Глава 32. Два билета до Вольтури.

- Сэм! – голос Эмили был надтреснутым, словно что-то сжимало её горло, и она не могла говорить. Я резко обернулся на её окрик. Прошли уже сутки после того, как мы привезли Беллу в резервацию. Она пришла в себя, но никого не хотела видеть, ни с кем не разговаривала, ничего не ела, и вела себя так, будто… Хотя она, наверное, действительно не хотела жить, раз пришла на тот обрыв. Она вообще ни на кого не обращала внимания. Только Эмили вызывала хоть какой-то отклик в её глазах. Но даже он был мимолётным, и, словно вспыхнувшая искорка, тут же гас, попадая на лёд и превращаясь в чёрную тоску холодного пепла. Она даже не плакала. Со слезами выходит боль. А она даже не плакала. Я попросил Эмили остаться с ней, пока буду разговаривать с шефом Своном. Мне пришлось придумать что-то о вечеринке в резервации, и о Джейкобе, который не отважился позвонить ему сам и всё такое. Во время разговора по телефону мне показалось, что я слышу не только Эмили, которая о чём-то говорит Белле, но и ещё какой-то звук, но он был больше похож на шелест пожухлых мягких опавших листьев у кого-то под ногами, чем на голос Беллы – слишком бесцветен он был.

Эмили стояла в дверях дома и нервно теребила пальцы:

- Сэм, мне надо поговорить с тобой.
- Она рассказала?
- Да. Об этом я и хочу поговорить. Но не здесь, пойдём. Чем позже они узнают, - Эмили кивнула на подрагивающих от напряжения оборотней, сидящих у дороги, - тем будет лучше.
- О чём мы узнаем? – Пол резким движением вскочил на ноги и двинулся к нам.
- Пол, остынь. Узнаешь в своё время, - я старался быть спокойным, но ошеломлённое и тревожное состояние Эмили уже передалось мне.
- Это глупо! Мы всё равно узнаем!
- Узнаете. Когда я так решу, - я обернулся к нему с вызовом, потому что его вспыльчивость была всем известна, и его иногда нужно было осаживать сразу, пока костёр не разгорелся, и он не накрутил сам себя. Пол не принял мой взгляд, и, отвернувшись, сел обратно.

Я кивнул Эмили на гараж:
- Пойдём туда.
Скрипнувшие двери глухо заперли нас в небольшой комнате пахнущего машинным маслом гаража.
- Что? – Я понимал, что Эмили или смогла поговорить с Беллой, или что-то ещё произошло. В любом случае, мы уже знали, что один из кровососов «поигрался» с ней. Нам не хватало только самого главного – нужно было знать, КТО это был. И я молил Бога, чтобы это не был кто-то из Калленов. Мы численно не уступали им, но открытая битва могла бы окончиться для нас не самым лучшим образом. Тем более что мои волки были хоть и оборотнями, но молодыми, вспыльчивыми и очень неопытными.
- Её никто не насиловал.
- ЧТО??? – Я не мог поверить собственным ушам. – Эмили, но ты же утром сказала, что…
-Да, да… Ты меня не понял. Это не было… Она… Господи, как сказать-то…
- Прямо, Эмили, говори прямо.
Эмили вновь замялась, но, потом, со вздохом посмотрела мне в глаза.
- Она сама хотела. Она влюбилась, Сэм. Она этого хотела сама.

Я не верил. Я не мог поверить. Да я даже не мог представить себе, что кто-то может целовать вот это… Память запаха кровососов шибанула меня в нос, и я с трудом подавив в себе желудочный спазм, который попытался выбросить обратно весь мой сегодняшний обед, попытался продышаться.
- Эмили, это невозможно. Ты уверена, что верно её поняла? Это мерзко.
- Для неё – нет, - Эмили со вздохом скрестила руки на груди. – Она на самом деле влюбилась, но до конца не понимала, что он такое. Он запудрил ей голову – ночная романтика и всё такое. Сэм, ей семнадцать лет. Первая любовь, всё такое загадочное и недоступное.
- Ну да, а потом он попытался её сожрать. Всё в одном флаконе.
- Нет, это был не он. Руки ей порезал другой.
- Она спала с двумя пиявками?!!
- СЭМ! Прекрати! Успокойся и слушай внимательно. Она влюбилась. По-настоящему, но не понимала, кто он, она думала, что он такой же как Каллены. И, в общем, ты сам понимаешь, что случилось. А вчера ночью другой вампир, кстати, пришлый, заявился к ней и на пальцах объяснил, с кем она связалась, ну, и, заодно, не смог пройти мимо угощения. Как я поняла, эти две твари ходят вместе. Так что Каллены тут, похоже, ни при чём.
- Причём. Сегодня мы загнали одного из этих пришлых на их территорию и эта малявка- провидица защищала его как разъярённая кошка. Так что, похоже, Каллены в курсе всего, что тут происходит. Нужно им нанести визит. Кажется, они готовы поменять цвет своих глаз на более яркий. И я должен поговорить с Беллой сам.
- Это не самая лучшая идея. Она не станет с тобой говорить.
- Посмотрим. В любом случае ей тут не место.
- Сэм! Она не понимала!
- Она знала, что он вампир?
- Да.
- И она сама этого захотела?
- Да.
- Значит, понимала.
- Сэм, остановись!

Но я не ответил. Резко открыв дверь гаража, я пошёл в дом. У меня просто в голове не укладывалось, как она могла любить эту холодную вонючую погань, что убивает людей из прихоти и ради развлечения.

Белла сидела на кровати, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом. Похоже, что она даже не обратила внимания на то, что я вошёл.
- Белла!
Она вздрогнула, и, словно вернувшись откуда-то обратно в этот мир, подняла на меня пустые бездонные глаза.

И вся моя злость куда-то делась.

Глупая молоденькая девчонка, оказавшаяся не в то время и не в том месте. Но стая вряд ли это поймёт. Я всегда сам поражался, как быстро у нас одно состояние сменяется другим. Ей опасно здесь находиться. Я сел на край кровати и уже мягче сказал:
- Белла, Эмили мне рассказала что произошло. Ребята пока ничего не знают. Но они вряд ли будут в восторге, что ты… встречалась с вампиром. Что ты сама этого хотела. Но как только я перекинусь, наше сознание объединится, и для тебя будет опасно находиться здесь. Я их контролирую, но всё-таки, тебе здесь не место. Мы, как ты знаешь, рождены убивать этих тварей. И мы их убиваем. К тому же сейчас сложилась очень сложная ситуация с Калленами. Мы на грани войны.
- Зачем вам воевать с ними? – Она была так тиха, что я с трудом услышал её.
- Они защищают пришлых. Кажется именно тех, с кем тебе довелось познакомиться. И нам это не нравится. Поэтому лучше тебе будет поехать домой.
- Я не хочу домой. Куда угодно, только не домой.
- А куда ещё ты можешь поехать? У тебя есть друзья, которые могут тебя приютить?
Она покачала головой и отвернулась.
- Я совсем недавно приехала. Все друзья остались в Калифорнии.
- Поезжай в туда. Ты там с мамой жила?
- Да.
- Отлично. Скажи ей, что тебе тут не понравилось и возвращайся. Форкс – не лучшее для тебя место сейчас.
- Да, наверное.
- Я позвоню твоему отцу, чтобы он приехал. Уже поздно, он скоро вернётся с работы и сможет за тобой заехать.
- Нет, я не хочу его видеть.
- Белла, тебе придётся вернуться домой хотя бы для того, чтобы собрать вещи и поговорить с ним.
- Нет, я не хочу… не хочу… не хочу… пожалуйста, Сэм, отвези меня сам. Я не могу говорить с отцом. Мне нужно просто уехать.

Я молчал. Может, имеет смысл попросить Эмили? Я не могу оставить стаю в таком состоянии. Да, это вариант.
Сзади послышались шаги. Эмили вошла, неся в руке телефон:
- Сэм, выйди пожалуйста.
Мы прошли на кухню, Эмили протянула мне мобильник:
-Это Эллис Каллен. Она спрашивает тебя.
Я с удивлением посмотрел на трубку, словно из неё сейчас выпрыгнет эта мелкая пиявка.
- Что ей нужно?
- Она спрашивает про Беллу. Верещит что-то про то, что она «её не видит». Мне кажется, у неё с головой не всё в порядке.
Я взял трубку:
- Эллис? Это Сэм… да, она у нас… Я бы так не сказал… Она даже говорить почти не может… Ну ты же провидица – сама всё знаешь. И прекрати меня злить. Тебе чего надо? Узнать добил ли её тот, кого ты защищала или оставил тебе кусочек на ужин? Ты сама должна прекрасно понимать, что…

Но, вдруг, я почувствовал, как маленькие холодные пальцы трогают меня за руку. Я обернулся и увидел перед собой Беллу:
-Это Эллис? - Я кивнул.
-Она спрашивает обо мне?
- Да.
- Дай мне трубку, - она протянула тонкую, с голубоватую прожилками руку с перевязанным бинтами запястьем. Я отдал ей телефон. Надеюсь, чтобы его удержать, у неё сил хватит. Уже с улицы я услышал тихий голос шелестящих бесцветных листьев.
- Эллис, ты можешь приехать за мной и отвезти в аэропорт? Я возвращаюсь в Калифорнию.
Белла так ничего и не поняла. Я не смогу защитить её перед стаей, если она уедет с этой вампиршей. Но это её выбор. Я отвезу её на границу нашей территории сам.

…

Как описать словами пустоту?
Как рассказать о слёзах, что лила моя разорванная в ошмётки душа?

Я уезжала с Эллис и Джаспером из резервации, из этого проклятого Форкса, где потеряла за один час всё, что можно было потерять, и где было уничтожено всё, что можно было уничтожить. Доверие, ласка, нежность, преданность, ЛЮБОВЬ…ДУША…

Я не плакала, не рыдала, как показывают в кино. Нет. Я сидела на заднем сиденье автомобиля Эллис и тупо смотрела в точку. Внутри была пустота, стягивающая вокруг себя пространство и разливающаяся вокруг чёрным, непроницаемым облаком. Это облако пульсировало дикой болью и отрешённостью.

Я помнила, как кто-то что-то говорил мне перед тем, как мы уехали от квилетов, пытаясь успокоить и как-то помочь. Но я почему-то не слышала, что мне говорили. Вернее слышала, но странным образом не понимала. В разуме все звуки почему-то складывались только в одно постоянное слово - БОЛЬ. Это слово капля за каплей сочилось по венам, наполняя тело ноющей, ужасной тишиной и, одновременно, уничтожающим всё, убивающим всё живое на своём пути криком. Такой нечеловеческий крик может разорвать вены, пытаясь найти выход наружу. Но он не находит. И пока не находит, он медленно, словно загустевший, течёт по артериям и венам, сжигая жизнь вокруг себя, замораживая всё тёплое ледяным холодом, покрывая инеем трубки кровеносных сосудов. Из-за этого кажется, что меня начинал пронизывать какой-то странный, выхолащивающий изнутри ветер. Как будто часть меня, моей разорванной в клочки души, не справляясь с этой мучающей болью, начала замерзать в последних попытках сохранить себя живой. И даже сердце, не выдерживая эту дикую тоску и звериный вой в середине груди, не хочет больше работать, вздрагивая еле заметным движением, словно осенняя засыпающая смертельным сном бабочка. Бабочка. Мотылёк с невесомыми крыльями. Моя душа, придавленная неимоверной тяжестью произошедшего.
Говорят, что нет ничего лучше, чем любовь. Нет ничего красивее, чем первые слова о любви. Нет ничего теплее, чем первое соприкосновение душ.

Но теперь уже все равно... Ведь любви больше нет. Нет никого рядом, не к кому прижаться щекой и что-то тихо сказать. Некому больше нежно трогать мои волосы... Кругом лишь пустота. И внутри меня тоже пустота. И кажется, никто и ничто не сможет заполнить эту пустоту вокруг и внутри... Пустота в сердце... Пустота в душе... Пустота на улицах и в домах... Везде только пустота... А в голове током бьется только одно слово: БОЛЬНО. И грудь разрывается надвое, хочется её разорвать руками, пытаясь выпустить всё это наружу, избавиться от этого. Но ничего не выходит. Дикая рвущая разум и сердце тоска, словно замком сковывает всё внутри, сворачивает меня дугой, замуровывая боль внутри меня словно в ледяной пещере. Замороженная. Я заледенела. Немножко умерла, чудом оставшись в живых. Потратив на это чудо всё, что у меня было. И теперь, чтобы жить, сил уже нет. Есть только «выжить».

Я сидела и смотрела на такой привычный для Форкса дождь, льющий свои струи по стеклу машинной двери.
Я люблю дождь и гром.
Почему?
Под дождём не видно как текут по лицу слёзы.
А гром?
Не слышно как кричит душа.
Неправда. Слышно.
Слышно каждую минуту, каждую секунду, каждое мгновение, каждый миг, словно в замедленной съёмке проплывающей мимо пылинки - крик, терзающий меня, раскалывающий на миллионы мелких осколков, которые уже не собрать, даже разрезав руки в кровь до кости. Потому что каждое прикосновение к разбитым стёклышкам вызывает взрыв боли, скручивающей моё тело в узел и заставляющее разум кричать: «Я хочу умереть, что угодно, только умереть… умереть… я не могу больше…»

Мой разум ничего не слышит. Потому что боль заполняет собой всё пространство вокруг меня, как кокон. Нет ничего вокруг. Только осколки раздробленной души, словно с острейшими гранями ледяные бриллианты висят, медленно вращаясь в воздухе и облепляя моё обнажённое, натянутое струной нежной кожи, тело, подобно замёрзшей ядовитой воде. Малейшее моё движение – и осколки впиваются в кожу отточенными лезвиями граней, раздирая меня в кровь. И я отшатываюсь от них, иссекая свою кожу такими же лезвиями с другой стороны. И опять отшатываюсь, прислоняясь едва зажившими ранами душевной боли к уже окровавленным мгновением раньше острозубым бриллиантам. Одно и то же, снова и снова возвращаясь памятью в одну точку. И так до бесконечности, пока я не осознаю: «НАДО ЗАМЕРЕТЬ, НЕ ДВИГАТЬСЯ… »

И тогда я принимаю решение – умереть. И умираю. Потому что жизнь без движения, без души, которая превратилась в сплошную кровоточащую рану, не имеет смысла.
Я как будто засыпаю. Я живу и я сплю. Мои глаза ничего не видят. Зачем им видеть? Стоит их открыть, и я вижу перед собой всё, что напоминает мне того, кто растерзал меня. Болью, обидой и обманом, того, кто уничтожил меня, кто пообещал меня хранить, оберегать, нести в волшебстве прикосновений душ хрустальным цветком, а вместо этого со смехом разбил о ближайший придорожный камень, с радостью и лёгким интересом случайной забавы слушая звон рассыпающихся прозрачных лепестков. Всё как всегда. Разбитое на неровные гранулы сердце. Разорванная кровоточащая рана, не дающая сделать вдох. И такое ощущение, будто у тебя во рту постоянный привкус крови. Словно душа может кровоточить. Наверное может. Потому что кричать она умеет. Постоянно. Каждым биением сердца. Каждым неуловимым движением. Каждым… каждым… каждым… каждым… криком… каждым криком…ужасным криком … невероятным ужасным криком… невероятным ужасным криком, что медленно убивает меня каждое мгновение в этой дурацкой никому не нужной жизни. Никому, даже мне самой не нужной жизни. Как же я хочу умереть. Кажется, я схожу с ума. Может, попросить Эллис, чтобы она убила меня? Больнее уже всё равно не будет.
Эллис поглядывала на меня иногда, словно ожидая вопросов.

Я не хотела их задавать.

Я устала от всего от этого.

Какие – то пять дней, а так вымотали меня…. Внутри пустыня. Голый выжженный песок, на котором ничто не вырастет.
- Белла, я думаю, что это не самая лучшая идея. Это плохая идея.
Я молча покачала головой, причиняя себе этим маленьким движением скручивающую сознание в тугой комок боль и дикую тоску.
- Не думай, что он не будет искать тебя там. Будет.
- Перееду ещё раз.
- Белла, не надо ехать в Калифорнию.
Я не ответила. Всё равно больше некуда.
Элис молчала. Она явно что-то обдумывала.
- Пару дней назад к нам приезжали… гости. Они оставили два билета на самолёт на предъявителя, которые действительны в течении двух недель. Мы можем увезти тебя в Италию.

Италия… Наверное там тепло. Наверно, я смогу там отогреться. Или хотя бы не так сильно мёрзнуть. Господи, как же мне холодно. Почему тут так холодно? Словно раньше вокруг меня была какая-то защита, оболочка, которую сорвали, унес куда-то тот ужас. И теперь ничего не стало – вокруг меня ничего нет, я как оголённый натянутый нерв. Пальцы ледяные. И с каждой минутой становятся холоднее. Странный холод словно начал обволакивать меня, когда всё это случилось. И сейчас с каждой секундой он становился всё гуще, всё легче пробирая меня насквозь и всё тяжелее делая моё дыхание. А там солнце. Италия.
- Хорошо.
- Ты поедешь?
- Да.
- Ну, слава Богу! У тебя есть паспорт?
- Да, он дома.
- Хорошо, едем к тебе домой, потом к нам, возьмём билеты.
Джаспер повернулся к ней:
- Ты вовсе не уверена, что вы поедете в Италию. Ты очень сильно чего - то боишься. Что происходит? Ты последние несколько дней сама на себя не похожа. Ты видела уже нас в Италии?
- Нет.
- А её?
- Джас, не задавай мне неудобных вопросов - не получишь неудобных ответов. Она должна попасть в Рим как можно скорее. И я сделаю для этого всё, что в моих силах. И ты мне поможешь.
- Да я, вообще-то, не против. Ты просто слишком нервничаешь. Может, мне начать помогать с этого?
- Нет. Твоя помощь - присматривать за Беллой и не давать ей делать глупости.
- Принимается, - Джаспер, сидевший рядом со мной на заднем сидении, ласково провёл рукой по моим волосам:
- Она хорошая девочка. Но я всё равно за ней пригляжу.
Его движение холодных пальцев по волосам разворошило лаской мои незажившие раны и слёзы сами водой потекли вновь по моим щекам.
- Нууу… опять, да? Ох… иди сюда, ребёнок.

Он сгрёб меня в охапку и прислонил голову к своей груди. Наверное, именно это и называется «плакать в жилетку». Мои слёзы мочили его рубашку, и я чувствовала, как он тихонечко начал успокаивать меня. Совсем немного, почти незаметно.

Колёса зашуршали по гравию у моего дома.
Эллис остановила машину и обернулась к нам.
- Где у тебя паспорт?
Странно, но мне было всё равно, куда мы приехали, какие вопросы она мне задаёт, и куда меня повезут дальше.
- В столе, в ящике справа. Кажется. Я не помню.
- Хорошо. Сидите тут, я мигом.

Я обречённо кивнула головой. Я уже знала, что с ней лучше не спорить. Да и спорить мне уже не хотелось.

Хлопнула передняя дверь, и она исчезла.
Джаспер несколько мгновений о чём-то думал, а потом, отстранив меня от своей вымокшей моими слезами рубашки, заглянул мне в глаза:
- Если я оставлю тебя на 5 минут, ты глупостей не наделаешь? – Я с удивлением посмотрела раскрасневшимися глазами на него. Он улыбнулся и пояснил: - Я хочу сбегать за билетами домой. Ну и рубашку сменить - она вся мокрая.
- Эллис сказала ждать её.
- А ещё она сказала, что тебе как можно быстрее надо быть в Италии и греть брюшко на солнышке. Так что я сбегаю, а ты тут посиди. Я успею.
-Ладно.
Хлопнула вторая дверь, и я осталась одна.

Италия. Может быть, там мне станет лучше. Может … может…
Моя голова была пустой. Я ничего не могла даже придумать себе. Я чувствовала себя словно сдувшийся шарик. Ощущение, что мысли закончились. Нет их. Ничего нет ни во мне, ни в пространстве меня, ни вокруг меня. Тишина и пустота. Прекратившийся дождь только усиливал это ощущение. Когда он стряхивал через небесное сито свои капли, было видно, что есть что-то вокруг. А сейчас дождь прекратился. И пустота стала видимой. Ощущаемой. Словно кончиками пальцев. Я сидела и пыталась объяснить себе, что пустоты на самом деле нет, что вокруг меня есть какие-то вещи, лес за окном, солнечный свет, пробивающийся из-за сероватого пеленой облачной дымки неба. Я опустила стекло машины и провела пальцем по его мокрому от дождевых капель краю. Влага осталась на моей коже, но я почему-то её не чувствовала. Странно - вот она, вода на пальцах, но я её не чувствую. Руки онемели. Время вновь остановилось. Оно словно замерло в ожидании чего-то. Минуты пролетали мимо меня, не задевая меня крыльями вечности.

Хлопнула водительская дверь, возвращая меня в реальный мир из небытия.
- Белла, где Джаспер?- глаза Эллис были наполнены ужасом.
- Он побежал за билетами сказал, что…
- Господи, только не это… Ну пожалуйста… когда он ушёл?
- Сразу после тебя.
Машина рванула с места, откидывая меня к спинке сидения. Резкие повороты лесистой дороги метали меня от одного окна к другому.
- Эллис, что случилось?
- Я же говорила! Я же просила! Вы никогда меня не слушаете! – её голос был пронизан высокими нотками. Казалось, что она плачет. – Пожалуйста! Пожалуйста! Только не сейчас! Только не….

Тормоза взвизгнули, бросая меня вперёд.

Впереди, в нескольких десятков метров от нас что-то происходило.
Эллис исчезла из машины.

Её крик эхом отдавался в стволах деревьев:
- НЕЕЕЕТ!!!

Я сама не помню, как оказалась рядом с ней. Эллис стояла, не в силах сделать ни одного движения. Казалось, что она умерла. На траве, чуть поодаль дороги стоял… Эдвард. Он был не один. Сначала я не поняла, что это. Но потом по льняным вьющимся волосам, перемазанным буро-чёрной кровью, я поняла, что это Джаспер. Его рубашка, что 10 минут назад была мне утешением, трепетала на нём разорванными клочьями. Вся его грудь была словно раздавлена, разворочена, порвана на куски. Его стон умирающего бессмертного тела полосонул мой слух бритвой и я не выдержала:

-ДЖАСПЕР!!!

Эдвард обернулся на мой крик. Только мгновение ему понадобилось, чтобы осознать, что они не одни. Обезумевшие глаза были багрово - красными в ярости и словно сотканы из боли. Бросив то, что осталось от Джаспера на землю, он сделал неуловимый звериный шаг ко мне. И в тот же миг я почувствовала руку Эдварда на своём трепещущем горле. Я почувствовала, как что-то потекло по моей шее там, где его пальцы вонзались в мою кожу над бьющей последним дыханием артерией. Я знала, что он хочет сделать. Я видела это в его звериных глазах. Я чувствовала это в кровяном запахе жизни, что вытекала из меня. Я видела это в его хищных движениях.

Он сейчас убьёт меня.

Эдвард хочет меня убить.

И тогда я перестану чувствовать эту дикую разрывающую боль.

Спасибо… любимый…