Немигающим взглядом младший Сальваторе смотрел на магическую безделушку, зажатую между моими пальцами. Он не вытянул руку и не взял у меня кольцо, напротив, он даже чуть отклонился от меня, словно я представляла для него опасность. Лицо его ничего не выражало, а во взгляде читалось недоверие, замешанное на испуге. Наверное, так же выглядела я сама, когда обнаружила перстень в то утро. Разумом понимая, что это должно означать, но сердцем отказываясь в это верить. Поэтому я не шевелилась, позволяя Стефану самому делать выводы. Себе он поверит скорее, чем мне.
Глаза Елены тоже были широко распахнуты, а ее пальцы, которыми она нежно водила вокруг раны на ладони любимого ею вампира, оставленной каплей едкой вербены, замерли и мелко тряслись. Но взгляд карих, почти таких же, как у Беллы, глаз выражал непонимание, точнее, нежелание понимать. Она так же - как я, как Стефан - отказывалась признавать очевидное. Конечно, сам по себе перстень не являлся непреложным доказательством того, что с Дэймоном случилось что-то плохое. Он мог существовать и без него, ведя, как и большинство вампиров, даже нашего вида - из-за сияния на солнце, - ночной образ жизни. Но мои слова не могли не породить в них зерно сомнения, и сейчас они оба отчаянно боролись с ним, а я не мешала этой борьбе.
И лишь Джереми оставался спокоен и не понимал, что, вообще, происходит. Переводил взгляд с сестры на ее парня, на меня и на кольцо в моей руке.
В конце концов он не выдержал и спросил резко: - Это что?
Ни Стефан, ни его девушка, казалось, не слышали вопроса, потому что никак не отреагировали на него. из нас троих в тот момент я была единственной, кто мог говорить.
- Это именной перстень Дэймона. Он что-то вроде оберега, защищает… - я запнулась, - защищал его от солнца.
- А щас что, он утратил свою волшебную силу? - язвительно поинтересовался Джереми, придвигаясь ближе ко мне и намереваясь забрать у меня печатку.
Когда его пальцы почти коснулись моих, я вздрогнула и едва сдержалась, чтобы не отдернуть руку, испытав внезапное желание защитить кольцо, сжать его в кулаке и не отдавать никому. Но этот порыв был мимолетным и совершенно алогичным - ведь я сама сняла перстень с шеи и протянула Стефану. Вот только хотела ли я на самом деле, чтобы он забрал его у меня?.. Теперь я точно знала: нет. Но все же совладала с собой, и ни один мускул во мне не дрогнул, когда после краткого соприкосновения с обжигающим теплом кожи Джереми, кольцо Дэймона перекочевало от меня к нему. Повернувшись к свету, он с любопытством принялся разглядывать украшение.
- Да, кажется, я помню этот перстень. Стефан, у тебя ведь точно такой же? - обернулся он к по-прежнему неподвижному вампиру.
В ответ тот лишь кивнул. Теперь, когда спина Джереми не позволяла вампиру пялиться на перстень брата, он испепелять взглядом меня. И выдержать этот недоверчивый, подозрительный и… чуточку беспомощный взгляд было очень трудно. Но и отвести глаза я тоже не могла, как не могла и убежать, чего мне отчаянно хотелось - это было бы слабостью, это было бы трусостью. А я должна быть сильной. Должа. Ради Дэймона.
И я смотрела прямо на Стефана, нервно кусая губы и судорожно сглатывая. Не зная, куда деть руки - после контакта с Джереми правая так и повисла в воздухе, что со стороны наверняка выглядело нелепо, - я заложила их за спину и сцепила пальцы замком. Не скажу, что это прибавило мне уверенности, но точно избавило от ощущения неловкости.
Я ждала, что он задаст какой-нибудь вопрос. Или скажет мне что-нибудь грубое - именно такой была бы моя собственная реакция на подобную ситуацию. Но Стефан молчал. Напряженно молчал, тягостно. И я все сильнее стискивала переплетенные пальцы.
- Откуда у тебя… это?.. - раздался ставший скрипучим от долгого молчания и сильнейшего волнения голос Елены.
Я повернулась к ней, а ее испуганный взгляд поспешно метнулся в сторону. И, без труда считав ее страх, я безошибочно определила его причину - она задала вопрос, не зная точно, хочет ли услышать ответ на него. В ее глазах с легкостью можно было прочитать все те противоречивые эмоции, которые она сейчас испытывала. Борьба доброй и отзывчивой девочки с обиженной и преданной - так она себя чувствовала после всего, что сделал Дэймон. Да, он причинил ей сильную боль, да, он ужасно поступил с ее братом, он пренебрег ее хорошим отношением к себе и позволил своей боли выпустить на волю все самое темное, что скрывалось в глубинах его души. Да, она ненавидела его за это, но прошло уже немало времени, и Джереми остался жив, а потому она почти не вспоминала о том дне. Да и никогда на самом деле не желала Дэймону зла, даже когда думала, что никогда его не простит. Безусловно, его злодеяние заслуживало наказания, а Дэймон заслуживал ее ненависти, но он точно не заслуживал мучительной смерти.
- Он сам дал мне его, - прохрипела я, потому что горло сдавил спазм.
- Зачем?
Голос Стефана прозвучал неожиданно громко и резко, как щелчок хлыста. Его интонации были жесткими, холодными и отрешенными. А взгляд - бесстрастным. Словно его не очень занимал ответ.
- Потому что он хотел умереть, - просто сказала я.
И лишь я одна знала, с каким трудом далась мне эта простота.
- И ты просто взяла его?! - прищурившись, процедила Елена. - Зная, что оно ему жизненно необходимо, ты забрала у него кольцо? Ты… позволила ему… умереть?!
- Я не знала о его намерениях. Я… - я прервалась и трусливо зажмурилась.
Потому что не могла смотреть в глаза ни Елене, ни Стефану, ни внешне безучастному к разговору Джереми, боялась увидеть, что они винят в случившемся меня. Их обвинения были бы обоснованными, я тоже считала себя виноватой, но это не значит, что мне легко было встретиться лицом к лицу с тем, что так долго разъедало меня изнутри. Я не находила оправданий сама себе, и сейчас мне нечем было оправдаться перед его семьей.
Когда же я вновь открыла глаза, я остановила взгляд на том месте на ладони Стефана, где еще пару минут назад виднелась прожженная рана. Сейчас же от нее не осталось и следа.
Я резко выдохнула.
- Мы встретились случайно, долго разговаривали, а потом я уехала. Мы расстались по-дружески легко, он был спокоен, даже весел, и, как обычно, шутил. Я была уверена, что с ним все хорошо, что он готов начать новую жизнь, так же, как и я… Мы отъехали всего несколько миль, когда я обнаружила в кармане… - я перевела взгляд на кольцо в руке Джереми, не называя его. - Наверное, он подсунул его мне, когда обнял на прощание. Я ничего не почувствовала и позволила ему одурачить себя. Ничто в его поведении не подсказало мне о его намерениях. Он говорил какие-то глупости, обещал, что с ним все в порядке, и что он…
Я говорила и говорила, сбивчиво, торопливо проговаривая слова, проглатывая окончания, словно боялась, что не успею сказать все, что должна, что меня прервут и не дадут высказаться. Все слова, что накопились во мне за этот год, теперь нескончаемым потоком выливались на этих людей, которые так внимательно слушали меня, как, казалось, никто и никогда за всю мою жизнь. Точно так же я вываливала свою боль и свою обиду на воды Ниагары, надеясь и веря, что Дэймон слышит меня, хоть и не может ответить. А сейчас я видела отклик в их глазах. Они смотрели на меня то с жалостью, то с ненавистью, то со злобой. И снова с жалостью, и с осуждением. Наверное, я все это заслужила.
- Я вернулась так быстро, как только смогла. Я прибежала туда, где мы расстались, я была там, куда он обещал пойти. Я… я излазила там каждый уголок, я буквально заглядывала под каждый камень. Я звала его, я умоляла его откликнуться, я… Я не знала, что еще делать… Я не знала!
- То есть, ты не видела, как он сгорел?.. - все так же отчужденно полувопросительно, полуутвердительно молвил Стефан.
- Не видела, - качнула я головой. - Но там было открытое пространство. Раннее утро. Солнце появилось очень быстро, и ему… просто некуда было спрятаться.
- То есть тебе известно, что при желании мы можем обходиться без кольца?
- Если будете избегать солнца. Да, знаю. Дэймон говорил мне об этом. Но сейчас я уверена: он отдал мне кольцо, чтобы… - я покачала головой. - Он принял это решение незадолго до того, как мы расстались. И мне кажется, я даже знаю, когда это произошло. С точностью до момента, с точностью до сказанной мною фразы.
"Нет, Дэймон. Я не любила тебя"…
Это воспоминание вспыхнуло в голове как догорающая звезда, и моментально рассеяло все сомнения, поселив во мне уверенность, что эти мои неосторожные слова добили Дэймона. Я вспомнила надежду в его глазах, когда он спрашивал меня, а услышав категоричное "нет", мой друг убедился, что никем не любим и никому не нужен. А зачем тогда жить?..
- Ничего не понимаю, - пробормотала Елена растерянно.
Стефан сжал ее ладонь, по-прежнему глядя на меня суровым едким взглядом.
- Я тоже. Потому что не верю, что мой брат способен убить себя. Когда это произошло? Когда он отдал тебе кольцо? - снова спросил Стефан безэмоционально, как офицер на допросе.
- Двадцать седьмого марта 2006 года. - Я навсегда запомню этот день. И час.
- Так давно?! - вскричала Елена. - Это же сразу после того, как он уехал. После того как…
- Да… - шепотом подтвердила я.
- И все равно я не верю, - упрямо покачал головой Стефан. - Я хочу знать подробности. Как давно ты знакома с Дэймоном?
Я ждала этого вопроса и, достав из кармана нашу совместную фотографию, бережно опустила ее на столик. Неотрывно глядя на запечатленного на ней счастливого Дэймона, я сказала негромко:
- Очень давно. Мы познакомились в 1932, когда я еще была человеком. Он приехал в наш город и… - я невольно улыбнулась, - очаровал меня. Но я была помолвлена и собиралась замуж за другого, - чуть упростила я реальную картину событий того времени, и отвела взгляд от чуть выгоревшего на солнце и заметно пожелтевшего от времени изображения, - и вскоре Дэймон уехал. Я так и не узнала, что он вампир. А еще через некоторое время меня, умирающую, нашли на улице и, чтобы спасти мне жизнь, тоже обратили в вампира. Но с Дэймоном мы больше не виделись, до того вечера, накануне его смерти. Мы повстречались у водопада Ниагара, проговорили всю ночь, рассказали о своих проблемах, покаялись в свершенных преступлениях, разделили одиночество, а наутро расстались. У нас оказалось много общего, мы оба совершили непоправимые ошибки в отношении близких людей - оба были повинны в чужой смерти, и оба бежали от того, что натворили. Он был подавлен, он раскаивался в содеянном, он жалел, что сорвался и причинил вам боль, он хотел бы все исправить… И знал, что вы никогда не простите его и не примете обратно. Он не смог справиться с этим. Если б только он узнал, что Джереми выжил…
Я перевела взгляд на жертву срыва Дэймона, который в ответ на мои слова недобро фыркнул и отвернулся. Глаза Елены заблестели от набежавших непрошенных слез, а рука с силой вцепилась в предплечье Стефана. После секундной паузы она потянулась и взяла со столешницы фотографию, на которой, как обычно, насмешливо улыбающийся Дэймон в шляпе и темно-сером щегольском пальто смотрел прямо в объектив, а я - на него, полным обожания взглядом. В тот день мы традиционно прогуливались в парке и забрели на аллею, где обосновался приветливый фотограф, предлагавший всем прохожим сделать совместное фото на память. Когда мы приблизились, он кинулся к нам с такой радостью на лице, словно мы были королевской четой, никак не меньше. Ну или хотя бы голливудскими знаменитостями. Фотограф излучал такой восторг и энтузиазм, что ему невозможно было отказать. Дэймон тоже на удивление вдохновился этой идеей и позировал камере со знанием дела, словно занимался этим всю жизнь. Я же долго не могла побороть сковавшее меня смущение и потому постоянно пряталась от объектива. Так мы в итоге и получились: Дэймон, естественный и уверенный в себе, легко сумевший влюбить в себя даже бездушную фотокамеру, и я, непривычно робкая и счастливая, не способная оторвать от него восхищенного взгляда - впрочем, как и всегда в его присутствии.
Елена долго рассматривала фотографию, Стефан тоже смотрел на лицо брата, и даже Джереми проявил интерес, взглянув на почти столетней давности фото через плечо сестры.
- Хорошо, допустим, - Стефан встретился со мной взглядом, - Дэймону было плохо. Но если у вас только общего и если вы старые друзья, то почему не ушли оттуда вместе? - голос его уже не был так холоден, а выражение глаз столь колючим, он больше не нападал на меня - он хотел во всем разобраться.
- Он звал меня с собой, - призналась я, - но тогда мне казалось, что мне не нужна компания. Я верила, что должна сама справиться со всем: пережить свою боль, переосмыслить все, что произошло, и в одиночку скорбеть по своему брату. Но потом появился мой муж и…
- Муж? - удивился Джереми.
- Муж, - эхом повторила я. - Он забрал меня с собой. Он убедил меня, что мы семья и что вместе мы все преодолеем. Я поверила ему. Дэймон отпустил нас… чтобы никто не мешал ему. Он уже тогда все это задумал, а я… я… - мой голос дрожал и срывался, но я продолжала что-то бессвязно бормотать с закрытыми глазами, пока не почувствовала, что чьи-то руки с нежностью обнимают меня.
Открыв глаза, я увидела, что это были руки Елены. Елены, из глаз которой катились крупные слезы, Елены, которая прижималась щекой к моему плечу, беспомощно и доверительно цепляясь за меня обеими руками. Прежде никто кроме Эмметта не обнимал меня. И еще совсем недавно я грубо оттолкнула бы ее и любого другого, осмелившегося протянуть ко мне руки, но сейчас я испытала ранее незнакомое мне чувство и пожелала обнять ее в ответ.
Почувствовав мои руки на себе, девушка и вовсе разрыдалась. Громко и безудержно. Я была потрясена такой реакцией, потому что не могла даже припомнить, когда в последний раз видела чьи-то слезы. Разве что каких-нибудь девчонок в любой из моих школ, с готовностью роняющих слезы по любому поводу. Но их фальшивые рыдания не способны были вызвать сочувствие, а Елену мне было искренне жаль. Так же, как и себя… И я бережно обнимала ее, взглядом остановив подскочившего было Стефана - это были девчачьи дела.
- Это я во всем виновата, - захлебываясь рыданиями, причитала Елена, а я неловко поглаживала ее по спине и по распущенным каштановым волосам. - Почему я не остановила его?.. Когда Джер ожил, мы должны были сообщить ему, но… Почему?.. Почему?!
Я слишком хорошо понимала ее чувства, потому что сама изводила себя такими же мыслями и вопросами. Мы все были слишком зациклены на себе - на своей боли, на своей обиде, на своем желании наказать, - чтобы подумать о том, каково же ему в те моменты, когда мы жалеем, обижаемся, мстим… И я вновь принималась утешать ее, а она рыдала еще громче. Так мы и стояли, обнявшись, посреди комнаты - она ревела и всхлипывала, а я беззвучно завидовала, что не могу заплакать вместе с ней.
- Мне нужно выпить, - рывком поднялся Стефан с дивана и в один миг проскочил мимо нас на кухню в ту же стеклянную дверь, за которой некоторое время назад скрылся Джереми и откуда принес настой вербены.
- И мне, - вдогонку крикнул ему Джереми и покосился на сестру, но она плакала у меня на плече, не замечая ничего вокруг.
Из-за стенки раздался звук открывающейся дверки, еле слышный шорох доводчика, чуть более различимый глухой стук и переливистый звон стекла. Еще через секунду младший Сальваторе вновь возник на пороге комнаты с квадратной бутылкой, наполовину заполненной жидкостью цвета меди, в одной руке и тремя бокалами в другой.
- Я помню, что ты не пьешь, - сдержанно пояснил он мне количество тары.
Я понимающе кивнула.
Одним движением Стефан ловко налил жидкость во все три бокала и один из них подал Джереми, который тут же сделал большой глоток. Вторую порцию Стефан протянул Елене, но она никак не отреагировала на его жест, уткнувшись лицом в мое плечо. Она уже не плакала, но тихонько всхлипывала и дрожала всем телом. Тогда он отнял одну ее руку от меня и сунул бокал в ее мокрую от слез ладонь.
- Я не хочу, - слабо сопротивлялась Елена.
- Пей. Это поможет, - настаивал Стефан и, поднеся бокал к ее губам, буквально силой заставил ее сделать маленький глоток.
Резкий запах ударил мне в нос, щекоча чувствительные рецепторы и заставляя зажмуриться. Я тут же перестала вдыхать воздух, насыщенный таким знакомым - точно так же пахло от Дэймона, когда я выловила его из буйных вод Ниагары - ароматом. Виски. Американский виски, иначе - бурбон. Старый добрый Джим Бим Блэк.
Стефан залпом выпил свою порцию виски и тут же налил себе еще. Проглотив и эту дозу, он вновь обратился ко мне с вопросом: - Почему ты не пришла к нам раньше?
- Я не могла. Все это время я пыталась справиться со всем, что произошло. Это оказалось непросто. И в итоге мне не удалось… все рухнуло, - я замолчала, прогоняя непрошенные воспоминания. - Уже на следующий день мы с Эмметтом улетели в Европу, жили в далекой шотландской провинции, и вернулась я только пару дней назад. Навестила Дэймона у его последнего пристанища, и уже там вспомнила о вас и о том, что кроме меня некому известить вас о его… о том, что случилось, - запнувшись, исправилась я.
Как по команде все трое тут же сделали по глотку виски - Стефан и Джереми осушили свои бокалы, тогда как Елена, казалось, лишь обмочила губы.
Глядя на них, прикладывающихся к выпивке, как к сосуду с целебным зельем, я вспомнила о словах Дэймона, что алкоголь помогает ему забыться и облегчить страдания.
"…стаканчик виски иногда очень даже может подбодрить…"
И вот теперь я видела, что и его родные тоже прибегают к помощи бурбона, надеясь на его целительные свойства. Мне же никогда прежде не приходилось рассчитывать ни на какой дополнительный допинг, поэтому я спросила с нескрываемым любопытством, но не без сомнений:
- И что, он, правда, помогает?..
- Когда как, - пожал плечами Стефан.
- Всегда! - одновременно с ним уверенно заявил Джереми и, усмехнувшись, предложил: - А ты попробуй.
Я непроизвольно скривилась. Одна только мысль о том, что мне придется глотать какую-то жидкость, не являющуюся кровью животных… заставляла меня внутренне содрогаться. Многие десятилетия я не пробовала ничего кроме крови - единственная в своей семье. Мои названые братья и сестра иногда принуждали себя для того, чтобы казаться нормальными - особенно, когда в нашей жизни появилась смертная девочка Белла, - пить или есть что-нибудь на публике. Конечно, по большей части они лишь делали вид: демонстративно пожевав, например, пахнущее трупами яблоко, они быстро сплевывали его куски в заранее заготовленный мешок и незаметно для окружающих прятали в карман. Или же поднеся ко рту стакан со зловонным соком или бутылку с щекочущей ноздри колой, они делали обманные глотательные движения, а потом отправляли напитки обратно. Никто не заметил бы обмана, даже если б неотрывно следил за их действиями, но до этого никогда не доходило - все же нас слишком сильно боялись. А смотреть на лица родных при этом было забавно. Я же предпочитала поддерживать слухи о том, что сижу на строжайшей диете, в результате в одной из школ - что была до Форкса - меня вызвала к себе директор Куэллер и провела со мной поучительную беседу о вреде голодания и серьезности последствий заболевания анорексией. Я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, но мне пришлось сделать серьезное лицо и заверить директрису, что я ничем не больна и что у моих родителей все под контролем. На том мы и разошлись, но даже этот инцидент не заставил меня отказаться от своих принципов - я питалась только кровью.
Но сейчас, впервые за всю свою вампирскую жизнь я подумала, что стоит рискнуть, стоит попробовать. Если алкоголь действительно отличное средство от душевных мук - а мне и в моей короткой человеческой жизни не довелось познакомиться с ним лично, - то я хочу напиться! Тем более у меня новая жизнь. И почему же новой Розали Хейл не начать эту новую жизнь с совершенно нового для нее поступка? Почему бы не выпить этого волшебного напитка красивого янтарного цвета, так зазывно переливающегося в гранях хрустального бокала, что вяло вертела в руках Елена. Решено - я выпью виски.
И пусть он подействует.
- Пожалуйста, пусть он подействует! - едва слышно прошелестела я губами и кивнула Джереми: - Давай.
Он широко улыбнулся и удалился за бокалом для меня.
- Бутылку захвати, - в спину ему сказал Стефан, отставляя пустую бутылку за диван.
Снова хлопнула дверца шкафа, и вскоре в дверях возник расстроенный Гилберт.
- А больше нет виски, - пояснил он свое траурное выражение на лице.
- Неси что есть, - пожал плечами Стефан. - Думаю, нашей гостье без разницы, что пить.
- Абсолютно, - подтвердила я, - это будет мой первый опыт.
- Так ничего нет, - развел руками Джереми. - Это была последняя бутылка. И то тебе несказанно повезло. Ты же знаешь, Рик в последнее время…
- Знаю, - достаточно грубо оборвал подростка последний из рода Сальваторе, а мне сразу стало любопытно, кто этот Рик и что происходит с ним в последнее время. - Ладно, это проблема легко решаема. Я быстро, - и он шагнул к двери.
- Подожди, - окликнул его Джереми, - а может, лучше поедем в бар? Там можно и выпить, и повеселиться. В смысле, развеяться, - мгновенно покраснев, исправился он, заметив, как все напряглись от столь неуместного сейчас предложения и с виноватым выражением на лице добавил: - У Мэтта как раз сейчас смена. Он будет рад, да и выпивки там какой только нет - Розали сможет попробовать все и сразу.
Он смущенно улыбнулся мне. Я ответила ему тем же.
На лице Стефана было написано сомнение. Он внимательно посмотрел на Джереми, на меня и перевел взгляд на внешне спокойную, но при этом почти неподвижную Елену. Но она будто и не замечала этого.
- Елена, - позвал сестру юный Гилберт, но ответной реакции не дождался.
Тогда Стефан шагнул к своей девушке и положил руку ей на плечо.
- Елена, - она подняла на него отрешенный взгляд, - мы хотим пойти в Мистик Гриль. Ты как? Хочешь пойти или лучше мы все останемся дома? Решение за тобой.
Некоторое время она смотрела на него и, казалось, что даже не слышала, что он говорил. Но потом все же взгляд ее стал вполне осмысленным, она кивнула и неожиданно произнесла:
- Конечно, идем. Дэймон бы ни за что не отказался от такого приглашения, тем более в пятницу вечером.
Резким движением опрокинув в себя содержимое бокала в ее руке, прежде никак ее не занимавшее, она поднялась с дивана, проигнорировав поданную руку Стефана и устремилась к входной двери. После ее слов каждый из нас подумал о своем и, перекинувшись недоуменными взглядами, мы одновременно развернулись и последовали за Еленой к выходу.



- Ну что, за знакомство? Пусть и при таких печальных обстоятельствах… - предложила чуть успокоенная и даже словно повеселевшая Елена, подняв свой бокал с достаточно густой полупрозрачной, сладко пахнущей жидкостью, в которой я без труда определила мартини.
Мы вчетвером сидели за круглым полированным столом в дальнем углу недалеко от выложенного из грубо обработанных камней камина.
Несмотря на июльскую жару снаружи, под сенью этих стен из красновато-коричневого кирпича было ощутимо прохладно, и дрова в камине старательно потрескивали, распространяя вокруг приятное тепло и мягкий желтоватый свет. Я выбрала для себя место поближе к камину - чтобы жар от огня согрел мое ледяное тело, и никого из друзей или просто знакомых моих новых знакомых не испугался, случайно задев меня в толпе. А толпа здесь была нешуточная - людей было столько, что я ощущала себя не в баре, а на фанатской трибуне стадиона Камп Ноу¹ в самый разгар матча Эль Классико². И если бы не Мэтт, мы ни за что не смогли бы отвоевать себе не то что столик, а даже место возле бара.
В помещении бара царил полумрак, многочисленные светильники на стенах и столбах в центре зала и на столиках горели тусклым светом, что создавало ощущение интимности и загадочности. Даже несмотря на грохочущую у танцпола музыку.
- Да, за знакомство, - подхватил инициативу Елены Джереми и через стол потянулся к бокалу сестры своим.
Он, как и Стефан, предпочел остановиться на бурбоне, с которым они уже начали этот вечер, а я просто присоединилась к ним - сладкое я и в детстве никогда не жаловала. И для меня не было ничего слаще крови, вряд ли какой-то мартини сможет тягаться с ней по вкусу. А горечь американского национального напитка полностью соответствовала моему текущему настроению.
Наши четыре бокала с приглушенным звоном встретились точно по центру и вернулись каждый к своему хозяину. Поднеся виски ко рту, я замерла и перестала дышать, потому что его запах все же был для меня не очень приятен, и я понадеялась, что не чувствуя его, мне будет проще проглотить напиток. Очень медленно и осторожно, прислушиваясь к себе, я сделала первый глоток. Каждой клеткой, каждым крохотным нервом я ощущала, как терпкая жидкость втекала в меня, опалив горло, как скатывалась по неподвижным - из-за нефункционирующей перистальтики - стенкам пищевода, как по мелким крупицам впитывалась в мертвый эпителий и, беспрепятственно просочившись через сфинктер, падала на дно желудка. Этот процесс занял лишь секунду, а мне показалось, что прошло немало времени, и что все смотрят на меня как на ненормальную.
Но никто, кроме Стефана, не заметил моего заторможенного состояния.
- Ну как? - спросил он так тихо, что его услышала только я.
- Пока никак, - почти беззвучно прошелестела я в ответ.
Виски показался мне безвкусным. Возможно, на второй глоток не стоит блокировать обоняние - для чистоты эксперимента. Ведь говорят же знающие люди, что если не видеть сигаретный дым, то не накуриваешься, быть может, этот закон работает во всем: если не чувствуешь запаха, не можешь ощутить вкуса, то и не добьешься желаемого опьянения. Решительно выдохнув, я сделала еще один глоток, теперь побольше и, не дожидаясь, когда вторая порция достигнет дна, разом осушила бокал - удовольствие было весьма сомнительным, чтобы его растягивать.
- Ого! - воскликнул с любопытством наблюдавший за моим дебютом Джереми. - А ты неплохо начинаешь. Сдается мне, вы с зеленым змием очень быстро подружитесь.
С этими словами он, не спрашивая, вновь наполнил мне бокал, до краев. Я посмотрела на него долгим взглядом и уже собиралась отказаться - старая я так бы и сделала, а новая, мысленно проговорив "За Дэймона", залпом выпила двойную порцию. И, облизнув губы, поставила пустой бокал перед удивленным Джереми.
- Еще? - уточнил он, а когда я кивнула, спросил: - Быть может, ты хочешь попробовать что-то другое? Текилу, например, или водку?
- Водку? - заинтересовалась я и, недолго подумав, согласилась: - Давай водку.
Он ушел к барной стойке и через пару минут вернулся с бутылкой русской - судя по этикетке - водки и еще одним мартини для Елены. Я повторила свой недавний подвиг. На вкус водка оказалась жестче, она резче прокатилась по горлу и обожгла его, не оставив после себя во рту никакого послевкусия - ни горечи, ни терпкости, ни вполне приятной пряной нотки, придаваемой бурбону кукурузой и опаленной древесиной дуба. Если виски на вкус был терпим, то водка - откровенно неприятной. Желания продублировать попытку у меня не возникло. Видимо, мои мысли были написаны у меня на лице, потому что парень, назначивший себя ответственным за то, чтобы споить меня, схватив бутылку, вновь устремился к своему приятелю Мэтту, дежурившему за барной стойкой.
- Как так вышло, что Джереми остался жив? - воспользовавшись его отсутствием, спросила я у лениво потягивающей свой напиток через соломинку Елены. - Дэймон был уверен, что свернул ему шею. Иначе он не стал бы… Он правда был раздавлен тем, что совершил, - сказала я, хотя вовсе не собиралась вновь оправдывать его поступок.
Елена и Стефан обменялись взглядами, значения которых я не поняла. Потом Елена глянула на Джереми, проверяя, не возвращается ли он уже, и пояснила:
- Ты знаешь про магическое кольцо Сальваторе, у семьи Гилбертов тоже есть свой оберег - перстень, защищающий человека от смерти, если ее наступлению поспособствовало сверхъестественное существо. Когда Дэймон… - она запнулась. - Мы не знали, что Джереми носит это кольцо, и были уверены, что… А через несколько минут он очнулся. Дэймон уже ушел, я прогнала его, и он не узнал об этом, как не знал и о кольце.
Я сразу воспроизвела в памяти руки Джереми, на которых не было никакого кольца. И он, вероятнее всего, не носил его постоянно - ни на одном из пальцев загорелых ладоней не было светлой полоски, указывающей на обратное. Я высказала свое удивление поднятием бровей, и Стефан быстро проговорил:
- У этих перстней обнаружились побочные эффекты, очень серьезные. И теперь их никто не носит.
- Никто? Так колец несколько? - обратив внимание на то, что он употребил множественное число, я не удержалась от вопросов. - И кто еще пострадал?
- Опекун Джереми, Аларик, - одними губами ответил мне Стефан, потому что Джереми уже вернулся к столу.
Рик. Гилберт-младший упоминал о нем. И, похоже, говорить о нем они не любили. Интересно почему…
- Вот, личные связи позволили мне раздобыть для тебя ром, коньяк, бренди, текилу, абсент, - перечисляя виды спиртных напитков, он гордо выставлял на стол по бутылке, все они были уже неполными, - и… шампанское! От него пьянеют быстрее всего. Правда, ненадолго. С чего начнешь?..
- C шампанского, конечно! - раньше я любила шампанское, он был единственным напитком, который мне довелось попробовать при жизни, и смутные воспоминания о его чуть кисловатом вкусе и щекочущих нос пузырьках было достаточно приятным.
За следующие десять минут я попробовала все предложенные варианты, закрепив свои труды еще одним фужером шампанского. Но никаких изменений в себе так и не почувствовала. Я ждала хоть каких-то проявлений той эйфории, что, по слухам, была непреложной спутницей состояния нетрезвости. Сильно сомневаясь, что у меня начнет кружиться голова или будет заплетаться язык и нарушится координация, я все же надеялась, что замечу хоть что-то необычное. Но самым необычным было лишь явное ощущение внутри себя чего-то инородного и совсем не нужного.
Отчаявшись обнаружить в себе признаки алкогольного опьянения, я обреченно спросила:
- Когда алкоголь должен подействовать?
- Вообще-то, - с траурным выражением на лице начал Джереми, - ты приняла уже приличную дозу, а для новичка так и вовсе убойную, если не смертельную. Но…
- Либо реакция твоего организма на него замедленная, - вставил Стефан, - либо на тебя он…
- Не действует, - закончила я за него. - И я зря накачала себя добрым фунтом спиртосодержащей жидкости, которая навсегда осядет у меня в желудке и будет весело булькать при ходьбе… А никаких дивидендов от этого я не получу. Отлично, Розали. Просто браво. Как всегда.
- Как осядет? - не поверила мне Елена.
- Ну как, - смутилась я, отнюдь не желая обсуждать особенности функционирования моего тела или точнее, его дисфункционирования, и, вздохнув, весьма туманно объяснила: - А куда еще ей деваться?
После этих слов мои спутники на какое-то время притихли, старательно избегая встречаться со мной взглядом. Кроме Джереми - тот, напротив, сверлил меня широко распахнутыми в изумлении темно-карими, гораздо темнее, чем у сестры, глазами.
- Выпитая кровь ведь куда-то девается, - после напряженной паузы поделился соображениями Стефан, против которых мне было трудно что-либо возразить - просто никогда раньше я не задумывалась об этом.
И сочла разумным просто согласиться с ним и уповать на то, что он окажется прав, и рано или поздно, но все эти напитки во мне найдут способ впитаться в ткани желудка и, распространившись по моем телу, затеряться в нем. Я лишь жалела, что выпила так много, чем наверняка удлинила процесс катаболизма, который, по всей видимости, у вампиров не так уж и нарушен. Кусок пищи ему вряд ли удалось бы переварить и расщепить, а вот с жидкостью, надеюсь, он успешно справится. И хоть я была разочарована тем, что отчаянная попытка "напиться и забыться" с треском провалилась, я утешала себя тем, что мне, по крайней мере, не грозит похмелье. Очень смутно, но я все же помнила, каким мучительным оно было для моего отца после традиционной партии в бридж по четвергам у Корнуэллов - хотя в то время в стране действовал "сухой закон"³. И куда более яркими были воспоминания вечной школьницы Розали Хейл о помятых и искаженными страданиями лиц ее одноклассников после многочисленных "классных" вечеринок, приглашения на которые она, конечно же, неизменно игнорировала.
Ну а раз уж ей не удалось забыться с помощью выпивки, то нужно срочно найти другой способ развеяться. Оглядевшись по сторонам, я остановила взгляд на группе подростков, беснующихся в противоположном от нас углу огромного зала, перед небольшой сценой, на которой играли музыканты.
Я обернулась на Джереми.
- Пошли танцевать! - неожиданно предложила я, и сама опешила и от своей прыти, и оттого, что мне вообще пришло в голову снизойти до танцев в каком-то баре какого-то города с каким-то малознакомым мне парнем.
Прежде мне доводилось танцевать лишь благородные танцы: вальсы, менуэты и популярный в те годы шимми - с партнерами из высшего общества Рочестера, страстное аргентинское танго с Эмметтом, и всю программу бальных танцев в те времена, когда мы с Эдвардом принимали участие сначала в школьных конкурсах, потом в состязаниях штата, а после боролись и за титул чемпионов страны. С неизбежным успехом, разумеется. Это было весело.
Но сейчас новой мне неудержимо хотелось просто отдаться музыке, двигаться ей в такт, колебаться в унисон с толпой, окружавшей меня, и ни о чем не думать. Может, я была не права, и виски все же оказал свое пагубное воздействие - по крайней мере, на мой мозг…
Замешательство Джереми было очевидным, но длилось лишь несколько мгновений. Увидев, как загорелись огнем его доверчивые глаза, новая я схватила его за руку и потащила к сцене.
Елена и ее парень снова недоуменно переглянулись. Но уже в следующую секунду присоединились к нам.

---

¹ домашняя арена футбольного клуба Барселона, его вместимость почти 100 тысяч человек
² неофициальное название дерби между клубами-грандами испанского футбола: Барселоной и Реалом
³ вступивший в силу 18 поправкой к Конституции США в 1920ом и отмененный 21ой как раз в 1933ем

---

Заходите к нам на огонёк