Голоса в коридоре казались какими-то далекими, будто я находилась под водой, а весь остальной мир на поверхности. Часть меня все еще осознавала, что речь идет обо мне, что я должна что-то сделать, но я не могла взять в толк, что от меня требуется, я словно перестала ощущать, видеть, слышать, чувствовать, будто все ушло почти месяц назад, будто меня посадили в одиночную камеру и выкинули ключи, я больше не чувствовала себя собой, я будто бы отделилась от своего тела и могла созерцать все, что со мной происходит как бы со стороны. Это было немного странно.

Я не шевелилась, так было спокойнее, так я могла почти не чувствовать той боли, что, казалось, разрывала мою грудную клетку. Руки обнимают колени, упрямо прижатые почти к самому подбородку – поза эмбриона, человек, испытывающий дискомфорт всегда стремится именно к тому изначальному балансу, к тому состоянию спокойствия и умиротворения, что мы испытываем, находясь в чреве матери. На мне была та самая хлопковая черная рубашка, которая еще хранила его запах, я куталась в нее, словно та была последним маяком в бушующем море, она давала мне силы, чтобы не утонуть, не скрыться с головой в пучине моих утраченных иллюзий, я цеплялась за эту вещь, связанную с ним, чтобы не потерять свои воспоминания, чтобы однажды все это не показалось мне всего лишь сном или игрой моего разыгравшегося воображения. Мне было больно, но я не хотела забывать ни одной секунды, проведенной с ним.

-Белла, - раздался крик из-за двери, по-видимому, кричали уже не в первый раз, - Белла! – голос Чарли был встревожен, - Камилла говорит, что ты не спускалась уже два дня!

Два дня? Хм, я была удивлена, мне казалось, что всего несколько часов назад мне пришлось почти силой заталкивать в себя, то отвратительное на вкус месиво, что моя мачеха называла едой. Я подняла взлохмаченную голову с подушки. Голова раскалывалась на мелкие кусочки.
- Я сейчас, папа. Не волнуйся! – голос был хриплым, я прокашлялась.
Будто не доверяя мне, Чарли повернул ручку двери и вошел в мою комнату, через его плечо на меня странно обеспокоенным взглядом смотрела Камилла.
- Белла, - он тяжело вздохнул, делая осторожный шажок ко мне, - я не обижу тебя…

Черт! Я не сумасшедшая, чтоб так со мной разговаривать! Хотя, что-то смутно маячило на задворках моей памяти, кажется, в первые дни после того, что случилось, все прикосновения, казалось, обжигали мою кожу, я не хотела, чтобы ко мне хоть кто-то прикасался после него, ведь все это было таким ненастоящим, таким фальшивым и лживым. Я, кажется, устроила истерику, не помню, приходил доктор, не Каллен, я бы запомнила, если бы это был он, кто-то другой, с непривычно теплыми и потными ладонями, ощупывающими меня, я что-то кричала, помню просто хотелось, чтобы меня оставили в покое, и они, наконец, оставили. Я была им благодарна. Камилла приносила еду, Чарли звонил преподавателям в школу и брал задания, а я просто ничего не делала, я была бесполезна все эти дни, складывающиеся в недели, я не могла справиться с этой болью и просто лежала, отдаваясь ей, я всегда была и оставалась ничтожнейшим существом на этой земле.

Чарли осторожно взял мою руку:
- Ты похудела, - заметил он.
- Пап, мы вообще-то виделись на этой неделе, - заметила я.
Чарли пожал плечами:
- Но ты была не очень то разговорчива, - парировал он.
Я кивнула, соглашаясь.
- Милая, - он внимательно заглянул мне в глаза, по-видимому, ища следы моего безумия, - ты слишком тяжело переживаешь смерть Гарри, мы знаем, как дорог он тебе был, но жизнь идет дальше, ты должна переступить через эту черту, так дальше продолжаться не может, - он надолго замолчал.

До меня тяжело доходил смысл его слов, наверное, я отвыкла общаться с людьми, Гарри, его смерть, это было так давно, казалось в какой-то другой жизни, я смотрела на эту жизнь словно через прозрачную ткань и не узнавала себя, сейчас все казалось выцветшими лоскутами, прикрепленными булавками к ткани моей жизни, вырывающими с мясом мои эмоции, мои слезы и боль.
Я смотрела на Чарли, будто сумасшедшая.
- Тебе нужно развеяться, сходи куда-нибудь, пообщайся с друзьями, с Джейком, - заботливо предлагал Чарли. Джейк, Джейк, я знала, он звонит каждый день, или чаще, но я никогда не говорила с ним, я не хотела, не могла слышать любой голос из той, прошлой жизни, где был он. А сейчас его нет, и поэтому эта жизнь невыносима…
- Нет, - я замотала головой, пытаясь вжаться в изголовье кровати. Руки Чарли решительно выдернули меня из моего маленького укрытия:
- Итак, Изабелла Свон, или ты сейчас же выходишь на улицу, либо я звоню маме, - его голос не терпел возражений, я знала, он исполнит свою угрозу. А я не могла допустить этого, маме и так тяжело после смерти Гарри, нет необходимости расстраивать ее еще и выходками старшей дочери, ничего, я не сломаюсь если погуляю где-нибудь. Я, словно робот, подошла к шкафу, послушно вытянула из него майку и джинсы.
- Отлично, - крякнул Чарли, - и куда ты пойдешь?
- В молл, - выпалила я первое, что пришло в голову, - сделаю несколько покупок, - мое лицо залилось краской. Брови Чарли взлетели вверх:
- Я не знал, что ты поклонница шоппинга!
- Я тоже… - тихо отозвалась я.

Наверное, это может показаться странным, но я действительно пошла в торговый центр. Нарядные, улыбающиеся люди шли мне навстречу, они были оживлены, с интересом болтали о чем-то и заглядывали друг другу в прозрачные пакеты. Мне хотелось кричать в этом шумном улье из слов, смешков, шепота и шуршания обновок, мне хотелось упасть, закрыть уши и умереть. Я шла, покачиваясь, словно пьяная, раздавленная своей виной, когда меня окликнул знакомый голосок:
- Белла! – я хотела вжать голову в плечи, нет, пожалуйста, не сейчас, не трогайте меня!
Джессика быстро догнала меня, больно стукнув по спине:
- Привет подруга! Давно не появлялась в школе!
- Я болела, - на автомате ответила я.
- Знаю, знаю, - нетерпеливо бормотала она, потянув меня к маленькой скамеечке, - твой брат и все такое. Я знаю, что такое депрессия, милочка, - пожаловалась она мне. Я подняла на нее сухие, но безумные глаза:
- Знаешь?
- Конечно, - она кивнула, - недавно я рассталась с Майком, ох, и нелегко мне было…
- Правда? – а может рассказать ей все, чтобы не держать в себе всю эту боль, эту ненависть к себе, что разъедает меня каждое мгновенье этой пытки под названием жизнь.
Джессика кивнула.
- Конечно! Я плакала целых два дня! Даже на улицу не ходила! И не ела! – пожаловалась мне она.
- Два дня, - усмехнулась я.
- Это очень долго! – продолжала она, не заметив моей иронии, или лицо у меня стало настолько невыразительным, что уже не могло передать мимику. Не знаю, давно не смотрела в зеркало.
- Ой, ты ведь, наверное, знаешь, - затараторила она, - сегодня Каллен женится! Приглашены некоторые из почетных жителей города… Например, отец Анжеллы.
Женится… Женится?! Мир поплыл у меня перед глазами.
- Эй, Белла, эй! – Джессика дула мне на лицо, - что с тобой?
Я выдавила из себя подобие улыбки:
- Они давно ждали этого…
- Точно, - поддержала она, видимо, ей не терпелось поделиться сплетнями, - Ирина в последние дни носилась, как ненормальная… Кстати, странно, что они не пригласили тебя, ты вроде как дружила с ними…
- Я? Нет…- я помотала головой, пытаясь отогнать от себя ту темноту, что казалось, затягивала меня в воронку, я едва могла понять, что Джессика говорит мне, боль разрывала меня на части.
Нет, а чего я ждала, что он бросит все и прибежит ко мне после всего, что я ему там наговорила? Это глупо, если я так думала. Все так, как я и хотела, он с Ириной, он счастлив и доволен, он жив, это самое главное. А я буду помнить его и, возможно, даже смогу жить дальше. Когда-нибудь… Но не сейчас, сейчас мне хотелось выть от поглощающей меня агонии, разбить, сломать, причинить себе любую физическую боль, чтобы заглушить страдания моей кровоточащей души, остудить тот огонь, что бушует во мне. Господи, дай мне сил вынести это! Я просто молю о том, чтобы было хоть чуточку легче и не так больно….
Джессика смотрела на меня непонимающим взглядом:
- Да, что с тобой Свон? Живот заболел?
- Да, нет… - я уже шагала к выходу, не слушая ее выкрики. Мне было все равно, пусть подумает, что я сумасшедшая, но я не могла больше слушать ее, все это, что снова и снова вонзает кинжалы в мое сердце. Оставьте мне хотя бы кусочек живой не израненной плоти, оставьте…

Я не знаю, как оказалась на пляже. Вечерело. Я просто бесцельно шагала вдоль берега и кидала маленькие камушки в воду. Наверное, было холодно, ветер трепал рукава моей футболки и раздувал волосы, но я не чувствовала холода, я словно сделалась камнем, мне стало все равно, хотелось просто покоя. Где он мой берег? Где я обрету забвение? Возможно, если ступлю за ту сторону мирозданья? Говорят, самоубийц не прощают… Но мне все равно… Меня не будет, не будет этой пытки, длящейся уже так долго…

Я медленно вошла в воду, сначала по щиколотку, потом по колено.
- Белла! Белла! – раздался позади меня возглас. Черт возьми, неужели они не оставят меня в покое?
Джейк уже был в паре метров от меня, я все равно бы ничего не успела, поэтому просто вышла из воды и осела на песок.
- Белла, - что-то горячее коснулось моих рук, - что ты собиралась делать? – он тряс меня словно тряпичную куклу.
- Ничего… - ответила я.
- Белла, - он прижал мою голову к своей груди, я слышала, как бьется его сердце, ровно и спокойно, - зачем?
- Я не хочу больше жить, - просто ответила я.
Он молчал несколько мгновений, потом я почувствовала, как его сердце начало биться чаще:
- Белла, я знаю, наверное, я неправ, но мне кажется, что это… Это поможет тебе… Белла, - он набрал полные легкие воздуха, - выходи за меня замуж!
Я подняла на него пустые глаза, в которых не отражалось ничего…