Глава 27

Я написал родителям, делясь последними событиями своей жизни. Дар Беллы стал откровением, но мне очень хотелось узнать мнение Карлайла об этом. А Эсме я задал кое-какие вопросы о свадьбе и обратился с несколькими просьбами. Существовало кое-что важное, с чем я не мог легко справиться в своей сельской обители, и мне требовалась помощь.

Когда через несколько дней мы с Беллой вернулись в Мадрас, чтобы проверить Анджелу и ребенка, я отправил письмо, а также второе – в центр медицинского снабжения. Возникла нужда заменить несколько основных предметов, особенно если ко мне обратилось бы за помощью больше пациентов.

Анджела продолжала выздоравливать, и Розмари оказалась крепкой малышкой. Когда мы с Беллой под руку, чтобы наши ладони соприкасались, прогуливались по улице к конюшне, мимо нас прошли несколько человек. Я слышал, как одна женщина шепнула другой: – Думаю, это он, доктор.

Ее спутница ответила: – Он выглядит очень молодо... хотя, красивый.

– Дамы, – дружелюбно поприветствовал я, приподнимая шляпу.

Это вызвало у них удивленные улыбки. Настроение у меня было приподнятым. Приятно снова стать общительным, не боясь дискомфорта. Когда мы вошли в конюшню, юный служитель отправился выводить нашу лошадь и экипаж. Стэнли неожиданно заржал, и я услышал громкий стук, а затем болезненный возглас.

– Сынок? – позвал я. – С тобой все в порядке?

Стэнли фыркнул и затоптался в стойле, а я поспешил к задней части помещения, Белла не отставала. Конюх пытался встать с пола.

– У нас мыши, – сообщил он мне, – и одна из них его напугала.

Лошадь была немного взволнована, но стала успокаиваться, увидев Беллу, которая подошла и погладила ее бок. Я протянул руку юноше, и тот с благодарностью за нее ухватился. И сразу же запульсировало мое колено.

– Тебе больно, – сказал я, сдвигая руку, чтобы как можно быстрее взять его за локоть, прикрытый рукавом.

– Просто, падая, подвернул ногу, – ответил он, попытался перенести вес на ногу, но резко вдохнул от боли.

– Вот, пойди, сядь и позволь мне взглянуть, – распорядился я и, придерживая его за плечо, подвел к табуретке, куда он и опустился. – Белла, – тихо позвал я.

Она подошла и встала рядом, а я опустился на колени перед мальчиком. Дождался и почувствовал, что ее рука легла мне на затылок, а затем закатал штанину, чтобы увидеть травмированное колено. Оно уже начинало опухать.

С некоторой осторожностью я положил ладонь на коленную чашечку, выждал секунду, чтобы убедиться, что боль не вторглась в мои чувства. Когда уверился, что талант Беллы работал, принялся осматривать колено.

– Это простое растяжение, – сказал я юноше. – Но ты должен избегать всего этого, по крайней мере, в течение недели.

– Но мне нужно работать, – запротестовал он.

Я полез в карман и достал несколько банкнот.

– От Стэнли, – с улыбкой заявил я. – Это минимум, что он может сделать.

Глаза мальчика расширились, когда он взял деньги:
– Спасибо, сэр.

– На здоровье. А теперь пообещай, что позволишь колену отдохнуть.

Он кивнул:
– Обещаю.

– Молодец.

Я встал и вывел Стэнли из стойла, быстро впряг в коляску. Вскоре мы с Беллой покинули Мадрас, и я заверил ее, что не чувствовал никакой боли от конюха. Услышав это, она пришла в восторг.

В полукилометре от города мы миновали заброшенный дом. Он занимал значительную долю участка с заросшим садом и чахлыми фруктовыми деревьями. В двадцати метрах от основного строения без дела стоял каретный сарай. Дом был двухэтажным и выглядел довольно солидно, хотя и нуждался кое в каком ремонте и свежей покраске. Мне сразу же понравился стиль: мансардные окна и чистые линии напомнили о районе, где я вырос.

Я осторожно потянул поводья, чтобы остановить лошадь.

– Что случилось, Эдвард? – с беспокойством спросила Белла.

– Ничего, любимая. Просто хочу взглянуть на этот дом.

Я помог ей спуститься, и мы через запущенный сад прошли к крыльцу. Кинув взгляд сквозь пыльные окна, увидели просторный салон. На второй этаж вела лестница, нам удалось заглянуть и в столовую.

– Давай войдем, – предложил я.

– В самом деле?

Я улыбнулся:
– Да.

Она все еще пыталась выяснить, почему мне захотелось исследовать пустой дом. Однако храбро последовала за мной, когда я с легкостью сломал хрупкий замок на входной двери. Фойе с одной стороны вело в большую гостиную с привлекательным каменным камином, и в столовую с другой. Помимо столовой там располагались большая кухня и кладовая. Я пришел в восторг, обнаружив в задней части дома крохотную уборную. Внутренний водопровод – замечательное удобство для людей.

Мы поднялись по лестнице, которая оказалась удивительно крепкой. На верхнем этаже располагались три спальни и второй санузел, на этот раз с внушительной ванной. Самая большая спальня выходила на маленький садик, и я мог разглядеть несколько бутонов на ветках одного из вишневых деревьев. Представил себе, как прекрасно будет выглядеть рощица, когда насаждения окажутся в полном цвету.

Белла стояла рядом со мной, когда я смотрел в окно.

– Ты выглядишь счастливым, – заметила она. – О чем думаешь?

Я взял ее за руку:
– Что бы ты сказала о жизни здесь, когда мы поженимся?

– Здесь? Так близко к городу?

– Ты бы предпочла остаться на ферме?

Она не сразу ответила, но, наконец, проговорила: – Я не уверена. Мой отец там...

Я поцеловал ее в лоб:
– Тогда останемся там. Меня действительно не волнует, где жить, пока мы вместе.

– Но тебе понравился этот дом, да?

Я пожал плечами, стараясь не выдать своего легкого разочарования:
– Он великолепен... просторный, но не претенциозный, и мне кажется, что было бы прекрасно иметь фруктовые деревья и сад, чтобы я каждый день приносил тебе цветы. Но я могу вырастить розовые кусты и на ферме.

– Ммм... – Ее взгляд переместился к окну, и она кивнула. – Здесь весьма красиво. И, может быть, было бы неплохо оказаться ближе к городу. Я могла бы помогать Анджеле с ребенком всякий раз, когда они в этом нуждаются.

– Белла, ты не должна говорить это ради меня…

– Вовсе нет. Думаю, может быть, нас следует начать все заново, поженившись.

– Мы не должны решить сразу же, – ответил я.

– Нам следует навести справки, чтобы выяснить, кто владеет этим местом и доступно ли оно для покупки, – сказала она.

– Хорошо, – согласился я. – Но никакой спешки...

Тем не менее, когда мы прошли в гостиную, я не мог не представить Беллу, сидящую у камина на мягком, обитом материей диванчике, и читающую...

Собственность, как выяснилось, принадлежала банку в Бенде. Чем дольше Белла размышляла об этом, тем больше ей нравилась мысль о жизни рядом с городом. Я заверил, что мы могли сохранить ферму и навещать могилу ее отца так часто, как ей хотелось.

Шла вторая неделя марта, когда мы рано утром отправились в Бенд. Поездка заняла около трех часов, и в первую очередь мы заехали в банк. Я отправил письмо, выражая свою заинтересованность в приобретении имущества в пригороде Мадраса, и как только получил подтверждение о цене продажи, телеграфировал Карлайлу об организации банковского чека с одного из моих счетов в Сент-Поле. Сумма была вдвое больше стоимости дома, но мне хотелось иметь доступ к наличности, так что планировал открыть счет в банке Бенда.

Сделка была организована, и банкир попросил меня вернуться во второй половине дня, когда будут готовы документы. Я, не колеблясь, пожал ему руку, зная, что на моем запястье находились пальцы Беллы.

Я пригласил ее на обед в ресторан, где с удовольствием наблюдал, как она ела жареного цыпленка, картофель и морковь, и даже убедил взять на десерт кусок пирога. Затем мы прогулялись по главной улице, заглянули в несколько магазинов. Белла позволила мне приобрести для нее новую шляпку, и я улыбнулся прелестному виду, который она представляла собой, как только ее надела.

К концу дня мои дела завершились, и мы отправились в поездку к Мадрасу. Это был замечательный день. Я купил дом для своей невесты, и в голове постоянно мелькали ее образы в новом жилище: Белла на кухне – щечки розовые от жары печи... Белла в саду – вокруг нее сплошные цветы... Белла в нашей постели – волосы взъерошены, кожа покраснела...

Вдруг я осознал, что физически отреагировал на яркое видение, и рывком вернул себя в реальность, кинув на Беллу взгляд, чтобы убедиться: она не заметила свидетельства моего предательского тела. К счастью, девушка наблюдала за ястребом, летающим в вышине. Я медленно дышал, чтобы успокоиться, пытаясь думать о чем-то другом, а не ее мягкой кремовой коже.

Внезапно в мои мысли вторглось видение ее обнаженного плеча с красноватым пятном. Мысленно перенесся в тот вечер, когда оказался слишком груб и причинил ей боль. С тех пор я был осторожен, ограничивая наши контакты нежными ласками, объятиями и поцелуями.

В то время как после свадьбы я ожидал нашей брачной ночи и многих последующих ночей не стеснённой условностями близости, сознательно свои действия не просчитывал. О, я прекрасно понимал, что хотело сделать мое тело, но не удосужился подумать о том, что один пробел во внимательности, одно импульсивное мгновение могли привести к необратимому повреждению моей любимой Беллы.

Я знал, чего она ожидала от меня: много раз бормотала нежные слова о «после того, как мы поженимся», когда мы отстранялись после обжигающего поцелуя. Но разве я мог даже пытаться совершить подобное? В единственном ее дар оказался проклятием: я не мог чувствовать отклика ее тела, не мог сразу же судить, причинял ли боль.

– Эдвард? – Белла нежно погладила мою руку. – Милый, что-то не так?

Я заставил себя вернуться в настоящее:
– Хм? Ох, нет, просто... замечтался.

– О доме?

Я кивнул:
– Да.

– Спасибо, – сказала она, придвигаясь ко мне, и ее нога прижалась к моей. – Не могу дождаться, чтобы стать твоей женой. Знаю, там мы будем очень счастливы, – ее улыбка стала самой широкой из всех виденных мной.

Я заставил свои губы приподняться:
– Да... – «Твоей женой»... повторялись в моей голове слова. Но опасения остались. Смогу ли я в действительности стать ей мужем?

Глава 28

Мы с Карлайлом и Эсме завязали регулярную переписку: каждую неделю обменивались посланиями. Отец был удивлен, а еще взволнован, услышав об особом даре Беллы. И все-таки посоветовал мне сохранять осторожность, отметив, что я не испытал воздействие глубоко и всесторонне. И хотя это верно: Белла защищала меня от неприятных ощущений Анджелы, Розмари и конюха, я не знал достоверно, что не стану чувствовать боль любого другого человека. Потребуется больше экспериментов.

Эсме была очень рада помочь с покупками и держала меня в курсе дел. Едва узнав о новом доме, предложила содействие с мебелью, а затем написала, что они с Карлайлом могут приехать в Орегон за неделю до свадьбы, чтобы заняться домом, и к нашему с Беллой возвращению из медового месяца привести его в идеальное состояние. Я решил принять это щедрое предложение.

Мы с невестой провели много приятных часов в доме. Я перевез туда всю свою скудную мебель и личные вещи, так что у нас имелось удобное местечко, где посидеть после прополки сорняков в саду, мытья наслоений пыли и грязи с окон и замены перепревший древесины в каретном сарае. Большую часть всего этого я мог выполнить за короткое время и сам, но Белла получала истинное наслаждение от работы и постепенных улучшений, которые она привносила, поэтому мы трудились бок о бок, разговаривая, смеясь и при каждой возможности обмениваясь маленькими поцелуями и нежностями.

Однако я продолжал сдерживать свои действия, никогда не позволяя себе прикоснуться к Белле с большим, чем легкая и деликатная ласка. Как только поцелуй накалялся, я, отстраняясь, прикасался губами к ее щекам или лбу. Иногда она смотрела на меня немного недоверчиво, с небольшим разочарованием во взгляде, но проблемы из этого не устраивала. Через несколько минут ее кожа бледнела, аромат становился менее насыщенным, делая меня более спокойным из-за все еще неспособности поколебать затянувшиеся опасения по поводу нашей брачной ночи.

Помимо этой единственной тревоги, другие аспекты моей жизни объединились в позитивном ключе. Я становился относительно общительным существом, когда мы частенько навещали Веберов после дня, проведенного в работе по дому. Мы с Беном дружелюбно болтали о политике и экономике, а Белла с Анджелой обсуждали свадьбу и ворковали над малышкой Розмари.

Постепенно мы познакомились с несколькими другими горожанами. Миссис Уизерс нередко заходила в магазин, чтобы проведать Анджелу с ребенком, и врожденные доброта и материнское отношение женщины быстро расположили меня к ней. Однако, чем ближе я знакомился с ней, тем все больше беспокоился за ее здоровье. По своей сути она была активной особой, но ее сердце начинало сдавать. Я услышал эти признаки вскоре после рождения Розмари, а в течение следующих нескольких недель заметил некоторую отечность на руках миссис Уизерс и заподозрил застойную сердечную недостаточность¹.

Я глубоко уважал личную жизнь пациентов, поэтому дождался, когда однажды она осталась у себя дома одна, и навестил ее. С собой взял саквояж, наполненный кое-какими заказанными новыми препаратами. Я постучал и вслушивался в ее шаги и сердцебиение, когда она подходила к двери. Открыв ее, она мне улыбнулась.

– Доктор Каллен! – тепло поприветствовала она. – Какой приятный сюрприз. Во мне нуждается Анджела?

Мать Бена жила примерно в полутора километрах за городом, поэтому миссис Уизерс всегда быстро и с радостью приходила, чтобы присмотреть за ребенком, если ситуация в магазине становилась особенно напряженной.

Я кратко склонил голову и снял шляпу.

– На самом деле я пришел поговорить с вами, – ответил я. – Можно войти?

– Конечно, – с недоуменным выражением лица она проводила меня внутрь.

Я жестом указал на диван в ее маленькой гостиной. Женщина довольно тяжело опустилась, а я придвинул стул, сел перед ней и, с трудом подавив желание взять за руку, коснулся запястья чуть выше манжеты.

– Миссис Уизерс, – начал я, – надеюсь, вы простите меня, если проявил навязчивость... но я пришел, чтобы увидеть вас, потому что обеспокоен.

Ее щеки покраснели, и она, подняв руку, положила над грудью:
– Обеспокоены?

Я кивнул:
– Я не мог не заметить, что ваши руки распухли. Полагаю, и лодыжки тоже.

Она не отрицала этого, просто опустила взгляд, кровь отхлынула от лица.

– Пожалуйста, не расстраивайтесь, – любезно сказал я. – Я могу вам помочь. Думаю, в последнее время вы чувствовали усталость и частую одышку.

Она подняла голову и легонько кивнула.

– Считаю, что у вас может быть небольшая сердечная недостаточность ... – Я поставил саквояж на пол, полез в него и вытащил стетоскоп. – Могу ли я послушать?

Она медленно выдохнула, опустила руку на колени.

– Полагаю, да, – ответила она. Но я знал, что она мне доверяла, и почувствовал намек на облегчение в ее облике. Она подозревала: что-то было не так, но боялась в этом признаться.

Успокаивающе улыбаясь, я наклонился и прижал инструмент к области сердца. Конечно же, я прекрасно слышал и без него, но притворство необходимо. Я провел несколько долгих мгновений, слушая, а затем выпрямился.

– Присутствует незначительная слабость в сердечной мышце, – сообщил я как можно осторожнее. – Но я собираюсь дать вам кое-какое лекарство, которое поможет. Вам нужно постараться не перенапрягаться. Побольше отдыхайте, а когда почувствуете усталость, сядьте и приподнимите ноги.

Я снова полез в сумку и достал бутылочку с настоем наперстянки², протянул и объяснил инструкцию по дозировке. Женщина слушала и согласно кивала.

– Как хорошо, что сейчас вы здесь, чтобы помочь с препаратами, – с усмешкой прокомментировала она. – Не знаю, как долго старое сердце может справиться с этим.

– Миссис Уизерс, у вас одно из лучших сердец, которые я когда-либо знал. Думаю, оно продолжит хорошо вам служить, если вы просто немного поможете.

– Хорошо. Спасибо, доктор Каллен.

– На здоровье, – и я заверил ее, что она могла в любое время послать за мной, если почувствует недомогание, а также напомнил не слишком себя перенапрягать. Она согласилась и вновь выразила благодарность.

Я сделал мысленную заметку, чтобы добавить ее в список гостей на свадьбу. Наверняка Белла обрадуется приглашению милой женщины.

♥♥♥

Миссис Уизерс не была моим единственным новым пациентом. Я не раз слышал, как люди шептались обо мне, зная, что я тот врач, который спас Анджелу и ребенка, но, как ни странно, не планировал всерьез практиковать. Вести о мой загадочной болезни распространялись при помощи городской мельницы сплетен, но это не помешало неистовым, порой отчаявшимся жителям искать моей помощи.

На второй неделе марта миссис Уизерс отправила за мной сына. Ее маленький внук сломал руку. Я облегчил его боль и вправил кость так, чтобы она заживала. На следующей неделе осматривал владельца лесопилки, который получил серьёзную рваную рану чуть ниже колена, когда отскочило лезвие пилы. Его жена, хорошая подруга миссис Уизерс, опасалась, что ногу придется ампутировать, но я смог устранить повреждение и сохранить конечность.

Во время этих посещений меня сопровождала Белла, положив ладонь на мою шею, когда я занимался пациентами. Я просил членов семьи покинуть комнату так, чтобы у них не возникало вопросов из-за ее близости ко мне, объяснив, что она там для помощи. Никто не спрашивал, и, надо отдать должное, моей замечательной подруге удавалось оставаться рядом даже во время кровотечений.

Однако, когда я зашивал ногу лесопильщика, почувствовал, как она привалилась к моей спине. И хотя девушка оставалась в сознании и держала ладонь у меня под воротником, ей стало очень плохо. На сверхчеловеческой скорости я закончил свою задачу, поняв, какой эффект это оказывало на Беллу, и вынес наружу, где ее и вырвало.

Я без конца извинялся, но она настаивала: это стоило того, чтобы помочь пострадавшему. Любимая обладала природной склонностью выражать сожаление по поводу того, что она воспринимала в качестве собственной слабости, но мне это казалось совершенно не так. Как только мы вернулись к ней домой, я принялся ее беззастенчиво баловать и позаботился, чтобы остальную часть дня и вечера ей было удобно.

Я чувствовал, что обладал убедительными доказательствами, что спокойно мог возобновить занятия медициной. Вопрос только в том: следует ли мне продолжать это на неофициальной основе, как я недавно начал делать, или же должен тщательно проанализировать ситуацию и открыть в городе офис. Последний вариант неизбежно приведет к дальнейшей работе, поскольку люди начнут понимать, что я доступен и восприимчив к их потребностям. Это позволит мне помогать большему числу обывателей и фермеров – мысль, которые представляла для меня немалый интерес. Тем не менее содействие Беллы будет необходимым: ей все время придется оставаться в пределах досягаемости.

Мы подробно это обсуждали. Ее сострадание порождало желание помочь как можно большему количеству людей, так что она искренне ратовала за мое возвращение в медицину. Однако она не давила, все еще опасаясь, что я не готов возобновить образ жизни, который привел к моему недугу.

Наконец мы решили, что я арендую здание рядом с офисом старого шерифа и открою практику вскоре после нашего возвращения из медового месяца. Я написал Карлайлу о радостных новостях, и он согласился, хотя и несколько неохотно из-за остававшихся у него опасений, помочь организовать мою новую практику.

♥♥♥

На третьей неделе марта прибыла небольшая посылка от Эсме. Я ждал ее, но все еще чувствовал трепет предвкушения, когда вложил в руки Беллы.

– Что это? – спросила она взволнованно, но и в равной степени любопытствуя.

– Открой и увидишь, – с непроницаемой улыбкой ответил я.

Мы сидели в гостиной нового дома, где провели большую часть второй половины дня, наклеивая в столовой обои: задача, которая требовала терпения и не поддавалась моим особым навыкам. К счастью, моя невеста со спокойной решимостью и самоуверенностью справлялась с клеем и полосами не желающей стыковаться бумаги. Когда она приводила в порядок запакованные предметы, я сбегал в город, чтобы проверить почту и купить несколько вещиц для кухни. Белла часто обедала или пила кофе или чай в новом доме, когда я настаивал, чтобы она отдохнула от каких бы то ни было работ, которыми мы занимались.

Дневной свет угасал, и вечер обещал быть холодным. Я разжег огонь, когда Белла извлекла из бумаги плоскую коробочку, а затем подняла крышку.

Я протянул к ней руку и предложил:
– Садись сюда, так ты сможешь видеть.

Она приняла ее и опустилась на колени у очага. Внутри коробки обнаружились красиво вытесненные свадебные приглашения, которые я попросил заказать Эсме.

– Ох! – Белла задохнулась от восторга, водя пальцем по деликатно возвышающимся буквам. – Эдвард, они... они великолепны... так элегантны и прекрасны. Они должны стоить небольшое состояние...

– Это не имеет никакого значения, – заверил я ее. – Эсме была очень рада это сделать. Тебе действительно нравится?

Она кивнула.

– Очень. – Она достала из коробки одну из плотных карточек цвета слоновой кости и подняла. – Действительно, они прекрасны. Не думаю, что когда-либо видела столь красивое приглашение.

– Мне хотелось, чтобы они были особенными. Чтобы вся свадьба вышла неповторимой и запоминающейся, чтобы ты навсегда сохранила этот день в своем сердце.

Она приложила ладонь к моей щеке:
– Я сохраню, Эдвард, навсегда. Но не приглашения или церемония, или даже гости сделают ее особенной. Только ты, дорогой, потому что ты станешь моим мужем.

В ее глазах светилась такая чистая, глубокая любовь, что я должен был наклониться и поцеловать ее. Наши губы коснулись слегка на мгновение, а затем Белла скользнула ближе, обняла меня за шею и прижалась всем телом. Я чувствовал ее тепло, мягкость груди и ритм сердцебиения, на несколько минут она совершенно окутала меня.

Наш поцелуй углублялся, когда ее горячий язычок ворвался мне в рот, исследуя его, пальцы запутались в моих волосах. Ее запах опьянял, и мое тело начало реагировать. Она потерлась об меня, и вдруг я понял, что мужское естество уперлось ей в живот. Ахнув, я отстранился.

Белла покраснела и тяжело дышала. Если бы мое тело не поддерживало ее, упала бы на руки. Она подняла голову и посмотрела на меня. Я ожидал, что выражение ее лица будет отражать потрясение или разочарование на мою бестактную реакцию, но увидел лишь удивление и любовь.

Она немного застенчиво улыбнулась, села на пятки и протянула мне руки. Я был не в силах устоять перед ней и взял ее маленькие ладошки в свои.

– Мне очень жаль, – пробормотал я.

– Все в порядке, – тихо сказала она, ее щеки все еще оставались очень розовыми, но улыбка не исчезла. На самом деле ее глаза блестели от волнения. Она придвинулась ко мне, и я ее обнял. – Я очень тебя люблю, Эдвард, – вздохнула она и прижалась щекой к моей груди.

– Не больше, чем я тебя, – ответил я.

– Менее чем через месяц мы поженимся, – негромко заявила она, ее дыхание щекотало мою чувствительную кожу даже через ткань рубашки.

Мужественно пытаясь успокоить свое тело, я сделал несколько медленных вдохов:
– Да.

– Мы станем мужем и женой... – ее пальцы проследили мою ключицу, затем переместились через шею к уху. – Ммм. Мы станем одной плотью.

Хрипотца в голосе и стук сердца сказали, что ее слова были буквальными, а не метафорическими. Я не находил в себе мужества открыто поделиться с ней своими проблемами, сделав вид, что подходящий момент все никак не наступал, но именно здесь и сейчас понял, что должен был поговорить.

– Белла, – сказал я, нежно поглаживая ее волосы, чтобы успокоить нервозность, – мне нужно кое-что тебе сказать... нечто, что ты должна знать.

– Я уже в курсе твоих секретов, – игривым тоном сказала она, – И обожаю знать, что у меня самый одаренный, уникальный жених, которого только может получить любая девушка.

– Пожалуйста, любимая, это серьезно.

Она слегка вздохнула и начала поднимать голову, чтобы взглянуть на меня, но я не желал смотреть ей в глаза, когда сообщу страшную правду. Я положил ладонь ей на макушку, вынуждая снова опуститься мне на грудь. Девушка не сопротивлялась, и, прежде чем продолжить, я нежно поцеловал ее в висок.

– Я очень тебя люблю, – начал я. – И хочу показать всеми возможными способами.

– Да, – пробормотала она, – я чувствую к тебе то же самое. – Ее пальцы блуждали по моей груди.

– Но, дорогая, есть некоторые способы выражения физической любви... некоторые действия... которые могут быть опасны для тебя.

– Эдвард, о чем ты говоришь? – теперь она передвинула голову, чтобы смотреть мне в глаза.

Я встревоженно сглотнул:
– Ты же знаешь, что я очень сильный и быстрый.

Она кивнула.

– Когда я прикасаюсь к тебе или к любому человеку, если на то пошло... – я казался себе совершенно бессвязным, так что замолчал, чтобы более тщательно подобрать слова. – Например, величина давления, которую я оказываю, должна контролироваться. Если бы я пожал руку Бену, как Карлайлу, то буквально раздробил бы ее.

– Ты всегда очень аккуратный, – сказала она, словно подтверждая эту мысль.

– Да, но это требует сознательных усилий. Работая в больнице, всегда точно знал, что чувствовал любой человек, когда я притрагивался к нему или к ней, так что там легко быть аккуратным и не навредить. Но с тобой, Белла, я не могу чувствовать: являются ли мои прикосновения слишком сильными или очень грубыми.

– Это не так, Эдвард.

– Но это может случиться. Помнишь вечер, когда я оставил на тебе следы? – я слегка прижал пальцы к ее плечу.

– Ничего страшного. Ты не причинил мне боль…

– Нет, но мог. Мой контроль начал на мгновение ускользать, и это могло тяжко повредить тебя.

– Но это не так, – настаивала она. – Я тебе доверяю…

– Знаю, – вставил я. – Но себе не доверяю я. Когда я с тобой, касаюсь, целую, вдыхаю твой удивительный запах и ощущаю теплую кожу и пульсирующую кровь, мой здравый рассудок рассеивается. Ты действительно опьяняешь меня.

Она улыбнулась, посчитав, это комплиментом. Но это было предупреждением.

– Белла, – немного более твердо сказал я, мягко приподнимая подбородок, – пожалуйста, послушай то, что я пытаюсь сказать. После того как поженимся, мы должны быть очень осторожными. Не знаю, смогу ли делать большее, чем целовать и ласкать тебя.

Теперь она нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?

Она была очень умной молодой женщиной. Я знал, что она полностью восприняла мою мысль, но ей необходимо, чтобы я озвучил это.

– Дорогая, не думаю, что смогу любить тебя, как положено мужу – физически. А я хочу, так сильно хочу. Но для тебя это небезопасно. Не могу рисковать причинить тебе вред, нанеся травму или еще хуже.

– Ты и не станешь.

– Я могу. По всей вероятности, так и будет.

Она начала трясти головой, но я прижал ладонь к ее щеке.

– Белла, по крайней мере, ты должна осознавать физиологические различия между нами. Ты мягкая, нежная и хрупкая. Я твердый, прочный и нерушимый. И даже если бы я мог полностью контролировать свои руки, остальное тело не привыкло к подобному. Новизна, подавляющие ощущения, скорее всего, искоренят всю ту небольшую меру контроля, что я предпринимаю, – последнюю мысль я проговорил с несусветным ощущением. – Травмы, которые я могу причинить тебе, ужасны и невообразимы. Я видел последствия жестокого обращения мужчины с женщиной, но это ничто по сравнению с тем, что могу сделать сам, если даже на несколько секунд упущу контроль.

– Эдвард, пожалуйста, – начала она. Не сомневался: невеста будет настаивать, что я не причиню ей вреда, но она позволяла своему страстному желанию затмить рациональность.

– Нет, Белла, не говори этого. Просто подумай над тем, что я сказал. Это очень серьезный вопрос, и мне следовало поднять его несколько месяцев назад. Прошу прощения, что так долго ждал. Я должен был дать тебе больше время, чтобы обдумать, чтобы изменить свое решение, если почувствуешь, что я не могу быть мужем, которого ты желаешь и заслуживаешь.

Она нахмурилась и поджала губы. В носу повеяло солью, и ее глаза начали заполняться слезами. Я не мог оставаться с ней, зная, что мои слова причинили боль. Тем не менее было лучше, что я ударил на нее таким образом, который не оставит ничего большего, чем крошечный эмоциональный шрам, чем если бы я необратимо повредил ее тело.

Я встал и склонил голову:
– Я запрягу для тебя Стэнли, так что сможешь вернуться домой, когда захочешь. Я оставлю тебя подумать, любимая. Если захочешь поговорить со мной – приду в рощу утром.

Я развернулся и поспешно вышел из дома. Весь мой мир рушился, и я почувствовал его вес, пытающийся подавить мой разум. Если когда-нибудь я и нуждался в успокаивающем прикосновении Беллы, то именно сейчас. Но не смел искать его. Не мог быть и дольше грубым эгоистом. Я предоставил ей правду, и она сделает с ней то, что пожелает.

Удрученный и встревоженный я вернулся к своему дому, мои шаги были так же тяжелы, как и мое сердце.

---

¹ Застойная сердечная недостаточность – неспособность сердца перекачивать количество крови, необходимое для обеспечения метаболизма в тканях. Возникает вследствие слабости сократительной функции сердца (здесь и далее – примечание переводчика).
² Наперстянка – Двух- или многолетнее травянистое растение семейства норичниковых. Каридотоническое (увеличивающее силу сердечных сокращений) средство. Применяется при хронической сердечной недостаточности, нарушении ритма сердца.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.