Теперь я точно знала, что сплю. Розали Хейл никаким образом не могла появиться здесь. Тем более, обнимать меня. Даже если бы ее или моя жизнь зависела бы от этого объятия. Только в самых моих нелепейших фантазиях она могла бы обнимать меня и плакать вместе со мной.

Я мечтала только о нем. Теперь я была уверена, что точно сошла с ума, потому что мне не только приснилось, что я убежала от него. Я видела что «снежная королева», Розали Хейл, единственная из Калленов, кто ненавидел меня, находится здесь, рядом со мной.

Я знала, что все они рано или поздно поймут, что я им не нужна, но Розали осознала это раньше всех, и сделала все, чтобы я чувствовала себя лишней. Я только не знала, что это случится так скоро. То есть, я знала, но не была к этому готова.

Я не была готова к тому, что сестра Розали (я с трудом могла назвать ее «лучшим другом») тоже бросит меня. Этот маленький эльф был настолько ненормальным, что продолжал общаться со мной, не смотря на все мои недостатки. Но вскоре ей надоело возиться с куклой Беллой, и, наверное, она нашла себе новую игрушку.

Потребовались все мои силы, чтобы прекратить рыдания хотя бы на несколько секунд. Даже воображаемая Розали прекратила плакать, и теперь наблюдала за мной. Я должна была вернуться к реальности, в которой я, наверное, все еще стою на коленях перед своей могилой и смотрю на белые, нелепые – и теперь мертвые цветы.

Мои глаза расширились от испуга, потому что Розали никуда не исчезала. Я нахмурилась. Похоже, все гораздо серьезней, чем мне показалось. Я закрыла глаза, и затем вновь открыла их, желая убедится, исчезла ли она. "Нет",- сказала я вслух и потрясла головой. Это не сработало! Она все еще была здесь.

“Это сон, это все сон”, – бормотала я, продолжая трясти головой. Я увидела, как в ее глазах сверкнуло понимание. Я сглотнула. Это просто невероятно!

Она нерешительно дотронулась до моей щеки, и я поняла, что это не сон. Я осознала это даже до того, как она прошептала: “Белла?”

Как только она произнесла мое имя, которое я так долго старалась забыть, я снова заплакала . Она осторожно придвинулась ближе и снова мягко обняла меня. Я знала, что мне нужно оттолкнуть ее, что она была очень жестока по отношению ко мне, и что все ее действия – очередная уловка, чтобы снова сделать мне больно. Но в душе я этому не верила. Я судорожно вздохнула, потому что рыдания все еще теснились в груди. Она успокаивающе погладила меня по волосам, но слезы продолжали течь.

- Ну же, милая. Давай ты сейчас встанешь, и мы пойдем куда-нибудь, где не так мокро, - мягко сказала она. Я даже не заметила, что начался дождь, потому что я и так была вся мокрая из-за своих слез. Розали аккуратно и изящно подхватила меня на руки. Она легонько укачивала меня, пока бежала. Я не знала, куда она меня несет, да и это меня не волновало. Я уткнулась лицом ей в плечо, и очнулась только тогда, когда почувствовала что-то мягкое под собой. Я поняла, что лежу на кровати. На самой большой кровати, которую я когда-либо видела. Я попыталась встать, прежде чем испачкаю это невероятных размеров ложе, но Розали мягко толкнула меня обратно.

“Полежи немного, хорошо, милая?” – сказала она заботливым материнским тоном, которого я раньше от нее не слышала.

Я попытался что-то сказать, но не могла найти подходящих слов. Но Розали, казалось, поняла мои намерения, потому что приложила палец к моим губам.

“Тише, милая. Мы поговорим попозже, но сначала нам нужно кое-что сделать...”

Ее не было всего лишь несколько секунд, но когда она пришла, у нее в руках был темно-синий свитер, тонкие джинсы и что-то из нижнего белья. Также она держала несколько полотенец и синие балетки.

Я молча смотрела на нее, пока в моем мозгу кружилось сотни вопросов. Сострадательно улыбнувшись, она подхватила меня одной рукой, второй продолжая удерживать всю эту кипу вещей. Донеся меня до ванной, она положила одежду на стул и включила воду, продолжая поддерживать меня. Она помогла мне раздеться, и убедившись, что я не упаду в обморок, помогла мне помыться.

Я стояла под душем, не думая абсолютно ни о чем. Безучастно смывая всю грязь со своего тела, я очнулась только тогда, когда увидела баночку с шампунем. Это был мой земляничный шампунь!

Я начала думать, и мои чувства, казалось, возродились. Я смыла шампунь и выключила воду. Взяв принесенное Розали полотенце, я обернулась им, и наконец, решилась посмотреть на вампиршу. Она усадила меня на стул и, взяв фен, принялась сушить мои волосы.

Когда все было сделано, она взяла расческу. Я закрыла глаза, и слушала, как она что-то тихонько напевает себе под нос. Когда послышались звуки моей колыбельной, я замерла. Из глаз непроизвольно потекли слезы.

В который раз я убедилась, что была не права по отношению к Розали. Она мягко вытерла мне слезы и затем крепко прижала меня к груди.

“Ш-ш-ш, Белла. Не плачь, милая. Я не знала, что это… так неприятно для тебя. Прости. Но ты можешь все мне рассказать, слышишь? Я буду здесь, рядом с тобой. Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Но сначала тебе нужно одеться. Мы поговорим позднее, ладно?”

Я медленно кивнула. Если бы она предложила поговорить с ней, когда я еще была человеком, я бы не поверила ей, но теперь все изменилось. Я хотела рассказать ей обо всем случившемся. Я хотела общения. За 77 лет непрекращающегося одиночества я слишком устала быть одной. У меня было много вопросов, и я была уверена, что Розали сможет на них ответить.

Она оттерла оставшиеся на моем лице слезы и помогла мне встать. Вручив мне стопку чистой одежды, она вышла, оставив меня одну. Я быстро натянула на себя чистые, приятно пахнущие вещи, даже не потрудившись взглянуть в зеркало. Никакая одежда не могла сделать меня привлекательной. Я вышла из ванной и вернулась к Розали, терпеливо ожидавшей меня на краю кровати.

Она улыбнулась, разглядывая меня, и сказала: “ Теперь я вижу ту красавицу Беллу, которую знала раньше”.

Я нерешительно улыбнулась и присела рядом. Я не могла обвинить ее в излишней вежливости, да мне и не хотелось. Я взглянула на нее, и она приобняла меня за плечи.

“Ты готова рассказывать?” – спросила она мягким, нежным голосом. Я искоса взглянула на ее прекрасное лицо. Оно выражало только сострадание и вину.

Я глубоко вздохнула, желая успокоится, и затем начала свой рассказ