Было даже холоднее, чем прошлой ночью, и чтобы не закоченеть, он решил пройтись вокруг лагеря и собрать побольше дров для костра. Рик одарил его острым взглядом, как бы коря, что он уходит, но Дэрил лишь подтянул арбалет, удобнее устраивая тот на плече, фыркнул и пошел прочь. Он не собирался сидеть и ждать его до выпадения гребаного снега. Ему было холодно, он слишком устал, чтобы спать, и он не мог перестать думать о том, что они просто рассиживаются здесь, как какие-то утки на краю света.

Им были нужны жилье, еда и теплая одежда. Им нужно было место, которое они могли бы назвать своим, которое им не пришлось бы срочно менять на следующий же день или вроде того. Им нужен был дом.

Дэрил не был уверен, что они найдут такое место. Он никогда не был один, прежде чем случилось все это дерьмо, так почему какой-то апокалипсис должен это изменить? Появилось слишком много опасностей — того, что они не могли объяснить. Их было слишком мало против тех, кого, казалось, тысячи. Все было бесполезно.

У него никогда не было дома, да и сейчас он ему был не нужен. Но он понимал, что нуждается в чем-то стабильном. Это дало бы всем им надежду.

И они не могли и дальше вынуждать Лори ходить или спать прямо на земле. С каждым днем срок все больше, и она вскоре родит ребенка.

Он мог видеть усталость на ее лице, и знал, почему Рик так настойчиво пытался найти постоянное место для них. И он не винил его за это. Он и сам был помешан на этой идее. Вот только Дэрил ни на что не рассчитывал. Потому что ничто не вечно. Не было ни когда-то давно, ни, разумеется, не будет вечным сейчас.

Он провел рукой по лицу, тяжело вздыхая.

На днях Кэрол говорила с ним о месте, которое могло бы стать только их. Что-то постоянное и именно их. Место, где они могли бы передвигаться без страха создать слишком много шума или привлечь внимание неправильно истолкованным поведением. Где они могли спать ночами не по часам, где могли бы не беспокоиться о том, что будет холодно. Где Лори сможет родить ребенка и не беспокоиться за него.

Пока она говорила об этом, ее глаза бегали от одного члена группы к другому, и он знал, что она беспокоится о том, чтобы найти место для себя. Она хотела найти дом для них. А ему хотелось найти место для нее.

Она никогда не переставала заботиться об остальных, при этом не замечая, как исхудала сама. И он страстно желал исправить это.

Он даже не потрудился собрать хоть немного хвороста. Он слишком устал, и его глаза болели, а сам он жутко замерз, пока бродил. Он проскользнул обратно в лагерь, молча выискивая глазами огонь.

Рик так и не ложился, он вперился глазами в окружающую их темноту. Но следом он перевел взгляд чуть в сторону, и маленькая улыбка тронула его губы. Дэрил шагнул в свет лагеря и увидел Кэрол, кутающуюся в одеяло и тянущую руки к огню — так, чтобы согреться, но при этом не обжечься. Кажется, он не единственный, кто ощущал этот холод и не мог заснуть. Она что-то прошептала, и Рик улыбнулся шире, прежде чем отвернуться в сторону.

Он немного постоял, а затем двинулся в сторону группы. Он видел, как у Кэрол, когда она подбрасывала дров в костер, дрожали от холода руки. Она обвела взглядом их лагерь, ненадолго задерживаясь взглядом на каждой спящей фигуре, и если бы он не уловил ее взгляд, то так и не смог бы дать ему название. Но он уловил и мог распознать его.

Это была любовь. Она любила всех их, и она, не колеблясь, отдала бы каждому из них что угодно. Она потянулась к съехавшему с плеч Бет одеялу, чтобы вернуть его на место, и уголки ее губ чуть дернулись вверх. А потом она отодвинула обутую в сапог ногу Лори подальше от пламени. Она отряхнула Мэгги от пепла, а затем он и Кэрол одновременно увидели в отсвете пламени Карла. Она поднялась и на цыпочках, огибая других, подошла к нему, заботливо укрыв одеялом. Рик выглядел так, словно хотел возразить, но она только покачала головой и вернулась на свое место рядом с Лори. Она успокоилась, в последний раз окинув всех взглядом, и повернулась к пустующему рядом с ней месту. А потом улыбка спала с ее лица, сменив мягкие черты лица гримасой. Он знал этот взгляд очень хорошо, и он обычно был единственным, для кого она берегла это место.

Он постоянно видел, как она заботится о группе, но при этом знал, что Кэрол никогда не забывала и о нем. Но все они нуждались в ее заботе больше, чем сам Дэрил. Не то чтобы ему была нужна ее забота. Он и сам мог позаботиться о себе.

Но она никогда не принимала его попытки отвергнуть ее усилия. Разочарование и беспокойство, написанные на ее лице, всегда заставляли его чувствовать дискомфорт. Он не привык к такому. Люди никогда не стремились заботиться о нем. И все же, он был странным образом уверен, что ее беспокоит его отсутствие.

Он не мог оставаться там и дальше, поэтому направился к своему месту, пустующему рядом с ней. Они не делали этого специально, но негласно для других это стало их местом, где они спали рядом друг с другом. Его это никогда особо не волновало, да и она не выглядела смущенной этим.

Она повернулась, заслышав звук его шагов, и облегчение явно читалось на ее лице. Она ничего не сказала, когда он сел рядом с ней, положив арбалет на землю рядом с собой. Она терпеливо ждала, как и всегда.

Он почесал затылок, скрестил ноги, осознавая, насколько они близко расположились друг к другу. Она коснулась костяшками его колена, и он поднял на нее взгляд.

Ее брови сошлись на переносице, обозначая замешательство, сомнение и, пожалуй, интерес к тому, где он пропадал. Но она не задавала вопросов, и он был благодарен ей за это.

— Все в порядке? — просто прошептала она, не вынуждая открываться, и оперлась о его плечо. Он посмотрел на свои сапоги, подавляя желание оттолкнуть ее. Тепло, исходящее от нее, — то, что ему нужно. И он мог получить его. По крайней мере, так он сказал себе, прислоняясь к ней, совсем чуть-чуть, почти незаметно, но так необходимо. Он кивнул, ковыряя грязь под ногами. Она ничего не сказала, принимая такой ответ, но он почувствовал, как она немного передвинулась, прижимаясь к нему всем телом. Она вздрогнула, и он опустил на нее вопросительный взгляд.

— Нам надо поспать, — пробормотала она, глядя на огонь, будто их близость ничего не значила, но он чувствовал нечто переворачивающееся в груди. Он заставлял себя дышать размерено, хмыкнул, чтобы хоть как-то ответить. До боли сжал челюсти.

И больше он не мог этого выносить. Он понятия не имел, что делать, но чувствовал себя глупо и нелогично, сидя так близко к ней. Поэтому он просто лег на спину, подогнув одну руку под голову. Он смотрел на ночное небо через кроны деревьев, раскинувшихся над головой, и изо всех сил игнорировал нечто, ухающееся в районе желудка, силясь понять, что делать с тем, что с ним происходит.

Он не испытывал подобного раньше и не знал, что делать с тем… что она делает с ним. Может быть, для нее это было в порядке вещей, ну а для него? Он не имел ни малейшего понятия о том, как ответить на это. Он ощущал ее взгляд, направленный на его лицо, тишина между ними резко стала тяжелее, чем вес ее прижимающегося к нему тела. Ему стоило подождать, пока она ляжет первой. А так он оказался в невыгодном положении.

Он пошевелился, расправляя складки верхней одежды на груди, пытаясь не растерять тепло нагретой накидки и отвести внимание Кэрол, которая сверлила его взглядом. Он знал, что она смотрит на его лицо, чувствовал ее взгляд на нем. Ее вздох был подобен финальному аккорду — он понял, что он оставила мысль выяснить, что произошло.

Она откинула свою сумку в сторону, поближе к нему, и он задумался, что дальше: уснет ли она, когда ляжет, или ему придется всю ночь без сна следить, чтобы она спала.

Он ненавидел мысль, что она не может нормально спать. Он знал, что этот гребаный мир не оставил им ничего. Но она стала сильнее, показав, что она способна на большее, чем все думали изначально. Он не сомневался в ней.

Он дернулся, успокаиваясь, не в силах дышать, когда почувствовал ее колени, прижавшиеся к его ноге, и ее тело, прильнувшее к нему. Он все еще лежал с закрытыми глазами, когда она уютно умостилась на сгибе его локтя, когда ее руки скользнули по его пончо. Он чуть не выпрыгнул из кожи, когда она прижалась к нему еще сильнее, так, что он ощутил прикосновение ее груди.

Он замер, совершенно не дыша.

Он не знал, что делать и должен ли он вообще что-то делать. Он ждал, когда она уснет, слушая ее тихие вдохи. Он не мог отделаться от мыслей о ее теле, так неожиданно оказавшимися столь миниатюрным против его стана и куда более хрупким, чем он раньше думал. Кэрол была сильной, и он никогда не думал о ее физической форме. Теперь же, когда она лежала рядом с ним, он не мог не думать о женщине, прижимающейся к нему в импровизированном спальном ложе. Он сглотнул.

Ее волосы щекотали его руку, посылая рой мурашек от шеи и по позвоночнику, холодя спину. Лицо ее прижалось к его плечу, а грудь приподнималась и опускалась от дыхания. А потом ее рука, покрытая мягкими мозолями, появившимися за последние несколько месяцев, сжали его торс, когда она обняла его, и он почувствовал, что его тело расслабляется от ее действий.

Он выдохнул и почувствовал, как тепло между ними стало сильнее.

Ничто никогда не было таким же постоянным и безопасным, как Кэрол. У него никогда не было лучшего дома, чем она.

Он прикусил нижнюю губу, его глаза распахнулись, и он слегка повернулся к ней, вытянув руку из-под головы. Он подтянул ее сумку, чтобы использовать ту как подушку. А потом повернулся и обнял ее за плечи, оборачивая руки вокруг нее, комкая в ладонях ее свитер.

И он почувствовал, как проваливается в сон, как ее тело расслабляется рядом с ним, как дыхание становится размереннее. Так быстро, так легко. Будто она только этого и ждала, чтобы уснуть вместе с ним. Будто только он мог успокоить ее.

Она всегда делала что хотела, и это всегда было лучше всего прочего. Лучше. И сегодня он был благодарен за это.

Он повернул голову в ее сторону. Вокруг — Кэрол, дом, прекрасные люди, и он наконец закрыл глаза.

Переводчик: Shantanel