СЕМЬ

Белла

Следующий день тянется еле-еле. Кажется, время едва ползет. Я развлекаю себя, думая о способах, как бы поиздеваться над Эдвардом, и проверяю телефон, одержимо ожидая от него сообщения.

Он не пишет, к моему полному разочарованию, но я предполагаю, что должность президента компании, должно быть, отнимает много времени. Уверена, у него даже нет времени, чтобы посидеть без дела, не говоря уже о флирте через эсэмэски.

Но позже днем я получаю сообщение от неизвестного номера.

Далеко зайди с ним, а в последнюю секунду скажу ему, что у тебя месячные. – Эммет

Что?! Этот парень серьезно? Роуз дала ему мой номер?

Я отвечаю:

А что если он не возражает против этого? Что мне тогда делать? – Белла

Все парни против этого. – Эммет

Я хочу поспорить с ним, но осознав, что я фактически и не знаю, возражают против этого парни или нет, чувствую, словно в этой теме я как не в своей тарелке, поэтому бросаю это.

На работе я не принимала никаких болеутоляющих, потому что из-за них мне вечно хочется спать, и я чувствую себя слабой. Большинство дня я едва напрягала руку; единственным облегчением при боли были несколько таблеток «Алив». К тому времени, как я возвращаюсь домой, мое запястье жутко пульсирует и практически убивает меня.

Вчера вечером я приняла только одну таблетку «Перкоцета»^*. Сегодня две.
(^* – сильное обезболивающее).

Я решаю сегодня заказать еду и смотреть четвертый сезон «Остаться в живых». DVD все еще открыт на моем стенде развлечений. Я вытаскиваю первый диск перед тем, как сделать заказ, и жажду начать свой вечер. Жажду увидеть немного больше Сойера. Вздох…

Я чувствую, как веки тяжелеют с течением времени. Ощущаю легкость, словно я плаваю на облаке. Чувствую себя странно легкомысленной…

Звонит мой телефон. Я чуть ли не падаю с дивана, чтобы взять его со столика.
– Да? – резко выдаю я, все еще задыхаясь от своих усилий.

– Белла? Ты в порядке?

Это Эдвард! Мое легкомысленное подсознание танцует небольшой танец счастья.

И с чего бы это я так счастлива слышать его?

– Я в порядке. Прости. Как прошел твой день?

– Был слишком занят, но все хорошо. А как твой день?

– Медленный и скучный.

– Чем сейчас занимаешься?

– Смотрю «Остаться в живых».

– Из-за этого ты такая разгоряченная и со сбившимся дыханием?

Ха-ха… Эдвард сказал это?

– Может быть.

– Ты же знаешь, что Хёрли приснился весь остров, да? Все это сон.

– Эдвард! – предупреждаю его я с хихиканьем. – Я точно знаю, что это неправда. Я уже на четвертом сезоне и видела эту серию. Но ты все еще теряешь козырные очки, пытаясь разрушить для меня интригу.

Он смеется.
– Я заработаю их назад. Не переживай. Теперь твой день лучше, когда ты смотришь «Остаться в живых»?

– Да, наверное. Что делаешь сегодня вечером?

– У меня еще одна встреча. Просто хотел услышать твой прекрасный голос перед выходом.

– Вы прямо обаяшка, мистер Каллен.

– Могу я позвонить тебе примерно в это же время завтра? Или у тебя есть планы?

– Нет, никаких планов. Можешь позвонить. – Я уже с нетерпением жду этого… хотя, может, мне стоило сказать, что у меня есть планы, чтобы не казаться такой жалкой. Черт побери, я никогда не думаю! Но наверняка не важно, что он думает. Если я приму предложения Эммета, то вскоре буду грязнулей с вонючей кошкой и месячными.

– Тогда хорошо. Поговорю с тобой завтра. Наслаждайся своим сериалом.

– О, уж точно буду. Наслаждайся встречей.

Он смеется.
– Постараюсь. Вероятно, на всем ее протяжении буду думать о тебе.

О, каков соблазнитель! Легко видеть, как он имеет такой эффект на женщин – при нормальных обстоятельствах, я бы не удержалась.

Как только мы заканчиваем разговор, я растягиваюсь на диване, но больше не могу сконцентрироваться на шоу. Черт бы его побрал за то, что он заставил меня потерять фокус внимания. Странно, но я могу только думать о его прекрасном лице…

Стук в дверь прерывает мои мечтания, и я спешу ответить. Моя дверь не закрыта, как обычно – мне правда нужно начать заботиться о своей безопасности, когда я одна – но быстрый взгляд в глазок открывает мне человека средних лет, держащего огромный букет цветов.

Святое дерьмо… это для меня? Я распахиваю дверь, и мужчина расценивает меня с безразличием во взгляде.

– Мисс Белла Свон? – спрашивает он.

– Да…

– У меня для вас посылка. – Черт возьми, да, у него посылка для меня. Он вручает мне цветы, и они довольно тяжелые – красивые красные лилии и белые розы. Я ставлю их на кухонную столешницу и замечаю маленькую открытку, находящуюся сверху – не могу дождаться, когда раскрою ее. Доставщик стоит в моем дверном проеме.

– Мисс, можно получить вашу подпись? – спрашивает он, вручая мне папку с прикрепленным листком бумаги. Я быстро расписываюсь и выпроваживаю его.

Я знаю, что они должны быть от Эдварда. От кого же еще? Последние цветы, которые я получала, были от моего отца, когда я выпустилась из колледжа, а его букет даже был без фольги.

На меня нападает восхитительный аромат лилий, когда я открываю открытку.

Красивые цветы для красивой женщины. Я думал о тебе весь день. – Эдвард

Красивая. Я прокручиваю слово в голове. Кажется, оно нравится Эдварду… он часто использует его. И мне оно тоже нравится, особенно, когда оно выскальзывает из его совершенных уст.

Я раздумываю написать ему и поблагодарить, но решаю, что наверняка он сейчас на встрече, про которую мне говорил… если у него реально есть встреча. Может, у него другое свидание? Я вздыхаю и качаю головой, желая больше чем угодно, чтобы ему можно было доверять.

Я не слышу от Эдварда весь следующий день. Встречаюсь с Джейком во время обеденного перерыва и рассказываю ему обо всем, что произошло, начиная с вывихнутого запястья. Он не изумлен и, что еще обиднее, не удивлен.

– Ты всегда была ужасным водителем всех этих штучек, – размышляет он с неодобрительным кивком головы. Мои глаза от удивления расширяются.

– Не правда! Я никогда не разбивалась на них. Я правда считаю, что с тем скутером было что-то не так.

– Со скутером? Или с водителем?

Я угрожающе указываю на него картошкой фри.
– Не заставляй меня перелазить через весь стол, Блэк.

Приходит официант и пополняет наши стаканы – в это время мы молчим.

– Так когда ты увидишься с ним вновь? – интересуется Джейкоб.

– В эти выходные, наверное. Эй, а они говорили о том, каковы условия спора?

Он качает головой в извиняющемся жесте.
– Нет. Они все еще разговаривали, когда выходили из уборной. Так что, может, они обсудили это, когда ушли.

Ну, конечно же. Проклятье. Я чертовски желаю узнать это, но, кажется, единственные люди, которые располагают этой информацией, только Эдварда и Сатана… эм-м, Джеймс.

– Хреново, – ворчу я. – Может, они заключили пари на миллион долларов или еще что. Ты бы ведь точно заключил пари на миллион баксов, да?

Джейк скептически поглядывает на меня.
– Думаешь, они миллионеры? И с чего вдруг стала так важна ставка? И отвечая на твой вопрос… нет, не заключил бы.

Я усмехаюсь.
– Ты такой врун.

– Тогда бы я изменил Леи.

– Конечно, я имела в виду, если бы ты не был с Леей.

– О. Ладно, но мой ответ все равно «нет».

– Почему?

– Потому что это неправильно, Белла, – раздраженно говорит он. – Так и что такого, если они правда поставили лимон баксов на это? Тогда это все меняет? Из-за того, что они поставили столько бабок на тебя?

– Хм-м… – Я обдумываю это. – Ну, если Эдвард отдал бы мне хотя бы половину, тогда… да, я бы смогла с этим жить.

– Некоторые бы сказали, что это похоже на проституцию.

– Это не может быть проституцией, если я не знаю об этом.

– Но ты же знаешь.

Я громко вздыхаю.
– Джейкоб! Мы притворяемся, словно это происходит при нормальных обстоятельствах, в которых я бы не знала, а у тебя не было бы невесты. И ради святого хрена, прекращай свое «Что бы сделал Иисус» и просто признай, что ты сделал бы это дерьмо за миллион долларов.

Он выглядит озадаченным.
– В чем дело? – спрашивает он.

Я краснею, внезапно смутившись. Я пытаюсь оправдать Эдварда? Черт возьми, я шагаю по опасной зоне.

Белла, смени тему… или, по крайней мере, смени тему темы.

– Знаешь кого-нибудь, у кого есть вонючая кошка?

– Что?! – Его брови насмешливо приподнимаются. – Какого черта ты интересуешься этим?

– Друг Эдварда Эммет предложил, чтобы я приобрела одну, дабы прокомпостировать ему мозги.

– Потому что он не любит вонючих кошек?

Я пожимаю плечами.
– Полагаю, что так.

– Господи, Белла. Никому не нравятся вонючие кошки.

– Послушай, так ты знаешь кого-то или нет? Мне скоро пора бежать. Мой обеденный перерыв почти закончился.

Он качает головой.
– Нет, прости. Может, наведаешься в общество защиты животных? Это место всегда воняет. Или полистай газету, там всегда кто-то хочет бесплатно пристроить кошку – у этих «бесплатных» животных всегда не все в порядке с головой. Это могло бы помочь.

– Спасибо, – тихо бормочу я, но уже знаю, что не смогу поиздеваться над Эдвардом таким образом. Эммету придется придумать немного новых идей. Какого черта я буду делать с этим животным, когда все закончится? Сомневаюсь, что Эдвард оставит ее.
– Как проходит свадебная подготовка?

– Проходит. Выбор последней группы был провальный, поэтому она позволила мне выбирать на этот раз.

– О, круто! Нашел уже кого-нибудь?

– Нашел, но она наложила на нее вето. У нее есть три вето.

Бедный маленький наивный Джейк. Я могу только покачать головой и рассмеяться, потому что такова Лея, и, Бог знает, я ее обожаю.

После работы я честно не могу дождаться того моменты, когда вступлю внутрь своей квартиры. Я принимаю огромную дозу обезболивающего – мое запястье просто горит! Затем беру еще две таблетки, зная, что на вечер у меня никаких планов.

Я испытываю к себе жалость, когда обдумываю, чем бы сегодня заняться. Посмотреть еще несколько серий «Остаться в живых» или… глянуть, что нового по телевизору? Святое дерьмо. Мне нужно переменить свой образ жизни.

Я решаю включить телевизор, потому что это кажется более спонтанным и немного менее жалким зрелищем. Если такое только возможно. Я беру с собой телефон, ожидая звонка Эдварда. Мне все еще нужно поблагодарить его за цветы.

Я ощущаю явные знаки того, что мои таблетки работают, когда веки начинаю тяжелиться. Я похихикиваю над рекламой «Трюк-вау» – это дерьмо такое всегда забавное! К счастью, огонь в моей руке медленно угасает.

Звонит телефон, и я медленно тянусь в своем таблеточной оцепенении.
– Алло?

– Белла? – говорит Эдвард прямо, как прошлым вечером. – Ты пьяна?

– Нет! – смеюсь я. – Я приняла таблетку обезболивающего. Или две.

Мгновение он молчит, и я слышу, как он вздыхает.
– Ах, вижу. Твое запястье все еще болит?

– Угу. На работе могу принимать только «Алив». А он особо не помогает.

– Пробовала обычный «Тайленол»?

– Я не принимаю «Тайленол».

– Почему?

– Мой дедушка умер от печеночной недостаточности.

– Ну, все будет в порядке, если не будешь принимать слишком много. А какие тебе прописали таблетки?

– «Перкоцет».

Он молчит мгновение.
– Знаешь, что в «Перкоцете» содержится «Тайленол»?

Что? Правда? Черт. Чувствую себя идиоткой.

– Ты серьезно? – стону я.

– Да, Белла.

– Ну, я приняла только две таблетки. Я умру, да?

Он смеется.
– Нет, Белла. Разве там не написано, что можно принимать две штуки?

Я киваю, медленно понимая, что он не видит меня.
– Да. Там написано, что можно принимать одну-две.

– Вот, значит, ты будешь в порядке.

– Я получила твои цветы, – говорю я, сменяя тему. – Они очень красивые. Вся моя квартира теперь пахнет как гребаный луг, – хихикаю я.

– Красивые цветы для красивой женщины, – цитирует он свою открытку. Интересно, он вообще видел цветы или просто попросил выбрать их своего ассистента? Я решаю бросить ему вызов.

– Ты вообще знаешь, что это за цветы?

– Конечно, знаю, Белла. Я же купил их.

– И что же это за цветы?

– Красные лилии и белые розы.

Черт побери.

– Хорошая работы. Ты заработал назад свое одно очко. – Он смеется.

– Тебя сегодня ждет еще одна посылка.

О Боже. Я бы сказала ему, что он должен перестать покупать мне все эти штучки, но какого черта он должен перестать? Он поспорил на меня. Я заслуживаю целую квартиру, полную дурацких цветов!

– Еще цветы? – осторожно спрашиваю я.

– Возможно.

Кто-то стучит в дверь. Моя посылка! Черт, он хорош. Эдвард, кажется, слышит стук… мы оба молчим.

– Откроешь? – наконец спрашивает он.

Я откашливаюсь и встаю с дивана.
– М-м, ага. Это моя посылка?

– Может быть. Ждешь кого-то?

– Нет. Повисишь секунду?

– Конечно.

С телефоном, зажатым между ухом и плечом, я открываю дверь и ахаю. Это он, со своими сексуальными волосами и божественной красотой. На его губах растянута полуусмешка, его Блэкберри все еще у уха, а пакет находится в его другой руке. Все, что я могу делать, это пялиться, хотя я желаю вскочить на него и облизать все его лицо.

– Ну? – говорит он в телефон, ухмыляясь. – Нравится подарок?



Эдвард

Она смотрит на меня, ошеломленная, и я не могу не подумать о том, что сделал умный шаг, приехав сюда.

Затем она закрывает свой телефон и улыбается мне этой очень широкой, вызванной передозом медикаментов усмешкой с сонливым взглядом. Я осознаю, что она под кайфом покруче, чем всякий наркоман, что я заметил еще по телефону и почти забыл… блядь. Эта девчонка все делает невозможным.

– Эдвард, – выдавливает она. – Что ты здесь делаешь? Думала, ты не вернешься до выходных.

Я быстро пожимаю плечами и робко улыбаюсь, когда отключаю свой телефон.
– Я не мог не приехать, – мягко говорю я. – Удивлена?

– Да. – Она снова ухмыляется.

– Могу я войти?

Она сомневается.
– О! Ага, м-м, входи. – Она закрывает за мной дверь, когда я вхожу, а затем начинает тыкать и подталкивать пакет в моей руке. – Что это?

– Лазанья и вино.

– Лазанья? Откуда она? Уже приготовлена? – Она пытается забрать его у меня.

– Эй, притормози… ее нужно готовить около часа. А я взял ее в одном итальянском местечке в Олимпии. Они делают лазанью и замораживают ее, чтобы потом можно было разогреть дома.

– Ладно, – говорит она, наконец преуспевая в том, чтобы выхватить у меня пакет. Она переносит его в кухню и ставит вино и лазанью на столешницу. – Я засуну ее в духовку.

– Указания на крышке контейнера.

Я оглядываюсь на квартиру и вижу, что она маленькая, но уютная. Диван большой и мягкий, с несколькими подушками и коричнево-малиновым покрывалом на спинке. На стене и полках висит несколько фотографий – я смотрю на ближайшую и вижу Беллу и того парня из клуба. Они там очень маленькие, наверное, около десяти лет, и Белла одета в слитный купальник и смущение из-за открытых худеньких ножек. Также у нее есть несколько свечей и маленький стенд развлечений, забитый DVD-дисками. На кухонном столике находится букет цветов и его аромат охватывает всю комнату. И как утверждала Белла, я действительно могу чувствовать их запах за несколько футов.

– Что это? – Я поднимаю взгляд и замечаю Беллу, держащую диски, которые я купил. Она изучает названия.

– Думал, мы можем посмотреть кино. Мы не должны, если ты хочешь заняться чем-нибудь еще.

– Нет, – вставляет она, – кино – это круто. «Психо»… «Изгоняющий дьявола»… «Сияние»? – Она приподнимает бровь в мою сторону.

– Что? – невинно спрашиваю я. – Не любишь ужастики?

Уверен, это вполне очевидно, почему я принес только фильмы ужасов. Они работают – что еще я могу сказать? Женщины ищут любое оправдание, чтобы схватиться за мужчин во время таких фильмов.

– Я не особая поклонница фильмов ужасов, – утверждает она и пихает диски назад в пакет. Ох… – Но, уверена, у меня есть то, что придется тебе по душе. – Она направляется к своей полке, слегка покачивая бедрами. Я бесстыдно наблюдаю за ней, полностью осведомленный, что она не видит меня.

– Давай посмотрим… – говорит она, просматривая названия. Внезапно она начинает выбирать фильмы наугад. Я замечаю несколько названий… «Грязные танцы», «Бестолковый», «Разум и чувства»…

Черт побери! Она серьезно собирается порекомендовать мне бабские фильмы? Вместо фильма ужасов? Серьезно?!

Она находит тот, которым, очевидно, довольна, потому что она оборачивается и широко мне улыбается.
– Можем посмотреть этот? – спрашивает она, прижимая диск к груди. – Это мой самый любимый фильм.

Я даже немного боюсь спрашивать.

– Какой? – осторожно спрашиваю я. На самом деле это особо и не имеет значения, потому что я знаю, независимо от того, что она выберет, я скажу «да». Она показывает мне обложку фильма, все еще маниакально ухмыляясь.

Это ёбаный «Бриолин».

Боже, убей меня прямо сейчас.

Я выдавливаю самую настоящую, очаровательную улыбку.
– Конечно, красавица. Любой, который тебе нравится, меня устраивает.

– Спасибо, – искренне произносит она и подходит ко мне; вставая на цыпочки, она тянется и целует меня в щеку, полностью беря меня врасплох. Согласие на этот фильм, наверное, могло бы быть лучшим решением, которое я когда-либо принимал. Отходя назад к кухне, она смеется и спрашивает: – Ты уже смотрел его?

– Частями, – честно отвечаю я. Она определенно слишком легкомысленная сегодня… ох, да, обезболивающее. Я продолжаю забывать об этом, хотя это должно быть очевидно с ее перевязанным запястьем. – Запястье болит? – спрашиваю я.

– Уже нет. – Она смотрит на меня и снова улыбается, кажется, по какой-то причине, которую я не могу определить. Это заразительно; какая она милая сейчас. Как ребенок в Рождество.

– Хорошо.

Она начинает рыться в кухонных ящичках.
– Хочешь вина?

– Пусть оно немного охладится, – предлагаю я. – Оно ехало в разгоряченной машине около часа.

– Ладно, – соглашается она и ставит его в холодильник. – Хочешь выпить чего-нибудь другого? У меня есть немного «Мерло»… чуть-чуть светлого «Бад»… «Доктор Пеппер» и… вода.

Я улыбаюсь.
– Вполне привлекательный списочек.

Она безразлично пожимает плечами.
– Обычно я пью воду, но если мне нужно расслабиться, в такие моменты появляются мистер Бад и мистер Мерло. – Она снова смеется, как будто сейчас очень сильно пошутила. – Итак? Что хочешь?

Я качаю голову.
– Ничего. Я в порядке.

– Как хочешь. – Она вытаскивает бутылку светлого «Бад» и обворачивает горлышко куском своей футболки, чтобы открыть ее. Делает очень большой глоток.

– Осторожнее, – предупреждаю ее я, быстро вспоминания, что ей не нравится, когда говорят, что делать. – Не стоит смешивать алкоголь с «Перкоцетом».

– Да, Эдуардо, – говорит она со смешком.

– Белла…

– Эдуардо… – усмехается она, копируя мой тон.

Она дразнит меня! Вот же маленькая чертовка.

Я улыбаюсь.
– И что же мне делать с твоим дерзким языком? – размышляю я.

– Я могу придумать кучу вещей, которые ты смог бы проделать с моим языком, – отвечает она; ее глаза дьявольски сияют. Она смотрит на меня из-под ресниц. Это весьма эротично и заставляет мой разум придумать уйму сценариев. Черт побери. Она правда только что сказала это?

У нее самая сумасшедшая смена настроения. В один момент она захлопывает дверь прямо перед моим носом, а в другой момент, кажется, мы на расстоянии в один маленький шаг от ее спальни. С ней никогда не скажешь наверняка. Одновременно это интригует и раздражает.

Я с намеком приподнимаю брови.
– Правда? Хочешь продемонстрировать?

Она краснеет, небольшая ее особенность, которую я уже успел полюбить. Она показывает скрытую уязвимость в этой обычно изворотливой и самоуверенной девчонке. Могу сказать, она ненавидит это, что делает эту ее черту для меня только привлекательнее.

Она откашливается, приходя в себя.
– Эдвард Каллен, – начинает она. – Я начинаю думать, что вы ничего не заработали честным трудом в своей жизни.

¬– Напротив, Белла Свон. Я усиленно работал ради всего, что у меня есть.

Она глубокомысленно смотрит на меня, выражение ее лица нечитабельно. Наконец она моргает и опускает взгляд.
– Приятно знать, – говорит она. – Пойдем начнем смотреть фильм?

Я не планирую смотреть ни один из фильмов. Если повезет, я сумею выключить телевизор.

– Конечно.

– Уверен, что не хочешь ничего выпить? – Она снова указывает в сторону кухни, держа в ладони пиво.

– Не-а. Я в порядке.

Она вставляет DVD, пока я устраиваюсь на диване. Наклоняется, предоставляя мне замечательный вид на ее задницу. Она делает это нарочно? Белла оглядывается и ловит мой пристальный взгляд. Черт!

– Видишь что-то, что нравится? – смело спрашивает она. Я симулирую невинность.

– О чем это ты?

– О, не гони пургу. Ты пялился на мой зад!

Черт. Пойман с поличным.

– Ну, это хороший вид, – признаюсь я. Она закатывает глаза и подходит ко мне, шлепаясь на диван. Между нами все еще есть добрых два фута пространства.

– Знаешь, – начинает она, поднимая пульт, чтобы включить фильм, – если бы ты не был так привлекателен, я бы вышвырнула тебя отсюда за подобный комментарий.

Я озадачен. Она думает, что я привлекательный? Фактически это первый комплимент с ее стороны.

– Так, если бы я был ужасен, то уже был бы трупом, хах? – холодно спрашиваю я.

– В общем-то, да.

– Когда-нибудь слышала о внутренней красоте?

Она скептически смотрит на меня уголком глаза; а затем усмехается.
– Уверена, что слышала, – говорит она. – Но ты хорошо выглядишь на моем диване. Типа аксессуара… как необычная декоративная подушка.

– Ты сравниваешь меня с декоративной подушкой? – Я делаю вид, что оскорблен.

– С необычной декоративной подушкой, – разъясняет она и внезапно начинает истерично хихикать. Она прячет свое раскрасневшееся лицо за одной из своих фактических декоративных подушек. Знаю, наверняка это из-за обезболивающего, но не могу с собой справиться; ее смех заразителен, поэтому я присоединяюсь.

Она включает фильм, затем ставит его на паузу через две минуты, чтобы поместить лазанью в духовку – как будто уже не видела этот фильм миллион раз – и когда она садится назад, я замечаю, что теперь она ближе ко мне. Если я подвину ногу левее, совсем чуть-чуть, то коснусь ее. Я делаю попытку, с любопытством ожидая, какую еще умную вещь она придумает, чтобы остановить меня, но, к моему удивлению, она продолжает молчать.

Мы смотрим какое-то время в тишине. Белла не отводит взгляда от телевизора; я пытаюсь не съежиться каждый раз, когда начинается новая песня.

– Давно я не смотрела его, – наконец комментирует она. – Какая твоя любимая песня?

– Любимая песня?

– Ага. Это же мюзикл…

– Я не совсем их помню.

– Молчи! – восклицает она, хлопая меня по ноге. Я усмехаюсь; такая она довольно забавная. – Я не могу забыть эти песни, даже если попытаюсь. Хочешь знать, какая моя любимая?

– М-м, конечно…

– Подожди, я перемотаю. Потом мы сможем начать сначала и увидеть их все.

Господи. Она поднимает пульт, чувствуя себя на миссии, и начинает перематывать сцены. Мне наплевать, какая песня из «Бриолина» ее любимая. Они все одинаково противные.

Когда она все же находит нужную сцену, то нажимает кнопку «плэй». Это та, где девушки все в нижнем белье, прыгают повсюду и поют в кровати. Если честно, она могла выбрать сцену и похуже.

Белла садится прямо и усмехается, когда начинается песня. Я потираю подбородок и пытаюсь казаться хоть чуть-чуть заинтересованным.

Черт, мне правда следовало побриться этим утром…

– Эдвард, ты смотришь?

Я быстро поднимаю взгляд.
– Да, – лгу я.

– Смотри, – просит она. – Это мой любимый момент. Ты смотришь? Эдвард! Ты смотришь?

– Боже, Белла, да. Я смотрю.

Внезапно она начинает изображать Стокард Чэннинг, драматично выплескивая руки и динамично подпевая:
– Элвис, Элвис! Отстань от меня! И держи свои бедра подальше! – Она громко кричит, заканчивая петь. Я качаю головой от удивления.

– Кажется, мне придется спрятать остальную часть твоих обезболивающих, – замечаю я.

– Ты же весело проводишь время, – бросает она мне вызов.

– Уверена, что не хочешь посмотреть «Психо»?

Она успокаивается.
– Тебе не нравится «Бриолин»? Я не телепат, Эдвард. Тебе нужно было сказать мне. – Она тычет меня в бок, и я вздрагиваю. Она выдыхает: – Боишься щекотки?

Дерьмо.
– Нет.

Она снова тычет меня в бок.
– Уверен?

– Белла…

– Что? – Очередной тычок в бок. Я быстро хватаю ее руки, обнимаю за талию и перетаскиваю на себя. Она визжит в удивлении. И не способная дернуться, прямо как мне нравится. – Эдвард! – кричит она.

– Что? – невинно спрашиваю я и с другим внезапным движением вжимаю ее в диван, оказываясь сверху. Я прижимаю ее к подушкам и спрашиваю низким голосом: – Думаю, вопрос в другом – боитесь ли вы щекотки, мисс Свон?

Ее дыхание сбивается, когда она пытается вырвать из моей хватки.
– Нет! – громко вопит она. – Перемирие!

– Я не получил от тебя перемирия.

– А ты и не просил.

– Приведи мне хотя бы один веский аргумент, почему я не должен щекотать тебя.

Она все еще подо мной и, кажется, обдумывает это.
– Потому что ты милосерден? – медленно с сомнением спрашивает она. Ее широкие глаза не покидают мои. Наши лица в дюймах друг от друга, наши носы почти соприкасаются. Именно так я и хотел ее…

– Об этом ты и думаешь? – спрашиваю я, мой голос опасно низок. На самом деле, довольно забавно подкалывать ее. Она трудно сглатывает и кивает.

– На это я надеюсь.

Я склоняюсь снова, помещая свои губы так близко к ее уху, что она несомненно чувствует мое дыхание, пока я говорю:
– Ну, полагаю, как ни прискорбно, но ты ошибаешься. – Она дрожит, но продолжает молчать. Действительно ли возможно, что я наконец сумел усмирить смелую Беллу Свон и заставить ее потерять дар речи?

– Тогда, полагаю, ты только много болтаешь.

Видимо, нет.

Я атакую ладонями ее бедра, зарабатывая на ухо пронзительный вопль. Она борется и шевелится подо мной, пока не выскальзывает из моих рук и не падает на пол с глухим стуком. Она не останавливается, быстро вскакивает с места, ударяясь коленями о журнальный столик, в безумном порыве мчась в сторону кухни.

– Эдвард! Не нападай так на женщин! Разве мама не научила тебя манерам?

Я переворачиваюсь на диване, оказываясь в прежней позиции, и пытаюсь не хмуриться, когда ее слова внезапно ухудшают мое настроение. Я пытаюсь не думать о своей матери… за любым небольшим напоминанием следует очередной приступ душевной боли. Это кое-что, что я не хочу повторно пережить – не здесь, не сейчас.

Я выдавливаю улыбку, маскируя эти мысли.
– Прости, – просто говорю я.

Она подозрительно смотрит на меня из-за кухонной столешницы.
– Да что с тобой?

Дерьмо.
– Ничего. – Я хватаю пульт с того места, куда он упал, надеясь сменить тему. – Ничего, если я выключу? – Они все, блядь, снова поют. Белла переводит взгляд с меня на телевизор, ее карие глаза широко раскрыты.

– Нет! Мы хотели посмотреть с самого начала. – Она начинает подходить, вероятно, чтобы отвоевать пульт себе.

– Может, лучше посмотрим «Остаться в живых»? Я видел не все эпизоды четвертого сезона.

– Так тебе не нравится «Бриолин»? – спрашивает она.

– Не совсем.

– Тогда почему ты ничего не сказал?

– Потому что ты хотела посмотреть его.

Она закатывает глаза.
– А еще говорят, что женщин трудно понять. – Она подходит, чтобы взять у меня пульт, но я убираю его в сторону, уводя из зоны ее досягаемости. Она сужает глаза.

– Мы смотрим «Остаться в живых»? – спрашиваю я, убирая пульт себе за спину.

– Я могу забрать эту штуку, если действительно захочу, Эдвард, – угрожает она.

– Подойди и возьми.

– Бросаешь мне вызов?

– Принимаешь мой вызов?

Она угрожающе смотрит на меня, и я возвращаю ее пристальный взгляд. Затем она выпрямляется с новым решением и берет меня, черт возьми, врасплох, когда прыгает мне на руки – каждое колено у моего бедра – и оседлает меня. Святое дерьмо! Она склоняется – ее лицо в дюймах от моего – и выдыхает:
– Теперь, Эдвард, с учетом твоих наилучших интересов, тебе следовало бы отдать его мне.

Думаю, я готов не согласиться, Белла.

У меня тут же бушует эрекция, и она сидит прямо, блядь, сверху. Снимите нашу одежду, и одним быстрым движением я бы оказался внутри…

Это забирает весь мой самоконтроль, чтобы держать руки за спиной – чтобы прятать пульт. Но я должен знать, как далеко она может зайти.

Я трудно сглатываю, стараясь не взорваться, когда она чуть-чуть двигается на моих коленях.
– Тогда ты не очень хорошо меня знаешь, – отвечаю я. – Я почти никогда не делаю ничего, что не входит в мои интересы.

Она ухмыляется мне.
– Тогда, пожалуй, должна сказать, что знаю тебя достаточно хорошо.

Она помещает ладони на мои плечи для поддержки, медленно двигая их вниз по моим рукам, ощупывая их, и я знаю, что она движется к пульту. Моя хватка напрягается. Она дергается на моих коленях снова, и от ее знающей, гребаной усмешки я понимаю, что она полностью осознает, что делает.

Как только ее руки движутся еще ниже по моим рукам, ей приходится склониться, помещая лицо опасно близко к моему. Ее сладкое дыхание ощущается на моей щеке, как только она хватается ладонью за конец пульта. И безрезультатно тащит его.

– Я так не думаю, Свон, – говорю я низким голосом. – Правда думала, что это будет так просто?

Я не вижу ее лица; оно скрыто, теперь близко к моему плечу, как только она склоняется еще ниже и хватается за пульт сильнее.

– Я готова заработать то, что хочу, – обещает она.

– Так ли?

Ее нос внезапно пробегается по моей шее, проходясь по коже, пока он не оказывается за ухом, касаясь линии моих волос. Она глубоко вздыхает, ее грудь приподнимается, пока она не прижимается ко мне. Господи. Она правда делает то, что, я думаю, она делает?

Ее нос касается моего подбородка, едва касается, пока она снова не оказывается со мной лицом к лицу. Она смотрит на меня тлеющим взглядом, ее губы так близко к моим…

Ебать.

Я наклоняюсь вперед, надеясь наконец попробовать эти сладкие губы, но встречаюсь с гладкой кожей ее щеки, когда она внезапно поворачивает голову в сторону. Почти мгновенно звенит таймер духовки. С тяжелым дыханием и раскрасневшимися щеками Белла быстро слезает с моих коленей и направляется в кухню, бормоча:
– Мне нужно вырубить ее.

Я вздыхаю и бросаю пульт в сторону прежде, чем, расстроившись, провожу двумя ладонями по волосам. Она целеустремленно устраивает это членоблокаторство со мной? Зачем она это делает? Была она с Джеймсом такой же? Гребаное поддразнивание, а потом…

– Эдвард, не придешь открыть вина? – спрашивает она, прерывая мои мысли. Она робко смотрит вперед, ее широко раскрытые карие глаза с опаской рассматривают меня. С очередным вздохом я встаю и поправляю джинсы. Делаю это прямо перед ней, бесстыдно, так, чтобы она знала, что, блядь, она сделала со мной и в каком состоянии оставила меня – причем разбираться с этим мне придется самому.

– Конечно, Белла.

Перевод: Rob♥Sten