Открыв глаза, я увидела белый потолок и бежевые стены. Хорошо хоть не желтые. Светильник был выключен: комнату освещал дневной свет. Я лежала на старой железной кровати, какие стоят в больницах, и меня всю опутали какие-то трубочки, в носу была непонятная защелка. Все тело было как ватное. Я попыталась сесть, но меня кто-то остановил:
- Осторожно.
Я повернула голову вправо и увидела Эдварда, сидевшего на стуле рядом с моей кроватью. Я улыбнулась. Значит, все хорошо.
- Вы… вы разобрались с Женюсиком? – спросила я.
- Да. Мы… хм, сожгли его, - Эдвард чему-то улыбнулся. – Но Виктория смогла уйти.
- Мама и бабушка с дедушкой, - вспомнила я и снова попыталась сесть…
- С ними все тоже в порядке. Не беспокойся.
- Женюсик сказал, что у него моя мама… какая я была дура. Что вы ей сказали?
- Что ты упала… из окна. Первого этажа.
- Эээ, кажется, вы переборщили. Как можно упасть из окна не специально?
- Поскользнулась. Мы сказали, что отвезли тебя в гостиницу…
- Она на ремонте.
- И так как там ремонт, там жуткий беспорядок.
- Бред. Вам бы никто не поверил.
- Между тем все поверили, - Эдвард взял меня за руку. – Прости, ты чуть не погибла из-за меня.
- Эдвард, не думай об этом… и спасибо, что спас меня. Я не смогла бы быть вампиром.
На лице Эдварда отобразились смешанные чувства: радость, удивление и разочарование. Кажется, несмотря на то, что он считал, что быть вампиром плохо, он все же думал, что я готова пожертвовать своей человеческой жизнью ради него. Глупенький.
- Почему? – хриплым голосом спросил он.
- Я бы не смогла жить без чипсов, пиццы и сала дяди Славы! – объяснила я. Неужели это так трудно понять?
Дверь в палату открылась, и вошла моя мама. Увидев меня, она бросилась к кровати и схватила меня за другую руку. Эдвард встал и вышел из палаты, чтобы дать нам поговорить.
- Милая, как ты? – спросила мама. Она с полчаса плакала, коря себя за то, что она отправила меня жить с Ренатом, который так безответственно относится к своим отцовским обязанностям. Так что мне пришлось убеждать ее, что Ренат ни в чем не виноват, и мне буквально пришлось его связать и запереть в подвале, чтобы уехать из Малой Дубны.
- В любом случае, дорогая, теперь ты можешь вернуться. Антон нашел новую работу, так что мы возьмем кредит и купим квартиру. Теперь мы будем жить одной настоящей семьей.
У меня глаза стали по пять рублей. Блин, а я почти привыкла к сосискам…и к Эде.
- Мам, но мне в полнее нормально с Ренатом. Правда, я хочу остаться с ним. Я, конечно, буду скучать по тебе, но…
- Это из-за этого мальчика – из-за Эдварда, да? – догадалась мама и улыбнулась. – Он так беспокоился о тебе все время. Мне он понравился.
Я улыбнулась, как людоед на приеме у стоматолога и вдруг услышала сердитый голос за дверью:
- Слышь, пианист, даже не думай заходить к ней в палату!
Дед! О небеса, он приехал в больницу и познакомился с Дохляком.
- Эй, музыкантишка, не смей приближаться к моей внучке.
- Прошу вас, Николай Тимофеевич, успокойтесь! – вопил Эдя.
- Зина, отпусти меня! Я ему щас как всыплю, чтоб к Сашке даже не подходил.
- Николай Тимофеевич, - послышался из-за двери голос Алексея. – Прошу вас, успокойтесь. Поверьте, мой сын не такой уж и плохой человек. Умоляю, не нервничайте. Как доктор заявляю: с вашим сердцем нельзя так волноваться.
- Ах ты, фашист проклятый, я тебя *** - дед крепко выругался и, судя по крикам, полез с кулаками на Алексея. Мама вздохнула, чмокнула меня в щеку и побежала успокаивать своего отца, пока кто-нибудь (возможно, сам дед) не пострадал.
Как только мама скрылась за дверью, ко мне в палату, ища укрытия, пробрался Эдик. Взглянув на меня, он попытался улыбнуться (я отметила, что ему поставили новый зуб. Жалко, что не золотой. Ха, над ним теперь даже белки в лесу смеяться будут), но у него не получилось изобразить что-нибудь оптимистичное.
Дохляк подошел к моей кровати и сел рядом.
- Саша, тебе лучше переехать к маме, - проговорил он. Я застыла.
- Что? – прошептала я.
- Тебе не стоит общаться со мной. Я чуть не убил тебя, когда пил твою кровь, - его передернуло. Че, так невкусно оказалось? Говорила же, что траванешься.
- Не смей так говорить! – возмутилась я. – Эдвард, я почти смирилась с твоим присутствием в моей жизни, так что даже не думай заставлять меня отвыкать заново! Слышишь? Не смей!
Я чуть не заплакала от расстройства. Блин, а я ведь даже ни разу не сказала ему, что я его люблю.
Вампир вздохнул и посмотрел мне в глаза. Взгляд его потеплел.
- Куда я теперь без тебя? Ты ведь, мл..кхм.. теперь моя жизнь.
И это воплощение грации и изящества попыталось меня поцеловать. Я потянулась к нему и в тот самый момент, когда он поцеловал меня, я жутко завопила:
- ААААААААА!!!!!!!!!!!!!
- Что с тобой? – Дохляк отпрянул от меня и, решив, что я истекаю кровью и кишками, собрался созвать весь медперсонал больницы.
- Иголка вылетела, - я показала свою руку: одна из трубочек оторвалась, когда я потянулась к Дохляку.
- Я позову отца, - сказал Эдвард и, осторожно выглянув в коридор (судя по тишине, деда уже увели оттуда), позвал Алексея.

За все грехи однажды приходится расплачиваться. Я поняла это, когда седьмого марта утром ко мне заявились Алиса и Полина. Если первой я была всегда рада, то появлением в моем доме второй я была, мягко скажем, шокирована.
- Я тоже не особо в восторге от того, что я здесь, - прошипела мне Полина и принялась приводить меня в порядок. Весь наш сумасшедший класс, решив отпраздновать восьмое марта, собирался в этот день поехать в город в какой-то ресторан. Я, конечно, объясняла Бероевым, что
а) я не хочу, не хочу – НЕ ХОЧУ – туда ехать;
б) меня не пустят в ресторан с гипсом – но как всегда меня никто не слушал.
Ковыляя по коридору, я провела девушек в свою комнату. Так получилось, что, падая, я сломала себе ногу. А предварительно я повредила пальцы о Женюсика, так что у меня было сразу два гипса: на руке и на ноге.
- Просто Баба-Яга костяная нога, - захихикала Алиса. Я смутилась. До сих пор не рассказала Бероевым потрясающую легенду о том, что в Поточино их считают Дохляками Невмеручими.
Алиса занялась моими волосами, а Полина лениво расселась в моем кресле и принялась рассматривать мою комнату. Я следила за ней и размышляла, что она собралась сломать в моем доме (в последний раз, когда я приезжала к Бероевым, она проломила деревянный настил на крыльце). Вдруг на глаза Полине попался тот самый деревянный крестик, которым я как-то защищалась от Эдика.
- Откуда это у тебя? – спросила она, схватив крестик с моего стола.
- Эээ, ну это моей бабушки, - неохотно ответила я. Это был первый обмен фразами между мной и Полиной, не включавший в себя фразы (или подтекста) «Здрасти, нафиг опять приперлась?».
Полина перевернула крестик и провела пальцем по вырезанным «А.Б.».
- Это мой, - вдруг сказала Полина. Я офигела. Как так?
- В смысле?
- А.Б. – это Аполлинария Бероева. Аполлинария – это полная форма имени Полина.
- Ты знала мою бабушку? Маму Рената? – не поверила я.
- Ну да… - Полина поморщилась. – Она была дочерью моей двоюродной сестры.
О господи! Какой бредятник! Поверить не могу, что это происходит со мной!
Я вырвалась из лап Алисы и кинулась обнимать Полину. Та застыла от удивления, а потом растрогалась и обняла меня. Я хищно улыбнулась. Ну, не печалься по мне Эдик, щас меня убьют за то, что я скажу:
- Бабушка, милая, - проговорила я. – Бабуся, хорошая моя. Бабушка Поля.
Полина завизжала от злости, и, чтобы не убить меня на месте, вылетела из комнаты. Так, теперь мне надо будет решить, что делать с новоиспеченной родней. Но прежде… прежде надо пережить этот вечер.
Когда я ехала с Эдвардом в машине его матери, то почти плакала, уговаривая его повернуть обратно.
- Эд, ну зачем нам так позориться с моим гипсом? Давай повернем, пока не поздно!
Дохляк был непреклонен. Он вбил себе в голову, что я должна получить все необходимые человеку воспоминания, и такое «важное» мероприятие, как восьмое марта – тем более.
Когда мы оказались в непонятном месте под названием «Седьмое небо», первым кого я увидела, был Сережа. Он шел, приобнимая за талию Настю. Та так и светилась от счастья. Когда я вернулась в школу (с гипсом и Эдвардом в обнимку) все были ужасно удивлены. Я, конечно, могла остаться и дома на больничный, но Эдвард надеялся закончить десятый класс в это году, а я хотела проводить больше времени с ним. Тем более, что передвигаться мне было несложно: меня часто таскали Бероевы. Я даже не знаю, чему мои одноклассники были удивлены больше: наличием у меня гипса или наличием у меня же Эдварда. В любом случае, все отреагировали на это по-разному. Сережа долго обижался, пыхтел на последней парте и закрывал глаза каждый раз, когда я проходила мимо. После он все-таки решил со мной помириться и заодно обратить внимание на Настю, чему та была несказанно рада. Леня больше внимания уделил моему гипсу. Он долго рассматривал мою руку и спрашивал, какой сложности переломы. Эдвард послал его подальше: в библиотеку за учебником по медицине. А вот Ашот был безутешен. Его горячее животрепещущее кавказское сердце было разбито ап стенку. Он рыдаль и плакаль. Ладно, такого не было, но он все равно был ужасно расстроен. Ашот даже кричал мне что-то типа «И всо равно ты будэшь маэй! Я тэбя зарэжу, Эдрард!». Но это продолжалось недолго: мой герой в красной шапочке сказал ему пару ласковых (правда, каких я так и не узнала. Наверно, показал Ащоту на карте куда ему стоит направляться. При условии, что Дохляк долго крутил в руках глобус, разговаривая с Ашотом, то можно сделать предположение, что он подал кавказцу идею отправиться в Австралию разводить кенгуру).
В общем, оказавшись в «Седьмом небе», я увидела, что многие в нашем классе разбились по парочкам: Сережа и Настя, Леня и Лена (одна замечательная девушка из нашего класса), Ашот и… полупустая бутылка шампанского. Что ж, Эдя вообще раньше коротал время с ватно-марлевой повязкой.
Вскоре мне стало душно, и я попросила Эдварда выйти со мной на улицу. В парке, на территории которого находился ресторан, никого не было в это время, и поэтому мы пошли к прудке, находившейся в самом конце парка. Она, конечно, все еще была покрыта льдом, поэтому романтично вечера у воды не получилось. В парке играла музыка. Когда мы приблизились к водоему, мелодия с какой-то дурацкой попсовой песни, сменилась на медленную красивую музыку. Мне казалось, что я где-то уже ее слышала. В каком-то фильме… только не помню в каком.
- Потанцуем? – Эдвард улыбнулся. Я хмуро посмотрела на него.
- Конечно, я же специально для танцев надела эти потрясающие туфли, - я посмотрела на свой гипс. Но Эдвард лишь рассмеялся и, приподняв меня, поставил на свои ноги. Так мы и танцевали. Что ж, так все было не очень и плохо. Возможно, я когда-нибудь даже признаюсь ему, что это было потрясающе. Когда мы закончили танцевать, я вспомнила о нашем недавнем разговоре. Как бы я не хотела расставаться с пиццей и салом, но я и не хотела быть старше Эдварда и надеялась стать такой же как он, чтобы всегда быть с ним. Знаю, это, наверно, звучит ужасно наивно и глупо.
- Эдвард, я решилась, - произнесла я. – Я решилась стать такой, как ты.
- Ты уверена? – он поднял брови.
- Да, - прошептала я.
- Тогда приготовься. Сейчас настанут «сумерки твоих мозгов», «закат разума» и «начало конца», - он ухмыльнулся и дотронулся губами моей шеи. Я затряслась от страха и сомнений.
- Сейчас, - зловеще произнес он и поцеловал меня в шею. Все. Больше ничего.
- Эй, ты че, не собираешься меня кусать? – не поняла я.
Дохляк засмеялся.
- Неужели тебе недостаточно просто счастливой жизни со мной?
- Достаточно. Пока, - поджав губы, ответила я, и он снова поцеловал меня в шею.
И пусть он сегодня непреклонен, но я не сдамся. Я его задолбаю.

ДЕЛО БЫЛО В РОССИИ
ЭПИЛОГ ОТ АВТОРА

ЧТО ПРОИЗОШЛО ПО МЕРЕ НАПИСАНИЯ «ДЕЛА»:
1) было съедено три пиццы, восемь пачек чипсов и выпито шесть чашек кофе, на который у автора аллергия.
2) В государственную Дума РФ поступило восемь звонков с жалобами от жителей малой Дубны на явное очернение их поселка автором
3) Сначала повысилась, а потом резко понизилась продажа пельменей
4) В деревню Поточино съехались странные люди в плащях, шляпах и с документами на имя некого Ван Хельсинга. Незнакомцы бегали по Поточино и выясняли, кто из жителей деревни оборотни. По непонятной причине половина жителей деревни все это время скрывалась в лесу, так что проверить получилось не всех
5) Двадцать четыре маньяка города Орехово-Зуево обратились в милицию с жалобой на нападение вампиров.
6) В школе №16 города Орехово-Зуево пришла валентинка «Жду. Люблю. Пыхчу. Надеюсь. Завхоз». На имя директора школы.
7) В квартиру автора поступило несколько хулиганских писем и не менее хулиганских звонков от некого R. Pattinson. Гражданин Патиссон утверждал, что он отказывается ходить в шапочке с помпончиком и требовал, чтобы изменили сценарий. Так как автор плохо говорит на английском, она так и не смогла перевести фразу «you Russians have not feel of humanism!!! I`ll kill you, film-maker and myself too!!!».
8) Автор приносит глубочайшие извинения гражданину Патиссону, но менять сценарий не намерена. И давать себя кил тоже.
9) Автор спрашивает у читателей а)зачем автор пишет о себе в третьем лице б) испоганивать «Новолуние» стоит или как?

Форум