Глава 26. Роуз. Сумасшедшая?

Хогвартс после рождества совершено не отличается от Хогвартса перед рождеством.
Те же уроки, тот же замок и люди те же. Ничего не изменилось. Ну и вообще, на самом деле ничего не изменилось за все те пять лет, что я тут была.
Кроме того, что раньше у меня было много друзей, а теперь никого... Это немного отличается.
Я пыталась помириться с Алом и снова начать с ним разговаривать, но не вышло. Я пробовала один раз дома, в наш последний вечер каникул, когда мы ездили к бабушке с дедушкой на ужин. Я пыталась с ним заговорить, но он лишь тяжело на меня посмотрел и просто ушел. Я попыталась снова в поезде – написала ему записку. Я решила, что если он не хочет со мной говорить, то, может, хотя бы прочитает, что я хочу сказать. Но он порвал ее на мелкие кусочки и бросил клочки на пол.
Теперь я даже не знаю, что еще делать.
Меня сводит с ума то, что я с ним не разговариваю. Мы с ним никогда не «не разговаривали». И теперь я точно уверена, что он меня ненавидит. Просто фантастика, позвольте заметить. Уф. Так расстраивает, что он настолько зол на меня, что не говорит со мной и даже не замечает. Я не хотела, чтобы это случилось, и чтобы он узнал о Джеймсе и Меган так. Я знаю, я должна была сказать ему, но, в то же время, это не мне положено было говорить. И я не знала как.
И меня бесит, что он так на меня зол.
Это все вина Джеймса. Не то чтобы это очень уж удивительно, конечно, учитывая, что почти все ужасное – это всегда его вина. Но это все его вина – он заварил такую скверную кашу и втравил меня в самый центр всего этого. Я просто нахер хочу поговорить с единственным человеком в мире, которому верю, но из-за его тупого брата не могу.
Это нечестно.
И чтобы сделать все в миллион раз хуже, я только что решила, что лучший способ вылечиться от постоянных мыслей о Скорпиусе Малфое – это убедить себя, путем патологической лжи, что я его ненавижу. И вот я веду себя с ним как сука каждый раз, когда он заговаривает со мной (что случается нечасто, учитывая, что я обращаюсь с ним как с дерьмом каждый раз, когда он пытается). Да, да, я знаю. Я ужасный человек и бла-бла-бла. Но вы не понимаете.
Это Скорпиус Малфой.
Он не будет мне нравиться. Не будет. И с чего бы ему и нравиться? Я имею в виду, да, он довольно симпатчиный, но полно симпатичных парней. Он странный. И все будут смотреть на меня, как будто я тоже странная, если он мне понравится. У меня уже и так достаточно проблем с друзьями (учитывая тот факт, что у меня сейчас ни одного нет). Так что мне не нужна дополнительная помощь в разрушении своей репутации, спасибо.

На Зельях я сидела с Алленом, да, я настолько отчаялась. Он продолжает на меня пялиться, и это начинает бесить. Я не знаю, почему он так на мне помешан, но это чертовски раздражает, и ему повезет, если я ему яйца заклятьем не оторву, если он продолжит на меня так смотреть. Я пытаюсь его игнорировать и просто заняться списком ингридиентов, которые мне нужны для снотворного зелья. Я бы лучше спала, чем делала все это, но мне приходится быть особенно внимательной в этом году. Я не училась так, как нужно для моих СОВ, и я должна сдать их хорошо.
Сегодня нам нужно разработать рецепты – взять традиционный и немного переделать, и я застряла, пытаясь выбрать между нарциссом и сиренью. Я откинулась на спинку стула и рассеяно пожевала перо. Хотелось бы, чтобы это было Сахарное Перо... Сосредоточься, Роуз, сосредоточься. Вы, наверное, думаете, что я должна бы хорошо разбираться в цветах, да? Учитывая, что я нафиг названа в честь одного из них. О, может мне лучше выбрать розу вместо…
Бля. Я ненавижу зелья.
Я инстинктивно поднимаю взгляд и вижу, что Аллен не единственный, кто смотрит на меня. Скорпиус тоже отвлечен от зелья, так как его пристальный взгляд направлен в мою сторону. Я чувствую, как мои щеки начинают гореть, и проклинаю (в миллиардный раз за свою жизнь) уизлевский румянец. Пытаясь быстро это прекратить, я сузила глаза и нахмурилась.
Отвернись, слизеринский мальчишка, отвернись.
Он отвернулся.
Я слышу, как кто-то хихикает за моей спиной, и, повернувшись, вижу, что Элизабет что-то шепчет Джей-Ди, похоже, они заметили наш маленький обмен взглядами со Скорпиусом. И теперь они над этим смеются. Да хрена ради, почему людям не перестать на меня смотреть? Я буравлю их взглядом, но тут же снова разворачиваюсь, потому что слышу, как профессор Монтагю делится ежедневной порцией ненависти ко мне.
– Мисс Уизли, поделитесь, пожалуйста, что такого интересного вы увидели в конце класса, что решили отвлечь своих одноклассников, развернувшись на стуле?
Его голос зол и полон презрения, и я сжимаю руку в кулак, пытаясь удержаться от того, чтобы бросить в него проклятьем. Я так его ненавижу.
Но так как я знаю, что больше не могу влипать в истории, связанные с ним, я просто сердито смотрю на него и бормочу:
– Извините, – так тихо, что неуверена, что он меня слышит.
– Пятнадцать баллов с Гриффиндора, – ухмыляется он, и, когда я смотрю на него с протестом, лишь усмехается. Я ничего не говорю.
Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что все гриффиндорцы сейчас расстреливают меня взглядом. Когда я оглядываюсь по сторонам, то получаю подтверждение. Они все равно все меня ненавидят, впрочем, так что, какая разница за что? Только Меган хмурится не на меня, но это потому, что она постоянно хмурится с того дня, как мы вернулись с каникул. Я слышала, как она сказала Сюзи и Элизабет, что Джеймс ее игнорирует и даже не замечает. Они, конечно же, ответили, что не удивляются и уставились на меня, будто это я имею к этому какое-то отношение.
Идиотки.
Конечно, я чувствую, что кто-то еще смотрит на меня с другого конца класса, и даже не глядя знаю, что это Скорпиус. Я смотрю против собственной же воли (чертовы рефлексы) и с удивлением вижу, что ему действительно меня жаль. Он смотрит на меня с сочувствием, и, когда я встречаю его взгляд, даже пытается мне слабо улыбнуться. Ну почему он такой? Я пару минут назад посмотрела на него так злобно, как только смогла, и избегаю его, как какой-то заразы. И несмотря ни на что, он все равно единственный человек во всем классе, кто думает, что объявленная Монтагю вендетта против меня соверешнно несправедлива.
Да.
Минуты текут медленно, и, наконец, урок закончен. Я оставляю Аллена наполнять флакон «нашим» зельем и убирать и собираю вещи, чтобы быстрее сбежать. Взбираясь вверх по каменной лестнице в главную часть замка, я начала укутываться в шарф и натягивать перчатки. У нас небольшой перерыв перед трансфигурацией, и мне внезапно захотелось на свежий воздух. Я слышу, как одноклассники торопятся вверх по лестнице вслед за мной, но я не поворачиваюсь к ним.

Здесь есть выход из замка как раз рядом с главной лестницей, и я толкаю тяжелую дверь и спешу под лучи солнца. Несмотря на то, что солнце светит ярко, воздух морозный, а ветер просто ужасный. Волосы развеваются вокруг лица, и мне постоянно приходится поправлять их, пока я иду прочь от замка.
– Роуз!
Твою мать. Я немного поворачиваюсь, чтобы только увидеть (конечно же) Скорпиуса, бегущего за мной. На нем нет плаща, даже шарфа и перчаток - просто школьная форма, и я задаюсь вопросом, что может быть настолько важным, ради чего он решил отморозить себе все нахер.
Я не замедляю шаг, но он все-таки догоняет меня и идет рядом.
– Я звал тебя на лестнице, – говорит он, задыхаясь.
– Было шумно, – сухо отвечаю я, отказываясь на него смотреть.
Он принимает этот ответ, не знаю, верит или нет.
– Монтагю просто сволочь, – вежливо говорит он.
– Ну, к счастью, он не ненавидит всех. Только меня.
– Это нечестно.
– Что ты здесь делаешь? – выпаливаю я. – Холодно, а у тебя даже плаща нет.
Я вижу, как он пожимает плечами.
– Я в порядке.
– Ну, а я немного занята. Так что, если ты не против, оставь меня в покое.
– О, – по его голосу я слышу, что он удручен и разочарован. – Хорошо. Прости.
Я просто должна на этом остановиться, но я не могу. Я открываю рот и говорю, прежде чем успеваю остановиться.
– И хватит за мной следить! Это ненормально.
– Почему ты такая злая? – Скорпиус останавливается, и вместо того, чтобы воспользоваться шансом и сбежать, я тоже останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, чтобы ответить на вопрос.
– Потому что я злая, – выкрикиваю я. – Я злой человек. За это меня все ненавидят.
– Я тебя не ненавижу, – отвечает он так тихо, что я неуверена, что правильно расслышала, но, судя по тому, как он сосредоточенно изучает землю под ногами, я не ослышалась.
Секунду я не знаю, что сказать, но затем снова собираюсь с мыслями:
– Ну, так должен бы. Потому что я дрянь.
– Я так не думаю…
Черт возьми. К черту его.
– Господи, Малфой, просто оставь меня в покое!
– Хорошо, я просто подумал…
– Что ты подумал? – потребовала я, и я знаю, что слишком, слишком груба, но не могу остановиться.
Скорпиус смотрит на меня, и я понимаю, что в первый раз вижу на его лице краски. Ветер окрасил его щеки в розовый цвет, и от этого его глаза сияют еще ярче обычного. Он не отвечает прямо на мой вопрос, нет, он заикается, и, наконец, выдавливает:
– Ты не говорила со мной с самого рождества…
– Наверное, надо было принять это за намек.
Ему больно. Это так очевидно потому, как он отворачивается и опускает голову. Его невероятно светлые волосы падают на глаза, и он не откидывает их. Спустя секунду он бормочет:
– Я думал, мы друзья…
– Почему? – спрашиваю я. Жестоко. Злобно. – Почему ты так решил? Потому что я помогала тебе с домашним заданием? Это не делает нас друзьями!
– Ты меня поцеловала.
Он говорит это так просто, что я почти в шоке услышать это так четко. Он снова смотрит на меня, и эти дурацкие глаза глядят прямо в мои так внимательно, что я почти боюсь. Я пытаюсь решительно встретить его взгляд, но это уже чересчур. Интересно, он хоть понимает, как сильно может действовать его взгляд.
Пытаясь заставить себя не думать, каково было его целовать, я мучительно выдумываю отговорку.
– Я была пьяна, – холодно отвечаю я. – Единственная причина, по которой я тебя поцеловала, - чтобы разозлить моих родителей. Но они все равно не узнают, так что, какая разница.
– Но…
Я не даю ему время на ответ.
– Извини, если внушила тебе какие-то идеи. Я имею в виду, ты, наверное, впервые вообще девчонку целовал, но на этом все. Просто поцелуй. И я была пьяна.
Он выглядит почти убитым, и просто потому, что я оказалась такой садисткой, я наношу последний удар.
– Я ни за что не поцеловала бы тебя трезвой.
О. Боже. Мой.
Я такая сука. Я сама себя ненавижу. Неудивительно, что все остальные тоже.
Нет ничего веселого в издевательствах над Скорпиусом Малфоем. Он выглядит как маленький щенок, которого пнули. Он никому никогда не сделал ничего плохого, и ему всегда так трудно было в школе. И вот я делаю все еще хуже.
Но я не могу этого допустить.
Он ничего не говорит, просто смотрит на меня несчастным взглядом, и на секунду мне кажется, что он расплачется.
– Значит… – он кажется потерянным. – Значит, это просто потому, что ты была пьяна… И хотела разозлить родителей?
Он говорит очень медленно и обдуманно, определенно желая, чтобы я объяснилась.
Отлично.
– Да, – быстро говорю я, отбрасывая с лица волосы, развевающиеся вокруг моей головы. – На случай, если ты не знаешь, мои родители ненавидят твоего отца больше всех во всем мире. Так что, когда я была пьяна и зла на них, это показалось мне хорошей идеей.
Тут так чертовски холодно.
Скорпиус ничего не говорит. Я не знаю, каких слов от него жду. Он просто стоит здесь, и я знаю, что он чувствует себя идиотом. Я знаю, что это я заставила его так себя чувствовать. Я не знаю, что со мной не так.
– Так что, да, – наконец говорю я, нарушая неловкую тишину и пытаясь говорить нормально. – Извини.
Это плохое объяснение, а извинение еще хуже. Но я не знаю, что еще сказать или сделать. Я не хочу, чтобы он знал, как он на меня действует, и отрицание – хороший способ адаптации. Так что так и будет.
– Мне пора на урок, – наконец бормочет он, и его взгляд снова направлен в землю. Он не ждет от меня ответа, разворачивается и быстро уходит. Я смотрю, как он идет, как ветер развевает его волосы, и как он обхватывает себя, пытаясь защититься от холода.
Черт, черт, черт меня побери, черт.
Нет совершенно никаких причин быть с ним такой сукой. Он ничего мне не сделал и этого не заслужил. Но я не понимаю, почему не могу остановиться. Я самый плохой человек на всей этой долбаной планете.
Господи, я просто хочу в кровать. Я ненавижу весь этот день. Кого я обманываю? Я ненавижу весь этот год. И впервые в жизни я решаю прогулять урок.
Я бегу назад в замок и поднимаюсь в Гриффиндорскую Башню, прежде чем получаю шанс себя переубедить. Я не должна прогуливать уроки, особенно сейчас, когда СОВ через несколько месяцев, но я не могу заставить себя пойти на трансфигурацию и сидеть там с людьми, которые меня ненавидят.
Это странно, открывать дверь в общежитие и сидеть здесь без разрешения посреди дня. Во всей башне тишина, свидетельствующая о ее безлюдности, и я не могу не почувствовать некоторую нервозность. Дверь в кабинет Невилла закрыта, но это не значит, что он не появится без предупреждения. Надеюсь, если он вернется, то не решит устроить внезапную проверку спальни девочек пятого курса.
Домовые эльфы уже были здесь и все убрали. Кровати аккуратно заправлены, и в комнате нет ни пыли, ни грязи. Но все еще тут небольшой беспорядок, и я смотрю по сторонам, пытаясь вспомнить, откуда у нас столько всего. Когда нам было одиннадцать, спальня была заполнена одеждой и учебниками. Ну а теперь одежды стало в десять раз больше, а учебники уже не так заметны. Вдобавок косметика и средства для укладки занимают все пространство стола. По всем углам валяются журналы, а стены украшены постерами знаменитых (симпатичных) игроков в квиддич и музыкантов.
Кровать Сюзи дальше всех от двери, и хотя она покрыта традиционным красно-золотым покрывалом, чувствуется, что и сама она приложила кое к чему руку. В изголовье кровати лежит красная узорчатая подушка, а на одном из столбиков повязан слизеринский шарф – Джастина, конечно.
Я снимаю свой шарф и бросаю его на кровать, глядя на постель Меган. Она из нас единственная, кто имеет магловсеие интересы, и у нее над кроватью висит недвигающийся постер маггловского футболиста. Она пыталась объяснить нам эту игру миллион раз (ее отец на ней помешан), но никто из нас даже квиддич не любит, так что тяжело с энтузиазмом относиться к другим видам спорта, особенно тем, что мы не видели.
Кровать Элизабет ближе всего ко мне. Так было всегда, учитывая, что мы были лучшими подругами, пока я не начала встречаться с ее бывшим. Ее тумбочка просто заставлена фотографиями членов ее семьи. Ей всегда было очень трудно находиться далеко от них, потому что она ужасно близка со своими родителями и своими братьями и сестрами (которые все младше нее и еще не могут ходить в Хогвартс).
Моя кровать самая простая. У меня нет семейных фотографий, и я не увлекаюсь странным спортом, чтобы украшать им свои стены. Ну и конечно, у меня нет симпатичного слизеринского бойфренда, который подарил бы мне свой шарф. Уф. Я даже думать не хочу о том, что почувствовала при этой мысли. Это напомнило мне, конечно, о Скорпиусе и о том, что я совершенная сука. Серьезно, я не понимаю, в чем моя проблема.
Я не думаю, что я сумасшедшая. Не по-настоящему. За все эти годы терапии я никогда не думала, что действительно сумасшедшая. Я верю, когда мне говорят про промывку мозгов (во всяком случае, немного), и я верю в то, что Мельда говорит про мои проблемы с принятием реальности. Но я никогда не вела себя так, будто у меня и вправду какая-то душевная болезнь.
То есть, до сих пор себя не вела.
Теперь у меня нет никакого оправдания своему поведению. За то, что я была такой дрянью совершенно без причины. Так что, наверное, я и вправду сумасшедшая…
Я хотела бы ненавидеть Скорпиуса так, как мои родители ненавидят его отца. Я не знаю деталей, кроме, конечно, того, что, когда они произносят его имя, их голоса наполнены презрением и отвращением. Я никогда на самом деле не видела мистера Малфоя, так что я не знаю, что в нем такого ужасного. То есть, я видела его, когда он провожал Скорпиуса на поезд или забирал его. Он не выглядит ужасным, он выглядит в точности как Скорпиус, только старше и меньше волос. Я не знаю, что в нем плохого. Я знаю, папа сказал, что он часто называл маму словом на букву Г, но, серьезно, наверняка должно быть что-то еще, из-за чего они друг друга так ненавидят. Каждый раз, когда он появляется на станции, мои родители всегда смотрят на него тяжелым взглядом, и он отвечает им тем же. Я лично думаю, что это какая-то дурацкая школьная вражда, и им давно пора ее перерасти.
Но все равно.
Жизнь была бы намного легче, если бы у меня была причина ненавидеть Скорпиуса. Тогда я смогла бы оправдаться. Но я не могу. Я обращаюсь с ним как с дерьмо, просто потому, что могу, думаю. Это единственное логическое объяснение, которое я могу найти. Он слаб, и я знаю это. Он не станет защищаться, поэтому для меня так легко сорвать на нем свой гнев и расстройство, пусть даже и направлено это на других людей. Может мне и не нужна больше Мельда. Я сама научилась себя анализировать.
Если бы я только в это верила…