Так поёт её любовь.

Что чувствует человек, если он сам себе что-то сказал такого, в чём было невероятно страшно признаться? Если это что-то было запретно для него, и тёмной мглой лежало у него внутри, придавливая, загоняя в угол души странное, прекрасно-нужное, буквально необходимое ему самому чувство, убегая от собственных желаний? А потом человек начинает принимать сам себя и…что? Что тогда? Что чувствует человек? Уходит ли тяжесть? Появляется ли лёгкость? Да, но не совсем, потому что ушедшая тьма не имеет веса. Возможно это парение, полёт? Конечно, но не точно, потому что схлынувшая хмарь не имеет объёма. Так что же? Что??? Что тогда???!!!

СВЕТ.

Искрящийся, бело-жемчужный рассыпной свет.
Объемлющий меня, словно листьями снежно – розового тюльпана, заключившего меня в невероятно плотную, защищающую мою душу, несуществующую, нематериальную оболочку. Словно обёрнутые вокруг меня и спящие доселе пушистые радужно-прозрачные крылья распахнулись моей душой позади, за спиной, и кажется - одного лёгкого дуновения хватит, чтобы я взмыла крупинкой парусно-невесомого света обратно, туда, вверх, откуда я появилась, откуда пришла, к невероятно искрящемуся, разлитому во вселенной, солнцу.

Моему личному солнцу с глазами моего светящегося в темноте красного, огненного рассвета и полыхающего страстного заката. И в этих глазах была любящая душа. Был ОН САМ, смотрящий на меня с такой не рассказанной мне нежностью.

Эдвард. Мой Эдвард.

Мы лежали у старой поваленной сосны на мягком пледе. Его прохладные руки успокаивали чуткими движениями ласки моё всё ещё трепещущее тело. Его губы скользили по моему лицу в осторожной нежности и прекрасной любви. Он сказал, что любит меня…

Любит, понимаете???

Я слушала себя и понимала, как тихонько занывают в моём раскалённом солнечном сплетении эти его слова. Они словно будоражили старую рану, накладывая на мою истосковавшуюся душу прохладу целительной нежности и лёгкой, невесомой, парящей в переливной радужной неге, лечащей любви.

Смущённое нашими ласковыми руками солнце пряталось за набегающие кучевые облака и вновь начинало подглядывать за нашими осторожными касаниями, заставляя его кожу то вспыхивать сиянием миллионов сверкающих кристаллов, то вновь возвращая мне моё спокойное дыхание от его человеческой бледности.

Его пальцы скользнули по темнеющему синяку на моём предплечье, который он оставил мне вчера неосторожным движением. Интересно, сколько ещё голубовато- багровых пятен будет у меня завтра? Ведь в какой-то момент мы уже не контролировали то, что происходит между нами и кажется он немного…
Я слегка пошевелила руками – вроде бы всё нормально, немного тянут, конечно, но не страшно.

Моё движение тут же получило ответ в его глазах – он опять навис надо мной, заслоняя синеву неба растревоженными бронзовыми кудрями. Его глаза ласкали меня своим взглядом, его губы вновь подёрнулись половинкой улыбки. Странно, но сейчас я не видела в нём всей той наглости и беспардонности, что обычно лилась из него бурным водопадом. Сейчас это скорее была лукавость и лёгкий перезвоном смех в словах:

- Ты вернулась?
- А меня не было?
- Да, какое-то время...
- А где я была?
- Там же где и я, только я вернулся раньше.
Его слова заставили меня рассмеяться. Странно, но я чувствовала, что он говорил правду.

Я приподняла руку, проведя пальцами по его лицу и доверчиво останавливаясь мягкими подушечками на его искусительных губах. Он тут же невидимым мне движением положил свою руку на мои пальцы и слегка сжав, передвинул их чуть вверх, приникая губами к центру моей тёплой ладони. Он словно собирал своими прохладными целующими губами с неё что-то мне не ясное моему взору, словно впитывая, поглощая в себя невидимое что-то…
- Что ты делаешь?
- Наслаждаюсь твоим запахом.
- Тебе было мало? – я засмеялась.
- Мне всегда будет тебя мало. - Его губы поднимались по моей руке от запястья к локтю, и всё выше, выше, прокладывая себе путь чувственности, плавно переходя на шею и прячась в моих волосах. – Я люблю тебя, Белла…
Эти слова разлились во мне странным новым ощущением неведанной мне ранее женственности. И это ощущение делало меня совсем другой. Словно его слова сорвали с меня серый нитчатый кокон, в котором пряталась невероятной красоты бабочка, сейчас впервые распускающая свои обворожительные крылья в ласке его слов и согревающем влекущем смехе.

Немного отстраняясь, я провела рукой по его волосам, заставляя вновь взглянуть в мои глаза. Я словно искала в нём подтверждение своим ощущениям и надеждам. Есть ли в его глазах это? Может просто слова?

Но его глаза, кажется, лгать не могут… Да, это действительно так…Я видела в его душе, в его отражении меня, всё, что я так давно искала…

Я ЛЮБЛЮ. И Я ЛЮБИМА.

Его губы, словно поняв мой не сказанный вопрос, накрыли меня прохладой и упоением моего счастья. Его руки вновь бродили по моему обнажённому телу, вызывая опять восторг ожидания, и запуская в кровь сумасшедший вихрь гормонов и учащённый ритм сердца.
- Эдвард… что ты делаешь?- Глупый вопрос… Но я даже не могла представить, что он опять…
Оторвавшись от меня, он чуть приподнял голову, заглянул двумя красными солнцами мне в глаза, хитро улыбаясь:
- Я продлеваю то удовольствие, что у меня было чуть раньше. Я получил ещё не всё, что хотел. Не в полной мере. Это было только начало, девочка моя.
Мои расширенные глаза были ему ответом. Они заставили его рассмеяться открытым отзвуком моего изумления.
- Эдвард, не надо меня так пугать…
- Ну вот… Теперь я знаю, чего ты боишься. А то мне уже надоела твоя ненормальная реакция на меня.- Он поцеловал меня в кончик носа.- Ты же ведь теперь знаешь, насколько я коварен? А я люблю растягивать удовольствие. – Его ладонь вновь скользнула к низу моего живота, явно повествуя мне о его намерениях.- И я не люблю останавливаться, пока не получу до конца всё, чего мне ТАК хочется.

Я видела, как его глаза вновь начали превращаться в чёрные колодцы страсти и желания, когда он вновь коснулся губами моей трепещущей шеи.
- Какая же ты сладкая, любовь моя… Если бы я только знал это раньше…
Он нависал надо мной, прижимая прохладой своего тела к пледу и покрывая жадными поцелуями лицо, шею, спускаясь к груди, и поднимаясь обратно к моим, припухшим ласками, губам.
Я не могла поверить, что он снова хочет меня… И кажется, мои глаза сказали ему об этом. Проведя пальцами мне по щеке, он отодвинул с лица выбившуюся прядь волос, и его прохладное дыхание коснулось моих глаз:
- Белла… правила не меняются. Одно слово… - он впился поцелуем мне в шею, вызывая во мне стон и противоречивые желания:
- Просто дай мне немного передохнуть. Я всё-таки человек.

Что-то мелькнуло в его глазах в ответ. Он замер и чуть отстранился. Его лицо было сейчас ошеломлённым и немного испуганным.
- Тебе плохо? – его глаза словно ощупывали меня в поисках новых синяков.
- В общем, нет - я просто устала. Дышать немного трудно, а так - нормально. Помоги мне сесть, а?
Его рука скользнула мне на спину в ласковом движении. Очень аккуратно, заглядывая мне в лицо, он приобнял меня за плечи, поднимая меня, что бы усесться на пледе и тут…

Жуткая, колючая боль пронзила спину, словно кто-то цапнул меня острыми когтями по коже, вырывая из меня вскрик. Я зажмурилась, пытаясь убежать от этой боли, и остановила незавершённое движение.

- Белла? Что?!!! Я сделал больно???
Вымучено открыв глаза и уставившись невидящими глазами на куст растущей тут же ромашки, будто она могла мне помочь, я выдохнула:
- Спина…
Он тут же оказался сидящим на коленях чуть позади, нежными прохладными движениями отодвигая волосы и прикасаясь к моим плечам, лопаткам, спускаясь ниже по спине к пояснице…

Его движения приносили облегчение от боли, словно его холод вбирал в себя жар, что я чувствовала на спине при малейшем моём движении. Я ждала, пока он что-то скажет, но он молчал. Я попыталась сама разглядеть, что же там такого, заглядывая через плечо, но Эдвард остановил моё движение:
- Тшшш… не двигайся…
Я вновь пошевелила спиной и опять почувствовала резь вдоль позвоночника и ноющую боль в груди и рёбрах. Слегка охнув, я попыталась распрямиться, но его резкий, не терпящий возражения рык пресёк моё движение:
-Белла! – он тут же взял себя в руки и добавил уже мягче на выдохе: - Не шевелись, ладно? Сейчас будет легче…
Он сел удобнее, а затем аккуратно подсунул свои ладони мне под попку и, подняв меня на них, будто я пушинка, опустил себе на ноги, прижимая мою голую болящую спину к своей прохладной груди. Его руки обвили меня, прижимая мягкой лаской к его каменному холоду – от этого спине сразу стало легче. Он целовал меня в оголённые плечи, с невероятной осторожностью пробегал прохладой пальцев по груди. Его губы блуждали в моих волосах, принося мне радость и чувство защищённости.
- Я расцарапал тебе спину…
- Сильно?
- Нет, но там кровь выступила в нескольких местах и прилипла к пледу. Ты потревожила ранки, когда встала. Если я верно помню, твоя кожа восстановится дня за три.
- Восстановится? Ааа... ты имеешь в виду «заживёт». Там вокруг царапин припухлое, красное?
Он чуть отстранился, видимо вновь осматривая мою спину:
- Да, немного. Извини, я не хотел делать тебе больно…
В его голосе было что-то, что заставляло меня верить ему безоговорочно, слепо, принимая буквально каждое его слово, схватывая налету и тут же отправляя его слова в душу, минуя разум. Он вновь прижался ко мне, и боль начала куда- то уходить, уплывать, уноситься, уводить меня танцующим тянущим хороводом в какую-то даль, погружая в утомлённый сон. Уже улетая, я почувствовала, как моя голова небольшим движением откинулась ему на плечо, расстилая шёлк волос по бледной коже и отдаваясь ему в доверии чувств и связей прикосновения.

Мне снился странный сон.

Мы стояли в густом белом тумане, в котором не было ничего. Казалось, что время истекало тончайшим ручейком жизни куда-то мимо нас двоих через мои глаза, чуть-чуть задевая его вихреватую бронзу волос. Чуть-чуть… всего лишь ничто, но такое цепкое, что нас было уже не разорвать, не разрушить, никуда уже не деться друг от друга. Словно мы были как-то неразрывно связаны друг с другом, словно странное слово Судьба было нашим провожатым на всю оставшуюся вечность. И почему-то там был тот самый друг Эдварда - Кристиан. Он так странно смотрел на меня, будто с сожалением и одновременно с такой огромной любовью. Будто бы он всё знал и понимал. А потом он повернулся к Эдварду, и, протянув ему руку, сказал: «Ты должен остановиться…» Эдвард отпустил меня и пошёл за ним. Зачем? Почему остановиться? Куда ты идёшь, Эдвард?! Нет! Не надо!!! Пожалуйста!!!

- Тихо, ласточка моя… Это только сон…- Его прохладные пальцы пробегали по моему лбу, успокаивая и утешая мой прерванный кошмар . – Что тебе приснилось?
Я открыла глаза, смаргивая остатки страшно–странного видения.
- Это сон.. только сон… сон… слава Богу… - я тяжело вздохнула
- Конечно, не обращай внимания – его губы вновь начали покрывать меня поцелуями.
- Я долго спала?
- Не очень. Как твоя спина? – его красные солнца любимых глаз заглянули мне в душу, не разрешая соврать.
- Ноет, но не сильно.- Я ждала, что он начнёт извиняться, но он только кивнул и расплылся в улыбке:
- Отлично, значит я молодец.
- Молодец, что расцарапал меня?
Я почувствовала, что он напрягся. Улыбка слетела с его губ.
- Я мог убить тебя случайно, просто не рассчитав силу. Ну, или рёбра переломать.
- Нет, не мог. А рёбра… Ты знаешь, дышать мне и, правда, больно. Может, твои предположения верны?
- Нет, там просто будет ещё пара синяков.
- ПРОСТО синяков???
- Ну, конечно, не просто, а пара БОЛЬШИХ синяков, но переломов у тебя точно нет.
- Откуда ты знаешь?
- Вспоминаю опыт былой жизни.
- Ты рёбра ломал?
- Лечил. Пару раз.
Лёгкий ветерок сорвал ароматы лесных, разморённых послеполуденным солнцем трав, и пробежал по моим оголённым плечам, напоминая о моей нежной коже, доступной свежим запахам леса. Я вздрогнула и чуть пошевелилась. Эдвард тут же отстранился, придерживая меня рукой:
- Неудобно?
- Просто холодно.
- А… сейчас. – Он выскользнул из-под меня, осторожно усаживая на плед и тут же оказался перед глазами, распахивая передо мной свою рубашку. – Одевай.
- Я лучше в плед завернусь, ладно?
- Сначала одень, потом уже плед.
- Я хочу…- его глаза, оказавшиеся в трёх сантиметрах от меня и гортанное низкое рычание почему-то прервало меня на полуслове, и я как-то даже забыла, что хотела сказать. Осторожно взяв рубашку, я медленно надела её.
Его рубашка.
На мне.
С ума сойти можно…
Я заметила, что пока я проделывала эти нехитрые движения, Эдвард оказался в своих джинсах.
- Почему ты всё время споришь со мной? – в его голосе было удивление и возмущение.
- А почему ты никогда не слушаешь, что я говорю?
- Потому что ты всегда болтаешь глупости.
- ГЛУПОСТИ??? – Я задохнулась от его слов.
- Конечно. Доказательство этому то, что ты сейчас здесь со мной. Верх глупости. Глупее быть не может.
- Это не глупость.
- А что же тогда?

Я осторожно легла на плед, подставляя проглядывающему из-за сгущающихся мокрых туч солнцу, свою спину, прикрытую хлопковой тонкостью ткани, и кладя голову на руки перед собой.

Как я могла ответить на его вопрос?
Как сказать, что я чувствую к нему, не разбив хрустальный перезвон нашего переполненного бокала чувств?
КАК? Это всё впервые для меня.
Я не умею говорить такого.
Я просто хочу чувствовать его рядом.
Слышать его запах.
Радоваться тому, что он только что ещё раз дотронулся до меня.
Просто быть с ним.
Я не могла больше жить без него. И это не потому, что между нами случилось такое невероятное, нет… Просто я была как потерянная без него. Я понимала странную физическую потребность быть с ним. Просто рядом. Я так бы хотела, что бы он понял меня. Понял, что я чувствую к нему. Но я словно онемела, не найдя в себе силы сказать хоть что-то, о том, как он важен для меня. Как он нужен мне. Как я живу им. Как я хочу его.

Как я люблю его.

Вздохнув, я почувствовала движение воздуха рядом с собой – он прикрыл мои ноги пледом и сам лёг рядом с другой стороны, опираясь на локти.
- Ты не ответила… – Его рука перебирала траву, торчащую радостными ладошками навстречу солнцу. Пальцы задели куст ромашки, стряхивая на сияющую кожу жёлтую пыльцу потревоженного движением недовольного цветка.

Ромашки. Счастливые цветы любви, говорящие за влюблённых. Когда я была маленькой, я удивлялась, почему ромашки мне казались такими необыкновенно радостными. Ведь это обычный цветок, он растёт повсюду.

- Мам, а почему у ромашки серединка жёлтая?
- Потому что жёлтый - цвет радости, цвет счастья.
- А почему счастья?
- Потому что ромашка помогает людям говорить о любви и от этого кто-то становится счастливым.
-А как?
- На ромашке можно гадать – отрываешь лепесток за лепестком и повторяешь: любит – не любит… А если оборвать все лепестки, и оставить один – смотри …- она взяла из моих рук маленький цветок и убрала белые листики, оставив единственный, и протянула мне счастливую ромашку, ласково улыбаясь.- Попробуй, погадай на ней.
Я взяла зелёную ножку тоненькими детскими пальчиками и, оборвав последний беленький торчащий язычок, с улыбкой сказала:
- Любит…

Я деликатно протянула свою руку, стараясь не коснуться ладони Эдварда, всё ещё блуждающей по траве и осторожно обломила тонкую ножку живого цветка.
Эдвард проследил за моим робким жестом.
Я сделала так, как было в детстве, оставив только один бело-чистый листик на маленьком круглом ярко-жёлтом моём счастье.

Чуть повернувшись к Эдварду, что бы видеть его глаза, я протянула ему этот маленький ободранный цветок моей глупой души.

Его глаза стали практически мгновенно чёрными. Он перестал дышать и замер, словно сияющее на солнце ледяное изваяние. Это немного напугало меня. Я не понимала, почему у него такая реакция. Кажется, я опять сделала какую-то глупость…

Очень-очень медленно, словно боясь спугнуть какое-то невероятное наваждение, он протянул свои тонкие длинные пальцы и взял у меня ромашку.
Он очень долго смотрел на неё, казалось, что летящее по небу солнце прошло половину своего дневного пути, оглянулось на него, и вернулось обратно, заметив, что он отстал, и заинтересованно заглянуло ему через плечо, пытаясь найти причину такого странного состояния.

Наконец, я уловила, как он сделал вдох. Заглянув мне в лицо, он слово искал ответ на что-то.
- Ты ведь понимаешь, что это обозначает?

Но мой язык всё ещё не слушался меня. Волна удушливого смущения подкатила к моему лицу и я, кажется, опять покраснела. Ненавижу это. Ну почему я всегда краснею ТАК не вовремя. Уронив лицо на руки, я спряталась от его испытующего взгляда за каскадом своих тёмно-шоколадных волос. Господи, какая же я идиотка… Надо же было такую ерунду сделать. Он теперь думает, что у меня разум ребёнка. Не удивительно, что он так отреагировал. Когда вернусь домой, сделаю себе харакири за такую безмозглость.

- Белла… - его голос вытащил меня из начинающегося жевания собственного желудка и самобичевания.
Его рука скользнула по моим волосам, убирая мою хрупкую стыдливую защиту.

Осторожно, и очень нежно он дотронулся прохладными пальцами до моего подбородка, приподнимая моё лицо и вновь заглядывая в мою душу.

- Любимая… – Его губы коснулись моей щеки, скользя ниже и опаляя мои губы прохладой дыхания. Его руки, возникнув, словно из ниоткуда, вновь обвили моё тело, и я даже не заметила, что он сделал, как будто подхваченная вихрем, я оказалась у него в объятиях, сидя боком на его ногах и смотря ему прямо в глаза.

Его руки блуждали по моему лицу, очерчивая каждую чёрточку, будто он впервые видел меня. Он смотрел на меня ТАК, что я готова была отдать всё что угодно на этом свете, только бы это продолжалось еще хотя бы минуту. Я просто улетала из своего сознания, когда окуналась в эти потрясающие глаза. Казалось, ещё немного и в моей голове погаснут последние угольки разума, заполняя всю меня бешеной рекой желаний. Я ненормальная… ненормальная… это точно…

Он притянул меня ближе к себе и очень осторожно вобрал своим поцелуем мои губы.
Как же он нужен мне… Как же я люблю его. Как же я долго ждала его. Как же я хочу, что бы он вновь и вновь говорил мне это… Как же я хочу, чтобы он называл меня… ЛЮБИМАЯ.

Кажется, все силы покинули меня, когда его руки обвили меня в ласкающих движениях. Он вновь силой прижал к себе моё тело, от чего я невнятно пискнула.
- Тебе больно?
- Аха… Ты всё-таки наставил мне синяков.
- Да, кажется, я теперь твой должник.
Меня рассмешили эти слова. Мне казалось, что наоборот – это я ему должна была за то счастье, что он подарил мне. Видимо, моя усмешка не ускользнула от него:
- Я что-то не так сказал?
- Нет. Просто я не совсем согласна с тобой.
- Как всегда… - Он засмеялся и приподнял меня руками, словно я была фарфоровой лёгонькой статуэткой.- Лучше сядь ко мне спиной, я не люблю быть должником.
- Это ещё зачем? – Я встала на колени рядом с ним, скрещивая руки на груди . Господи, как же невероятно пахнет его рубашка… И она сейчас на мне. НЕ ОТДАМ.
- Не догадываешься?
- Нет.
- Сзади кусать удобнее – сонная артерия как раз будет в верхнее нёбо брызгать.

Я замерла при этих словах. Он это сказал ТАК, будто это было достаточно обычным делом для него. Моё сердце запнулось и почему-то начало отплясывать в груди чечётку, вторя распахнутым карим глазам. Кажется, моё озадаченное состояние позабавило его.
- Белла, успокойся. Я просто хочу тебе вернуть долг. - Он сел на пледе, указывая на свои джинсы.- Как видишь, ты на какое-то время даже в безопасности. Хотя… это временно. – Его лукавая половинка улыбки сводила меня с ума. Казалось, что у меня не было даже сил дышать после такого наглого обещания.

Он протянул мне руку и невероятно нежно прошептал:
- Не бойся, иди ко мне.

Я медленно протянула ему руку и он, по своему обыкновению, резко дёрнув, притянул меня к себе, подхватывая другой рукой меня под попу.
И тут я вспомнила, что на мне, кроме рубашки ничего нет. КОШМАР. Потому что его пальцы мгновенно оказались… Я задохнулась от его ласковых движений, пробегающих по моему естеству. Второй рукой он прижимал меня к себе спиной, лаская под распахнутой рубашкой опять затвердевшую от одного прикосновения грудь. Пожалуйста, пожалуйста… пусть это будет правдой… пожалуйста.. пусть это не будет сном… Только не исчезай…

Я сидела у него на ногах, вновь откинувшись спиной на его торс. Мои ножки стояли, согнутые в коленях по обе стороны от него.
- Закрой глаза. – Его подчиняющие слова сквозь раскалённые холодом поцелуи, струящиеся обильным водопадом мне по шее, принёсли мне учащённое дыхание и трепетание чего-то нового внизу моего живота. Чего-то, предвкушающего сладость его движений.
- Эдвард…
- Ммм?
- Я не уверена, что…- Полувдохом произнесла я, но остановилась, потому что мне внезапно так захотелось его ласк и объятий, этого сумасшедшего наслаждения, которое он мог мне подарить. Эдвард прижал меня к себе, нежно гладя одной рукой по волосам, спускаясь по скулам вниз и пробегаясь прохладными пальцами по губам. Его рука заскользила вниз по плечу, и полетела дальше, задерживаясь на талии и округлости моих бёдер. Его соблазняющие прикосновения вызывали во мне дрожь и тихое в предвкушении дыхание. Я откинула голову ему на плечо, когда его рука скользнула ещё ниже, подчиняя меня своим намерениям. Я чувствовала его дыхание на своей шее, оно было подобно раскалённому горну, обжигающему мою кожу своим льдом. Его рука нарочито медленно продвигалась ниже и ниже, дразня, растравливая моё желание и заставляя погаснуть веками солнце.

Красные обжигающие искры заплясали в моих глазах, сосредотачиваясь огненным сгустком где-то в затылке и спускаясь по позвоночнику вниз, когда его пальцы дотронулись до точки моей сладостной боли, вызывая во мне стон. Кажется, его ответный рык уже стал моим фетишем, потому что я тут же стала… Господи, ну такого же не бывает… не бывает…

Он сковал меня своей рукой за талию, крепко, по-хозяйски прижимая меня к себе, одновременно лаская другой рукой мой горячий цветок. Зной расплёскивался по моему телу, повинуясь его настойчивым и нежным требованиям. Моё, не привыкшее к таким подчиняющим движениям, тело жаждало этого, но одновременно и хотелось вырваться, убежать, скрыться от нарастающей сладости внутри меня. Что-то во мне уверяло меня в абсолютной необходимости сопротивляться. Я неосознанно начала извиваться в его руках, пытаясь сбежать от своего сладостного, почти накатившего на меня счастья, но Эдвард удерживал меня крепко не давая сдвинуть бёдра ни на микрон, продолжая остервенело ласкать меня красными, растекающимися по телу искрами вечности.

Я чувствовала, как неукротимость, сила, страсть и необоримое желание исходили от него. Его низкое глухое рычание вторило моему стону, словно гипнотизируя меня, сотрясая моё тело, словно наводя какое-то странное марево на мой разум, вновь погружая в пучину, в безбрежный океан ощущений и чувствований.
Я всё ещё боролась с его руками, пытаясь сбежать сама от себя, от своего обезумевшего ласками желания и страха разлететься разбитым стеклом на осколки собственной страсти.

Красные искры во мне, разрастаясь, превратились в палящие раскалённые угли, плавя меня, создавая меня новую, словно обжигая глиняный сосуд в раскалённой печи вожделеющего неистовства. Я хотела остановить его, потому что эти угли становились невыносимыми, нестерпимыми, они прожигали меня насквозь, растекаясь по венам огненной рекой. Казалось, что ещё чуть-чуть, и что-то во мне разорвётся. Какая-то нить, что натянулась во мне, изгибая тело, которое старалось избавиться от этого чувства, стягивающего меня сладчайшим напряжением, и, заставляя забиться в его руках. Я хотела остановить его, прекратить это невероятное мучение, но мне не хватало воздуха, я стала задыхаться от этой силы и мощи, бушующей во мне от его прикосновений. Это было выше моих сил. И я сдалась этому завораживающему омуту, затягивающему меня воронкой в пучину моего исступлённого сгорания в его руках, и тут же на меня обрушилась взрывная буря, яростный ураган из вспышек, молний, всполохов и цветовых пятен, расширяющих моё сознание до размера вселенной и разбивая его на вечные осколки сверкающих солнечный лучей. Я сама стала солнцем, излучающим этот свет моей любви. Я услышала крик. Я поняла, что это кричу я. Я кричала его имя, принёсшее мне вселенную.
Всё померкло вокруг меня.
Ничего больше не существовало.
Только я и он вместе.
Я и он.
МЫ.

Я упала обратно в этот мир, сотрясаясь рваным дыханием, и бешено колотящимся сердцем.
Его руки, положив меня на плед, охватывали меня с нежностью, пробегая по оголённой коже, гладя волосы и обнимая в любви и успокоении моего трепета:
- Девочка моя… Я люблю тебя... Моя… Только моя… - Его поцелуи скользили по моему лицу, покрывая каждую его чёрточку любовью и нежностью.

Спустя какое-то время я поняла, что вокруг нас в воздухе повисла странная тишина ожидания. Природа листьев, не скрывая глаза подглядывающего за нами неба, махала нам абсолютной тишиной с верхних ветвей деревьев.
Казалось, что мой крик распугал все звуки леса.
- Почему так тихо?
- Сейчас поймёшь. Закрой глаза и прислушайся.
Он чутким движением убрал мне волосы за уши и замер, обнимая меня и вслушиваясь в немую тишину леса вместе со мной.

Но там не было тишины. Странный, шелестящий звук пробегал по лесу, вызывая в листве словно вздохи, всхлипы и шептания. Этот звук приближался. Сквозь закрытые веки я почувствовала, как палящее солнце скрылось за набежавшей тучей и ВОТ… Горячая, почти раскалённая капля первой весенней грозы упала на моё подставленное влажному небу лицо. Ещё одна… Ещё… Первый разряд грома сотряс окружавший нас простор. Тихое шуршание капель усилилось, смывая с меня изнеможение и усталость его рук.

Я открыла глаза. Он лежал рядом, облокотившись на локоть и пробегая чуткими движениями пальцев по моим губам. По лицу Эдварда текли горячие ручейки весеннего дождя. Он улыбался мне лучистой солнечной улыбкой. И, кажется, я улыбалась ему так же… Моё личное солнце, проглянувшее из-за грозовых туч моего одиночества.

…
…
…

- Эдвард! – Он тут же повернулся в проёме окна и оказался вновь у моих глаз, целуя меня в шею в сумеречном свете комнаты. Ну что же мне ещё сказать, что бы он остался?… - Тебе идёт папина рубашка.
- Надеюсь, он не будет против того, что я позаимствовал у него одну. Ведь мою у меня наглым образом отобрали. – Он засмеялся, стоя на коленях у моей кровати и застёгивая на мне пуговицы моей старой мягкой рубашки, что я решила использовать в качестве пижамы.
- Чарли даже не заметит. У него штук пять таких одинаковых.
- Хорошо. А теперь спи. Тебе, наверное, надо отдохнуть.

Ну, как же мне тебя остановить?…

- Подожди! Я ведь даже не знаю твоего полного имени…
Его ответная улыбка была полувздохом прошлого.
- Эдвард Энтони.
- И всё?
Он как-то странно посмотрел на меня.
- Почему ты всегда задаёшь мне вопросы, на которые я не могу ответить?
- У тебя что, фамилии нет?
- Есть. Но я тебе её скажу, когда вернусь, хорошо?
- Почему?
- Просто сегодняшний день кончается. А завтра моя фамилия может стать уже другой. Зачем тебе знать то, чего уже не будет? А на новую фамилию мне ещё права никто не давал.
Я немножко нахмурилась, пытаясь понять странный смысл его слов.
- Ты идёшь сейчас за новой фамилией?
- Именно так. – Он улыбнулся мне и вновь обжёг меня губами льда и страсти. – Я скоро вернусь.
И он исчез в звуках лесного воздуха, заметая свои следы раскачивающейся веткой ели, царапавшей моё окно тревожным звуком неясного будущего.

И всё-таки, мне сейчас казалось, что всё, что было в моей жизни до него, было призрачным, подобным лёгкой туманной дымке. И сейчас эта дымка спала, создавая кристальную чистоту моего разума, сверкающего в собственном сиянии любви. Потому что в моей жизни появился Эдвард. Я живу им теперь каждый миг. Он снится мне во снах, словно сказка. Он снится мне наяву, подобно чуду. Он является передо мной воплощением мечтаний и дрём. И больше мне ничего от него не нужно. Всё, что я хочу - быть с тобой. Разделить твоё дыхание. Оставить радом с твоей тенью шорох потревоженных листьев от моих шагов. Всё, что я хочу - что бы ты просто позволил мне быть с тобой рядом.

Возвращайся скорее, любимый.

…
…
…

Предрассветный воздух был ещё сер и студенист от ночного караульного стояния на часах моего ожидания. Скоро будет уже шесть утра. Но Эдвард так и не пришёл. Моё дыхание дрожало тоской и немым стоном по нему в ожидании чего-то …нехорошего. В распахнутое ночным мечтам окно медленно и вальяжно вливался утренний туман, странным образом достигший второго этажа. Видимо, вчерашняя гроза досыта напитала землю теплом и влагой, как мой любимый напитал меня страстью и негой, и теперь, выплёскиваясь через край, она медленно разливалась по комнате этими еле уловимыми стелящимися клубами молочной нежности.

Я лежала с закрытыми глазами. Почему-то сон так и не пришёл ко мне сегодня ночью. Я ждала Эдварда. Я так ждала его…
Временами я чувствовала, что проваливаюсь в бездну забытья, но, пробыв там какое-то время, я вновь возвращалась в комнату, переворачиваясь на другой бок и чутко вслушиваясь в абсолютно глухую тишину дремлющего леса, опьянённого моим туманом первых искренних и таких ярких чувств.

Шорох. Я улыбнулась, приподнимаясь на локте. В этот час всё ещё спит. Солнце не успело своими первыми лучами ещё никого разбудить. Это может быть только он. Мой любимый пришёл ко мне. Сейчас за окном появятся огненно-рассветные дикие глаза моего извращённого чувства прекрасной первой любви.

Силуэт, появившийся на качающейся ветке за окном, заставил вибрировать мою душу ликованием и выплёскиваться из груди нежным шероховатым трепетом:
- Эдвард…

Появившиеся на ветке красные глаза хитро прищурились
- Ждёшь его?
Голос был чужой.
Сильный зверь запрыгнул ко мне в комнату.
- Он не придёт. – Зверь улыбнулся, скрещивая на груди руки и рассматривая меня в упор сверху вниз.

Говоривший был очень красив. Не той красотой, что бывают в гламурных изданиях. Он был высоким, мускулистым, налитым какой-то страшной и влекущей силой, самцом. Диким необузданным хищником, зверем, призванным догонять, захватывать и уничтожать. При этом его ниспадающие светлые волосы мягко обрамляли точёные черты лица. Он был словно белокурый ангел. Падший, невероятно притягательный своей порочностью, ангел. Он был чёрным демоном с невероятной улыбкой Бога.

- Кто ты? Что тебе нужно?
Он покачал головой и усмехнулся.
- Слушай, милая, я не на охоте. Давай начнём хотя бы не так банально. Попробуй ещё раз, - он подмигнул мне и сделал предлагающий жест ладонью в мою сторону. Что-то в его жесте было не просто пугающим, а ужасающим меня колючим холодом по затылку.
- Тебя как зовут?
Он поднял вверх указательный палец:
- О!!! Гораздо лучше! Я Бонд. Джеймс Бонд. – Он широко улыбнулся сверкающими отточенными остро-хищными зубами, видимо шутя, Но мне почему-то было не смешно.

Плюхнувшись на кровать рядом со мной и, наклонившись к моему лицу, он очень тихо, вкрадчиво и даже нежно произнёс:

- Ну, а для таких, как ты, сладких, можно просто ДЖЕЙМС.

По моему животу разлился уродливым спазмом холод и неотвратимость будущего.

__________________________________________________________________

Я буду рада и паре слов в комментариях.