2024-4-19

17

0

0

Эдвард
От резкого торможения Кетрин дернулась вперед, но я успел удержать ее от красивого полета через лобовое стекло. Ее немного рассеянный от неожиданного пробуждения взгляд сразу уткнулся в темные фигуры, маячившие прямо перед машиной. Раздраженно нахмурив брови, она грязно выругалась, используя известные мне от сведущего в таких вопросах Эммета матерые русские слова. И я уже не знал, что меня удивляло больше, эти словно воплотившиеся из воздуха загадочные личности или совершенно неприемлемые для воспитанной девушки, каковой всегда казалась мне Кетрин, высказывания.
А две серые тени так и продолжали стоять, по-прежнему преграждая нам путь. Я слышал их мысли обрывками, нежелающими связываться в моем сознании в знакомые мне образы. Довольно молодые парень и девушка в черных обтягивающих комбинезонах без рукавов с накинутыми капюшонами, на левой руке выше локтя у них было по два браслета, изумрудный и рубиновый. И такая же, как и у Кетрин, загадочная татуировка, змейкой поднимающаяся по левому предплечью. И судя по ее напряженному взгляду, она наверняка знала, кто это такие, и что им нужно.
– Это по твою душу? – поинтересовался я.
– Если я скажу тебе, чтобы ты не выходил из машины, ты меня, конечно же, не послушаешься? – спросила Кетрин, не отводя тревожного взгляда от загадочных личностей.
– Конечно, нет, – подтвердил ее опасения я.
– Хорошо, – вдруг легко согласилась она, – только не смотри им в глаза, и не вмешивайся в разговор.
Решительно толкнув дверцу машины, она вышла на дорогу. И я незамедлительно последовал ее примеру, обогнув машину сзади на вампирской скорости и вырастая за ее спиной. Что-то подсказывало мне, что скрывать сейчас свою сущность не имело никакого смысла. И запах от них исходил очень слабый, но явно человеческий.
– Ты? – у парня, стоящего чуть впереди, глаза просто вылезли из орбит, – что ты тут делаешь?
– Провожу тарифный отпуск, – неприязненно оскалилась Кетрин.
– Ты на задании? – продолжал допытываться он, – но это же не ваша компетенция!
– Какой ты догадливый, – криво улыбнулась она, – что дальше?
– Но ты не можешь тут быть! Ты нарушаешь все мыслимые пункты Закона!
– Вот спасибо, что просветил, – продолжала огрызаться Кетрин, – а то я сама не знала.
– Но мы же должны тебя убить, – продолжал недоумевать парень.
– Валяйте, – равнодушно пожала плечами Кетрин.
Я угрожающе зарычал, но они даже не глянули в мою сторону. Они напряженно наблюдали за Кетрин, причем все это до жути напоминало какую-то сложную игру в гляделки наоборот, когда нельзя встречаться взглядами.
Перспектива, предложенная Кетрин, им явно не понравилась, в мыслях они чего-то боялись. Интересно, чего? Я бы даже сказал, что они просчитывали варианты, как бы им побыстрее смыться, не ударив при этом лицом в грязь.
– Почему бы тебе не вернуться назад? – более миролюбиво спросила светловолосая девушка.
– Я бы с удовольствием, – и Кетрин закатила рукав своего джемпера, показывая левую руку выше локтя, – но, к сожалению, пока не могу.
Было видно, что парень и девушка были снова шокированы. И как я понял из их обрывочных мыслей, они очень удивлялись отсутствию на руке Кетрин рубинового браслета.
– Как такое могло произойти? – воскликнула девушка, и на ее лице отобразилось сочувствие.
Кетрин неопределенно пожала плечами, не отвечая на поставленный вопрос.
– Ладно, – решил после некоторых раздумий парень, явно главный в этой паре, – будем считать, что мы тебя не нашли. И, пожалуйста, постарайся оставлять поменьше следов. Все-таки это наша территория, сама знаешь, потом неприятностей не оберешься, замучаешься отчеты писать.
– Хорошо, – через силу улыбнулась Кетрин, – постараюсь.
– Что ж, удачи тебе, – вполне искренне пожелала девушка, протягивая Кетрин руку, – она тебе понадобится.
– С местным сама разберешься? – спросил парень, как будто он только заметил меня.
Кетрин едва заметно кивнула, уже садясь в машину. Странная парочка отошла с дороги, пропуская нас.
– Что это было? – раздраженно спросил я, остервенело вдавливая до упора ни в чем не повинную педаль газа.
Подняв глаза на зеркало заднего вида, я с удивлением обнаружил, что дорога опустела. Фигуры исчезли так же незаметно, как и появились.
– Ты же слышал, – мрачно ответила Кетрин, – ты узнал слишком много, и мне придется тебя грохнуть.
– Это шутка? – обиделся я.
С шумным вздохом Кетрин закатила глаза, и протянула свою руку к моей.
– Эд, – почти ласково прошептала она, по-хозяйски завладев моими пальцами, – есть очень много вещей, которыми я никогда не смогу поделиться с тобой. И тебе придется делать выбор: или ты принимаешь меня такой, какая я есть, или мне придется уйти, хоть мне этого очень и не хочется.
Разочарование накатило на меня. А я, наивный, считал, что мы теперь ближе друг к другу, и она станет более откровенной со мной. Ничего не изменилось, она по-прежнему не собиралась делиться со мной своими секретами.
Так и не дождавшись от меня ответной реакции, она нехотя отпустила мои пальцы и откинулась на спинку сидения. Мы были возле дома буквально через пару минут, но она уже крепко спала, чуть склонив голову на бок.
Осторожно, чтобы не разбудить, я достал ее из машины. Игнорируя встречающих нас родственников, я отнес ее наверх, аккуратно раздел, стараясь не задевать кожу своими холодными пальцами. Кетрин послушно выгибалась, помогая мне стащить с себя узкие джинсы и джемпер, и я заботливо накрыл ее одеялом, не столько даже беспокоясь о ней, а скорей скрывая от зверя внутри себя такие притягательные изгибы ее тела. Пока еще скрывая.
Требовательный визг в мыслях Джаспера заставил меня спуститься вниз.
– Что? – братик аж подпрыгивал от нетерпения, и тут хорошо просматривалось тлетворное влияние Элис, – что она тебе рассказала? Зачем она пожар устроила?
– Ничего, – лениво отмахнулся я.
– Как ничего? – разочаровано пробормотал Джаспер.
– А так, – огрызнулся я, – она сказала, что я слишком много знаю, и ей придется меня грохнуть.
Джаспер обиженно надул губы, как будто это я от него что-то скрываю. Но мне нечего было ему сказать, потому что я действительно совершенно не понимал, что происходило вокруг нас в последнее время. Я вернулся в комнату к Кетрин, собираясь охранять ее сон, и меня еще долго преследовали его недовольные мысли.

Я так и просидел всю ночь в кресле напротив ее кровати, не сводя с нее глаз. Сон ее был глубоким и спокойным, она практически всю ночь пролежала в одной позе, уютно свернувшись калачиком и обхватив руками подушку. А мои мысли скакали, как ненормальные, от непередаваемой нежности к этой девочке до едкого раздражения от того, что я не могу приоткрыть завесу тайны, так надежно скрывающей все связанное с ней.
Первые лучи солнца упали на ее лицо, и она недовольно сморщила носик, заерзала, прикрываясь рукой, и наконец-то открыла глаза.
– Доброе утро, – нерешительно улыбнулась она, завидев меня в кресле.
– Привет, соня, – ответил я, с любопытством наблюдая за ней.
Слегка рассеянный, очаровывающий взгляд из-под густых приспущенных ресниц, легкая растрепанность волос, чуть припухшее от глубокого сна лицо. Она сейчас казалась вполне обычной человеческой девчонкой, если не считать, что я не слышал ее запаха на расстоянии всего каких-то трех метров.
– Иди ко мне, – прошептал я, поманив ее рукой.
И она послушно соскользнула с кровати, лениво потянулась, небрежным кивком головы закидывая назад непокорные волосы, и сделала пару легких шагов в мою сторону, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Она стояла передо мной только в черном кружевном нижнем белье, которое Элис подбирала с явным расчетом на то, чтобы мне понравилось. И зверю внутри меня явно нравилась эта картинка. Почти прозрачный, воздушный лифчик только подчеркивал аппетитные выпуклости ее груди, обнажая столь приглянувшуюся мне родинку, а тонкая полоска трусиков чисто символически прикрывала самые потаенные места ее роскошного тела.
– Ближе, – настойчиво потребовал я, продолжая есть ее глазами.
А она лукаво изогнула бровь, как бы спрашивая, а чего это я тут раскомандовался. И снова она пытается меня дразнить! Я резко схватил ее за голое бедро и дернул на себя, в результате чего она буквально рухнула мне на колени. Ее практически обнаженное, все еще горячее после сна тело обожгло меня даже через одежду, ее тонкий, едва слышный аромат вызывал приятное легкое пощипывание в моем вдруг пересохшем горле.
– Я же просил, – грозно прошипел я, крепко прижимая ее к себе, – подойти совсем близко.
– Так достаточно? – и она обвила теплыми руками мою шею, смешно потерлась своей щекой об мою.
– Еще ближе, – недовольно пробормотал я, накрывая ее рот своим.
И на этот раз она ответила мне, покорно повторяя каждое движение моих губ, полностью подчиняясь моей воле, позволяя мне вести ее за собой и задавать темп и глубину поцелуя.
Но как бы мне не хотелось просидеть с ней вот так в кресле целый день, требовательные мысли Джаспера в моей голове не давали мне расслабиться. Пришло время для серьезного разговора.

Все сидели в холле, ожидая нас. Кетрин тяжело вздохнула, но не стала спорить, когда я посадил ее рядом с собой на диване и взял за руку. Всем своим видом она показывала, что сегодня особенных откровенностей от нее нам ждать не придется. Мне все это не нравилось, мне казалось, что Джаспер будет слишком резок, но я прекрасно понимал, что разговор просто необходим. Напряженное молчание повисло в воздухе, мысли всех моих родственников выражали сомнение и обеспокоенность.
– Кетрин, – начал Джаспер, – нам просто необходимо поговорить.
Кетрин недовольно поджала губы, но все-таки кивнула в знак согласия.
– У Элис было видение, – продолжал Джаспер, – рыжая и тот человек. Они говорили о ком-то, кто им помогает. И они хотели уничтожить нас.
Кетрин продолжала молчать, сосредоточенно рассматривая сложный рисунок на ковре перед диваном.
– Кетрин, – продолжал настаивать мой братец, – скажи мне, что ты знаешь по этому поводу.
Кетрин нехотя подняла голову и посмотрела прямо в глаза сидящему напротив нее Джасперу.
– Рыжей больше нет, – заявила она, – и этого человека тоже. Так что спите спокойно. Хотя вы же не спите, – уже ехидно добавила она.
В холле снова воцарилось напряженное молчание.
– Вот черт, – расстроено воскликнул Эммет, – опять все прошло мимо меня.
– Это сделала ты? – спросил Джаспер после некоторой паузы.
– Не буду присваивать себе чужие победы, – хмыкнула Кетрин, – человек застрелился сам.
– Сам? – недоверчиво переспросил Джаспер, – с чего бы это?
– От моего вида, – огрызнулась Кетрин, – я такая страшная, что теперь люди, завидев меня, кончают жизнь самоубийством.
Она была жесткой и колючей, мне очень не нравилось, когда она становилась такой, и я сильнее сжал ее руку, на что она повернула ко мне голову и слегка заметно улыбнулась, показывая, что она в порядке. И опять на ее лице отразилось скучающее, равнодушное выражение.
– Он тебе что-нибудь сказал? – спросил Карлайл.
– Не успел, – легкое разочарование мелькнуло в ее голосе.
– А рыжая?
– Как-то не до разговоров было, – снова ухмыльнулась Кетрин.
– И как тебе удалось с ней справиться? – поинтересовался Джаспер.
Действительно, если мы втроем не смогли одолеть рыжую, как с такой задачей могла справиться Кетрин. Что-то здесь явно было не так, но шансов узнать подробности у нас, похоже, не было.
– Джаспер, тебе надо следователем работать, какой талант пропадает, – Кетрин вытащила свою руку из моей, и уже серьезно добавила: – за вами ведется охота. И то, что я именно здесь, у вас, это не случайность. Рыжая и этот человек – всего лишь пешки. Кто за этим стоит, и какая у них цель – думайте сами, вам виднее, я не знаю всех тонкостей.
Все сразу стали перебирать в мыслях возможные варианты, вспоминая различные моменты своей долгой жизни. И, конечно, наиболее правдоподобным казался только один вариант – на нас охотились Волтури. Только непонятно, зачем они использовали людей, им достаточно было просто прийти и убить нас.
– Почему ты поехала в Сиэтл сама? – удивился Карлайл, и сам ответил на свой вопрос: – неужели ты сделала это ради нас?
– Нет, – она раздраженно мотнула головой, – считайте, что я сделала это для себя. Чтобы не потерять квалификацию.
– Квалификацию? – переспросил Джаспер.
– Именно, – подтвердила она, – я охотник, если можно так сказать. Я охочусь за теми, кто нарушает границы наших миров.
– Кто были эти люди на дороге? – решился спросить я, – я так понял, вы знакомы?
– Они такие же охотники, как и я. Мы, можно сказать, коллеги.
– Почему они не тронули тебя? – продолжал допытываться я.
– Личные связи решают все, – с некоторым апломбом заявила Кетрин, – я не имею право быть здесь, но они согласились закрыть на это глаза.
– Как они нашли тебя? – Джаспер не был бы Джаспером, если не интересовался бы техническими подробностями.
– Есть способы, – неопределенно махнула рукой Кетрин.
– И какие?
– Допрос окончен, – категорично отрезала Кетрин, вставая с дивана, – вы, конечно, можете меня съесть, но я больше ни слова не скажу по этому поводу.

Вечером Джаспер проводил тренировку. Далеко решили не ходить, разминались прямо на площадке за нашим домом. Кетрин сидела на поваленном Эмметом дереве, с явным интересом наблюдая за ходом тренировки. Первое время она молчала, внимательно присматриваясь к сражению каждой пары. Но когда Джаспер стал делить нас на команды для боя, вмешалась, раздавая дельные советы, кого и как поставить, кому и на что обратить внимание. И как ни странно, Джаспер внимательно ее слушал и велел нам следовать ее рекомендациям.
Мы все так увлеклись мнимым сражением, что никто из нас не заметил приближения гостей. Две женские фигуры уже мелькали за ближайшими деревьями, на большой скорости двигаясь явно в нашу сторону. Мы невольно залюбовались их плавным, грациозным бегом, столь свойственным вампирам.
Сестры Денали решили посетить нас без предупреждения. Таня с Ириной были совсем рядом, прятать Кетрин было поздно, они уже видели ее. Черт, это плохо.
/Что здесь делает человек?/ – удивленно думала Ирина.
/Эдвард, ты с девушкой? Кто это?/ – ревниво возмущалась Таня.
Таня. В свете последних событий я уже стал забывать, кто это. И я понимал, что я повел себя некрасиво, мне, наверное, надо было сказать ей, что между нами все кончено. Хотя у нас не было никаких договоренностей, мы встречались от случая к случаю, и нас обоих такое положение дел устраивало. До определенного момента.
Я поднялся навстречу Тане, прочитав ее мысленное желание броситься мне на шею. Я ничего не успел сделать, как она уже вовсю обнимала меня.
– Рады вас видеть, – радушно принял сестер Карлайл.
– Приветствуем вас, – вежливо поздоровалась Ирина, с недоумением косясь в сторону Кетрин, – мы охотились неподалеку, решили заглянуть к вам.
С трудом разомкнув железные объятия Тани, я протянул руку, притягивая к себе ехидно улыбающуюся Кетрин.
– Кетрин, познакомься, это моя подруга Таня.
И тут произошло что-то непонятное. Только что вполне довольное, ухмыляющееся лицо Кетрин исказила гримаса боли, по телу прошла судорога. Она стала нервно хватать ртом воздух.
– Что с тобой? – в ужасе спросил я.
Но она вырвалась из моих объятий и, спотыкаясь, побежала в сторону дома.
– Ты переключился на людей? – спросила Таня, провожая ее удивленным взглядом, – и где ты нашел сие невинное дитя?
Я неопределенно пожал плечами.
– Вы держите дома человека? – встревожено спросила Ирина, – а если об этом узнают Волтури?
– Девочка неизлечимо больна, – соврал не в меру сообразительный Джаспер, – мы собираемся ее обратить и принять в семью.
– Что-то не похоже, – недоверчиво покачала головой Таня, – выглядит она вполне здорово.
– Болезнь еще только начинает проявлять себя, – авторитетно заявил Карлайл.
– Она не пахнет, – Ирина, конечно, заметила странности нашей гостьи.
– Это тоже одно из проявлений болезни, – продолжал вдохновенно сочинять отец, – у нее эндокринные нарушения, которые привели к атрофированию потовых желез. Они практически не выделяют ароматические летучие соединения, придающие видовой и индивидуальный запах.
Я впервые видел, чтобы отец врал. Но у нас не было другого выхода, мы слишком заигрались с огнем. Мы сами давали Волтури прекрасный повод уничтожить нас в соответствии с законом. Но я был готов умереть за нее. И я слышал в мыслях своей семьи, что каждый из них готов отдать свою жизнь за эту странную человеческую девочку, которая уже стала одной из нас.

Таня с Ириной быстро распрощались, пообещав никому не рассказывать про Кетрин. Я честно признался Тане, что между нами все кончено, и она отнеслась к моим словам довольно спокойно, и только в мыслях предложила мне заглядывать к ней, если вдруг будет настроение. И теперь я должен был разобраться, что же случилось с нашей гостьей.
Я нашел Кетрин в ее комнате. Она сидела, забившись в кресло, обхватив голову руками. Я присел возле нее на корточки, но она не обращала на меня никакого внимания.
– Кетрин, – тихо позвал я, притрагиваясь рукой к ее плечу.
Она нервно дернулась и посмотрела на меня так затравленно, как будто я чем-то оскорбил ее. Полные невероятного отчаяния глаза были буквально пронизаны острой, кричащей болью.
– Не называй меня так, – почти истерически прокричала она, – ненавижу это имя!
Я был несколько удивлен. Как можно ненавидеть свое имя? Или не свое имя?
– А как мне тебя называть? – я осторожно прикоснулся рукой к ее щеке.
– Как хочешь, – умоляюще прошептала она, – рыбкой, котиком, зайчиком, кем угодно, только не так!
– Это не твое настоящее имя? – догадка осенила меня.
Она отчаянно замотала головой, но я так и не понял ее жеста. Я почти насильно обнял ее, притягивая к себе, обнимая, перетянул к себе на колени, осторожно баюкал, напевая мелодию колыбельной. Вроде она успокоилась, уткнулась мне в плечо, расслабилась. Сейчас весь мир для меня клином сошелся на этой девочке, столь доверчиво умостившейся на моих коленях. И мне захотелось сказать ей об этом.
Я осторожно приподнял подбородок, заглядывая ей в глаза.
– Я хочу, чтоб ты знала, – проникновенно прошептал я, – для меня нет никого на свете важнее тебя. Таня в прошлом, она для меня ничего не значит.
И опять судорога пронзила все ее тело, и она с силой стала вырываться из моих объятий. Я поймал ее голову руками, сжал, не давая дергаться, и тогда она яростно, до изнеможения прикусила свою нижнюю губу, пытаясь справиться с вновь захлестнувшей ее болью.
– Никогда не говори при мне о ней, – тяжело прохрипела она.
Да что, черт возьми, происходит! Никогда бы не думал, что она такая ревнивая! Я не давал ей ни малейшего повода в себе сомневаться, почему она себя так ведет!
– Что с тобой? – спросил я, по-прежнему удерживая ее голову, с надеждой заглядывая в ее обезумевшие от боли глаза.
На ее прокушенной губе проступила маленькая капелька крови. И я не смог сдержать себя, наклонился, как можно более бережно слизнул ее, прислушиваясь к своим ощущениям. Я почти не чувствовал вкуса ее крови, но сам вид столь желаемой ярко-алой жидкости вызывал безумные мысли в моем воспаленном от вожделения мозге. Но я взял себя в руки и осторожно зализал образовавшуюся на ее губе ранку.
– Прости, – прошептала она, снова утыкаясь мне в плечо.
И снова я приподнял ее подбородок, заглянул во все еще влажные глаза, и в замешательстве подумал, как же мне теперь ее называть.
– Послушай, – так ничего путного и не придумав, попросил ее я, – так нельзя. Ты мучаешь и себя, и меня. Скажи мне, что происходит, тебе самой станет легче.
– Все в порядке, – уже почти спокойно ответила она, – просто мне на какой-то момент стало себя жалко.
– Тебе плохо со мной? – осторожно спросил я.
– Мне очень хорошо с тобой, – ответила она, обвивая руками мою шею, – но мне очень плохо в твоем мире. Это тупик, Эдвард. Я не вижу выхода, и это меня бесит.
– Мы обязательно найдем выход вместе, – заверил ее я, но на самом деле не чувствуя нужной уверенности.
Она послушно кивнула, ей видимо очень хотелось поверить в мои успокаивающие слова, и она снова уткнулась в мою рубашку, переплетая свою руку с моей.
– Так как мне все-таки тебя называть? – осторожно поинтересовался я, бережно перебирая пальцами широкие кольца ее вьющихся черных, как смоль, волос.
Она задумчиво провела рукой по моей шее и подняла голову, заглянув мне в глаза.
– Зови, как и раньше, Кетрин, – вдруг улыбнулась она, – все-таки я привыкла к этому имени.
– Пообещай мне, что ты когда-нибудь скажешь мне свое настоящее имя, – попросил я.
– Когда-нибудь, – не очень уверенно повторила она, и я не стал настаивать.
Я поднялся вместе с ней из кресла, переложил ее на кровать и пристроился рядом.
– Спи, – прошептал я, – завтра в школу.
– Нет, – решительно заявила она, – я больше не пойду в школу.
– Почему? – удивился я.
– Ты же слышал, я обещала не высовываться, – напомнила она, – а в школе это трудно осуществить.
– Не высовываться? – скептически переспросил я, – а у тебя получится?
– Я, конечно, не уверенна, – потянулась она, – но я попробую.
И она придвинулась ко мне поближе, запуская руки под мою футболку, доверчиво ластясь ко мне, как домашняя кошка, выпрашивающая у хозяина свою законную долю ласки и нежности. Я прошелся пальцами по ее спине, нашел ее губы, и она безропотно ответила, открываясь мне на встречу, позволяя проникнуть в ее рот, играть с ее языком, задевая его клыками, трогать руками ее мягкое податливое тело, наслаждаясь теплой, шелковой на ощупь кожей.
Мне почему-то пришло в голову, что целовалась она потрясающе. Она все делала слишком смело и уверенно, трудно поверить, что у нее это в первый раз.
– Скажи, у тебя есть опыт в таких вещах? – решил все-таки уточнить я, по-прежнему сжимая в ее своих объятиях, и замер, ожидая ответа, такого важного сейчас для меня.
– Личного практически нет, – прошептала она.
Что значит личного? А не личный? И что значит – практически нет? Она хочет этим сказать, что что-то все-таки было? Ее ответы, впрочем, как и всегда, просто сводили меня с ума!
– Можешь уточнить? – попросил я.
– Я говорила, что я девушка. Но не могу сказать, что я не осведомлена в этом вопросе.
– Книжки читала? – насмешливо прошептал я, прикасаясь губами к ее ушку.
– Не только, – усмехнулась она, прижимаясь ко мне поближе.
– А что еще? – я уже целовал ее шею.
– Ммм, – протянула она, – ну, можно сказать, что я подглядывала.
– Подглядывала? – удивился я, приподнимаясь и зависая над ней на локтях, – так ты непослушная девочка?
– Ты даже не представляешь, насколько, – она потянула меня на себя, и очень тихо зашептала прямо мне в ухо: – я очень испорченная извращенка.
– И ты покажешь мне, насколько ты испорчена? – я снова впился губами в ее шею.
– Конечно, – она запустила свои коготки в мои волосы, притягивая мое лицо, – тебе уже не удастся избежать этого.
Ее последний поцелуй на ночь был долгим и нежным, и в тоже время таким дразнящим и многообещающим. Она быстро заснула, а я лежал рядом, бережно прижимая ее к себе, и думал, насколько она может быть разной. В ней органично сочеталась дикая, необузданная страсть с наивной, почти детской невинностью, дьявольская сила с вполне естественной женской слабостью. Я почти инстинктивно чувствовал опасность, исходящую от ее тяжелого, порой гнетущего взгляда, и в тоже время остро ощущал ее уязвимость и незащищенность. И именно эта гремучая смесь не давала мне покоя. Кетрин безраздельно завладела моими мыслями и мечтами, и я не видел в себе больше сил избегать ее. И элементарная истина открылась мне. Я просто не смогу жить без нее.