В то Рождество мы так и не доехали до Форкса.
Позвонив родителям, я сказалась больной, и моментально об этом пожалела, потому что мама тут же заохала, решив немедленно вернуться.
- Нет, мам, пожалуйста, не надо! – отговаривала я её, притворно сиплым голосом. – Это всего лишь обыкновенная простуда. Пару дней полежу дома и буду как новенькая.
- Детка, я буду переживать, что мы здесь веселимся, а ты там одна…
Я открыла, было, рот, чтобы сказать, что ничего я не одна, но вовремя остановилась: наши родные, ведь, не знали про приезд Эдварда, для всех это должно было стать сюрпризом.
После моего признания, после того, как Эдвард отнёс меня наверх в спальню, где мы снова любили друг друга, после того, как обессиленные мы лежали в кровати, нам одновременно пришла в голову мысль, что лучшего Рождества в нашей жизни ещё не было, и провести таким образом ещё пару дней рождественских каникул было великим искушением. Чем мы и решили воспользоваться.
Именно поэтому я сейчас звоню и нагло вру маме, а Эдвард, который в данную минуту спустился на первый этаж, чтобы позвонить в авиакомпанию и попытаться купить мне билет на тот же рейс, каким он возвращался в Нью-Йорк, решил что лучше всего будет, если никто и не узнает о том, что он приезжал.
- Мам, всё будет в порядке. Я просто хочу отдохнуть. А в Форксе у меня это сделать не получится, да и девочек боюсь заразить.
- Малышка, я вернусь одна!
- Ага, и оставишь всю эту компанию на Розали и Элизабет? Брось, мам!
- Да, - в голосе мамы появилось сомнение. – Это было бы не очень красиво. Но я всё равно хочу увидеть тебя до отъезда. У тебя уже есть обратный билет?
- Эм-м, - ей совсем необязательно знать, что этот вопрос сейчас как раз решается. – Есть, мам, на двадцать восьмое.
- О! Так скоро! Я думала, что ты проведёшь с нами Новогоднюю ночь, - почти заплакала она. – Тогда я точно приеду!
- Чтобы на следующий день снова вернуться в Форкс? - Мне надо было во что бы то ни стало уговорить её не приезжать. - Мам, не дури, мы увидимся через пару месяцев на вручении дипломов. Вы же приедете, да?
- Приедем, детка, обязательно приедем.
- Вот и решено! – с энтузиазмом воскликнула я, забыв, что, по сути, должна сейчас вроде как умирать. – Я люблю тебя. Передавай привет папе и всем-всем.
Мы договорились, что сегодня ещё неоднократно созвонимся, и, надавав кучу советов по лечению, а так же взяв с меня клятвенное обещание хорошо есть и побольше спать, мама повесила трубку.
Ну, конечно же, спать мне не пришлось ни в эту ночь, ни в следующую.

Зато, когда Эдвард разбудил меня по прилёту в Нью-Йорк, он смеялся, говоря, что никогда не думал, что такие маленькие девочки, могут так по-взрослому храпеть. Я не нашлась, что ответить, и воспользовалась старым проверенным способом – просто показала ему язык.
Он ещё больше расхохотался, и обнял меня, крепко целуя:
- Как же мне тебя не хватало, чудо моё любимое!
Это было ни с чем несравнимое, самое лучшее, самое всепоглощающее и крышесносящее счастье.

Из аэропорта мы поехали к нему домой. Когда такси въехало на мост, соединяющий город с Манхеттеном, я удивлённо посмотрела на него.
- Мне казалось, что ты жил в Бронксе!
Оказалось, что после того, как расстался с Таней, он переехал.
- На самом деле, я несколько раз переезжал, пока не оказался здесь, - говорил он, когда мы подъезжали к одному из высотных домов, стоящих на тридцать третьей улице. – Это хороший район, и от работы близко. Тратить по два часа в день на дорогу от дома до работы – этого я себе позволить не могу.
Мы много говорили о том, как мы живём: о его работе, о моей учебе, научной деятельности, дипломе. Говорили, пытаясь найти в занятой мелочами жизни место для самого главного – для нас. Ничего конкретного мы пока не решили, но у каждого из нас была твёрдая уверенность, что всё теперь будет по-другому, что наша жизнь изменилась, что мы теперь вместе. И сейчас у нас есть уникальная возможность насладиться друг другом, не думая о том, что будет завтра. Хотя, я точно знала, что будет завтра: Эдвард взял отпуск до конца новогодних праздников, как, впрочем, и я, буквально приказав себе отдохнуть от диплома, и поэтому завтра мы будем вместе. Как и послезавтра. И послепослезавтра… и так до конца недели!

- Красота какая, – восхищённо протянула я, подходя к стеклянной стене просторной гостиной-студии на пятнадцатом этаже, откуда открывался завораживающий вид на ночной город. Да, именно так и должно выглядеть место, где живёт мужчина моей мечты.
Он бросил наши сумки у входа, и подошёл ко мне сзади, обнимая за плечи и притягивая к себе. Огромный город лежал перед нами, освещённый миллиардами огней, с колышущимся тёмным серым пятном там, где сейчас должно быть, располагался Центральный парк.
- Красота, смотрящая на красоту, - услышала я его шепот. – Сейчас я счастлив вдвойне, Белла.
Я молча улыбалась его словам, уже не смущаясь и не краснея – время для этого прошло. Я знала, что люблю его, знала, что не безразлична, хотя, мне бы очень хотелось услышать сейчас от него…
- Я люблю тебя, чудесная моя девочка, люблю. Пожалуйста, останься здесь со мной.

Вот и всё.

А разве надо что-либо ещё?

И я осталась.

Мою квартирку у университета мы решили пока не сдавать.
- Эдвард, я пишу диплом, часто засиживаюсь допоздна в библиотеке, и возвращаться сюда по вечерам...
Машину я не любила водить, предпочитая общественный транспорт. Конечно, ничто не сравнится с комфортом собственного автомобиля, но стояние в бесконечных нью-йоркских пробках в то время, как могла бы спокойно сидеть за столом в библиотеке, воспользуйся я, к примеру, метро, выводило из себя. Да и не нужна мне была машина тогда, когда я жила в двадцати минутах ходьбы от студенческого городка.
Но сейчас, первое, что сделал Эдвард, как только мы стали жить вместе, это купил мне машину.
Я долго препиралась с ним на эту тему, долго кричала, что не приму такой подарок, что это нечестно, дарить мне подобные подарки, когда я сама не в силах подарить ему ничего подобного.
- Ты подарила мне себя, малышка, - убеждал он меня. – Ты – мой главный подарок. И я не хочу, чтобы тебя толкали в метро или ты мёрзла, поджидая автобус.
Мы могли спорить до посинения, пока в один прекрасны момент он не сломил моё сопротивление одной лишь фразой:
- Что ж, в таком случае, нам придётся вставать на два часа раньше, чтобы я мог отвозить тебя, а потом вовремя приезжать на работу.
И столько решимости было в этом, столько настоящей заботы, что я сдалась.

Эдварду нравилось бывать у меня. Он говорил, что здесь он чувствует себя снова студентом: общая расхлябанность моего жилища, с кучей неразобранной одежды, принесенной из прачечной, с холодильником, забитым полуфабрикатами, а главное, с непроходимым лесом книг, лежащих, стоящих, вываливающихся ото всюду, приводила меня в ужас, когда я вспоминала четко выровненные белый кружки для кофе, стоящие на его безупречной кухне. Хотя, в одном наши кухни были похожи – мы оба очень редко на них бывали, поэтому, когда я, открыв его холодильник, увидела тот же набор из замороженных пицц и супов Cambell’s, то не удержалась от смеха.
- Что? – задал вопрос Эдвард, который стоял рядом с кофейным аппаратом Неспрессо, ловко управляясь этим чудом техники: я так и не решилась подойти к нему, разумно полагая, что, подобно автомобилю, на управление этим прибором надо выдавать права.
- А ты не настолько идеален, как я думала.
- Вот как? – засмеялся он. - И что же меня выдало?
- Пицца и суп.
- Хм… Пицца и суп. Нормальный джентльменский набор, учитывая, что я редко ем дома.
- У идеального мужчины в холодильнике не должно быть ничего подобного.
- А что, по твоему мнению, должно быть в холодильнике у идеального мужчины?
- Ну, - протянула я, - в идеале, у идеального мужчины не должно быть холодильника, только если холодильный шкаф для вина. А если он есть, то там должны хранится то же вино, сыр и пара охлаждённых бокалов в морозилке.
- Малышка, ты насмотрелась фильмов про жиголо, - он закончил с кофе, и подошёл ко мне, протягивая чашку с ароматным эспрессо. – Хотя, бокалы в морозилке – интересная мысль.
- В любом случае, готовить я люблю, и если мы будем оставаться дома вечерами, то эту гадость есть уж точно не будем!
- Беллз, я не хочу, чтобы это стало для тебя чем-то обязательным, но, если ты хочешь…
- Эдвард, мне это будет в радость, - просто ответила я, и на этом наш разговор закончился.
Да, я любила готовить, но делать это только для себя мне было лень. Готовить же для нас двоих было так здорово, так уютно и по-домашнему, что я получала истинное наслаждение, паря по кухне. Правда, делать это получалось в основном в выходные, а на буднях мы чаще всего куда-нибудь выбирались на ужин, или заказывали еду из ресторанов. Но, приезжая в мою маленькую квартирку, мы неизменно разогревали пиццу и поедали её, сидя на полу перед телевизором; и нередко, после, тут же на полу, отставив пустые тарелки и бокалы, занимались любовью.

Мне не с кем было сравнивать, Эдвард был моим первым и единственным мужчиной, но что-то говорило, что в плане постели мне с ним крупно повезло.
Он был внимательным и чутким, нежным и страстным, готовым на всё, чтобы доставить мне удовольствие. Когда я попросила его показать, как мне выразить свои чувства, чтобы и он испытывал то же, что и я, он неизменно говорил: «Просто люби меня, Белла».
И я любила.
Иногда мне казалось, что я перебарщиваю, что нельзя так сильно любить кого бы то ни было, но, даже если бы я захотела об этом с кем-то поговорить, у меня бы не получилось. Я никогда ни перед кем не раскрывала душу, у меня не было близких подруг, кроме мамы. Но с мамой на такие темы не говорят, я полагаю. Была ещё Розали, но… Но Розалии была далеко, и вряд ли сказала бы что-нибудь вразумительное узнай она, с кем я встречаюсь.
Я всё ещё не простила ей насмешек над собой за все эти годы, хотя, понимала, что сейчас дуюсь больше по привычке, и, если бы она узнала, что мы с Эдвардом теперь вместе, то после охов и ахов она бы порадовалась за меня. За нас.

По какому-то молчаливому согласию, мы решили не ставить наши семьи в известность о том, что встречаемся. Не знаю: мне казалось абсолютной глупостью, если сейчас я, к примеру, возьму телефон, наберу номер мамы или Эммета и скажу: «Эй, привет, это я, Белла, а знаете что – мы с Эдвардом теперь вместе! Вот!». Похоже, что и Эдвард считал так же, потому что к концу апреля, когда мои родственники должны были приехать на вручение диплома, они всё так же пребывали в абсолютном неведении касательно наших отношений.
Эдвард настаивал на своём посещении церемонии, а я, будучи безумно счастлива любым проявлением его внимания ко мне, одновременно пребывала в некоторой неуверенности относительно неизбежности объяснения с родными. Они знали, что мы с Эдвардом потерялись в большом городе, и его присутствие сейчас вызвало бы массу вопросов. Хотя, положа руку на сердце, это был великолепный способ, отвечая на них, расставить все точки над i. Но тут возникал третий вопрос: а что именно означают эти «все точки». Да, мы только начали встречаться, да, нам было хорошо вместе, да, мы, практически, жили вместе, да, он купил мне машину и в его квартире моих вещей теперь было гораздо больше, чем в моей. Но что дальше?
Не гневи Бога, говорила я себе. Разве так важно, что будет дальше? Разве то, что ты имеешь сейчас, не есть твой сбывшийся сон? Разве ты уже достаточно насладилась этим, чтобы мечтать о большем?
Нет, конечно, я не насладилась, и ругала себя всяческими словами, и уговаривала не торопиться, позволив всему идти своим чередом, но…
Но, то и дело, в моей голове возникал тот же вопрос, что я задала себе тогда, после нашей первой ночи несколько месяцев назад: « А что дальше?»

Мама позвонила за неделю до вручения дипломов, и с великим сожалением сообщила, что они не приедут.
- Детка, у меня назначена операция, и как бы я не пыталась её перенести. Ну, ты же понимаешь…
Я была дочерью врача, и, да - я понимала!
- А папа?
- Папа тоже не может, детка. У него там какие-то учения, он думал, что сможет разобраться со всем в срок, но не получилось. Мне так жаль, доченька!
- Ясно.
Меня эта новость очень огорчила, я не видела родных уже почти что год, и безумно по ним скучала. Но мама бал расстроена ещё больше.
- Обещай, обещай, что после вручения диплома прилетишь к нам хотя бы на недельку. Отдохнёшь, наберёшься сил, а потом уже решишь, что делать дальше.
- Ладно, мам, всё будет хорошо, не расстраивайся. Всё равно, это не продлится более часа.
- Обязательно сделай фотографии, ладно, Беллз?
- Окей, мам, сделаю.
Конечно, не будь рядом Эдварда, всё было бы совсем плохо: я не большой любитель всех этих обязательных сборищ, и, была бы рада совсем не ходить. Но Эдвард даже слушать об этом не хотел. На завтра он взял выходной, и вечер накануне вручения дипломов мы провели у меня. Церемония была назначена на десять утра, будильник заведён на восемь – этого времени было вполне достаточно, чтобы успеть принять душ и позавтракать.
В шесть утра нас поднял звонок в дверь.
- Какого черта! – простонал Эдвард, накрывая нас одеялом. Конечно, мы не всю ночь спали, предпочитая проводить время куда более интересным способом, но сейчас было уж очень рано, поэтому глаза я продирала с трудом.
- Не вставай, – приказал мне Эдвард, притягивая ближе к себе, и утыкаясь носом в мою шею. – Пусть катятся к черту.
Но неугомонный посетитель к черту катиться не хотел, терзая мой дверной звонок, и, посылая проклятия на его нерадивую голову, мне пришлось-таки слезть с кровати, и, схватив из кучи одежды, валяющейся на полу, рубашку Эдварда, поплестись к входной двери.
- Отделайся от него поскорее, Беллз, я жду тебя в постели, - напутствовал меня мой любимый мужчина, переворачиваясь на другой бок.

Чёрт его знает, может, если бы я хотя бы догадывалась, кто может стоять сейчас на лестнице, я бы послушалась Эдварда и не высовывала нос из-под одеяла.
Но, в первый момент, увидев стоящего за дверью, я взвизгнула от радости и упала в могучие объятья своего брата.
- Эммет!
- Привет, кнопка! Ну, и горазда же ты спать! Я чуть все пальцы не стёр звоня и звоня.
- Ты откуда?
- Из аэропорта. Прилетел ночным рейсом из Сиэтла.
- Как из Сиэтла? А Розали?
- Розали дома с девочками. Она как узнала, что наши предки кинули тебя с дипломом, тут же начала давить мне на братскую совесть, а ты же знаешь, как Рози может давить! В общем, я здесь!
- Ох, как я рада, как рада, - я висела на Эммете, совершенно сбитая с толку его внезапным появлением.
- И я рад, Беллз. Ну, всё, всё, отпусти меня, совсем задушишь!
- Ой, прости, я просто ужасно соскучилась по тебе!

- Ну и кто тут у нас такой нетерпеливый?
Я. буквально, подскочила, услышав за спиной голос Эдварда. Эммет повернул голову в сторону говорящего, и я готова была поклясться, что никогда у моего брата не было такого идиотского вида, как сейчас, когда он постепенно осознавал, что этот взлохмаченный мужчина, который, позёвывая, в одних трусах вышел из спальни его младшей сестры, есть ни кто иной, как его лучший друг.

- … - сказали они одновременно, и я сложила пополам от смеха.

- Ты что здесь делаешь? – Эдвард ошалело таращился на Эммета, мгновенно проснувшись.
- Этот вопрос я могу задать и тебе, - парировал Эммет. – Что ТЫ здесь делаешь, да ещё в таком виде?
- Я здесь сплю, - просто сказал Эдвард, не зная, пожалуй, как ещё можно было бы ответить на этот вопрос, когда стоишь перед кем-то в одних трусах.
- Вижу, что не хором дирижируешь. Что ты делаешь в квартире моей сестры, Кален?
- С каких это пор я стал для тебя Калленом, Свон?
- С тех самых, как начал спать с моей сестрой. Вы ведь сейчас не дипломную речь репетировали, так ведь?
Я видела, что Эммет начинал закипать, и это мне совсем не нравилось.
- Я жду, Каллен! – Эммет начал надвигаться на Эдварда, всем своим видом давай понять, что он настроен серьёзно.
- Эммет, отстань от него, - слабо вякнула я откуда-то из-под его правой подмышки.
- А ты помолчи, с тобой я потом разберусь, - бросил он мне, даже не оборачиваясь.
- Во-первых, не смей так разговаривать с моей девушкой, - спокойно начал Эдвард. – Во-вторых, да, я с ней сплю. Ну, и, в-третьих, ты первый начал.
- Что я начал? – Эммет остановился, и непонимающе уставился на друга.
- Спать с моей сестрой. Ты первый начал спать с Розали, так что сейчас мы в расчёте.
Что он несёт?
- Ах, ты ж! – Эммет рванул на Эдварда, и тот не нашёл ничего лучше, чем стремглав безопасном отдалении, с жалостью смотрела на свою дверь, сотрясающуюся под могучими ударами Эммета.
- Открой, твою мать! Открой, – бушевал мой старший брат. – Ты слышишь меня, придурок? Открой и говори со мной как мужчина.
- Пошёл к чёрту, - отвечал ему Эдвард. – Я не могу говорить с тобой как мужчина, пока на мне ничего не одето.
- Одевай свои грёбаные штаны и выходи!
Я слышала, как Эдвард ходит по комнате, и, ругаясь, пинает всё подряд, разыскивая свои джинсы.
- Они упали за кровать, когда мы вчера… - начала, было, я, но тут же заткнулась под яростным взором Эмметом.
- Когда вы вчера ЧТО? – Он сверлил меня взглядом, пытаясь испепелить на месте.
Мне это уже начало надоедать, и я серьёзно посмотрела на него.
- Эммет, кончай изображать поруганное достоинство! Ты что здесь устроил?
- Я устроил? Да я ещё ничего не устраивал! Но обязательно устрою, когда этот хрен натянет свои портки. А пока отвинчу голову тебе! - Он отошел от двери и начал наступать на меня.
- Я тебе отвинчу! – Раздался голос Эдварда, который, уже одетый в джинсы, выходил из комнаты. – Малыш, ты в моей рубашке.
- МАЛЫШ? – Эммет смотрел то на него, то на меня, всё ещё не веря в реальность происходящего. Я испугалась, что он заработает вывих, и поспешила к Эдварду.
- Ох, прости, милый, я сейчас переоденусь! – я пулей полетела в спальню, разыскивая свою одежду.
- МИЛЫЙ?
- Эм, ты теперь только вопросами разговариваешь? – по-моему, Эдвард начал откровенно насмехаться над другом.
- Я тебя щас урою, придурок, - уже не так уверено, но всё ещё достаточно громко ответил ему Эммет.
- Да успокойся ты, урывальщик. Чего ты разорался? Да, мы встречаемся, великое дело!
- Что значит, встречаемся? И давно?
- Давно, - я вышла из комнаты, одетая в домашние спортивные брюки и толстовку. – С Рождества.
Я подошла к Эдварду, протягивая ему рубашку. Он быстро оделся, и тут же обнял меня, по-хозяйски прижимая к себе.
- Убери от неё руки. – Эммет немедленно сделал стойку.
- И не подумаю. Ты лучше сядь, и мы спокойно поговорим.
Я не ожидала, что Эммет послушается, но тот сел на диван и, хмурясь, уставился на нас.
- С какого Рождества ты с ним встречаешься?
- С этого.
- Но ты же была в Сиэтле!
- Была. Вместе с ним.
- Ты тоже приезжал? – он недоверчиво скосил глаза на Эдварда.
- Да.
- И ничего никому не сказал?
- Ничего никому.
- Значит, твоя болезнь… - брат снова повернулся ко мне.
- Да, - кивнула я.
- …!!! Ну как вы могли!!! Моя сестра и мой лучший друг!!! – он снова яростно выкрикнул в наш адрес проклятье.

- Моя сестра и мой лучший друг!!! Я самый счастливый человек на свете!!! – пьяный Эммет сграбастал меня в объятья, почти раздавив, и громко расцеловал в обе щёки! Я с опаской поглядывала на службу охраны аэропорта, боясь, как бы брата не сняли с рейса за пьяный дебош. Хоть мы и влили в Эммета пару литров кофе, он всё ещё не отошел от передозировки алкоголем, которым он сначала заливал своё горе, плача о потере друга, а потом уже празднуя моё окончание университета, и постепенно смиряясь с мыслью, что мы уже вместе.
- Только не целуйтесь при мне, я вас умоляю, а то меня стошнит!
- Ага, теперь ты знаешь, что чувствую я, когда ты целуешь Розали, - отвечал ему Эдвард, и не думая его слушать.
- Это другое.
- Это тоже самое, - сердилась я. – Просто мы все уже смирились с вами, а про нас ты только что узнал.
- И всё равно, мне не по себе, когда вы обнимаетесь. У меня братский рефлекс.
- Что ещё за рефлекс? – поинтересовалась я.
- Как вижу, что кто-то лапает мою сестру, то сразу же хочется вмазать.
- Вот давай и вмажем! – Эдвард поднял бокал с виски. – За самую прекрасную девушку на свете. За твою сестру и мою любимую. За тебя, Белла!

Вечером, вернувшись ко мне, мы еле выпроводили Эммета из своей спальни. Тот всё порывался защитить честь сестры, и взять слово с Эдварда, что он не притронется ко мне до свадьбы. Эдвард выставил его на диван в гостиную, закрыв дверь спальни на защёлку.
- С него станется ночью залезть проверить.
- Если он так отреагировал, то что скажут остальные? – волновалась я.
- А что они могут сказать? – Эдвард начал потихоньку раздевать меня. – Если даже и покричат немного, мы с тобой взрослые люди. Я люблю тебя, ты любишь меня, что нам дело до остальных?
- Но это же наши родные, - настаивала я, постепенно тая под ласковыми прикосновениями и поцелуями.
- Если для тебя это так важно, давай пока никому не рассказывать про нас. А Эммет, думаю, и сам не захочет ничего говорить ни родителям, ни Рози, - Эдвард, как и я, не хотел сейчас забивать голову всяческими сложностями, тем более, что нас сейчас ждало кое-что получше…

Эммет уехал, пообещав, по возможности, держать рот на замке.
- Вы требуете от меня невозможного, – стенал он. – Мама и Розали из меня душу вытрясут своими требованиями рассказать, как ты тут живёшь, да как ты выглядишь.
- Вот и расскажи, что живу я нормально, и выгляжу как всегда.
- Думаешь, их это удовлетворит? – не без доли сарказма заметил брат.
- Ну, тогда скажи, что я полна энтузиазма продолжать работать в университете, и, кстати, это совсем не далеко от истины. Поэтому передай, пожалуйста, маме, что приехать пока у меня не получится.
После написания диплома мне предложили остаться в университете, помогая профессорам собирать материалы для дальнейших исследований. Мы уже говорили об этом с Эдвардом, и он полностью поддержал меня.
- Если это то, что тебе нравится, малышка, то я не вижу смысла что-либо менять. Единственно, нам придётся подыскать квартиру где-нибудь посередине между моей работой и твоим университетом.
Весь последующий месяц я занималась разъездами, встречаясь с риэлторами и осматривая предложенные вариантами. Наконец, квартира была найдена, Эдвардом одобрена и в начале лета мы занялись переездом.
Как мне не жаль было расставаться со своей уютной квартиркой, перспектива жить вместе с Эдвардом была намного заманчивей. Правда, мы и так жили вместе, но сейчас это был наш первый совместный дом. Я приходила в него, как хозяйка, и никакие призраки бывших подружек никогда не потревожат его покой.

Свой последний день перед тем, как освободить квартиру, я проводила за сборами. Эдвард работал допоздна, но рвался приехать помочь, так то мне долго пришлось убеждать его не делать этого.
- Всего одна ночь, милый, подумаешь. У меня ещё масса работы, но я вполне справляюсь. Так что ты лучше завтра приезжай пораньше, договорились?
- Хорошо, Беллз. Но не поднимай ничего тяжелого, я приеду завтра и помогу.
- Ладно, - я засмеялась. - Люблю тебя.
- И я.
Он отключился, а я начала с удвоенным энтузиазмом летать по квартире, жонглируя коробками, упаковочной лентой и туалетной бумагой, в которую заворачивала бьющиеся предметы.
К одиннадцати вечера всё было закончено, и теперь я стояла посреди разгромленной, уже почти чужой квартиры, пытаясь настроиться на волну воспоминаний о приятно проведённом здесь времени. Но ничего не шло в голову: единственным приятным временем здесь было моё время с Эдвардом. Я вспомнила, как он первый раз пришёл сюда, как ходил по гостиной, рассматривая мои фотографии и книги; вспомнила нашу первую ночь, и как он подскочил в самый ответственный момент, испуганный шумом, доносящимся из батареи – старый дом, старые отопительные системы, вечно гудящие трубы. Как мы долго над этим смеялись, и как после засыпали, уже не замечая этого шума.
Эдвард был тем лучом света, что освещал этот дом. Без него здесь было темно. Без него мне вообще всегда было темно, и теперь я ухожу отсюда без сожалений – разве можно жалеть, когда идёшь к свету?

У меня возникло дикое, почти нестерпимое желание увидеть его. Будто именно сейчас мне оказалось необходимым воочию удостовериться, что он существует, что он мой и он рядом. Недолго думая, я выбежала на улицу, запрыгнула в машину и помчалась к нему.
В этот час дороги были свободны, и уже через сорок пять минут я стояла перед его дверью, держа палец на звонке. Ключ от его квартиры лежал в моём кармане, но мне хотелось, чтобы он открыл сам, и я получу удовольствие, наслаждаясь его удивлением, когда он увидит меня.

Дверь открыла Таня.

Конечно, я её узнала! Разве могла я забыть эти чертовы белые волосы, распущенный сейчас по плечам, эти голубые, цвета весеннего неба глаза, смотрящие на меня с удивлением, эти губы, красиво очерченные, мягкие, розовые - губы, которые когда-то целовал Эдвард. Сейчас они растянулись в широкой улыбке, когда она, наконец, узнала меня.
- Белла? Вот так сюрприз! Проходи, пожалуйста!
Это была моя реплика, сучка!
Я попыталась взять себя в руки, и, потоптавшись на пороге, зашла в дом.
- Эм-м… я… Да, привет, Таня! А где Эдвард?
Я услышала шум льющейся воды, доносящийся из ванной, ещё до того, как она ответила мне.
- Эдвард в душе. Проходи…
- Да… я… - я судорожно осматривалась вокруг, пытаясь уцепиться за что-либо в так хорошо знакомой мне гостиной, что могло бы послужить причиной моего внезапного появления, но найти ничего не удавалось. Зато я увидела бутылку вина, стоящую на маленьком столике и два бокала. Увидела плед, валяющийся на полу, как раз в том мете, где мы с Эдвардом последний раз занимались любовью. Увидела я и разобранный диван, с кучей наваленных на него подушек в виде забавных зверюшек, которые мы пару месяцев назад увидели в витрине магазина игрушек, и, не удержавшись, купили их все: бегемот, слон, жираф, зебра – все они дикой расцветки, никак не соответствующей природному окрасу.
И мир рухнул для меня, когда Таня, с довольным, светящимся лицом подошла к дивану и взяла в руки плюшевую зебру. Она хмыкнула, и протянула подушку, как бы ища у меня поддержки в своём неодобрении.
- Желто-зелёная зебра! Какой кошмар. Это даже хуже, чем кич!
Я стояла там и смотрела на прекрасную женщину, вышедшую будто из моих кошмаров, с презрением смотрящую сейчас на мою подушку, которую мы покупали с моим Эдвардом.
Моим?
- Это мои подушки. Я пришла за ними.
Голос звучал глухо даже для моих собственных ушей. На ватных ногах я двинулась к Тане, и взяла у неё из рук зебру. Потом наклонилась и собрала остальные.
Мне было неудобно их держать, но я вцепилась в подушки, будто в опору, которая сейчас не дат мне упасть замертво под этим насмешливым взглядом.
- Что ж, если это всё… - протянула Таня.
- Да, всё. Извини, что потревожила, - я двинулась к выходу.
- Была рада видеть тебя, Белла, - сказала она мне в спину, но сил на ответ у меня уже не было.
Я вышла из квартиры и пошла к лифту. Он так и не уезжал, стоя на этаже, двери кабины были открыты, и, зайдя внутрь, я, не оборачиваясь, нажала на кнопку первого этажа. Зеркальные стены с трёх сторон показывали моё отражение, но я боялась смотреть на себя, боясь встретиться с собой взглядом. Я боялась того, что могла увидеть в своих глазах. Я сейчас была не я, смотря на себя как бы со стороны, или, если даже и я, то будто завёрнутая в вату, кокон, оболочку, которая пропускает только воздух – ни света, ни извне я не ощущала.
Остановившись перед стойкой охраны, я свалила подушки на пол и, порывшись в карманах, достала ключ от квартиры Эдварда. Потом, подумав, отцепила от брелка комплект ключей от новой квартиры. Вместе с ключом от машины, я передала это охраннику.
- Вы не могли бы передать это мистеру Каллену, Пол?
- Конечно, мисс Свон, - парень, сидевший сейчас за стойкой, был мне хорошо знаком. – С вами всё в порядке?
- М-мм, да… да, Пол, спасибо, всё отлично.
Я пошла к стеклянным дверям, ведущим на улицу.
- Мисс, ваши игрушки!
Пол шел ко мне, протягивая позабытую мной кучу разноцветного плюша
- Да, спасибо!
- С вами точно всё в порядке? Может, вызвать такси? – он заботливо взял меня за руку, подводя к дверям.
- Да, если можно…
Будто в замедленной съёмке я смотрела, как Пол поднимает руку, и через пару секунд возле него останавливается желтая машина. Как он открывает дверь, помогая мне разместиться вместе с моим зверинцем, как снова интересуется моими делами, и, получив от меня всё тот же ответ, стучит по крыше машины и уходит, скрываясь в потоке яркого света, льющегося из стеклянных дверей.

Света, которого больше никогда не будет в моей жизни.

Я вернулась в квартиру, и первым делом отключила телефон. Затем быстро написала записку хозяину дома, с просьбой отправить мои вещи в Сиэтл, написав адрес маминого дома и вместе с несколькими сотенными купюрами вложив её в конверт. После я собрала кое-какие вещи, нужные мне на первое время, документы, и, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь.
Спустившись на первый этаж, я бросила конверт вместе с ключами в почтовый ящик хозяина и вышла к поджидавшему меня такси.
Подушки я не взяла.

Мне было всё равно куда лететь, и, увидев на табло знакомое название, я купила билет, и уже через час самолёт выруливал на взлётную полосу, унося меня в Лондон.

Продолжение следует. И очень даже скоро....