Глава 10

Утерянный пазл

Soundtrack главы Gregoire - Merci



Когда Тони вышла из спальни, Паскаль уже сидел в гостиной, телевизор был включен, шли новости. Вдруг парень оторвался от газеты и стал вглядываться в экран. «… вчера на фасаде старого дома в районе Актон был обнаружен граффити Бенкси. Он снова не был замечен, однако, стиль и манера его картин уже давно определена. Стоимость его настенных росписей определяется десятками тысяч долларов. Жильцов этого дома уже посетил агент одной из галерей с предложением продать граффити…»

- Но как они могут продать то, что не принадлежит им? – возмутился парень.

- Но автор-то явно не претендует на свою работу, - ответила Тони Паскалю.

- Откуда же знать? – Парень взял её за руку и притянул к себе на колени.

В это мгновение на экране плазмы возникла та самая картина, которую вчера вечером Паскаль видел воочию.

- Но, я же… я видел его! – воскликнул он, и тут же почувствовал, как напряглась Тони у него на руках, она буквально замерла и, казалось, перестала дышать. – Что случилось?

- Не-е-е… ничего! Ты видел кого? – Тони уставилась на Паскаля.

- Его! Я проезжал этот квартал и решил пройтись немного, потом увидел парня. Он заметил меня и бросился бежать. Я не слишком хорош в беге. Ух! Даже и подумать не мог, что видел легенду.

- Легенду? – Тони всё так же напряжённо смотрела на парня. Девушка поднялась и подошла к окну, вглядываясь в рассеивающийся туман, она ждала его рассуждений.

- Ты не знаешь? Ну, он же… типа, гений. Аноним, весь из себя такой загадочный. Его даже никто ни разу не видел, никто не знает, сколько ему точно лет и где он живёт. Его работы стоят колоссальные бабки, но он не продал ни одной. Парень реально крут.

- Так ты видел его?

- Нет, я его спугнул, он заканчивал работу. - Тони тихонько выдохнула, тонкий тюль занавеси чуть колыхнулся от её дыхания. – Одного мне не понять - ведь его работа не принадлежит жильцам дома…

- Зато стена принадлежит.

- Бред! Всё принадлежит автору!

- Почему ты так уверен? А может автор просто не хочет ничего, денег-то уж точно.

- Не хотел бы – не рисовал бы публично. Он явно хочет что-то сказать своими рисунками. Парень очень выразителен.

- Почему все уверены, что это парень?..

Пришла очередь Паскаля с любопытством посмотреть на Тони:
- Ты его знаешь?

- Я? Ну… Нет! Нет, конечно! Откуда!



Робер гнал коня во весь опор. Он склонился низко к шее скакуна и слышал, как воздух вырывается из лёгких лошади. И только глухой стук копыт ритмом сердца об утрамбованную землю дороги:

«Помочь – ему – бежать – сесть – самому – принять казнь – оборвать муку!»

Ламарк прибыл к воротам Бастилии, когда уже забрезжил рассвет.
Герцог спешился и поднял глаза к небу. Оно было серым, лучи не пробивались сквозь плотные облака, хотя становилось светло. Он отдал поводья слуге, подоспевшему из пристройки, и вошёл в ворота тюрьмы.

- Но Ваша Светлость, при всём уважении, я… - дожёвывая кусок ветчины, начальник тюремной охраны, как и предписывали правила, попытался воспротивиться.

- Это тебе за молчание, - и Робер вложил в ладонь начальника мешочек с деньгами. - Получишь вдвое больше, когда всё закончится.

- Но я… Вашей Светлости не пристало…

- Может быть мало? – Робер говорил совершенно спокойно, даже слишком, голос его был тих, но твёрд.

- О! Нет, вполне…

- Тогда открывай! Ну же!

Ключ в замке повернулся трижды, и дверь, обитая кусками трёхдюймового железа, со скрипом открылась.
Луи сидел на койке, привалившись спиной к стене. Рана на губе почти не кровоточила, но есть то, что приносил охранник, было по-прежнему больно. Хотя он уже привык к боли и почти не чувствовал её, куда тяжелее было чувствовать боль души. Вдруг дверь его камеры отворилась, и в проёме возник столь ненавистный ему Ламарк.

- Собирайся. - Герцог был настроен решительно.

- Что? – Луи поднялся.

- Я сказал – собирайся.

- Но…

- Ты предпочтёшь рассуждать или бежать?

- Бежать?!

- Да.

Луи был обескуражен, он ничего не понимал. Бежать? И получается, что ему помогает Его Светлость? Но как же… Однако, замешательство Луи длилось совсем недолго, он прихватил свой сюртук и вышел прочь из камеры.

Они вышли на улицу совершенно спокойно, охрана, поднабравшись вина, храпела в двух комнатах казарм, расположенных на территории тюрьмы. Постовой тоже спал в своей сторожке. Шёл пятый час утра.

- Королева отдала приказ казнить тебя сегодня утром, - Ламарк смотрел прямо в глаза Луи. – Держи коня и скачи в сторону Шампани, по дороге к Ла Деризо. Там, в таверне «Бесстыжая Марта», передашь это господину Турнону, - и Робер отдал Луи, запечатанный гербовой герцогской печатью конверт.

- Но почему…

- Потому что… потому что я так решил, и довольно уже размышлений!

Робер достал из кармана ещё один бархатный мешочек и протянул его Луи. Луи принял деньги и, когда совал их в карман, его пальцы нащупали перстень Короля.
Ламарк был погружён в свои мысли, когда проверял подпругу лошади, и не заметил, как ловкие руки конюха опустили в карман его дорогого сюртука рубиновое кольцо покойного Генриха.

*
- Господь Всемогущий, прости мне! Это я, грешная раба твоя, взываю к тебе! Пошли мне наказание, пошли мне кару свою небесную, ибо я… Я убила Его! Это я, Господи! Не смогла я дольше терпеть! Не смогла… Но я не хотела! Ты знаешь! Я хотела только, чтоб он упал, чтоб осрамился на турнире перед любовницей. А ты забрал его, Господи! О, прости мне! Это я… нож был слишком острый, и ремень… лопнул! Это я… Накажи меня, Господи…

Француаза стояла за колонной в небольшой часовенке у замка и слышала каждое слово Екатерины. Королева, сидя на коленях, то простирала руки к распятию, то запускала их в растрёпанные волосы и говорила, говорила, говорила… Просила, проклинала, причитала и снова просила. Девушка боялась сдвинуться с места и выдать тем самым своё присутствие. Она пришла в часовню, чтобы помолиться и за Робера, и за Луи. У дверей не было никого из слуг, и Француаза подумала, что часовня пуста.

Вдруг из двери, что находилась подле алтаря, вышел священник, он протирал заспанные глаза и спешно поправлял шапочку монаха на макушке. Воспользовавшись тем, что священник заговорил с королевой, девушка на цыпочках заспешила к дверям. Теперь она знала правду, она знала, что Луи не был повинен ни в чём. Но Робер всё же нанёс тот роковой удар копьём, и, похоже, смертельно ранил не только Генриха, но и себя тоже…

***

Все недосказанности, и все, что было спрятано в дальний уголок души, рано или поздно прорывается наружу. А насыщаясь выдержанностью эмоций и крепостью неудовлетворённостей, уже не просачивается тонкой струйкой, но бьет фонтаном, снося на своём пути все разумности, рассудительности и выдержку. Хватает порой маленького толчка, совершенно незначительного, в любой другой ситуации даже не замеченного.

- Тони, ты не видела мой телефон? – в третий раз спросил Паскаль девушку.

Она сидела за столом в пушистом белом халате и с чалмой из полотенца на голове. Только что принятый душ помог ей расслабиться после того, как она чуть не сказала Паскалю, что тот «парень» это не парень вовсе. Тони ела свежую булку, откусывая от большого ломтя и смакуя хрустящую корочку, вприкуску с красным виноградом, сок от которого сластил пальцы, и она облизывала их с удовольствием. Рядом стоял высокий стакан молока, на тарелке лежало несколько кусочков свежего камамбера. Она не слышала вопросов парня.

- Тони, ну сколько можно? – Паскаль выходил из спальни, и тон его был повышен.

Девушка уставилась на него, ничего не понимая. Потом она взяла стакан молока и отпила из него. Небольшая капля скользнула через край стакана чуть раньше, и, проложив дорожку по подбородку, заспешила в ложбинку между грудями. Именно это и увидел Паскаль, именно эту предательскую каплю, после которой мысли его сбились.

- Прекрати! - сказал он девушке. Тони чуть не поперхнулась.
- Что?!

- Ах, ты не понимаешь, да?!

- Совершенно!

- Знаешь, Тони, я… может, я слишком многого хочу от тебя. Или от себя, я не знаю. Но ты, ты… я не понимаю… А чем больше я не понимаю тебя, тем сложнее мне… отпустить тебя.

- Отпустить? Отпустить?! Это после того, как я нашла кольцо?! Это… - девушка буквально задохнулась от возмущения. – Ты даришь мне кольцо, а сейчас заявляешь, что всё это время пытался отпустить?!

- Я пытался понять, но ты почти не даёшь мне шанса! Я ничего не знаю – где ты бываешь, что ты делаешь, когда пропадаешь ночами.

- Тебе так необходимо это знать?

- Да, чёрт возьми! Если я дарю кольцо, то хочу знать!

- Ах, если кольцо! А без дарения тебе знать не хотелось? А тут вдруг – надо знать?

Они всё больше распалялись, их уже захлестнул тот фонтан из недомолвок и тайн, что только и ждал своего часа. Паскаль отвернулся и попытался взять себя в руки, чтобы не наговорить лишнего.

- Тони, я всегда хотел всё знать о тебе, но ты так оберегаешь свою тайну, что сунься я дальше, ты не дала бы мне никакой возможности остаться рядом…

- А сейчас что же? Тебе уже всё равно?

Он держался, но как можно понять женщину, вот как понимать эти её слова? И он закусил удила.
- Да! Мне всё равно, и поэтому я купил кольцо!

- А что, может, это прощальный подарок?

И тут парень не выдержал, он подлетел к Тони, схватил её за плечи и тряхнул с такой силой, что голова девушки запрокинулась, полотенце развернулось и упало на пол, влажные волосы рассыпались по плечам.

- Это не прощальный, - он говорил тихо, с трудом борясь с переполняющими эмоциями. – Я подарил тебе… я предлагаю тебе…

- Не стоит торопиться, пока не узнал всё. - Она смотрела, как его глаза темнеют от гнева.

- Тогда расскажи мне! – И он отпустил её, а она, потеряв опору, чуть не упала, но устояла на ногах.

- Пошли, - шёпотом выдохнула девушка.

Райончик промышленных зданий и запасных железнодорожных путей навевал грустное ощущение. К тому же, погода совершенно испортилась, и с хмурого неба падали холодные капли, перемежающиеся со снегом. Тони мёрзла в своей тонкой курточке, а ещё её била нервная дрожь. И это было странным. Странным потому, что когда она показала граффити Эду, она так не нервничала, напротив, ей было в кайф. А с Паскалем всё было иначе. Она не могла понять – хочется ли ей его восхищения или, наоборот, осуждения и отвращения.
Пройдя несколько домов, Паскаль остановился:
- Я был здесь вчера.

- Да.

- Но…

- Что «но»?

- Это же… ты хочешь сказать, что…

Они остановились ровно около того самого рисунка, который вчера видел Паскаль и который показывали сегодня утром в новостях.

Парень перевёл взгляд с картины на девушку, пытаясь понять и осознать.

- Да, - коротко сказала она. – Да, это то, о чём ты думаешь, и да, это я.

- Ты… - утвердительно произнёс Паскаль, он словно знал и теперь лишь убедился.

- Ты больше ни о чём не спросишь?

- Нет, - и он, отвернувшись, пошёл прочь, звук его удаляющих шагов молотком отдавался в её висках.

Она знала, что так будет, но от этого было не легче. Захотелось выть в голос, но она только тихо простонала, закрыв лицо дрожащими ладонями. Шёл шестой час пополудни. Снежинки всё настойчивей падали, опускаясь и на мостовую, и на плечи девушки, но они не могли отбелить всё, что ей бы хотелось, они не могли выбелить все её ошибки и промахи. И вдруг все её побеги от него, все её тайны превратились в нечто ненужное, нечто эфемерно-пространное, и ей отчаянно захотелось оказаться в его объятиях. Захотелось стать нормальной, без закидонов, плюшево-ванильной, слабой, глупой, бесталанной, но только чтобы с ним. Так отчаянно захотелось, что перестало хватать воздуха. Она шла, отмеряя шагами расстояние расставания, и оно уже казалось ей таким огромным, что обратного пути не виделось.

Долгожданная свобода обручем стянула грудь. И куда теперь с ней?!

Паб «Томми» находился в старой части Лондона, там, где улочки были игрушечно-милыми, где каждая собака знала соседскую кошку. Тони не помнила, как забрела в него, как села за стойку.
Бармен налил ей стопку скотча и удивлённо приподнял бровь, когда увидел, как девушка, даже не поморщившись, выпила рюмку.

- Повторите.
Бармен согласно кивнул.

Она опустошила третью, когда знакомый голос совсем рядом произнёс:

- Пытаешься накидаться и упасть замертво?

***

- Матушка, мне нужно с Вами поговорить! – Француаза стояла на пороге покоев Дианы и пыталась рассказать матери о том, что слышала в часовне.

Но она не знала о тайном окошке под потолком, в котором всегда торчало чьё-то любопытное ухо, и сейчас там был слушатель, Диана была уверена, но она никак не могла сообщить об этом дочери, а сама молодая графиня пока была неопытна в делах такого рода.

- О, дитя моё, давайте обо всех делах поговорим завтра, - Диана попыталась намёком и кивком показать, что не стоит ничего говорить.

- Но дело очень срочное…

- Завтра! Ты не слышишь меня?! – громко и, возможно, излишне напористо проговорила Диана. – Уже поздно, доброй ночи, дочка, - смягчив тон, добавила Пуатье.

Француаза была в недоумении, но решила, что матери виднее и не стала настаивать дольше. Она прошла в свою комнату – там уже стояли сундуки, приготовленные слугами. Завтра нужно будет собираться, ведь через неделю они покидают Шенонсо навсегда.

Ламарк прибыл в замок поздним утром, он попросил принести завтрак ему в покои и предпочёл до вечера ни с кем не видеться. После всех волнений дня и ночи он вскоре забылся тревожным сном.

Незаметно, как это часто бывает, пролетел день-деньской в обычных хлопотах и заботах. Медичи, казалось, успокоилась, Пуатье и её дочери были заняты сборами.

Вечерело, и Француаза решила прогуляться до конюшен, попрощаться со своим любимым гнедым Пиратом. Другой случай мог и не представиться.
Конюшни только что убрали, и запах свежей соломы приятно будоражил детские воспоминания. Вот здесь она впервые встретила темноволосого подростка, который не побоялся господского гнева и прокатил её на Поединке – любимом коне Дианы. А вот здесь они разговаривали с Луи перед тем злосчастным турниром. Луи…

- Француаза! – От неожиданности девушка вздрогнула и обернулась, и тут же крепкие руки конюха сжали её в объятиях.

***

- Пытаюсь. Тебе то что? – не оборачиваясь, ответила Тони, надеясь на слуховые галлюцинации.

– Ты?! Какого чёрта это опять ты?!

- Я просто пришёл отдохнуть в свой любимый паб. А вот ты, кажется, преследуешь меня.

- Что? Я? Тебя? Да знал бы ты! – Она прикрыла глаза, будто должно было произойти чудо, и Эд должен был бы испариться. – О! Уйди, я прошу тебя!

- С какого это, простите, хрена, я должен уйти?!

- Эй, бармен, двойной!

- Прекрати! – И Эд попытался забрать рюмку из рук Тони. – Дай сюда!

- Это мой! Закажи себе сам или… Бармен, этому ненормальному тоже двойной!

- Я в состоянии и сам сделать заказ.

- Тогда отдай мне! – Она ловко вывернула из пальцев парня стопку и тут же опрокинула её. Но в этот раз напиток обжёг ей нёбо, грубо-огненно растёкся по горлу, и она сморщилась так, что Эд испугался.

- Тони?! С тобой всё в порядке? – он взял её за плечи и слегка тряхнул. Она открыла глаза. Лицо парня плыло перед глазами, она снова зажмурилась. – Тони?!

- Да… забери меня туда, где нет памяти…

- Куда?

- Туда, где… - Она открыла глаза, его взгляд был тёплым, проникающим до самого нутра, до самого дна, и он дарил надежду, и хотелось смотреть и смотреть в эту серо-синь.



Эд помог девушке спуститься с барного стула и, приобняв за плечи, вывел на улицу.

Эти двое не видели, да и не смогли бы увидеть, как пристально за ними наблюдали. За столиком в самой глубине зала сидел Паскаль. Он видел всё.



И в его голове, как ему казалось, теперь всё прояснилось. Тот, так недостающий ему пазл, нашёлся.

***

- Луи? О, Луи! – она пыталась отстраниться, но руки парня всё сильнее сжимали её.

- Да, Фроу, это я! И мы теперь вместе! Я не оставлю тебя! – он попытался поцеловать девушку.

- Постой, но как тебе удалось?

- Не спрашивай, к чему это? – и губы Луи коснулись её щеки.



Робер решил проверить своего коня, которого гнал так немилосердно, и, войдя в конюшни, он застал свою невесту в объятиях конюха.

Ему показалось, что земля уходит из-под ног.



Есть ли боль сильнее?..