Глава 36. Память.

День был обычный.
Для всех.
И для меня.
Прошло уже больше месяца с тех пор, как я …

Шрам на шее напоминал мне об этом каждое утро.

38 дней. Иссушенных, пустых, разлетающихся пеплом памяти ничем не наполненных дней. Они как листья прозрачного пергамента, накладывались друг на друга тончайшими слоями, позволяя помнить, что тогда произошло с ясностью вчерашнего дня. Я будто смотрела через прозрачную книгу: я понимала, что страницы есть, книга состоит из них, но я видела только тот самый последний лист, что был залит моей чёрной болью, будто чернилами.

Смотря на себя в зеркало, я видела этот шрам, который был на мне как ЕГО вечная метка. Мне становилось трудно дышать от этого. Я закрывала своё отражение ладонью и уходила прочь.

Я гнала от себя мысли о нём.
Потому что я не увижу его.

Никогда.

Он кочевник. В этом слове есть какой-то зловещий звук, что каждый раз говорит мне о сущности того, что скрывается за, казалось бы, безобидным понятием.
Но мне всё равно.
Джеймс очень старался. Он убивал меня каждым словом, отточенным и выверенным ударом ломая и корёжа меня, мой разум, мою душу, мою любовь. Джеймс хотел уничтожить во мне всё, что связывало меня с …Ним. Он хотел убить душу во мне. Мою любовь во мне. Он очень старался. У него получилось. Почти получилось.

В одном он ошибся. Он, кажется, не учёл того, что я и так была несколько... искорёженной, неправильной, ненормальной. Поэтому на самом деле у него не получилось. Ничего у него не получилось. Ничего, из того, что он хотел добиться.

Я любила…ЕГО. Я люблю его сейчас.

По странному стечению обстоятельств, всю боль в этой истории пришлось пить мне, хоть Джеймс и предназначал её… ЕМУ.

И так будет. Останется навсегда. Прошлого не изменить.

И никто не сможет ничего сделать с этим.

Даже я.

Но Эдвард не вернётся.

Когда через несколько часов я пришла в себя у Карлайла в кабинете, никто сам мне ничего говорил.
А я не стала спрашивать.
Я и так всё понимала.

Он ушёл.
Наверное, с Джеймсом и Викторией. Дальше. На юг.

Меня отправили в больницу, под предлогом крайне неудачного падения на разбитое стекло.

На следующий день мне позвонила Эллис.
Она сказала, что им надо уехать на несколько недель из города. В Мексику.
Ну конечно. Идеальное место для отдыха. Учитывая их сияние на солнце. Они просто предпочли спокойную жизнь вдали от таких сумасшедших как я. Они дорожат своей семьёй, и не будут рушить свой мир из-за меня.

Я знала, что она врёт мне.
Но всё же, я ответила, что придержу для них столик в школьной столовой.
Я осталась с отцом. Он никуда не отпустил меня.

И время потекло дальше размеренной, тупой и усталой рекой, смывающей всё то чудесное, что я нашла на её берегах. День. Второй, третий, пятый, седьмой, девятый, двенадцатый. Я одна. И всё ещё жду. Жду, надеясь на чудо. Нет, уже не надеясь. А просто воя в небо, туда, где мой дом. Плача по нему чёрным горем. Живя в этой боли. Я приняла эту дикую боль как себя, как часть моей жизни, как то, что должно быть. Я сама стала болью.

За это время Эллис не позвонила ни разу.

Её телефон, как и всех Каленов, был недоступен.

Они уехали.

Я права, они не вернутся.

Никто не хочет жить в этом проклятом месте. В этом мире.

И я тоже не хочу.

Это место высасывает меня, как коктейль через трубочку, оставляя пустоту и слёзы на стенках стакана.

Потому что каждую минуту я думаю о нём.

Каждую секунду я вспоминаю его лицо.

Каждый вдох приносит мне боль потери.

Каждый выдох настигает меня смертью разлуки.

Каждое биение сердца напоминает мне о моей любви, которую я потеряла.

Каждое чужое прикосновение заставляет меня вспоминать его ласковые руки.

Каждый звук заставляет меня настораживаться, будто я пытаюсь услышать его чуткие шаги.

Каждое молчание напоминает мне его невероятное немое сердце.

Каждый чужой взгляд встаёт передо мной его бездонными глазами.

Каждый мужской силуэт на фоне заката заставляет щемить моё сердце.

Каждый порыв ветра напоминает мне его объятия и скорость на лесной тропинке.

Каждый лучистый отблеск напоминает мне сияние его кожи.

Каждым поворотом головы я ищу его в окружающих меня людях.

Каждый шаг мучает меня отсутствием смысла.

Каждым движением я заставляю себя жить без него.

Каждым бездействием я напоминаю себе, что его нет…

Прошу тебя, прикоснись ко мне… Только один раз…

Я так устала носить в себе всю эту ужасную боль...

Что-то постоянно кричит в моей груди.

Я схожу с ума от этого крика.

Кто-нибудь, убейте меня…

Пожалуйста…

Я осталась одна. Дикая, бесконечная, и неудержимая как огромный водопад тоска сжимала и выворачивала мой разум, заставляя корчиться по ночам от боли.

Мне не снились кошмары. Мне вообще не снились сны. Потому что я почти не спала. Забываясь резким падением в бездну, я тут же вздрагивала, просыпаясь и с ужасом осознавая, что его нет рядом.

И уже не будет. Никогда.

И так уже месяц. Тридцать восемь дней.

Кажется, я схожу с ума. Я стала похожа на тень. Моя одежда стала болтаться на мне.

Учителя в школе перестали требовать с меня задания. Они поняли, что это бесполезно и предпочитали не сталкиваться взглядом с моими глазами.

Мои друзья стали обходить меня стороной. Джессика сдружилась с Анжелой Вебер. Я видела, как они в столовой шушукались и искоса поглядывали на меня. Мне всё равно. Джесс, после того случая у моего дома, через несколько дней порвала все отношения с Джейкобом, который вскоре стал учиться в резервации во вновь открытых старших классах. Остальные волки тоже ушли из нашей школы. Я больше никого из них не видела.

Лишь однажды я разговаривала с Джейкобом с тех пор, как …
Он пришёл к моему дому поздно вечером, через два дня, после того как я вернулась из больницы домой.

Он сказал, что Калены уехали отсюда, и теперь весь лес контролируют оборотни.

-Ты дура, Белла. Тебе надо было влюбиться в меня, если уж тебя так тянет на всякую чертовщину. Я бы защитил тебя. Но ты предпочла общаться с кровососами.
-У меня не было выбора, Джейк.
-Да, я знаю, ты говорила. Постарайся впредь быть осторожней. И не делай глупостей. Если я понадоблюсь, звони. Сам я не приду.
-Спасибо. Пока, Джейк.

Когда я закрывала дверь, то услышала хлопок в лесу - он стал волком.

Его гулкие прыжки стояли у меня в ушах эхом ещё долгое время.

Но это эхо – ничто по сравнению с тем, что я слышу постоянно. Я пытаюсь забыть, но моя память- предательница. Она вновь и вновь шепчет мне всё это его голосом, отдаваясь в сознании болью и криком разбитого бокала…

«Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень болтливая?»

«У тебя в глазах луна отражается…»

«Для меня нет никого в этом мире, кроме тебя»

«Ты понимаешь, что это означает?»

«- Что это было?
- Я не знаю…
- Сколько времени прошло?
- Я не помню…»

Неправда. Я ВСЁ помню. Чёртова память. Я никогда не смогу забыть.

Я сидела сейчас за нашим столиком в столовой, и, поставив на него локти, сдавливая руками голову, пыталась физической болью вытеснить эти звуки из своего сознания. Наш столик. Кого я обманываю? Они не вернутся…

Я давила всё сильнее, не обращая ни на что внимание, и пыталась сосредоточиться на физических ощущениях. От этого мне становилось легче.

-Сестрёнка, так и голову размозжить не долго. Если тебе не жалко себя, пожалей хотя бы Розали – ей не понравится отскребать твои мозги от своей новой кофточки, которую, к тому же, ей подарила Эллис. – Громовые раскаты смеха прокатились по моим волосам.

Я оторвала глаза от стола и повернулась в сторону звука.

Они стояли там и, улыбаясь, смотрели на меня.
Все……...Четверо.

Ослепительные.
Холодные.
Родные.

Предательские слёзы потекли из моих глаз, выдавая меня со всеми моими чаяниями и надеждами.

-Ну вот – не поймёшь её! Уехали - она ревёт, приехали – она снова мокрость разводит, - ворча, Эллис плюхнулась на стул напротив меня, рядом с Роуз. Справа и слева от меня разместились Эммет и Джаспер. - Ты уж определись, рада ты нам или нет. Господи, как ты выглядишь? Завтра же отвезу тебя в магазин за новой одеждой!

Я смотрела на неё.
Они вернулись. Такие же.
Они снова в школе.

Но он не вернётся никогда.

Я снова умирала. Джаспер накрыл своей холодной ладонью мою руку, я тут же вспомнила это ощущение – как ОН касался меня. Но больше этого не будет.

Никогда.
Я слишком часто повторяю это слово.

Не в силах больше сдерживаться, я уронила лицо в ладони и зарыдала. Я не хотела ничего видеть и мои руки стали моим спасением.

-Не надо, Джас, - Эллис видимо поняла, что он хочет успокоить меня. Да, действительно, не надо. Когда-то это всё равно должно было вырваться. Пусть таким образом.

Сквозь слёзы и всхлипы я слышала, как Эммет, по своему обыкновению, начал меня подкалывать – он всегда находил причину для шутки.

-Эй, Белла! Если ты раздумала делать отбивную из своих мозгов, то это не значит, что ты имеешь права устраивать нам второй всемирный потоп. Ну, неужели всё НАСТОЛЬКО хреново, что ты готова стереть с лица земли всё человечество, оставив только пару баранов и человечков на расплод в хилой лодочке? Ну, с нами-то ничего не будет, но людей-то пожалей! Роуз, можно я её потискаю, а? Ну так, немножко… вдруг успокоится? Ей же всегда нравились парни с большими габаритами, помнишь? – Роуз не ответила: сзади кто-то подошёл, и она не захотела привлекать внимание к нашему столику очередным подзатыльником Эммету.

Я не могла остановиться. Рыдания душили меня. Мне было плохо. Душа моя болела и кричала. Я не могла жить без него.

Не отрывая рук от лица, они словно слиплись, я слышала, как Эммет, не дождавшись разрешения Роуз, со скрежетом поставил стул рядом со мной, и, сграбастав меня сильными, заполняющими всё пространство руками, посадил себе на колени, прислоняя мою голову к своему молчаливому сердцу. Да, это Эммет. Он такой. Он очень добрый и глупый. Он очень добрый. Он даже не дышал, стараясь не беспокоить меня.

Я чувствовала себя маленьким беззащитным котёнком, свернувшимся на животе матёрого кота. Я прижималась к его холодному телу, сотрясаемая нервной дрожью. Я помнила это ощущения гладкого холодного гранита под тонкой тканью рубашки. Я никогда это не забуду. Но этого никогда больше не будет в моей жизни. И от этого я умирала. Опять. В который раз. Но теперь уже – навечно. ВСЁ.

Колючая полярная ночь окутывала меня в своё жуткое ледяное покрывало, останавливая мне дыхание и залезая холодными выхолащивающими ветрами в разум, отчего душа моя мелко вибрировала, постепенно коченея. У меня не было сил даже на то, чтобы пошевелиться, чтобы поднять голову.

Эммет гладил меня по волосам, успокаивая.
Роуз и остальные молчали, понимая моё состояние.

- Эм, ты не понимаешь… Я люблю его. Мне всё равно – кто он. Я не могу даже дышать без него… – я рыдала в свои ладони, не видя ничего вокруг, и не могла остановиться. Слёзы душили меня, давая выход боли. По моей голове прокатывали волны онемения и жара, я почти теряла сознание.

Роуз что-то сказала тихо, но я не слышала.

Я почувствовала, как он встал, подхватив меня ледяной рукой под колени, и понёс на улицу как ребёнка, спасая от пересудов и надменных взглядов моих одноклассников. Когда мы вышли, я почувствовала облегчение – прохладный воздух немного остудил мою истерику.

-Эм, пожалуйста, отнеси меня в мою машину. Я хочу уехать отсюда. Я хочу побыть одна.

Эммет хмыкнул и совершенно по-наглому произнёс голосом Эдварда:

-Одна? Можешь даже не мечтать об этом, любовь моя…

Мир провалился в бездну и родился заново, словно сказочная птица Феникс.

Я замерла и распахнула глаза.

В этот момент меня посадили на капот незнакомого мне серебристого Вольво.

Передо мной стоял Эдвард.

Мой Эдвард.

Эдвард.

ЭДВАРД…

Он дотронулся до меня, нежно целуя волосы, и покрывая холодной трепетной терпкой лаской лоб, веки, скулы, пускаясь к шее и свежему розовому шраму, и поднимаясь обратно. Он не останавливался, он был настойчивым, жёстким, импульсивным, требовательным, ужасно наглым и одновременно таким чувственным, ласковым и нежным. Он был таким… тёплым.

Это был мой Эдвард.

Он посмотрел мне в глаза, взяв в ладони моё лицо.

Я видела его перед собой. Это был почти он.

Только его глаза были другими. Теми же, но другими. Они были цвета топлёного сахара – золотисто-жёлтые, с редкими прожилками чёрного цвета. Будто дикий тигр, подобно ласковому коту, свернулся клубком вокруг его зрачков.

-Что с твоими глазами?

-Я научился плакать.

- Ты останешься?

- Я эгоист. Я не могу позволить тебе жить без меня... – Он аккуратно вытер скатившуюся слезу с моей щеки, - и прости, но я не могу позволить себе жить без тебя. Моя душа задыхается без тебя. Я люблю тебя.

Его лицо медленно, словно боясь спугнуть, приближалось ко мне.

Я поняла, что сплю. Или сошла с ума. Нет. Я всё-таки замёрзла в том ледяном панцире боли и теперь умирала в блаженном сне.

Невероятно горячие ледяные губы обожгли меня сладчайшим дыханием, швырнувшим меня в испепеляющую безрассудную бездну кристально чистого, светлого огня, который разлился по моему телу, вырывая его из колючей ночи в солнечный жаркий день разлившегося ликования моей иссушенной души.

Нет, это не сон... Это счастье.

Знаете, что такое счастье?

Я знаю. Это глаза цвета дикой тигриной шкуры. Глаза любимого, что будут с тобой всегда.

…

Где-то на заднем плане, как будто за окном, визжала, прыгала и хлопала в ладоши маленькая мышка с чёрным ёжиком волос на голове.

-Я же сказала! Вы всегда делаете так, как я говорю! Джас! Надо будет рояль настроить!!!

__________________