Слушать обязательно

Я резко распахнула глаза, выныривая из глубокого омута бесчувствия, словно от какого-то внутреннего толчка. Пытаясь унять частое дыхание, я судорожно вглядывалась в окружающую темноту и пыталась понять, что же именно меня разбудило.

В пронзительной тишине комнаты громко раздавался торопливый стук сердца. Человеческого сердца.

Я прислушивалась к нему еще несколько долгих томительных секунд, пока сонный разум, наконец, не осознал, что так звучит мое собственное сердце.

Мгновенно выпутываясь из липкой паутины никак не желающего отпускать от себя сна, я подскочила с широкого ложа неуютной холодной кровати, пытаясь разглядеть в непривычно плотном мраке окружающей ночи очертания обстановки и понять, где все-таки нахожусь.

На задворках растерянного сознания робко маячила пугающая догадка, которую я отчаянно гнала от себя, не в силах даже на секунду в нее поверить.

Нечеткие контуры мебели расплывались в обманчивом полумраке комнаты – и все равно были до дрожи знакомы.
Но даже с ужасом узнавая обстановку старой комнаты, я не могла даже допустить и мысли о том, где именно нахожусь.

Я закрыла глаза, внутренне сжимаясь от дурного предчувствия, но когда я их открыла, ничего вокруг не изменилось. Я все еще находилась в своей старой комнате родного замка.

Замка, принадлежащего отцу – Аро Де Суону, который в моем представлении был мертв вот уже больше года.

Разум еще не мог осознать очевидного, в то время как где-то в глубине души уже зародилась острая боль, с каждой секундой все более разрастающаяся, пока, наконец, тугой комок в горле не выплеснулся наружу горячими обжигающими слезами.

Я не смогла бы сейчас кому-нибудь объяснить, отчего плачу – но на самом донышке сознания билось отчаянное осознание правды, трепеща подобно загнанной пташке в тесной клетке, - однако я отказывалась выпускать его наружу, боясь того пугающего ощущения пустоты внутри себя от одной только мысли о том, что все случившееся оказалось лишь сном.

Мысли путались и сбивались, но сквозь пелену неожиданно сильного и внезапного приступа отчаяния я ощутила, как сознание медленно, но верно избавляется от плотной паутины сна, возвращая в серую действительность.

И когда остатки сна развеялись в холодном воздухе непрогретого помещения, я осталась один на один с жестокой реальностью.

Это был сон.

До боли реалистичный, яркий, живой – но всего лишь сон.

И сейчас я одиноко лежала в огромной холодной постели, пытаясь усмирить сбивчивое дыхание и взять себя в руки.

Но все равно крохотной частицей души я ощущала себя сейчас так, словно до сих пор находилась в каком-то иррациональном сне – все смешалось в моем сознании: вампиры, битвы, неведомые монстры, подземелья и схватки.
И среди размытых силуэтов и спутанной вереницы событий внезапно открылся до боли четкий и ясный образ воина: совершенного убийцы, расчетливого тактика, пылкого любовника – и любящего мужа…

Но сон закончился, оставив вместо себя пугающую пустоту в том месте, где сейчас неистово колотилось сердце – словно я потеряла что-то дорогое и важное, без чего уже никогда не смогу стать прежней.

Я почувствовала, как сердце вновь пропустило удар от одной только мысли об этом воине.
Таком живом и настоящем герое моего пугающего своей реалистичностью, но все же такого сказочного сна.
Сказочного – потому что в нем присутствовали неизменные атрибуты тех волшебных историй, что в далеком детстве на ночь нам с братом читали многочисленные нянюшки. Величественные замки, полные мистических загадок и таинственных подземелий, в которых под покровом ночи вершилось тайное зло; надменные красавицы, отдающие сердца суровым воинам; тяжелые испытания, обман и ложь – над которыми в итоге верх все равно брала любовь.

Но только вот в моем случае эта сказка оказалась слишком уж реальной – и потому сейчас по моим щекам прокладывали влажные дорожки горячие слезы.

Я не могла до конца осознать, что же именно произошло за несколько ночных часов – но вся моя прежняя жизнь внезапно показалась такой бессмысленной…
Словно на мгновение я окунулась в настоящий мир, почувствовала себя по-настоящему живой – только для того, чтобы вернуться обратно.
Но только теперь мой старый мир окончательно померк перед очарованием и жизнью того, другого – и я не знала, как теперь мне продолжать быть прежней. Словно этот долгий сон подарил мне нечто большее, нежели простая возможность примерить на себя жизнь другого человека – он стал для меня настоящим глотком воздуха, он подарил мне возможность почувствовать себя другой.

И как теперь я смогу влачить прежнее унылое существование, когда мое сердце выбивает тактом одно-единственное имя? Имя вампира, который даже не существует в реальности – но образы которого будут неотступно преследовать меня всегда - в этом я не сомневалась.

Я не помню завершения этой ночи, перевернувшей мою жизнь, но смогла очнуться от непрестанных размышлений и воспоминаний только тогда, когда на горизонте узкой полоской заалел рассвет.

А дальше потянулись серые промозглые дни, наполненные бесконечными воспоминаниями об этом до боли реальном сне, который занимал все мои думы. Порой мне даже начинало казаться, что все эти события действительно происходили со мной когда-то, что на самом деле где-то живут мои вампиры – и где-то непременно ждет меня мой Эдвард.

Но время шло, и каждый новый день не приносил мне ничего нового, кроме бесконечных горьких воспоминаний, от которых тоскливо рвалось сердце, отчаянно скучая по тому, кого на самом деле никогда и не знало.

Отец, замок, придворные – все осталось прежним, но только вот я сама уже не была привычной Изабеллой Де Суон – этот недолгий сон сумел изменить что-то во мне самой.

И теперь уже моя прежняя жизнь превратилась для меня в один непрерывный серый сон, из которого я отчаянно мечтала проснуться.

Я подолгу пропадала в неухоженном парке, не в силах находиться в душной и тягостной атмосфере замка.
Отец, с которым мы никогда не были особенно близки, теперь и подавно стал для меня чужим – о, если бы только Эммет был здесь со мной! Уверена, с ним бы я могла поделиться яркими образами сна – и он бы обязательно меня понял. Но напряжение, давно витавшее между кланами людей и вампиров, обернулось настоящей битвой – и потому его присутствие сейчас было необходимо где-то там, где сейчас кипела война.

Я вновь печально вздохнула.
Сегодня выдался очередной серый пасмурный день, отчего на душе моей стало совсем тоскливо. Придворные давно уже привыкли к моей грусти, поэтому просто перестали обращать внимание на мое присутствие – и вот сейчас я тихо сидела на краю тронного зала, безучастно наблюдая за привычной суетой, и желая хотя бы на мгновение вновь почувствовать себя частью этой каждодневной суматохи.

Но с каждой минутой, проведенной среди напыщенной толпы разряженных дам и надменных мужчин, я чувствовала, что больше не могу притворяться, как раньше.

Этот мир был для меня чужим.

И если раньше я все же пыталась стать его частью, то теперь словно непроницаемая стена отгородила меня от прежней жизни. И эта стена – те непрерывно возвращающиеся воспоминания, от которых душу рвало на части осознание нереальности тех ярких образов, что постоянно всплывали в памяти.

Я медленно поднялась с жесткой кушетки и покинула тронный зал. Мой уход остался незамеченным – впрочем, как и всегда.

Осторожно спустившись по длинной лестнице – меня вновь неудержимо потянуло на воздух, туда, где я могла раз за разом предаваться воспоминаниям о том, чего никогда не было и быть не могло, я остановилась в небольшом закоулке длинного коридора, застегивая легкую накидку, когда внезапно совсем рядом раздались приглушенные голоса.

В первую секунду я хотело было осторожно проскользнуть мимо, но когда в разговоре промелькнуло знакомое имя, невольно прислушалась:

– Ты хоть понимаешь, что он со мной сделает, когда я доложу ему новые сведения? Двадцать тысяч убитых и около пяти тысяч пропавших без вести? Да за это одно он прикажет меня повесить! А когда узнает, что его наследник также считается пропавшим, меня ожидает долгая и мучительная смерть! – свистящий голос советника прозвучал в моей голове отдаленным эхом.

– Но ты же понимаешь, что мы не можем долго держать это в тайне! Мало того, что мы вынуждены скрывать информацию о реальном положении дел от большинства придворных, так еще и сам король не будет знать этого! К сожалению, я не могу взять на себя столь большую ответственность, поэтому тебе придется прямо сейчас пойти к его высочеству и доложить ему о новостях. И будем уповать на то, что в пылу ярости он не сорвется на нас.

Голоса ближайших советников отца медленно удалились в сторону тронного зала, а я так и застыла на одном месте, не в силах осознать только что услышанное.

Но когда растерянное сознание, наконец, сумело в полной мере осознать страшную правду, мое оцепенение разлетелось вдребезги под горячей душной волной, поднявшейся откуда-то из глубины души.

Стремглав покинув замок, я изо всех сил побежала в сторону парка, приглушая сдавленные рыдания, рвущиеся наружу глухими стонами.
Душу раздирали на части горечь и боль от одной только мысли, что больше никогда не увижу брата. Все это время я смиренно ожидала его возвращения, не позволяя ни на минуту предательским сомнениям заполонить смятенный разум – и теперь они, торжествуя, вырвались наружу, сметая на своем пути остатки сознания.

В этот момент я напоминала самой себе смертельно раненое животное, стремящееся скрыться от преследователей, чтобы в одиночестве испустить последний вздох.
Каждый вдох обжигал легкие, в груди закололо от быстрого бега, когда я, остановившись, позволила себе дать волю слезам.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я, выплакавшись, наконец, обратила внимание на местность вокруг меня.

Я не любила бывать в этой части парка – этот лес совсем не походил на притягательные своей зеленью богатые дубравы, напротив, деревья тянулись тут изломанными силуэтами к грязно-серому небу, редкие кустики чахлой травы совсем не скрывали пересохшей и потрескавшейся проплешины земли. Но отчего-то эта картина заставила затрепетать измученное сердце – не от того ли, что она, словно две капли воды, походила на образы из моего сна?
Не смея даже на секунду позволить предательским мыслям взять надо мной верх, я, тем не менее, медленно двинулась вперед, против воли отмечая сломанные ветки и следы лошадиных копыт на сухой земле.

Сердце стучало так, что, казалось, я не смогу пройти эти несколько шагов, отделяющие меня от приветливо манящего просвета между деревьями.
Остановившись, я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с внезапной дрожью, охватившей тело. Но с каждой новой секундой становилось все тяжелее: стук сердца гулким колоколом звучал в ушах, заглушая все остальные звуки, руки тряслись, ноги с трудом выдерживали разом отяжелевшее тело.

Я пыталась бороться с собой, уже мысленно признавая поражение – против такого сильного ожидания, смешанного с почти животным страхом, я была бессильна. И поэтому спустя несколько бесконечно долгих мгновений, я медленно двинулась туда, куда отчаянно стремилась моя душа.

Оставался всего один шаг, когда я остановилась, закрывая глаза от невероятно сильного напряжения, раздирающего меня на мелкие куски.

Секунда.

Биение сердца становится невыносимым – я практически ощущала, как с бешеной скоростью несется кровь по венам, разнося по всему телу это невыносимое ощущение предвкушения, ожидания невозможного…

Еще секунда.

Один единственный шаг...

Я боялась признаться самой себе в том, чего так жажду и стремлюсь увидеть. Но я так же знала то, что если все же моим смехотворным, нелепым надеждам не суждено сбыться, то мой разум этого уже не выдержит.
И потому внезапное осознание того, что я стою на той самой грани, за которой меня приветливо ожидало помешательство, придало сил.

И я, наконец, решилась.

Этот последний шаг стал для меня самым тяжелым испытанием за всю мою жизнь – никогда еще от такого простого поступка не зависела вся моя жизнь, моя судьба.

Приветливо расступившиеся деревья открыли моему взору небольшую поляну, в центре которой лежали вповалку человеческие тела в покореженных доспехах, навсегда застывшие в причудливых позах смерти, а неподалеку от них лежали два воина-вампира в доспехах и еще один в стороне.

Я застыла, потрясенно рассматривая ожившую сцену из моего сна, чувствуя, как в душе что-то сжалось в тугую пружину от этого зрелища.

Словно против воли, взгляд упорно стремился к одиноко лежащей фигуре, жадно стремясь отыскать знакомые черты. И в тот момент, когда в гулком воздухе раздался тихий одинокий стон, я точно знала, кому он принадлежал.

Внезапно я словно со стороны увидела саму себя, беззащитно стоящую посреди небольшой поляны, раздираемую на части тысячью вопросов и сомнений. Несмотря на бесконечно долгие, нестерпимо мучительные часы размышлений, я оказалась совершенно не готова к тому, что мой сон может оказаться реальностью.

Но сейчас, стоя на пожухлой траве и ощущая на своем лице слабые дуновения осеннего ветра, несущего с собой горьковатый запах костров, я понимала, что нахожусь на главной развилке своей дороги жизни.

Последовать за неясным будущим, обещанным сном или же выбрать судьбу, в которой не будет места для смерти отца и придворных; для леденящих кровь приключений и нелегких решений, каждое из которых уносило за собой частицу души…

Внезапно я усмехнулась, дивясь нелепости собственных размышлений – разве на самом деле у меня был выбор?

Ведь в глубине души я уже давно знала, как именно поступлю…