Edward POV

- Нет, - Белла покачала головой, нахмурившись. – Нет, мы не можем петь «Героя». Это клише и скучно. И возможно, кто-то другой сделает это лучше.

Мы решили участвовать в конкурсе. Белла бросилась на это с большим энтузиазмом.

- Ну, тогда что предлагаешь? – спросил я, просматривая стопку листов с песнями, которые копил не один год. Белла вздохнула и села около меня, заглядывая через плечо.

- Что-то, что никто не знает. Что-то, что мы сможем выдать за свое, - ее рука вырисовывала круги на моей спине.

Я до сих пор ждал, когда она поймет, что я не такой человек, с которым она не захочет провести остаток своей жизни, но этого до сих пор не случилось. Она была такой понимающей и соглашалась со всем, что я говорил, и я уже не знаю, стоит ли мне удивляться или нет. Я не заслуживаю кого-то похожего на нее.

Вдруг я краем глаза заметил напечатанный черными буквами заголовок. Я остановился и вытащил его из стопки. Я просмотрел ноты и слова, я довольно таки неплохо помню эту песню. Я передал лист Белле.

- Как насчет этого?

Некоторое время она смотрела на листик, а потом взглянула на мое лицо.

- Для Эсме?

Я кивнул и развернулся к пианино. Белла поставил листок с нотами на подставку, и я начал играть, тихая мелодия »Я верю своему сердцу» начала заполнять комнату. Потом я начал петь. Это было легче, чем я думал, так как я помнил мелодию и слова, мне даже не приходилось смотреть на листок.

Я закончил куплет, и мелодия перешла к партии Беллы. Она начала, ее голос уверенный и сильный, тошнотворно сладкий – идеально подходящий. Когда я присоединился к ней на последней части, я был абсолютно уверен, что нам нужно петь эту песню. Не только слова, но и мелодия идеальны, никто не побьет нас, если Белла будет так петь. На данный момент единственная проблема… хватит ли нам сил сделать это?

Через пять часов я все еще сидел там, проигрывая мелодию раз за разом.

Кто-то постучался в дверь.

- Войдите, - сказал я, не отвлекаясь; потом услышал, как дверь открылась и закрылась. Когда я закончил, то увидел перед собой Элис. Я изогнул бровь.

- Принесла свое секретное записывающее устройство? – съязвил я.

- Оно в моем телефоне, Эдвард, - сказала она, а потом вздохнула. – Прости за это, но тебе нужно было слышать, насколько вы хороши вместе.

- А ты дала нам послушать? Нет, ты передала запись непосредственно мистеру Голдингу, - установил я.

- Последним сроком подачи заявлений была пятница! – взвизгнула Элис. – Я должна была что-то сделать! – она огляделась и сменила тему разговора. – А где Белла?

- В душе, - ответил я.

Элис посмотрела в пол.

- Ты рассказал ей?

- Все. Все. Я не знаю, что она думает. Она такая всепрощающая, что, думаю, я не заслужил этого, Эли.

Она снова посмотрела на меня.

- Конечно, заслужил. Эдвард, ты доверился ей и все рассказал. А сейчас она поможет тебе, как ты помог ей.

Моя бровь выгнулась.

- Как я ей помог?

Элис улыбнулась.

- Эдвард, ты сделал ее счастливой. Теперь ее очередь сделать счастливым тебя.

Я задумался над этим. Белла сделал меня счастливым? Без сомнений, на это был лишь один ответ. Но сделал ли я ее счастливой? Я вспомнил, как она целует меня, огонь ее глаз, то, как она улыбается, когда видит меня: будто слепец первый раз увидевший солнце, у меня были такие же ощущения при виде ее. Я почувствовал, как уголки моих губ приподнимаются, потому что, да, я сделал ее счастливой.

Вдруг, открылась дверь и вошла Белла. Она покраснела, когда мы с Элис посмотрели на нее, будто на нее уставились тысячи людей.

- Простите, я оставлю вас од…

- Нет, - перебила ее Элис, поднимаясь. – Я все равно собиралась баиньки. Она подошла к Белла и нежно обняла ее. Через всю комнату я услышал, как она прошептала ей слова благодарности, а затем она сказала что-то настолько тихо, что я не расслышал.

Когда Элис ушла, Белла неловко остановилась в дверях, скрестив руки на груди.

- Может, зайдешь? – спросил я с улыбкой.

Покраснев вновь, она подошла и села мне на колени, когда заметила, что на скамейке не так много места. Она положила голову мне на плечо и сказала:

- Что Элис говорила?

- Да ничего такого, - честно признался я. – Она извинялась за то, что отдала мистеру Голдингу запись.

Белла обдумала это.

- Да, но если бы не она… мы бы сами никогда этого не сделали. Может, это и хорошо?

- Возможно, - сказал я, - а, может, нет.

Белла слезла с моих коленей и села на край скамейки.

- Порепетируем еще?

- Ха. Пошли спать, - я опустил крышку пианино, стараясь не пораниться, и встал.

Полчаса спустя мы с Беллой уютно расположились под моим пуховым одеялом. По телеку шел какой-то старый фильм, но мы его не смотрели. Ее ручка прокладывала дорожку по моей спине, а потом запутывалась в волосах, когда я неистово целовал ее, вдавливая в матрас, наши ноги сплелись, мои бедра вжались в ее. Я нежно посасывал ее мягкую нежную губу, когда она впустила меня внутрь ее рта. Наши языки встретились в середине пути. Одной рукой я дотронулся до ее щеки и полностью в ней растворился.

Неожиданно, Белла отпрянула и задумчиво на меня посмотрела.

Когда она не заговорила, я спросил ее:

- Что?

- Я только что поняла… - она запнулась, и между бровей появилась складочка.

- Ты только что поняла…? – напомнил я.

Она вздохнула.

- Я не очень много о тебе знаю.

- Что это значит? Я рассказал тебе все, что…

Она остановила меня.

- Нет, нет, нет. Я не это имела в виду. Я подразумевала… когда у тебя день рождения? Какой твой любимый цвет?

Я усмехнулся абсурдности ее вопроса.

- Двадцатого июня и коричневый.

- Коричневый? – ее бровь взлетела вверх.

- Ха-ах, - сказал я, перекатившись и сев по-турецки, что бы видеть ее лучше. – Теперь твоя очередь ответить на эти же вопросы.

- Тринадцатого сентября и зеленый, - ответила так, будто ждала их. Скорее всего, так и было. – Так почему коричневый?

- А почему зеленый? – тянул с ответом я.

Она ничего не ответила, поэтому я неохотно ответил.

- Это цвет твоих глаз.

Она улыбнулась и, пересев мне на колени, прошептала мне на ухо:

- У меня та же причина.

Я не мог не улыбнуться. Но скрыл это, дотягиваясь до ее телефона, лежащего на прикроватной тумбочке.

- Эй! – возмутилась он. – Что ты делаешь?

- Заношу свой день рождения в твой телефон, - ответил я, ухмыляясь. Бросив ей свой телефон, я сказал:

- Если хочешь, можешь занести свой в мой телефон.

Я открыл ее приложение-календарь и добавил свой день рождения на двадцатое июня с пометкой: «День Рождения Эдварда! Готовь подарки! Элис, наверно, тоже…» Потом, немного посмеявшись, я положил его обратно и посмотрел, как она записывает свой день рождения. Я мысленно поставил памятку, что бы купить ей что-то особенное.

Когда она закончила, я вырубил телевизор, потом свет и забрался под одеяло, прижимая Беллу к себе. Мы лежали, голова к голове, пальцы сплетены, и долго задавали друг другу вопросы друг о друге, а потом отвечали на них. Я был бы счастлив просто заниматься с ней сексом весь вечер, но, странно, я был благодарен Белле, что она остановила наш поцелуй и спросила это, потому что, если бы она этого не сделала, я бы никогда не узнал то, что знаю. Как то, что она каждую ночь проверяла, есть ли под кроватью монстры и что она ненавидит реалити-шоу. Что она хотела быть доктором, но выяснила, что не переносит вида крови. Что она любит звезды и махровые носки, и я не замечал, как она играет со своим локоном, когда говорила о себе. Я не замечал, что она любит проводить пальчиками по моей руке и груди, когда я говорю или лохматить мои волосы, когда я не вижу. Я бы никогда не заставил ее признаться, что она думает, что глаза – это зеркало души, и она верит, что моя душа самая светлая и лучшая из всех существовавших.

Наши ноги сплелись, а тела были прижаты друг к другу, когда, наконец, мы замолчали.

Родители и Элис давно уже спят в это время. Белла зевнула.

- Может, уже будем спать? – предложил я.

- Что-то не хочется, - отказалась Белла.

- Ну, а чего тебе хочется?

Она посмотрела на меня с нахальным огоньком в глазах.

- Я очень хочу мороженого, - как конспиратор, прошептала она.

Я фыркнул.

- У тебя есть?

- Возможно, - признался я. - Дай угадаю. Ты хочешь, что бы я пошел и принес тебе немного?

Белла улыбнулась, как нашкодивший ребенок.

- Пожалуйста.

Я вздохнул и свесил ноги с кровати, пока она хихикала. Я бросил одеяло на сторону Беллы, потом пересек комнату и пошел вниз. Перерыв холодильник, я нашел ведерко мороженого «Бен и Джерри», вытащил его, затем достал две ложки и на цыпочках направился наверх. Я вернулся в комнату и захлопнул за собой дверь.

Когда Белла увидела мороженое, ее лицо засияло.

- Вау. Спасибо, - сказала она, когда я плюхнулся около нее. – Ты бог, знаешь об этом?

- О, я знаю, - поддразнил ее я, снимая крышку с мороженого. Я протянул ей ложку, и мы сидели и в тишине поедали его. Я смотрел, как она слизывает с нее мороженое, ее язык захватывал верхушку мороженого и отправлял его в рот. У меня родилось несколько навязчивых идей, связанных с ее ртом.

Мы быстро опустошили ведерко, и я поставил его на пол около кровати. Я лег на свою половину и приблизился к ней, слизывая мороженое с ее рта, после этого прижал свои губы к ее и поцеловал. Сегодня многое вышло наружу, и мне было приятно знать, что она все еще меня любит, несмотря на все то, что я сделал Элис и своей семье.

- Спокойной ночи, - прошептал я и отстранился.

Белла молчала, когда я положил голову на подушку и закрыл глаза, но внезапно она взвизгнула, заставив меня подскочить.

- Господи, Белла! – крикнул я, смотря на нее. – Что?

Она, задыхаясь, хихикнула.

- Ты… на вкус, как мороженое! – а потом она снова захихикала.

Я вскинул бровь.

- Ты в порядке? – поинтересовался я.

Она яростно кивнула.

- Мороженое «Бен и Джерри» делает меня гиперактивной!

Вот черт.

Bella POV

- ... И Джаспер сказал, что мы можем пойти купить кофе! - Элис, как всегда, тараторила на следующее утро на регистрации, ее состояние походило на мое, которое было вчера вечером, когда я съела половину баночки «Бен и Джерри». Один Бог знает, как Эдвард справился с этим ... история Эдварда все еще кружилась в моей голове, сейчас я вижу Элис в новом свете. Она не постоянно была счастливой феей, которой я обычно вижу ее. Она была девушкой, сломленной множество раз, но ей все-таки удавалось склеить себя. Она удивительна.

Я кивнула головой, не зная, что ответить, и продолжила рисовать круги внутри кругов на передней странице моей тетради. Вдруг что-то врезалось в мою руку, и круг стал неровным. Я подняла глаза и увидела Лорен Мэллори, проходящую мимо со сморщенным носом, как будто она вдохнула какую-то гадость.

- Сука, - пробормотала я, возвращаясь к кругам. Только вот пробормотала я довольно таки громко.

- Что? Что ты сказала? – замерла Лорен.

- Ты слышала, - сказала я, посмотрев вверх и мило улыбнувшись. Я удивилась своей самоуверенности. Она нависла надо мной, стараясь выглядеть угрожающе.

- Я не думаю, что у тебя есть право так меня называть, шлюх…

- Прости? – осекла ее я, вставая, чтобы она не могла возвышаться надо мной. В классе стояла тишина, и все смотрели на нас.

- Ты слышала меня, - не очень похоже передразнила она. – Эдвард был моим, пока ты его не украла.

- О, извини, - сказала я. – Неужели, ты думаешь, что Эдвард будет встречаться с блондинистой пустышкой, вроде тебя? Прости, Лорен, но некоторые люди на порядок выше этого, - через комнату прошелся шепоток. Лорен со злостью посмотрела на меня.

- И ты думаешь, он оставит тебя? Я бы не поставила на это. Как только закончится проект, он вернется к своим прежним привычкам, запомни мои слова. Тогда и посмотрим, кто на порядок выше, - и она ушла на свое место, не оставляя мне возможности ответить. Хотя хорошо, что она так сделала – у меня не было ответа. Как она могла ударить по моему самому больному месту?
Угадать мои самые худшие опасения?

- Не слушай ее, - сказала Элис, когда я снова села. – Она ничего не знает об Эдварде. Поверь мне.

- Но что если она права? – вздохнула я.

- Она не права, - мягко произнесла Элис. - Если тебе нужны еще доказательства, кроме тех влюбленных взглядов, которые он тебе дарит, то еще только четыре человека в мире могут тебе помочь.

Я нахмурилась.

- И кто они?

Элис закатила глаза.

- Я, Эдвард, Эммет и Таня, - тон ее голоса изменился на последнем имени - Но Таня не знала и половины этого.

- О, - я почувствовала себя глупо, потому что не догадалась. Потом я вспомнил слова Эсме, которые она сказала в прошлую субботу, когда я спросила ее, что случилось: Я задам тебе тот же вопрос.

- Вам не кажется, что Эсме заслуживает знать обо всем?

Элис выглядела подавленной, и я тут же пожалела о том, что спросила.

- Ну ... мы не сказал ей, в свое время, потому что не хотели, чтобы она снова впала в депрессию.
- Разве она не заслуживает того, чтобы знать теперь? - Я посмотрел вниз и начала ковырять рукав, не желая взглянуть ей в глаза. Эдвард, вероятно, привык к моим вопросам, вылетающим изо рта без фильтрации, но Элис ... ну, я не знаю. Элис шумно вздохнула.

- Ну ... это в прошлом. Мы не хотим ворошить старое. И ... ну, я не разговаривала с Эдвардом об этом. Никогда.

Я печально посмотрела на нее.

- Вам не кажется, что нужно это сделать?

Элис пожала плечами. Я ощутила боль за Эдварда.

- Он думает, что ты его больше не любишь, потому что вы не разговариваете. Он винит себя за все, Элис, - я посмотрела вниз и пробормотала: - Я ненавижу это, - я ждала взбучки, которую я, несомненно, заслужила, но ее не было.

- Я сказала ему, что это не его вина, - сказала Элис. – И поверь мне, Белла, я тоже это ненавижу.

- Тогда почему бы тебе не сказать ему об этом? – сердито потребовала я ответа. Элис пришлось хуже всего, судя по тому, что я слышала вчера вечером, но сейчас все было по-другому. Она утверждает, что простила его. Боль, которую она вынесла, находится глубоко, но это не дает Элис права давить на чувство вины Эдварда и заставлять его делать такие вещи, как конкурс талантов. Элис была моей лучшей подругой, и я любила ее, как сестру, но если бы были команды в этом, то я бы обязательно была в команде Эдварда. - Ты не можешь, то разговаривать с ним, то держать его на расстоянии, Элис! Может быть, он и совершал ошибки, но он не заслужил этого!

Опять же, я ждала криков, обид, но этого не было. Элис просто долгое время смотрела на меня, а потом улыбнулась и обняла меня.

- Я не смогла бы пожелать кого-то лучше тебя своему брату, - прошептала она мне в ухо.
Я нахмурилась.

- Хм… Я польщена, Элис, но какое это имеет значение?

- Ты борешься за него, хоть он и считает, что не достоин этого, - ее улыбка стала еще шире. – Спасибо тебе за все. За то, что ты – это ты, и что ты сказала мне, что мне нужно было услышать.
- Просто… сделай мне одолжение, - попросила я, чувствуя, как уголки губ слегка приподнялись.
- Конечно, - согласилась Элис. Я смотрела ей в глаза.

- Если есть что-то, что мне нужно знать, то скажи мне это, окей? Несмотря на мои чувства.

- В смысле? – Элис скептически посмотрела на меня.

- Я не хочу сделать Эдварду так же больно, как ты. Но ты не дашь зайти этому так далеко, верно?

- Я не верю своим ушам, ты сделаешь ему больнее, только если перережешь ему глотку, - закатила глаза Элис.

- Элис, пожалуйста, - сказала я. Она фыркнула.

- Конечно! Предупреждения на следующие несколько лет: он любит дарить бриллианты девушкам, так что не жалуйся, и никакой свадьбы в Вегасе. Я знаю, ты не любишь быть центром внимания, но Эдвард сказал мне, что у вас должна быть большая белая свадьба (прим.пер.: свадебная церемония, все атрибуты которой подчеркивают непорочность невесты).

Я изогнула бровь.

- Эдвард не говорил такого. Я не знаю насчет бриллиантов, но про «свадьбу в Вегасе» - это твое, правда?

- Ладно, Эдвард не говорил этого, - вздохнула Элис. – А насчет бриллиантов, - она подмигнула мне. – Тебе нужно подождать и узнаешь.

Прозвенел звонок, Элис отодвинула со скрипом стул, помахала мне ручкой и исчезла до того, как я успела спросить, что, черт возьми, значат ее слова.