Признание Элис заставило Эдварда досадливо нахмуриться. Не то, чтобы это заявление стало для него полной неожиданностью, нет, подозрения закрались еще вчера, но он был поглощен мыслями о Белле и не придал должного значения вскользь брошенной фразе.
Получается, он несколько лет по крупинкам собирал информацию об Избранных, а в результате оказалось, что одна из них все время была рядом. Достаточно было просто спросить, и он бы узнал ответы на свои многочисленные вопросы. Но кто бы мог подумать…
– Какого же черта ты молчала? – зло рыкнул он, делая шаг к девушке.
Его раздражение было вызвано не только тем, что она укрыла такую важную информацию. Преданность Элис никогда не вызывала сомнений, Эдвард всегда воспринимал ее, как самый надежный винтик в хорошо отлаженном механизме, и то, что она могла что-то утаить, просто не укладывалось в голове. И сейчас он был зол, очень зол на нее, но в первую очередь на себя, что позволил ей водить себя за нос.
Словно почувствовав его настрой, перед ним вырос Джаспер, решительно преграждая путь.
– Мистер Каллен, – сдержанно, но твердо проговорил он, – дайте ей все объяснить.
Оценивая противника, Эдвард смерил его долгим тяжелым взглядом. Внешне негодуя такому малопочтительному вмешательству, на самом деле понимал, что тот прав. Нужно взять себя в руки и спокойно во всем разобраться. Тяжело вздохнув, отвернулся, выигрывая несколько секунд на укрощение клокочущей внутри ярости.
– Ей придется это сделать очень убедительно, – в голосе все еще звучала неприкрытая угроза, но он уже полностью себя контролировал.
Убедившись, что жизни его подруги ничего не угрожает, Джаспер кивнул, чуть отодвинулся, замирая рядом, и весь обратился в слух, готовый в любой момент вмешаться.
А вот Элис выглядела подавленной, Эдвард никогда не видел ее такой. Всегда уверенная в себе, девушка стояла, опустив глаза в землю, и делала вид, что рассматривает камешки под ногами. Ему показалось, будто она съежилась под грузом навалившихся на нее обстоятельств, даже стала меньше ростом.
– В человеческой жизни я рано вышла замуж, – ее всегда звонкий, словно переливы серебряных колокольчиков, голос звучал тускло, а взгляд все еще был прикован к земле, – и родила дочь. У меня была семья, которую я любила и была вполне счастлива. Но когда появился Джеймс… я просто посмотрела ему в глаза и забыла обо всем. Весь мир перестал для меня существовать. Бросив мужа и маленькую дочь, я последовала за ним, словно собачка на поводке у хозяина. Это было сладкое безумие, захватившее обоих. Огонь, сжигающий изнутри, балансирование на грани, когда перестаешь осознавать, где заканчиваешься ты и начинается он.
Эдвард внимательно вслушивался в ее слова, невольно впитывая отголоски чужой боли, ведь все сказанное было ему хорошо знакомо. Те же болезненные ощущения он испытал, находясь рядом с Избранной. А еще хуже было вдали от нее, когда вынужден был пять лет разыскивать, не зная, где она и что с ней.
– Джеймс был одержим идеей получить наследника, – продолжала Элис. – Я и не сопротивлялась. Готова была ради него заложить душу дьяволу, сделать все, что бы не попросил. Но он не спешил, ведь у него был всего один шанс, без права на ошибку. Целый год собирал информацию о том, как это должно происходить. И, в конце концов, решился, провел ритуал. Мое обращение в вампира растянулось на пять лет, но беременность так и не наступила.
Эдвард помнил этот ритуал, подробно описанный в пропавшей рукописи. Согласно тексту, его следовало провести в определенный момент, когда женщина находится посредине своего месячного цикла. И тогда перерождение займет не три дня, как обычно, а несколько лет, в течение которых в организме будут происходить постепенные изменения. Избранная как будто заражается вирусом замедленного действия. Именно в этот переходный период, пока обращение не закончилось, она способна зачать и выносить ребенка от своего вампира.
Теоретически за время перерождения можно было родить и не одного ребенка. Как-то раз, много лет назад, Эдвард стал невольным свидетелем семейного скандала: Эммет обвинял отца в том, что тот, желая заполучить второго сына, убил их мать. Организм Элизабет был полностью истощен второй беременностью, процесс обращения остановился, и она умерла во время родов.
Было ли это закономерностью, или просто так сложились обстоятельства, осталось для него загадкой. И еще Эдвард не знал многого другого, например, сохранится ли эта мистическая связь после того, как Избранная выполнит свою миссию.
– И что было потом? – он осторожно задал вопрос, больше всего его интересующий. – Когда ты стала вампиром?
– Ничего, – пожала плечами Элис. – Он полностью потерял ко мне интерес, как к женщине. По инерции я оставалась с ним, но слышала лишь упреки, ведь не оправдала его надежд. Джеймс постоянно унижал меня, помыкал мной, как рабыней, а я все терпела. Боялась остаться одна. В конце концов, он просто меня вышвырнул, как ненужную вещь.
Рассказ Элис позволял предположить, что эта связь далеко не вечна. Неужели все так просто, достаточно обратить Избранную, и наваждение развеется? Нет, это ему уже не поможет, слишком глубоко он увяз в ней и в собственном безумии, чтобы добровольно от этого отказаться. И никакие дети ему не нужны, он просто будет рядом отпущенный ей недолгий человеческий век.
Но сразу возникал вполне уместный вопрос, что будет, когда она состарится? Он тут же себя одернул, не время думать об этом сейчас, когда ее жизнь в опасности. Еще одна его ошибка – и эта проблема отпадет сама собой.
И все-таки в рассказе Элис что-то не складывалось, как будто она снова утаила от него какие-то важные детали. Какой резон Джеймсу разжигать вражду между кланами? Вряд ли ему интересна бывшая Избранная, так и не оправдавшая возложенных на нее надежд. С тех пор прошло более века, скорей всего он просто ее забыл.
Но если предположить, что именно Джеймс обратил Викторию, может, помогает ей отомстить? Нет, эта версия тоже маловероятна. Тогда что?
– И почему ты не сказала сразу, что узнала его? – снова взвился Эдвард.
– Я была уверена, что он давно мертв, – излишне поспешно возразила она. – Решила, что мне почудилось. Но только что Джаспер показал мне место, где напали на твою девушку. И теперь уверена: это его запах. Он жив, и снова взялся за свои игры.
– Какие еще игры? – тут же уточнил Эдвард.
Элис с Джаспером быстро переглянулись, тем самым многократно усиливая подозрения насчет их сговора.
– Джеймс вампир опытный, ему порядка шести веков, и обратил его твой дед, – нехотя призналась Элис. – Аро, когда отошел от дел, оставил своего ближайшего соратника кем-то вроде наместника при молодом сыне. Но своенравный Карлайл не стал прислушиваться к чужим советам, и очень скоро Джеймсу пришлось убраться из клана. Дальше он промышлял, как наемник, выполняя всякие грязные поручения. Выступал то на стороне Калленов, то на стороне Волтури. Власть – вот главная его страсть, он буквально одержим ей и ради нее способен на многое. Ему и ребенок был нужен, чтобы создать свой собственный клан. Ведь существует негласное правило, согласно которому Совет признает только те кланы, во главе которых стоят истинные вампиры.
Час от часу не легче. Значит, дело все-таки не только в мести. Все куда серьезнее, чем может показаться. Надо бы позвонить отцу, но Эдвард все еще надеялся скрыть от Карлайла существование Беллы и разобраться своими силами.
Как же они обнаружили его Избранную? Случайно наткнулись и определили по запаху, ведь он ее пометил своей кровью? Нет, не очень верилось в такие совпадения. Следили за ними от самого Сиэтла? Как бы он не был увлечен девушкой, но слежку не мог не заметить. Разве что…
Не обращая внимания на недоумение своих собеседников, он быстрыми размеренными шагами направился к своему автомобилю, стоящему неподалеку. Нырнув под него, быстро ощупал днище. И нашел то, что искал. Миниатюрный навигатор. Черт бы побрал все эти современные технологии, с помощью которых можно легко обвести вокруг пальца даже сверхчувствительного к запахам и звукам вампира.
Но снимать отслеживающее устройство не стал. Как раз оно ему пригодится. Вылез, небрежно отряхивая с коленок прилипшую грязь. И сделал вид, что не заметил, как Джаспер ободряюще гладит прижавшуюся к нему девушку по плечу.
Все-таки другого выхода, кроме как полностью довериться этим двоим, не было.
– Есть? – уточнил его догадливый подчиненный.
– Да, – кивнул Эдвард, – и теперь я знаю, что надо делать.
Наклонившись друг к другу, они втроем шепотом обсудили детали нового плана действий, который учитывал все вновь открывшиеся обстоятельства.

Белла проснулась ближе к полудню, когда солнце уже было в зените. Двигаться и открывать глаза не хотелось, все тело ломило и ныло, напоминая о бурно проведенной ночи. Но это была сладостная боль, стоило только вспомнить ласки Эдварда, то нежные, то неистовые, почти грубые, волшебные ощущения от прикосновений его крепких ладоней и губ, и желание разливалось волнами, вызывая приятную истому.
Счастливая улыбка заиграла на губах, она чувствовала себя как никогда бодрой, но все-таки переоценила свои силы. Как только попыталась оторвать голову от подушки, слабость, вызванная потерей крови, дала о себе знать: комната поплыла перед глазами, а к горлу подступил комок тошноты, вынуждая рухнуть обратно.
Придя в себя, Белла осмотрелась: Эдварда рядом не было. Сердце неприятно екнуло, иллюзорное ощущение счастья тут же развеялось, уступая место безотчетной тревоге. С трудом скатившись с кровати, на негнущихся ногах она проковыляла к окну, и с облегчением выдохнула: его машина все еще стояла перед домом.
Но, прежде чем спуститься вниз, решила принять душ. В огромной ванной комнате, отделанной светло-бежевым кафелем, залезла в душевую кабинку, при этом избегая смотреть в большое, практически во всю стену зеркало, чтобы не видеть в отражении оставленные вампиром следы на собственной коже. А они были, и много, не только шрам от укуса на шее. Из того, что она все равно успела заметить краем глаза – целая россыпь засосов на груди и плече.
Вода принесла заметное облегчение, пусть не избавляя полностью от неприятной слабости и легкого недомогания, но немного притупляя их. Наслаждаясь теплыми струями, нежно ласкающими измученное страстью тело, Белла предалась размышлениям.
Эта ночь подарила столько многогранных ощущений, что невозможно было их адекватно оценить. Иногда действительно было больно, но боль была на грани удовольствия, до предела обостряющая ее чувствительность и неразрывно связанная с наслаждением. Его клыки в ее шее, его твердая плоть, разрывающая ее изнутри – безумное сочетание, находящееся за пределами возможного. Странно, пока непонятно и мучительно. Нельзя сказать, что ей это не понравилось. И пусть некоторые из изведанных ощущений оказались для нее новыми, немного пугающими и пока некомфортными, но его умиротворенная расслабленность после с лихвой компенсировала все испытанные неудобства.
Чем лучше она узнавала Эдварда, тем больше убеждалась в своей неограниченной власти над ним. Пришла уверенность, что все его хладнокровие, и даже ярость неумолимо разобьется об ее ласку и нежность, как высокая волна о неприступную прибрежную скалу. Это было ни с чем несравнимое удовольствие – ощущать, как под ее пальчиками расслабляются стальные напряженные мышцы, как он закрывает глаза, чуть откидываясь назад, наслаждаясь ее прикосновениями.
Ей надоело путаться в липкой паутине собственных сомнений. И теперь, когда она была уверена, что даже с его жаждой крови можно справиться, решительно откидывала их в сторону. Он вовсе не монстр, как это может показаться с первого взгляда, под личиной зверя скрывается нечто большее, чем примитивные плотские желания. И не терпелось поскорее узнать, что там, глубоко внутри, столь тщательно оберегаемое от чужих любопытных глаз.
Полностью отдать себя ему – странная потребность, захлестнувшая все ее тело и сознание. Раньше она представляла отношения с мужчиной совсем по-другому, не отводя должного места физической близости. Он разбудил в ней дремлющую женственность, помог познать скрытые возможности собственного тела. И теперь ей хотелось показать ему, что одного лишь секса недостаточно, есть другая, не менее приятная близость – духовная, когда не только тела сливаются в единое целое, но и души переплетаются в волнительном таинстве познания.
Уже окончательно решив для себя, что больше не будет его сторониться, она двигалась к своей цели. И пусть пока это было продвижение на ощупь, в кромешной тьме, и через многое придется еще пройти, испытать боль и горечь разочарований, но впереди маячил пусть слабый, но проблеск света.

Внизу Эдварда тоже не было. Успокаивая себя, что он обязательно появится, она прошла в совмещенную с гостиной кухню и принялась готовить себе завтрак. Сонливость и легкое головокружение настойчиво напоминали о потере крови, и Белла отдала предпочтение насыщенным гемоглобином продуктам: достала из холодильника и бросила на сковородку телячью печень, залила молоком гречневые хлопья. Пока это все готовилось, выпила стакан гранатового сока.
И, не удержавшись от искушения, сварила себе кофе. Накрыв на стол, вернулась к плите за уже готовым ароматным напитком, и, сделав небольшой шаг назад, уперлась спиной во что-то твердое. Чашка с кофе выскользнула из дрожащих рук, с грохотом разбиваясь об вымощенный плиткой пол. Брызги кипятка обожгли ноги, Белла быстро отскочила в сторону, резко обернулась, мысленно проклиная собственную неуклюжесть.
Посреди кухни стоял Эдвард. Он выглядел устало, волосы беспорядочно взлохмачены, на светлой футболке какие-то грязные пятна. Ноздри чуть расширены, втягивая воздух, брови сведены к переносице, губы сжаты в плотную полоску. Яркий дневной свет выгодно оттенял его демоническую красоту, и в тоже время ясно давал понять, что он – не человек. У людей просто не может быть такой идеально ровной, без единого изъяна кожи, и поэтому казалось, что перед ней возвышается статуя, высеченная из мрамора талантливым скульптором.
Первое, что почувствовала – заметное облегчение, он здесь, и никуда не делся. Затем смущение, из-за ее неловкости на светлой плитке образовались темные разводы, и весь пол был усеян осколками вдребезги разбитой чашки. А его хмурый оценивающий взгляд заставил сжаться в комок. Ну что она опять не так сделала?
Эдвард шагнул, сокращая между ними расстояние. Когда он так смотрел, жадно и властно, словно собирался съесть, становилось жутко. Белла невольно отступила назад, упираясь в разделочный стол. Дальше пятиться было некуда. Еще один его шаг, и он почти прижал ее, но не коснулся, замирая всего в нескольких миллиметрах от нее. Сердце бешено загрохотало от его близости, предательски выдавая ее страх и растерянность.
Когда его широкие ладони тяжело легли на талию, крепко сжимая, Белла нервно сглотнула, сдерживая стон боли. Еще секунда, и он впечатал ее в свое крепкое тело. Руки по-хозяйски заскользили по спине, а губы алчно прогулялись по саднящей шее, покрывая короткими жесткими поцелуями, заставляя задохнуться от неожиданности и бешеного напора.
Внутри все отозвалось на эту грубую ласку, но тело еще не восстановилось после бурной ночи. Понимая, что физически не выдержит еще одного раунда, она выставила вперед ладошку, упираясь в его твердую грудь.
– Нет, – тихо, но твердо выдохнула, удивляясь собственной смелости.
Хватка ничуть не ослабла, он лишь поднял голову, с недоумением заглядывая ей в глаза.
– Нет? – вопросительно вскинул бровь, требуя пояснений.
– Я не могу, – поспешно начала оправдываться Белла, – у меня везде болит.
Эдвард все еще пристально ее рассматривал, как будто таким образом пытался оценить правдивость ее слов. А она с ужасом ждала его реакции, даже не представляя, что будет делать, если он ей не поверит. Или, что еще хуже, просто не придаст значения ее просьбе.
– Хорошо, – наконец, кивнул он, отстраняясь, – я подожду.
Вновь обретя свободу, Белла с облегчением выдохнула. Но тут же сердце болезненно сжалось: Эдвард повернулся и быстро направился в сторону входной двери. Пока он пересекал гостиную, с каждым его шагом она почти физически ощущала, как пропасть между ними неумолимо увеличивается.
– Не уходи, – мысленный надрывный крик отчаяния вырвался откуда-то из глубины нее, произнести это вслух не хватило смелости.
Эдвард, словно услышав ее немой зов, замер на пороге. Медленно обернулся, глянул прямо в глаза, быстро и пристально. Недоумение, мелькнувшее во взгляде, натолкнуло на неожиданную догадку: а если он слышит ее? Не все, а только то, что мысленно адресует ему? Так же, как она вчера услышала его голос, когда каталась на карусели?
Это открытие слегка напугало, но в то же время и придало смелости. Ведь таким образом можно выразить то, что никогда не осмелишься сказать вслух.
И не важно, что пришлось просить, главное – он вернулся. Не в силах больше выдерживать его испытывающий взгляд, она села за стол, где ее ждал завтрак, и жестом пригласила Эдварда присоединиться.
И опять он послушался – устроился напротив, слегка поерзав на стуле, как ей показалось, чувствуя себя при этом дискомфортно. Положил на стол локти, чуть подался вперед, все так же внимательно глядя на нее, словно чего-то ожидая.
Взяв в руки вилку, она подхватила кусочек печенки, но до рта так и не донесла. Аппетит резко пропал, кусок не лез в горло, ведь Эдвард, не мигая и не шевелясь, испепелял ее тяжелым взглядом. Ей было неуютно, он словно обвинял в чем-то.
Втайне радуясь своей маленькой победе, лихорадочно перебирала в уме темы для разговора. А он никак ей не помогал.
До боли хотелось дотронуться до него, разорвать возникшее между ними отчуждение, пробиться сквозь равнодушие. Будь он обычным мужчиной, все было бы куда проще. Она подала бы ему завтрак, они бы не спеша поели, и за совместным времяпровождением завязался бы непринужденный разговор.
Но Эдвард – не человек. И его гастрономические пристрастия разительно отличаются от ее предпочтений в еде. Пока она наслаждается, вдыхая аромат свежезаваренного кофе, он едва заметно поводит ноздрями, упиваясь ее запахом, предвкушая, как сомкнет клыки на ее шее. Как с таким поладить?
Пока она решала вставшую перед ней дилемму, Эдвард вдруг пошевелился, заставляя ее насторожиться. Чуть откинувшись назад, выставил вперед ладони, сцепляя их перед собой и переплетая пальцы.
– Ты все еще хочешь, чтобы я тебя отпустил? – глухо спросил. – И навсегда исчез из твоей жизни?
Этот прямой вопрос застал ее врасплох. Медленно опустив вилку, положив ее нарочито аккуратно, параллельно тарелке, она убрала руки под стол, чтобы скрыть охватившую их дрожь. Опустила взгляд, выигрывая время на обдумывание ответа.
Действительно, если бы он дал ей полную свободу, как бы она распорядилась своей жизнью? Вернулась в Сиэтл? И что? Опять жалкое, полное притворства существование? Нет, об этом не может быть и речи. Ее место – возле Эдварда. И она готова за него бороться, пусть даже если это будет борьба с ним самим.
Взгляд невольно упал на его крепко сцепленные пальцы. Костяшки побелели от напряжения, так сильно он их сжимал. Нервничает, ожидая ее ответа.
Это придало смелости. Белла подняла глаза, встречаясь с его темным, почти черным взглядом. И не стала ничего говорить, просто отрицательно покачала головой.
Ей показалось, что он выдохнул с облегчением. Качнулся, расцепил замок, убирая руки со стола, но не перестал пристально ее рассматривать.
– Тогда что, Белла? – его голос все еще был глух, – чего ты хочешь?
Ответ на этот вопрос она знала, но не была уверенна, что Эдвард правильно среагирует.
– Тебя, – ответила мысленно, не отрывая взгляда.
Он услышал, это было понятно по тому, как едва дрогнули ресницы. На красивом лице на мгновение отразилась мука. Сейчас, как никогда раньше, он был открыт перед ней и уязвим. Его глаза горели, приковывали к себе, жгли насквозь.
– Я твой, – голос прозвучал лишь в ее голове, она ясно видела, что его губы плотно сомкнуты.
«Он – мой», – эхом повторило ликующее подсознание. Теперь не было никаких сомнений – они слышали мысли друг друга. Это было даже важнее, чем физический контакт – сильно, эмоционально, изматывающе. Словно полностью обнаженные, без таинственных покровов и искусственно возведенных стен.
Но такой способ коммуникации был слишком болезненным, как будто душа выворачивалась наизнанку, обнажая каждую мысль, каждый нерв. Обменялись всего парой слов, а Белла чувствовала себя полностью изможденной, словно вся энергия ушла на этот обмен мыслями.
Он молчал, все так же плотно сжав губы, но теперь смотрел на нее уже более спокойно и умиротворенно. Набравшись смелости, Белла решилась продолжить их мысленный диалог более традиционным способом.
– Мой только физически, – осторожно заметила она, – но в душе… ты словно отгораживаешься от меня невидимой стеной.
Он невесело усмехнулся.
– Может, ты и права, – неожиданно легко согласился, – но я думаю, мы сможем с этим справиться… – и добавил, уже в приказном порядке и многозначительно: – Ешь. Тебе понадобятся силы.

---

Под спойлером замечательные иллюстрации к главе, огромное спасибо их автору helencapricorne

Дорогие читатели, не забываем благодарить мою незаменимую помощницу Ингу dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ