Глава 7: Разговор

Через час после своего разговора с Эсме мне удалось отговорить самого себя от идеи сказать Белле хоть одно единственное слово. Просто это не самая лучшая идея.
Я мог себя контролировать, когда делал вид, что ее не существует, именно так я и поступал в течение последнего месяца. Так было проще, раз уж я не мог услышать ее мыслей, но ее запах, доносившийся до меня изо дня в день, сводил на нет все мои попытки притворства.
В классе ее запах был настолько силен, что мне с трудом удавалось держать себя в руках. Уже находиться где-нибудь недалеко от нее было для меня тяжелым, а если я сделаю так, как сказала Эсме, тогда запах ее дыхания поразит меня, ее волосы, которые шелохнутся, когда она посмотрит на меня…нет, я не смогу.
Я уже давно не охотился, глупо проверяя пределы своего контроля рядом с ней. Я знал, что скоро мне придется отправиться на охоту, даже очень скоро, потому что голод внутри меня становился могущественнее каждый раз, когда я садился рядом с ней в классе. Слава богу, мой контроль был достаточно силен, но рядом с ней я все еще чувствовал себя неустойчивым, словно мог сорваться в любую секунду.
Я задумался, контроль – такая сложная штука. Я всегда был доволен своим самообладанием, потому что умение управлять своими животными инстинктами означает, что я не убийца. Причины моего нежелания быть убийцей почти эгоистичны. Я не хочу убивать, я не хочу слышать их последние мучительные мысли, эхом отдающиеся в моей голове.
Во время своего непродолжительного периода превращения, без Карлайла и Эсме, люди, которых я убивал, были злыми, жестокими существами, мысли которых были настолько извращенными, что у меня не возникало проблем, когда я от них избавлялся. Это было действительно облегчение остановить их отвратительные мысли, из-за этого охотиться было проще.
Но это было до того, как мне пришлось признать, что я забрал слишком много человеческих жизней. Это было до того, как я осознал, что кроваво-красные радужки глаз указывают на то, что я самый ужасный убийца, независимо от того, кем были мои жертвы. По какому праву я играл роль Бога, распоряжаясь человеческими жизнями таким образом?
Не все люди такие. У многих добрые, бескорыстные мысли, некоторые люди абсолютно добросердечны, и лишь очень редкие совершенно не думают о самих себе. Именно такие люди стоят борьбы против монстра внутри меня.
Белла определенно относится к совершенно иному типу людей. До нее мне никогда не встречался человек, мысли которого были бы для меня непроницаемыми, а ее запах такой интенсивный, что я уверен, что вряд ли когда-нибудь встречу кого-нибудь, от кого будет исходить настолько сладкий запах.
Я не приближусь к Белле; из-за страха, что причиню ей боль, если приближусь. Я был почти уверен, что не смогу сопротивляться ее запаху, если заговорю с ней после такого долгого времени бесполезных попыток игнорировать ее. А попытки игнорировать ее были похожи на попытки не обращать внимания на слой облаков над Форксом.
Я испытал угрызения совести, когда осознал, что мне придется нарушить обещание, данное Эсме. Я поклялся, что поговорю с Беллой, но я знаю, что это ни к чему не приведет. Я знаю, это правильный выбор. На какое-то мгновение я засомневался, но я знаю себя лучше, чем кто-либо. Даже убеждения Эсме не заставят меня отвергнуть это.
Иногда я не понимал Эсме. Размышляя над ее просьбой, я выглянул в окно и увидел солнце, восходящее за слоем облаков. Например, я не понимал ее веру в то, что мы все должны испытать любовь в жизни.

Она подумала, что Карлайл должно быть меня обратил, когда я был еще слишком юн, поскольку я особо не стремлюсь найти любовь, как другие. Она не верит в то, что я доволен, что у меня нет любимой. Хотя с учетом того одиночества, которое я испытываю сейчас, я понимаю, что чего-то не хватает.
Есть какая-то пустота, которой раньше не было, и мне нужно чем-то ее заполнить. Но чего именно не хватает? Меня очень озадачивало отсутствие объяснения мотивов, стоящих за этими эмоциями, но я пытался не позволить им добраться до меня.
Я вновь возвратился к беспокойным мыслям Эсме, я знал, что существует одна вещь, которую я давно утверждаю, и меня расстроило, когда Эсме стала ее отрицать. Просто потому что я бы «одинок», за неимением лучшего термина, это не означало, что я искал вторую половинку. Моя мама целенаправленно отказывалась мне верить.
Я вытащил школьный рюкзак из-под дивана, куда запихнул его, чтобы он мне не мешался, когда услышал, как Эммет прокричал мне: «Эдвард! Ну давай же, пора в школу!» Я слышал, что сегодня ты собираешься поговорить с девчонкой по имени Белла Свон, Эдвард. Как ты собираешься это сделать, о великий всемогущий старший братик?
Сбежав вниз по лестнице за какие-то доли секунды, я прошагал мимо него и остальных моих братьев и сестер, стоявших в ожидании. «Эммет, ты не мог бы прекратить мысленную болтовню и направиться к машине?» Я нерешительно поддразнил его с каменным выражением на лице. Я все еще нервничал по поводу того, что сегодня увижу Беллу, волновался, что мама рассердится, если я вернусь из школы, так и не поговорив с девушкой. Мне не нравилось причинять Эсме боль или сердить ее…
Элис пока еще не видела ничего, что могло бы иметь отношение ко мне или Белле, а я особо об этом не думал. Обычно она не видит каждое событие, если не пытается искать. И даже несмотря на то, что она не знает о моем решении, оно повлияет на ее видения. Я был рад, что она ничего не пыталась найти.
На протяжении всего пути меня раздражали размышления моих близких, им было интересно, что я скажу Белле. Что Белла скажет мне… Я сам был обеспокоен тем, что же она скажет, но меня невероятно раздражало то, что каждый, кто сидел в машине, тоже думал об этом.
Когда я остановился около школы, я был сыт по горло ядовитыми мыслями Розали об отмененном уговоре и мыслями Джаспера о том, что я могу делать в одном помещении с Беллой. «Хватит. Перестаньте, все. Это вас вообще не касается, и мне не нужны ваши мысли по этому поводу».
Вместе с этим я выскочил из машины и направился по направлению к зданию школы на свой первый урок, слишком быстро для человека. Мои братья и сестры уже поняли, что я не в лучшем расположении духа, поэтому решили не следовать за мной. Однако, меня настигла мысль Элис, последовавшая за мной, как я только я ушел прочь. Поговори с ней, и не важно, насколько сильно ты этого боишься, Эдвард.
На всех уроках до обеденного перерыва я был уверен, что не буду разговаривать с Беллой. Мне будет очень сложно разговаривать с ней в классе, где я чувствовал непреодолимое желание укусить ее горло и испить эту великолепную теплую жидкость, которая приливала к ее щекам каждый раз, когда…
Пытаясь отвести от себя черные фантазии о теплой крови и сладком запахе, который, я знал, принадлежал Белле, я едва ли услышал, как прозвенел звонок. Обеденный перерыв. Я направился в столовую и молча сел с семьей, с каменным выражением на лице отказываясь говорить с кем-либо. Я подчеркнуто игнорировал все голоса в столовой, как слышимые, так и мысленные, все это слилось для меня в шум на заднем фоне.
Когда что-то тревожило меня, я замыкался в себе, и ничто, сказанное кем-либо из моих близких, не могло заставить меня изменить решение, пока я сам не был готов заговорить. Так, уединившись в своих собственных мыслях, я вновь и вновь повторял свое заклинание. Разум превыше материи. Контроль над собой – это разум, а физические желания, голод – материя.
Разум превыше материи, повторял я, направляясь на урок биологии. Разум превыше материи, это то, что я повторял каждый раз, когда чувствовал, что мое внимание от меня ускользает: когда Белла вдруг совершала неожиданное движение или ерзала на стуле. Сегодня я пришел первым и равнодушно наблюдал, как она зашла в класс с Майком Ньютоном точно также, как и во все остальные дни.
Мне вдруг захотелось, чтобы она узнала, о чем он думал, находясь рядом с ней. Половину его мыслей посчитали бы откровенно грубыми в то время, когда я рос, но и в сегодняшнем мире они звучали не намного лучше.
Он испытывал к ней раздражающие чувства самодовольного юнца, воображая себя безоговорочно влюбленным только потому, что она была новенькой в Форксе. Все эти парни не знали ее на протяжении долгого времени, поэтому она казалась им интересной. Все они мыслили очень ограниченно, во всяком случае большинство из них, мне было отвратительно слышать, что они думали о Белле.
Обычно я игнорировал мысли Ньютона. Он всегда меня бесил, когда думал о ней, и я подметил, насколько раздражительно постоянными были подобные мысли. Когда они вошли и он облокотился на ее парту, как обычно в последнее время, я превосходно мог слышать его мысли.
Я чувствую себя немного виноватым из-за того, что отказал Джессике, но вдруг Белла пригласит меня, я должен быть свободен! Не могу пойти на танцы с кем-либо другим, если меня пригласит она…
Танцы? Я совсем забыл об этом. Я постарался сохранить непроницаемое выражение лица, вспомнив о том, что представляли собой танцы в то время, когда я был человеком, по сравнению с тем, что считалось «танцами» сегодня. Интересно, что Белла думает о танцах. Затем мне стало интересно, что она подумает, когда ее пригласит Майк Ньютон, и вдруг я обнаружил, что напряженно вслушиваюсь. Мне было…любопытно. Только и всего.
«Ну что ж», - начал Майк. Как же мне сказать? Не хочется спугнуть ее или сделать что-то подобное. Просто скажи это, Майк! «Джессика пригласила меня на весенний бал». Не могу смотреть ей в лицо – пол. Пол – отличное место, чтобы туда смотреть. И ее ноги тоже, кстати…
Внутри меня что-то напряглось. Я ощутил, как меня заполняют раскаленные эмоции, и прямо в это самое мгновение мне ужасно захотелось избавиться от Майка и от его раздражительных и управляемых гормонами мыслей. Я почувствовал, как борюсь не только с жаждой, но и с этим новым чувством, которое поднималось во мне. Конечно, в мыслях Майка не было ничего нового, они ничем не отличались от мыслей других подростков – но они мне все равно не нравились. Мне не нравилось, что кто-то смотрит на Беллу таким образом…потому что она хороший человек. И не заслуживает подобных вожделенных взглядов.
Я покачал головой, едва различимое движение, Белла ответила. Когда она отвечала Майку, ее тон был счастливым. «Здорово. Ты хорошо проведешь время с Джессикой». Казалось, что она искренне радовалась тому, что Майк и Джессика вместе идут на танцы.
Она рада? Почему она рада? Я не думал, что ей понравится то, что Джессика пригласила меня. «Ну…я сказал, что подумаю». Ну давай же, Белла. Неужели ты не понимаешь, что я хочу, чтобы ты меня пригласила?
Я снова разозлился. Она не обязана чувствовать к нему симпатию, таким же образом, как ему казалось, чувствовал по отношению к ней он. На самом деле, я бы предпочел, чтобы он ей не нравился…потому что она не заслуживает таких чувств. Я осознал, что беспокойно жду ее ответа, в то же время пытаясь постичь, почему я так хочу защитить Беллу.
«Зачем ты это сделал?» В ее голосе явно слышалось недовольство, во всяком случае я слышал. В самой глубине всего этого было что-то такое, что лишь усилило огненное чувство внутри меня: облегчение. В ее голосе слышалось облегчение, но Майк вряд ли его почувствовал.
Она покраснела, когда он опустил взгляд, я заметил это, наблюдая за ними боковым зрением. Ее вовсе не радует все это. В чем дело? Я думал, она обрадуется, что я не иду с Джессикой. «Просто я хотел узнать, может быть…ну, может быть ты собираешься меня пригласить». Все. Наконец-то я сказал это. Интересно, что она думает?
Иронично, я слышу этот вопрос в его мыслях и знаю, что тоже очень хочу получить ответ. Особенно иронично все это выглядит, потому что ответ, который мне нужен, находится в голове у единственного человека, мысли которого я не могу слышать. Я хотел знать, о чем думает Белла. Я хотел знать причину, почему она медлит, сейчас, раздумывая…
Я осознал, что надеюсь на что-то. На что я надеюсь? И почему? Что я получу, узнав ее ответ Майку? Ну…узнаю о ее чувствах к нему, это один ответ. Но с чего меня это заботит? В этом нет никакого смысла – если только дело не в моем желании ее защитить. То же самое желание защитить ее, которое я почувствовал в столовой в первый день, когда уловил ее запах…может быть, все из-за того, что я думаю о том, что она слабая и о том, чтобы ее защитить. Сейчас я не уверен, но…
Я слегка наклонил голову, ожидая ее ответа, меня пронзила неожиданная напряженность. Я ждал ее ответа.
«Майк, думаю, ты должен принять ее приглашение».
Облегчение, которое я почувствовал при этих ее словах, меня удивило. Я не думал, что надеялся именно на это. Но я почувствовал, как гнев внутри меня начал рассеиваться, как только стало понятно, что Майку отказали.
Конечно, Майк этого не понял. Что? Она думает, я должен пойти с Джессикой? «Ты уже кого-нибудь пригласила?» Держу пари, она пригласила Каллена. Кончено, он ее привлек: они все выглядят превосходно. Но я ее друг. Она знает меня. Неужели я ей не нравлюсь, ведь она же знает меня?
Наивные мысли Майка снова меня взбесили. Да кто он такой, чтобы предполагать, о чем думает Белла? Он не знает, о чем она думает. Кстати, я должен бы иметь лучшее представление о ее мыслях, будучи вампиром, который умеет их читать. И конечно же, не имел.
Белла заверила Майка: «Нет, я вообще туда не иду». Это пробудило мой интерес. Если она не собирается идти на танцы, тогда что она собирается делать? Она вообще собирается куда-нибудь отправиться или просто останется дома?
«Почему нет?» Она может сделать, что она задумала, в любой другой день! Почему она не хочет пойти со мной?
Я пытался сделать так, чтобы мой гнев не всплыл наружу, сейчас даже упорнее. Как я хотел, чтобы прямо сейчас он умолк!
Белла немного помедлила, прежде чем ответить: «В эту субботу я собираюсь в Сиэтл». Ее ответ вновь привлек мое внимание. Значит, она куда-то отправляется…но зачем ей нужно в Сиэтл? Она просто хочет туда поехать или у нее там какие-то дела? И перед тем, как ответить, она помедлила – она говорила правду? Или солгала, чтобы Майк от нее отстал?
«А ты не можешь поехать туда в другой день?» Почему ты не хочешь пойти со мной?
На этих словах мой гнев яростно вспыхнул. Она не хочет идти с ним, и он должен с этим смириться. Мое воспитание подсказывало мне, что "нет" означает нет, и после этого для джентльмена самое время отойти и оставить даму одну. Очевидно, здравый смысл и благопристойность кардинально изменились.
Я не смогу дождаться окончания урока, просто чтобы избавиться от этого снежного кома эмоций, которые меня переполняли. Реакции Беллы, ее мысли и слова полностью поглотили меня и вызвали миллиарды чувств, вспыхнувших и наполнивших меня.
Белла продолжила разговор, похоже, даже не осознавая, что разбивала сердце бедного невыносимого мальчишки. «Извини, нет», - сказала она. «И не заставляй Джессику ждать слишком долго – это невежливо».
При ее словах я почти улыбнулся. Может быть, она обратила внимание, до какой степени раздражительна была настойчивость Майка. Сначала я подумал, что она не заметила его собачьей преданности под маской друга, поскольку она никогда ничего не предпринимала, чтобы избавиться от него. Только что произнесенные слова ясно говорили о том, что они лишь друзья. Но он все еще не понимал этого.
«Да, ты права», - пробормотал он, направляясь на свое место. В его голове, однако, кружились мысли. Держу пари, она кого-то пригласила, но я даже не знаю, кто это может быть. Может, Каллен, но тогда почему они даже не разговаривают друг с другом на уроках? Почему она отвергла меня? Мне на самом деле казалось, что я ей нравлюсь.
Он либо бестолковый, либо невежественный. Я не мог точно определить. Я отогнал свое расстройство, связанное с Майком Ньютоном, и наконец взглянул на Беллу. Она осторожно села рядом со мной – прямо, облокотившись на спинку стула. И в данный момент терла виски кончиками пальцев, словно пыталась ослабить головную боль. Интересно, причиной беспокоящей ее головной боли является Майк?
Я уставился на нее, бесполезно пытаясь ворваться в ее мысли с помощью способности, которую я не понимал и не знал, как контролировать. О чем она думает прямо сейчас? И почему она отшила Майка? Его пригласила ее подруга Джессика, как я понял из разговора, была ли это та самая Джессика, которая при случае так ядовито думала о Белле.
Я не мог определить, хотела ли Белла пойти с Майком, но отказалась ради своей подруги или же на самом деле не хотела идти с Майком. Невозможность знать меня убивала. Обычно я узнавал все прямо из чьих-то мыслей. Но Белла…я не могу ее услышать.
И я не знал, что она думает о ситуации. Злилась ли она на саму себя за то, что не приняла предложение Майка? Или она терла виски из-за того, что ее раздражало приглашение Майка? Мне не нравилось не понимать, что происходит, особенно с учетом того, что это касалось Беллы. Она милая девушка, и мне не нравится наблюдать, как что-то ей досаждает, даже несмотря на то, что в данный момент я не знал причину проблемы.
И вдруг она вздохнула и подняла взгляд. И тут я понял, что не могу заставить себя отвернуться от ее бледного лица. Я еще усердней попытался найти ее мысли, прорваться сквозь стену за ее глазами. О чем она сейчас думает? Конечно же, у меня ничего не вышло, но как я хочу услышать ее мысли…
Ее темные карие глаза устремились прямо на меня, широкие и встревоженные, словно глаза загнанного оленя. Я не мог разобрать выражения ее лица. Казалось, что она удивлена нашим зрительным контактом – возможно, из-за того, что я пытался не смотреть на нее в последний месяц. Все напряженнее в нее вглядываясь, я пытался выудить то, что происходило у нее в голове. Но усилие было напрасным: я не мог ничего услышать.
Но кое-что все-таки выплыло наружу. Когда она посмотрела на меня, в ее глазах читалась боль. Я знал, что причиной вряд ли было предложение Майка Ньютона, а кроме этого, в глазах застыл упрек. Я явно не был виноват в том, что она отказала Майку – эта идея просто абсурдна – но все же боль и упрек в ее глазах направлены на…меня. Почему?
Я хотел знать, так отчаянно, почему ее глаза наполнял такой взгляд. Но единственная возможность узнать …это спросить у нее.
А, вот. Цикл Кребса. Ну что ж, кого же вызвать? Не Майка, он не знает, а мне не хочется тянуть, сегодня нужно много сделать. А, Эдвард! Он всегда знает правильный ответ. «Мистер Каллен, вы можете назвать вторую фазу клеточного дыхания?»
«Цикл Кребса», - ответил я и наконец оторвал взгляд от Беллы. Ее руки начали трястись, и я задался вопросом, были ли это связано со страхом из-за моих почти черных глаз. Но нет: ее запах совсем не усилился. И хотя для ее собственной безопасности было бы намного лучше, если бы она боялась, находясь рядом со мной, но это сделало бы мою жажду только сильнее.
Она опустила волосы на плечо, она так делала на каждом уроке с того самого дня, месяц назад. Меня очень расстраивало то, что я не знал, был ли это рефлекс или она просто не хотела видеть меня или признавать мое присутствие. А может быть, дело даже не в этом, а в том, что она боится меня.
Существует бесконечное множество возможностей, и я смогу узнать ответ только, если она мне скажет. Но она не скажет, потому что я не собираюсь спрашивать.
Однако сейчас она представляла собой соблазн другого типа. Эта боль в ее глазах…Я не смогу забыть увиденную эмоцию. Меня это мучило, кружась в моих мыслях и требуя только одного: узнать, почему она так на меня посмотрела. Понять это. Мне придется спросить, чтобы узнать…так ведь? Я обещал Эсме…но я ведь сказал самому себе, это нелепо, я не буду с ней разговаривать.
Всю оставшуюся часть урока я мысленно спорил, поговорить ли мне с ней или продолжать держаться на расстоянии. Моя решимость начала ослабевать, и я уже не знал, что лучше сделать. Оставить ли мне ее в покое? Будет ли она так в большей безопасности?
Но ведь только что я смотрел на нее в течение нескольких минут. И у меня не возникло большего желания убить ее – возможно, потому что мои глаза были крепко зафиксированы на ее глазах. Если я попробую то же самое, когда буду говорить с ней, это будет не так опасно, как если бы мои глаза застыли на ее горле.
Прозвенел звонок, сообщая об окончании урока. Ученики засуетились, и Белла повернулась ко мне спиной, собирая свои вещи. Обычно я стремглав мчался из класса и прочь от ее запаха. Он был все еще – как всегда – чрезвычайно сильным, но я могу вытерпеть его в течение еще нескольких минут. Кое для чего…
Я решил; я передумал. Я убедился, что никто нас не слушает, и сказал: «Белла?» У нее было действительно красивое имя… О чем я думаю? Красивое? Оно интересное и женское, признал я, но откуда взялось это «красивое»?
Она отвлекла меня от моих удивленных размышлений. Медленно повернувшись, и, видимо, с неохотой, она посмотрела на меня проницательным взглядом. Она не хотела разговаривать? Это можно понять. Я игнорировал ее или скорее пытался игнорировать в течение последнего месяца. Я постарался сделать так, чтобы мое лицо выглядело непроницаемым, и когда она взглянула на меня, я увидел осторожность на ее лице, ее пронзительный взгляд.
Это страх заставил ее вести себя подобным образом? Это почему-то причинило мне боль. Я не понимал своих собственных эмоций… Не давая выражению необъяснимого разочарования закрепиться на моем лице, я пристально смотрел на нее, когда она отвечала на мой односложный вопрос. «Что? Ты снова разговариваешь со мной?» Ее тон был резок и раздражен.
Значит, не страх: а раздражение. Мои губы дернулись, когда я попытался подавить грустную улыбку из-за того, что я ей видимо не нравлюсь лично. Эта мысль тоже причинила мне боль. «Нет, не совсем», - ответил я, ведь это был всего лишь однократный разговор, о котором меня попросила Эсме. Мне тоже было любопытно, что заставило меня изменить намерения – но я не смогу сделать это еще раз. Так ведь…? Я подавил эту мысль.
Она сделала глубокий вдох, закрыв глаза; ее челюсть была плотно сжата. Интересно, в чем дело. Ей больно? Мысль о том, что ей может быть больно, заставила меня почувствовать так, будто в моем желудке крутили нож. Мне не хотелось видеть, как она страдает.
Через некоторое мгновение она вымучила из себя: «Тогда что ты хочешь, Эдвард?» Ее глаза были закрыты, и мне стало интересно, почему; она не хочет смотреть на меня? Она себя не очень хорошо чувствует? Что еще не так? Или может быть, все дело в раздражении: этим можно все объяснить. Но все же – почему она сердится?
Но у меня не было много времени для размышлений. Нужно ответить, о чем я думал на уроке. «Мне жаль. Я веду себя грубо, я знаю. Так просто действительно лучше». Это было лучшее, что я мог придумать, чтобы извиниться за свое поведение. По отношению к ней было нечестно вести себя подобным образом в прошлый месяц, но это был мой выбор и частично соглашение с моей семьей. Я был очень груб с ней, но для ее же блага. Она ведь в безопасности? Она жива.
Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня, осторожно и подозрительно, а еще я увидел растерянность. «Не понимаю, о чем ты».
Я попытался объяснить: «Будет лучше, если мы не будем друзьями. Поверь мне».
Я удивился, когда она прищурила глаза. «Плохо, что ты не понял этого раньше», - прошипела она, с гневом в голосе. «Тогда бы тебе не пришлось обо всем сожалеть».
Теперь растерялся я. Ее слова застали меня врасплох, будто она неожиданно уловила что-то, что я сказал. «Сожалеть? О чем сожалеть?»
«О том, что не дал этому дурацкому фургону просто переехать меня».
Все, что я смог, лишь уставиться на нее, чувствуя себя обиженным и, если такое вообще возможно, преданным. Как она могла такое подумать? Неужели она и правда думает, что я не хотел спасать ее? Осознание навалилось на меня и причинило такую боль, какой я никогда не испытывал.
Она думала, я не хотел спасать ей жизнь. Возмутительно! Я просто хотел, чтобы она не заметила то, что я совершил, спасая ее, но чтобы совсем не спасать ее? Во мне зажглась искра, превратившись в гнев. «Ты думаешь, я жалею, что спас тебе жизнь?» Я защищаю ее жизнь каждый день, отказывая монстру внутри себя в удовольствии испить ее кровь!
«Я знаю, что ты жалеешь», - выпалила она, в ее глазах сверкнула ярость.
Да как она смеет. Как она смеет думать, что я хотел ее смерти, когда каждый день ее запах мучит меня! Когда каждый день я подвергаю свою семью опасности, находясь рядом с ней! Когда в этот самый момент я не хочу ничего, кроме того, чтобы она жила, несмотря на то, что я также хочу попробовать эту насыщенную кровь, которую, я это слышу, качает ее сердце! Я сдержался, чтобы не зарычать, но гнев свободно прорвался в мой голос, когда я произнес: «Ты ничего не знаешь».
Она не знает, каким тяжелым был для меня прошлый месяц. Для нее это было лишь: младший Каллен игнорирует ее после того, как спас ей жизнь. А для меня? Как мучительно каждый день сидеть рядом с ней и не напасть на нее, чтобы испить эту привлекательную кровь. Она об этом ничего не знает!
Она резко отвернула голову, на меня нахлынула мощная волна ее запаха. Я подавил приступ жажды, но ее поведение заставило меня остаться сидеть, ошеломленным. И тогда я увидел, что она собрала вещи и направилась к двери. Я также начал собираться, и уже почти оказался позади нее, чтобы выйти из класса с той же скоростью, с которой я покидал все свои вещи в рюкзак.
Но удача покинула ее, и она ударилась о дверной косяк, споткнувшись и уронив все книги. Она помедлила, оставаясь неподвижной в течение довольно длительного времени. А потом вздохнула и наклонилась, чтобы поднять книги. Но я сделал движение намного быстрее, подчиняясь странному желанию защитить ее. Может быть, я просто хотел быть хорошим по отношению к ней, даже после ее абсурдных обвинений.
Поскольку в классе не осталось людей, а учитель смотрел на доску, я двинулся быстрее, чем человек, чтобы собрать и отдать ей книги. Ее запах был в невероятной близости от меня, поэтому я осторожно протянул ей ее вещи. Она сказала ледяным тоном: «Спасибо».
Я сузил глаза: она все еще злилась. Это значит, она не передумала. Она все еще думает, что я хотел ее смерти, хотя я делал все, чтобы бороться за ее жизнь. «Не за что».
Она выпрямилась и быстро отвернулась, зашагав прочь. Я знал, что ее следующий урок- физкультура, поскольку я выучил наизусть ее расписание, чтобы знать, куда она пойдет, и избегать ее.
Я повернулся и быстро направился на свой следующий урок, все еще злясь на то, что она мне сказала. Несколько учеников отпрянули от меня в моем мрачном настроении. Она думает, я хотел ее смерти, повторял я мысленно. Как она могла такое подумать? Я игнорировал ее, да, но ведь это не значит, что я не хочу, чтобы она была здесь!
Напротив, осознал я потрясенно. Я хочу, чтобы она была здесь, гораздо сильнее, чем должен. Но почему эта девушка имеет для меня какое-то особое значение? Она лишь человек. И все же я бросился ее спасать, когда на нее надвигался тот фургон, думая лишь «Только не Белла». Я чувствовал желание покровительствовать ей, когда Майк Ньютон пытался пригласить ее. Я хотел, чтобы она думала обо мне лучше, вместо предположения, что я хотел ее смерти.
Все это привело меня в смятение. При мысли о ней во мне проносились странные чувства, странным было то, что я не хотел, чтобы что-то причинило ей боль, я желал, чтобы она была в безопасности, я обеспечивал ее безопасность… Я не должен так привязываться к человеку.
Я знаю, моя семья обо всем узнает, но она не понимала, даже сейчас, что я имел ввиду, когда сказал, что для нас будет лучше, если мы не будем друзьями. Она не понимает, что я делаю это для ее же безопасности.
Я все еще раздумывал над ситуацией, когда громко прозвенел финальный звонок. Мои вещи были в рюкзаке, поэтому я оказался за дверью прежде, чем многие ученики вообще осознали, что пора домой.
Когда я быстро шел мимо здания, я услышал, как Эрик Йорки ободряет сам себя. Так, просто сделай это. Спроси ее вежливо. Она отказала Майку, может быть у меня есть шанс.
Я замедлил шаг, наблюдая за тем, как Белла приближается к своему пикапу. Я все еще находился далеко, около школы. Обычно большое расстояние не препятствует подслушиванию разговора, но с учетом мыслей других учеников и их голосов, витающих в полуденном воздухе, плюс еще ветер, уносящий ее слова в противоположном направлении, я не слышал голоса Беллы. Вместо этого я сосредоточился на мыслях Эрика… любопытно, что он скажет.
Ладно, все хорошо. Просто привет, ничего страшного.

Что происходит? Вот, идет. Просто пригласи ее на танцы…

Ну пожалуйста, пусть она скажет да – а что, выбирают девочки? Да, выбирают они.

Меня немного смущает, что выбирают девочки, а я приглашаю ее.

Она собирается в Сиэтл в этот день? Звучит как предлог. Видимо, она не хочет идти со мной.

Она сказала, может быть в другой раз, но я видел, как она прикусила губу. Возможно, она не заинтересована. Ну ладно, по крайней мере это не было так неловко – она не совсем меня отшила, как делают многие девушки…

Я ощутил несомненное облегчение, когда Эрик удалился, получив отказ, но не переживая по этому поводу. Он оправится гораздо быстрее, чем Майк, это точно. Я обнаружил, что он нравится мне гораздо больше, чем Майк Ньютон, потому что по-джентельменски принял ее отказ.

Я наблюдал за Беллой, поравнявшись с ней около красного пикапа. Она выглядела одурманенной, будто вопрошая, что только что произошло. Выражение ее лица было бесподобным, и я издал слабый смешок. Она выглядела очень забавно. Неужели она думала, что непопулярна или что-нибудь подобное? Очень много парней в школе влюбились в нее.
Смотря прямо вперед, я быстро прошел мимо ее машины и подошел к своей, а она залезла в пикап, хлопнув дверью. Я точно не понял, что я сделал. Но я услышал его мысль, когда он пробирался сквозь толпу, и понял, что произойдет.
Тайлер Кроули собирается пригласить Беллу на танцы. Это будет уже третий проситель, и мне хотелось увидеть ее лицо, когда он будет приглашать ее. Просто из любопытства…
Это было мое объяснение, я выехал с места парковки и заблокировал Белле дорогу. Я отклонился на сиденье и наблюдал за ней в зеркале заднего вида, а моя семья появилась на углу одного из зданий, встретившись после уроков, а не направившись прямо к машине.
Что он делает? Он уезжает – эй, почему ты преградил проезд Белле? Кажется, что она в ярости…

Вау, она сердится. Думаю, если представиться возможность, она въедет в машину Эдварда: она очень злится…

Что он делает? Следуешь просьбам Эсме, хорошо, но ты уже должен был поговорить с ней! Что ты делаешь?

О-о, очень забавно. В один день целых три человека пытаются ее пригласить, а третий просто невозможен! Эдвард, послушай его мысли. Хочу знать, почему Белла покраснеет…

Белла покраснеет? Сейчас то, что произойдет в машине сзади, интересовало меня еще больше. Я не мог толком объяснить, почему, но румянец на щеках Беллы такой милый, и мне тоже хочется увидеть, как Белла покраснеет после разговора с Тайлером.
Он приблизился к машине Беллы, и я слушал Тайлера, наблюдая за лицом Беллы в зеркале. Музыка все еще играла, но я даже не стал утруждать себя выключить ее. На парковке все еще было слишком много мыслей, чтобы я мог отчетливо услышать голос Беллы.

Ну что же. Она отказала Майку, это значит, у меня есть шанс.

Я хочу кое-что у тебя спросить, пока мы здесь. Нет, это не связано с тем, что Каллен всех нас задерживает.

Я увидел, как с лица Беллы сошла вообще вся краска, когда Тайлер продолжил свои мысли и диалог; я усердно старался не рассмеяться над ее ошарашенным выражением.

Ну вот, я сказал это; «ты меня пригласишь на танцы»?

Ее не будет в городе? То же самое она сказала Майку. Может быть, она и в правду это имела ввиду.

Конечно, Майк так и сказал. Я думал, она просто хочет деликатно ему отказать, хотя…

Ну ладно, есть еще бал. Приглашу ее туда.

Он ушел, а я наблюдал за тем, как ее лицо наливалось краской, а глаза расширялись до невероятных размеров. Третья возможность свидания была для нее невыносима. Она выглядела так, будто только что ее переехал…я вздрогнул при такой метафоре. Нет, она выглядела словно…я вышел на солнце прямо перед ней. Шокировано.
Элис, Розали, Эммет и Джаспер подошли к автомобилю и проскользнули внутрь, а я смеялся, все еще уставившись в зеркало заднего вида. Меня забавляла вся эта ситуация. Она робкая девушка, и внимание сразу трех парней в один день очевидно было для нее слишком.
Элис хихикнула и сказала: «Эдвард, поехали лучше. Она только что решила попробовать въехать в твою машину». Видишь? Она газует. Я выехал с парковки на своей обычной скорости, все еще смеясь. Мои губы растянулись в первой улыбке за последние – ну, за последний месяц.

Он улыбается из-за этой девушки? Человеческой девушки? Люди вовсе не забавны, ну на самом деле…

Ух ты, Эдвард улыбается. Давно этого не видел. И даже смеется! Никогда бы не подумал, что увижу это сегодня, из всех дней, в которые он может…

Он так счастлив. Неужели только из-за того, что тот парень пытался пригласить Беллу? Очень странно…

Эдвард, знаешь, я тебя уже достаточно давно таким не видела. Сначала я думала, что после разговора с Беллой ты весь день будешь ходить унылый…

Я устремил короткий взгляд на Элис в зеркало заднего вида, мое радостное настроение тут же улетучилось. Она моргнула, состроила рожицу и отвела взгляд. Я вновь посмотрел на дорогу. Она напомнила мне, что сказала мне Белла, эта мысль меня угнетала.
Она подумала, что я желаю ее смерти…

Джаспер нахмурился. «Ты только что был счастлив. Что еще за перемены настроения, Эдвард?» Что сказала Элис?
Я нахмурился и покачал головой. «Не сейчас». Мне не хотелось говорить об этом. Оставшуюся часть пути мы провели в тишине, они уважали мои желания. Конечно, мысли продолжались, но, слава богу, они больше не были сконцентрированы на мне. Я был рад, что Джаспер не пытался выведать мои эмоции. Я никогда не с кем не говорил о чувствах, за исключением своей исповеди об одиночестве прошлой ночью. Для меня это был момент слабости, я не собираюсь его повторять.
Наконец мы добрались до дома, я припарковал машину и вышел, не сказав ни единого слова. И вновь обычная рутина. Мы толпой радостно пошли в дом, Эсме нас ждала. Она поприветствовала нас, а я попытался улизнуть по лестнице. «Эдвард!» - позвала она мягко. Пожалуйста, останься. Я хочу поговорить с тобой.
«Я не хочу говорить, Эсме», - ответил я, все еще отвернувшись от них. Мне хотелось пойти к себе в комнату и слушать музыку, чтобы заглушить мысли других, и попытаться понять абсурдную мотивацию Беллы, стоящую за ее обвинениями.

Может, ты не хочешь, но ты должен. Я почувствовал руку у себя на плече. «Что случилось?»
Я молчал. И дело вовсе не в том, что я упрям, просто я точно не знаю, в чем дело. Джаспер добавил: «Ты был счастлив, когда мы отъезжали от школы. О чем ты начал думать, что к тебе вернулась такое угрюмое настроение?» Кто-то что-то сказал? Белла сказала что-нибудь?

Шепотом я признал: «Она думает, я хочу ее смерти». И это меня тревожило, потому что какая-то часть меня действительно хотела ее смерти. Одна часть меня хотела испить ее кровь, а другая любой ценой этому помешать. То, что она могла установить одну из страшных вещей, которые я от нее хотел, пугало – и более того то, что она думала, что я хочу видеть ее неподвижной и безжизненной.
Эсме выдохнула. Что? Как она может такое думать?
«Потому что я игнорировал ее», - объяснил я, повернувшись. «Она думает, я желаю, чтобы тот фургон раздавил ее», - я чувствовал, насколько саркастично это звучало, но не мог ничего поделать. Она так думает и чувствует, и я не могу это изменить.
Но все же, она так думает… «Полагаю, ты поговорил с ней?» произнесла Эсме, слегка смягчившись. Я кивнул. «И…что ты чувствовал, когда разговаривал с ней?» Я не про то, что она сказала, Эдвард. Я имею ввиду, что ты чувствовал, когда разговаривал с ней, до того, как она это сказала?
Я застыл. Что я чувствовал, когда общался с Беллой? Я не обращал внимание ни на что, подумал я. И я был…доволен. Разговаривать с ней казалось правильным, даже несмотря на то, что мы спорили. Впервые за месяц я не чувствовал себя покинутым или одиноким, а целым.

З.Ы.: Люблю обсуждать фанфики))) Надеюсь, намёк понятен))) Форум