишком поздно…

Спустя 130 лет. Англия.
Кокетливо смахнув несуществующую пылинку с роскошного лифа, дочь маркиза загадочно улыбнулась очередному поклоннику в ответ на замысловатый комплимент, и, не удержавшись, бросила быстрый взгляд на избегающего веселья таинственного человека, который занимал все ее думы вот уже несколько недель. Она прекрасно помнила тот день, когда впервые увидела его – на приеме в честь отца среди череды бесконечных гостей внезапно возник высокий силуэт, одетый во все черное. Раздаривая улыбки во все стороны, девушка неторопливо приблизилась к неподвижно стоящей фигуре посреди зала, ожидая, что при ее появлении он приникнет к руке с почтительным поцелуем. Однако мужчина только коротко поклонился в ответ на ее приветствие, и, не произнеся ни одного комплимента в адрес ее наружности, которая вдохновляла всех поэтов небольшого королевства на возвышенные оды, удалился в соседний зал. Не подавая вида, как потрясло ее его поведение, девушка протанцевала всю ночь, не сводя прищуренного взора со странного гостя; каково же было ее удивление, когда на следующее утро отец объявил ей, что в их замке будет гостить важный гость. Уже предчувствуя, кто именно этот самый чужестранный гость, девушка, тем не менее, сделала вид, что видит его впервые. С той поры высокомерные черты таинственного гостя не выходили у нее из головы. Но никогда за то время, что загадочный герцог гостил у них в замке, он ни разу не коснулся ее. Вначале это коробило гордую девушку – неужели ее считают недостаточно знатной, просто для того, чтобы пригласить на танец, но после того, как как-то раз в разговоре гость с подкупающей искренностью признался, что у него редкая наследственная болезнь рук, она выбросила тревожные мысли и просто наслаждалась общением с ним. Надо признать, этот человек был невероятно умен; иногда, когда они подолгу сидели в библиотеке, беседуя часами напролет, ей даже казалось, что он в десятки раз старше нее самой; хотя на вид ему было не больше, чем ей. С каждым днем, проведенным вместе, она замечала, что в конце дня расставаться с ним все сложнее. Даже для слуг уже не было секретом, что сердце их неприступной госпожи завоевал приезжий аристократ. Даже ее суровый отец благосклонно смотрел на перспективу брака с этим господином, которому, если верить перешептываниям слуг, принадлежала половина английских земель. Но время шло, а объект ее мечтаний не делал ни малейшей попытки перевести их чистые беседы в иное русло. Порой она начинала сомневаться в том, понимает ли он сам, какие чувства вызывает в ней.
Однажды вечером, когда они привычно сидели перед весело пляшущим пламенем в камине, их разговор случайным образом зашел на тему древних мифических существ. Девушка с жаром доказывала, что все мифы – плод больной фантазии людей, на что внезапно ее обычно довольно сдержанный собеседник, со странной горечью твердо произнес, что они действительно существуют. Не в силах сдерживать нарастающее любопытство, девушка осторожно поинтересовалась:
- Вы говорите так, словно вам доводилось сталкиваться с кем-то из них…
Мужчина пристально взглянул на нее, прежде чем ответить, и она ощутила привычную жаркую волну, которая охватывала ее тело при взгляде его глубоких изумрудных глаз.
- Да… Однажды мне довелось встретить на своем пути самое загадочное мифическое существо, известное людям. Имя ему – фея Золотого Облака…
- Вы говорите совершенно серьезно или снова шутите надо мной? – недоверчиво воскликнула красавица.
- По-вашему, могу ли я так жестоко шутить над вами? Эта встреча действительно была; более того, фея исполнила мое желание. Но, запомните навсегда, моя прелестная собеседница: за все в этом мире приходится платить. Я заплатил за свое безрассудство высокую цену – мужчина замолчал, глядя на полыхающие языки пламени.
- Договаривайте вашу речь, коль начали – или, неужели вы осмелитесь оставить мое любопытство неудовлетворенным? – шутливо произнесла девушка, до глубины души пронятая его словами.
Он ничего не ответил, не сводя прищуренного взгляда с камина; когда она, наконец, хотела уже было извиниться за чрезмерную настойчивость, в тишине комнаты прозвучал его безмерно уставший низкий голос:
- Цена, которую я заплатил, и даже более того – продолжаю платить каждый день, непомерно высока: я потерял самого себя.
Девушка, широко распахнув огромные карие глаза, взирала на мужчину с безграничным удивлением – меньше всего на свете она ожидала услышать подобные слова от него; наконец, взяв себя в руки, она поинтересовалась с показным равнодушием:
- Обычно, говоря «потерял себя», подразумевают определенную часть – я имею в виду, конечно, сердце. Не хотели ли вы сказать именно это?
Мужчина лишь печально усмехнулся, а затем медленно кивнул, подтверждая ее слова.
Сердце самой девушки в этот момент судорожно затрепыхалось – никогда она даже помыслить не могла, что ее избранник будет любить другую женщину. И теперь, осознав, что ее тайные страхи сбылись, она держалась из последних сил. Стараясь не показать, как глубоко ранили его слова, она величественно поднялась и, сославшись на поздний час, вернулась в свои покои.
С того памятного разговора прошло несколько дней, когда девушка, наконец, решилась открыто поговорить с герцогом, благо случай выдался на редкость удачный: вся знать, в том числе и ее гость, отправилась на охоту. Неспешно гарцуя на резвой кобылке, девушка улыбалась и флиртовала с многочисленными кавалерами, не выпуская из виду мрачную фигуру, восседающую на вороном жеребце. Улучив момент, когда людская масса значительно поредела, устремившись в погоню за растревоженной лисьей стаей, девушка направила лошадь в сторону знакомого силуэта, оставшегося далеко позади. Оказавшись рядом с мужчиной, дочь маркиза натянула поводья и светски улыбаясь, произнесла:
- Какая великолепная погода сегодня выдалась, вы не находите? Однако странно, что вы не принимаете участия в охоте, которая обычно затмевает все мужские умы – мой отец в такие моменты, по-моему, совершенно забывает о своем титуле и становится обычным, одержимым погоней, охотником.
Мужчина, спешившись, взял жеребца под узду и повел его в сторону видневшегося леса. Девушка, решив о том, что пешая прогулка идеально подходит для ее намерений, последовала его примеру, в глубине души досадуя на то, что ей пришлось делать это самостоятельно.
Они шли в полном молчании, пока, наконец, девушка не решилась и, остановившись, промолвила:
- Милорд, заранее прошу простить мою настойчивость, но я не хочу более томиться неизвестностью. Признайтесь мне, только, умоляю, признайтесь честно и откровенно – каковы ваши истинные чувства ко мне? Поверьте, это не праздное любопытство или кокетливое желание причислить к когорте поклонников еще одного.
Мужчина, до начала ее речи казавшийся расслабленным, к концу монолога резко напрягся. Даже невооруженным глазом было заметно, как не хочется ему продолжать этот разговор. Опасаясь, что он развернется и уйдет, так и не ответив, девушка пренебрегла всеми правилами этикета, гласящими, что молодой леди не пристало прикасаться к джентльмену, и коснулась рукой его руки. Лицо мужчины исказила судорога, он мгновенным движением отдернул свою руку, но было уже поздно: девушка резко вскрикнула от боли и начала медленно оседать на землю. Устремив беспомощный взгляд на стоящего рядом человека, она с трудом раскрыла рот и непонимающе прошептала:
- Поче…- окончание слова навсегда застыло на нежных губах.
Не в силах справиться с охватившим его чувством беспросветности, мужчина упал на колени рядом с безжизненным телом девушки и спрятал лицо в ладонях…

Спустя 7 дней. Месопотамская низменность.
Среди пустынных зеленых равнин, величественным ковром раскинувшихся вплоть до самого горизонта, одиноко стоял мужчина. На осунувшемся лице читалось одна лишь безмерная усталость. Он стоял, опустив голову, терпеливо ожидая чего-то. Проходили часы, а он все так же не сдвигался с места, словно боясь пропустить заветный миг. И вот, когда уже солнце начало клониться к закату, на небе появилось странное облачко золотистого цвета; быстро приближаясь, оно оказалась прямо над человеком. Спустя секунду из него показался до боли знакомый хрупкий силуэт. Изящно коснувшись земли, фея – а это была именно она – приветливо улыбнулась, приветствуя стоящего перед ней мужчину. А он, не в силах оторвать от нее взора, словно зачарованный любовался давно стершимися из памяти чертами. Он уже и забыл, как она красива. Тонкая беззащитная фигурка, облако темных кудрей, пронзительный омут золотистого цвета глаз – он жадно впитывал в себя ее образ, стараясь не упустить ни малейшей детали…
Фея же, вглядывалась в своего давешнего похитителя – и не узнавала. Когда-то гордое и надменное лицо покрывала сеть тонких морщин, в густых волосах серебряными нитями поблескивали отпечатки прожитых лет. Недоуменно нахмурившись от своего открытия, она ласково коснулась хрупкой ладонью седины и изумленно произнесла, впервые обращаясь к нему на «ты»:
- Ты же должен быть бессмертен…
- Уже нет – с печальной улыбкой поправил ее колдун, открыто наслаждаясь ее робким прикосновением.
- Но как же так – она тщетно пыталась понять, что же произошло.
- Такова цена, которую я заплатил за эту встречу с тобой. Бессмертие, доставшееся слишком высокой ценой, я с радостью отдал за то, чтобы в последний раз увидеть тебя – уже без тени улыбки признался мужчина, устремляя наполненный тоской и болью взгляд на небо.
Девушка печально покачала головой:
- Не стоило этого делать. Этот разговор ничего уже не изменит. Неужели встречи с моими человеческими воплощениями ничему тебя не научили? Когда же, наконец, ты сможешь понять, что я принадлежу небу? А оно принадлежит мне. И я никогда по собственной воле не покину его. Даже ради тебя – последние слова она мягко промолвила, стараясь смягчить жестокость слов.
На секунду прикрыв глаза, чтобы не показать плескавшейся в них тоски, мужчина замер на мгновение, а затем внезапно прошептал полным боли голосом, вновь устремляя взор на девушку:
- Отпусти меня… Я не могу больше так… Я сполна заплатил за одно-единственное желание… Я прошел полземли, отдал все, что у меня было ради тебя. Но все напрасно – я так и не смог вытравить твой образ из сердца. И теперь, когда все уже кончено, я умоляю – отпусти мою душу…
Фея тихо стояла, внимая его мольбе, идущей из самых глубин сердца; ветер развевал шелковое полотно ее волос, но она не обращала внимания на его проделки, поглощенная безмерным чувством жалости к этому сломленному человеку, который ради нее пытался спорить с самой судьбой, но проиграл. Не колеблясь ни секунды, она протянула ему руку и прошептала в ответ:
- Дай мне руку. Я в последний раз исполню желание, и, знаешь, я даже рада, что это желание будет твоим. Проси небеса даровать покой твоей измученной душе, проси исцеления для разбитого сердца – и да претворяться в жизнь твои надежды.
Он послушно протянул ей свою руку; девушка склонилась перед ней и приникла губами к тяжелой ладони. И в этот момент небо расколола резкая молния, загрохотал гром, а секундой спустя небеса разверзлись и сверху хлынули потоки воды.
Фея распахнула глаза, не понимая, что с ней происходит – казалось, все тело наполняется легкими воздушными пузырьками, которые, ласково пробегая под кожей, начинали густеть и превращаться в человеческую кровь, радостно бегущую по венам. В изумлении посмотрев на руки, она увидела, что те на глазах превращаются в самые настоящие человеческие руки из плоти и крови. Ничего не понимая, она подняла голову и только хотела задать вопрос, что же происходит, как в этот момент ее внезапно захлестнули незнакомые доселе чувства: ее душу затопила волна любви и нежности к мужчине, что на протяжении превращения стоял перед ней, с надеждой глядя на меняющийся облик. И только когда золотистые глаза, прощально сверкнув, превратились в пронзительно синие, он шагнул к ней, и, крепко обняв, прошептал:
- Прости меня, но моим самым заветным желанием было не обрести покой, а то, чтобы ты стала обычным человеком и полюбила меня так же сильно, как я тебя.
С замиранием сердца он ждал ее ответа; когда же, спустя минуту, показавшуюся ему вечностью, она без слов обвила его тело своими руками, по мужской щеке скатилась одинокая слеза, в ту же секунду смешавшаяся с дождевыми каплями. В первый раз за свою долгую жизнь он плакал; но то были слезы чистого искреннего счастья.
- И у нас впереди вся жизнь. Вместе – шепнула девушка на ухо любимому, прежде чем впервые по-настоящему коснуться его губ своими…