Перед ними предстала идеально прямая аллея, ведущая к парадному входу величественного поместья Малфоев. По обеим ее сторонам высились высокие стены из живой изгороди – такой плотной, что в этой темноте они казались каменными. Кованые решетки приоткрытых ворот венчали изображения белых павлинов.

Драко отпустил руку Гермионы и, не веря собственным глазам, дотронулся до ледяной стали решеток. Как давно он мечтал очутиться здесь снова – кажется, еще в прошлой жизни. Так оно и было… Его настоящая жизнь осталась где-то позади, а то, чем она являлась сейчас, с трудом тянуло даже на «ожидание новой жизни».

- Как красиво, - прошептала за его спиной Гермиона, разглядывая узор на воротах.
Малфой грустно улыбнулся, указывая на белых, искрящихся в неверном лунном свете павлинов:

- Когда-то по саду ходили точно такие же живые, – он втянул в себя морозный воздух, и голова закружилась от воспоминаний.

Он был дома. Малфой-Мэнор был квинтэссенцией того блеска, того величия, той чистоты волшебного мира, что являла собой его семья. Каждая плита под ногами на этой аллее, каждый лист каждого дерева, росшего в их саду, знали его так же хорошо, как и он знал их. Поместье было сосредоточением власти всего их древнего рода. Его отец не жалел никак средств на его содержание, и это окупило себя: более надежного места, чем усадьба Малфоев в Утлшире, не мог представить себе ни один волшебник, включая Темного Лорда, выбравшего Малфой-Мэнор своей временной резиденцией.

Тогда-то все и началось. Сначала Темный Лорд решил, что ему можно вторгнуться в их святая святых. Потом арест – и все перевернули вверх дном авроры. Драко снова вспомнил тот ужас, когда он понял, что их не обойдет «рука правосудия» министерских крыс. Все эти волшебники – плохие ли, хорошие, темные, светлые, боггарт бы их побрал, - все они оскорбляли своим присутствием его Дом. И их подошвы оставляли грязные следы не просто на его коврах и плитах коридоров, но и в его душе.

Драко сжал кулаки и постарался успокоиться. Грейнджер рядом, кажется, не заметила этой перемены в до сих пор спокойном Драко. Сейчас другое время и другие обстоятельства. Он уже не волшебник, он – в рядах тех, кого в его же доме люто презирали. Но поместье сейчас пустовало. И хоть ему и хотелось прямо сейчас дать себе зарок впредь его не покидать – просто взять и остаться в нем навсегда, - Драко понимал, что это невозможно.

Мерлин, а ведь он еще даже не ступил на его порог. И столько эмоций. Столько злости, столько ненависти ко всем, кто отнял его у Драко, – а, может, это Драко Малфоя отняли у Малфой-Мэнора?..

Юноша посмотрел на стоявшую рядом Грейнджер. Длинное платье стелилось по земле, обнаженные плечи покрылись мурашками. Почувствовав на себе взгляд Драко, Гермиона обратила к нему свое сияющее в лунном свете лицо. Боль тут же свернулась змеей где-то внутри, решив подождать и не изматывать Драко своим ядом.

«И снова я ищу в тебе успокоения, Грейнджер», - как в тумане, подумал наследник именитого магического семейства и протянул девушке руку.

Они прошли сквозь приоткрытые ворота – и заспешили по дороге к поместью, чтобы окончательно не замерзнуть.

- Раньше это было просто невозможно, - процедил сквозь зубы Малфой. – Открытые ворота в Мэнор – ты только подумай! Но авроры снесли всю защиту, - его передернуло.

- Ты же понимаешь, что иначе было никак нельзя.

В глазах Драко Гермиона увидела злой огонек, знакомый ей еще со времен их прошлой жизни.

Эта аллея и Мэнор в целом навевали на девушку не самые приятные воспоминания об ужасной ночи, когда егеря привели их в поместье на растерзание семейству Драко, Беллатрисе и – если бы они задержались в нем подольше – самому Темному Лорду. Их спасло только чудесное появление Добби, но к тому моменту мальчики уже успели хлебнуть горестей заточения в подвале, а на Гермионе отыгралась Лестрейндж.

«Но сейчас-то все по-другому, - уговаривала себя девушка, идя по дороге к парадному входу. – Нет ни Беллатрисы, ни Люциуса, ни Волан-де-Морта, ни войны… Мне ничего не угрожает. Разве что, в Малфоя вселится призрак кого-нибудь из его предков, и он зарежет меня кухонным ножом». Подбадривая себя таким образом, девушка подумала, что все-таки этот ее поступок не имеет ни грамма здравого смысла – ни с того ни с сего аппарировать в запрещенное для Малфоя место… И все ради чего? Чтобы сделать ему приятное.

Так или иначе, она была сейчас здесь с ним, и он сжимал ее ладонь – чуть нервно, погружаясь время от времени в свои воспоминания и мысли. И ей очень хотелось, чтобы он не ушел в них с головой, чтобы остался на поверхности… рядом с ней.

Огромные медные кольца на входных дверях в поместье поддались с трудом – несколько месяцев их никто не смазывал. Малфой первый ступил на ковровую дорожку, пересекающую внушительных размеров холл. Дыхание перехватило: он уже забыл, каково это – задирать голову высоко-высоко, чтобы увидеть потолок с шикарными хрустальными люстрами, устрашающе нависающими над тобой. Мерлин, какой простор. Он, как мальчишка, крутанулся на месте, широко и счастливо расставив руки.
Гермиона смотрела на него удивленно – никогда прежде ей не случалось видеть у Малфоя проявления ностальгии и искренней радости от встречи со своими воспоминаниями. Он был похож на молодого волка, вернувшегося в родной лес. Вот только стаи его больше не было…

Где-то за портьерой рядом с девушкой что-то зашуршало.

- Ой! – Гермиона отскочила в сторону, когда прямо к ее ногам выкатилось нечто грязное и бесформенное.

- Молодой хозя-я-яин! – разверещалось нечто, тут же завидев Малфоя.

- Гемма! – Малфой, кажется, был рад видеть одну из своих домовых эльфов. – Вот я и вернулся, - он умерил свой восторг и постарался принять серьезный вид. – В каком состоянии находится поместье?

Гемма залепетала что-то о разбитых витражах в библиотеке, обрушившейся колонне в подвале и разрушенных аврорами тайниках. Малфой-младший слушал ее рассеянно – что бы ни случилось дурного, он снова был дома, и его радости от этого уже ничто не могло испортить. Лишь когда домовиха сказала ему что-то про спальню Люциуса и Нарциссы, Драко поморщился.

Гермиона стояла в стороне, наблюдая за этой почти «семейной» сценой, и все больше чувствовала себя лишним предметом интерьера.

«Может, оставить его здесь, да смыться домой?» - опрометчиво подумала она, но вовремя вспомнила про связывающее их с Малфоем заклинание.

Наконец, молодой хозяин поместья обратил внимание на тихую гостью.

- Гемма, разожги камины, где только возможно. Пусть замок прогреется, - бросил он домовихе, а сам подошел к девушке. – Извини, мне хотелось узнать, как обстоят дела, - он виновато пожал плечами.

- Да что ты, конечно, - Гермиона все еще не верила в то превращение, что произошло за этот вечер с ее соседом:

«Малфой – и извиняется!».

- Хочешь, покажу тебе замок? - Драко вопросительно поднял брови. – А то в прошлый твой визит сюда мы были не слишком гостеприимны, - он ухмыльнулся, и на секунду девушка подумала, что ничего не изменилось – перед ней – все тот же Драко Малфой, язвительный и надменный.

В интерьере своего поместья он действительно выглядел более представительно. В каждом его движении читалась уверенность: он знал, кто он и что здесь делает, - именно то, чего не знала про себя Гермиона.

Она неуверенно кивнула, не зная, обижаться ли на нечаянно упомянутый вечер пыток, когда она была здесь первый и последний раз в своей жизни, и проследовала за Малфоем в выходящий из холла коридор.

Домовиха, убегая по поручению младшего хозяина разжигать камины, не особо позаботилась об освещении – да и кому оно было нужно в заброшенном замке? В коридоре горели лишь немногочисленные золоченые канделябры, освещавшие гобелены и картины, в изобилии украшавшие бордовые стены. На картинах были изображены предки рода Малфоев, Блэков и прочих родственников их чистокровного семейства.

Когда они прошли мимо одного из них, старая сморщенная дама в ужасном вычурном наряде почти вывалилась из картины, стараясь присмотреться к идущим по коридорам фигурам. Что-то прошелестев, через миг она уже перебралась на соседнюю картину, а потом и на идущую следом за ней.

- Какой позор, - охнула она, рассмотрев, наконец, отпрыска великого семейства поближе. – Идти рядом с грязнокровкой!

Малфой-младший не удостоил ее взглядом и прошествовал мимо. Вслед ему донеслось:

- Да и сам-то! Сам-то не лучше! Какой позор!

Гермиона обеспокоенно посмотрела на парня, глаза которого моментально налились красным.

- Не обращай внимания. Ты же знаешь, это не на всегда, - она абсолютно не отреагировала на оскорбление в свой адрес, но отчего-то побоялась за чувства Драко.
Тот только кивнул, ускоряя шаг.

По левую руку от них промелькнули двери в Гостиный зал. Гермиону словно ударило током – снова нахлынули картинки из прошлого: страшная в своем безумии Беллатриса, распухшее лицо Гарри, ее собственная кровь на лезвии ножа.

- Эй, Грейнджер, ты чего? – Драко дотронулся до похолодевшей руки девушки.

Проследив за ее взглядом, он понял, отчего его спутница вдруг сделалась белее смерти. Он нахмурился: некрасиво получилось – она дала ему возможность побывать дома, с которым у него связано столько хороших воспоминаний, тогда как ее с Мэнором связывало лишь одно – та ужасная ночь и «Круцио».

- Прости, - в который раз за вечер это слово слетало с его губ, но это было уже неважно.
Драко потянул ее направо – подальше от вызывавшего неприятные воспоминания помещения. На самом деле, и у него с ним было связано мало приятного: перед глазами возникло лицо мертвой, висящей над столом в Гостином зале Чарити Бэбидж, отблески на лицах Пожирателей Смерти, сидящих по обе стороны от него… Слишком много бессмысленной жестокости – как и во всем, связанным с Темным Лордом.

- А вот и бальный зал, - он поспешил к арке в конце коридора.

Распахнув резные двери из красного дерева перед Гермионой, он остался стоять на пороге.

Девушка осторожно прошла вперед и огляделась: окна во всю стену, тяжелые, богатые парчовые занавеси с серебристыми кистями, свешивающимися почти до самого пола… Она подняла голову: огромные, поражающие воображение своими размерами люстры, – чуть запыленные, но прекрасные, - в каждой хрустальной подвеске-«слезе» преломлялся лунный свет. Огромное пространство, созданное специально для приемов в высшем свете.

«Должно быть, отличная акустика», - подумала девушка и крикнула для проверки своей гипотезы:

- Э-эй!

Эхо разнесло ее голос по залу, усилив в несколько раз. Гермиона звонко рассмеялась – последний раз она делала так в каком-то Итальянском соборе, когда они выезжали в тур по Европе с родителями, - и ее смех серебряными колокольчиками отразился от стен.

Драко стоял в дверях и следил за своей… надзирательницей? Пора бы отучиться ее так называть. Соседкой? Не отражает сути.

«Наставница – вот самое правильное определение наших чисто деловых отношений», - усехнулся своим мыслям Малфой.

Шелк стелился по полу, словно река, когда она обходила зал, в волосах играли отраженные сотней хрустальных слез лунные зайчики. В каждом ее движении было столько грации и изящества, что у Драко закружилась голова.

«Откуда? Откуда, Грейнджер, в тебе все это? Ты же обычная… магглянка», - мысли путались и плыли в неправильном направлении.

Смех Гермионы вывел его из транса. Ему захотелось увидеть ее во всей красе – зажечь свет, придать этому залу парадный вид, как в былые времена. Он занес руку, чтобы взмахнуть палочкой, но в следующий же миг обессилено ее опустил.

Именно в этот момент Гермиона посмотрела в сторону, где стоял парень.

«Должно быть, это так обидно», - закусила она губу.

- Давай я, - улыбнулась она ему из центра зала и, сделав несколько плавных движений, зажгла две из пяти люстр над их головами.

Быть может, они отвыкли от света, пока бродили по замку в полумраке, но даже этот свет вдруг показался ослепляющим. Гермиона зажмурилась, а когда через несколько секунд открыла глаза, то увидела прямо перед собой бесшумно скользнувшего к ней по идеально блестящему паркету Драко.

- Помоги? – он держал в руках не что иное, как музыкальную шкатулку.

- Где ты ее раздобыл? – Гермиона не уставала удивляться сегодня. – И с чем помочь?

- Стояла на камине, - Драко кивнул в сторону мраморной каминной полки недалеко от них. – Сделай громче, - он открыл крышку, и на свободу вырвалась прекрасная вальсовая мелодия.

«Нет, этого быть не может», - про себя подумала Гермиона, но прошептала:

«Кресцендо», - и вот уже музыка наполнила собой весь зал. Сердце куда-то ухнуло, и кончики пальцев стали совсем ледяными, захотелось спрятаться куда-нибудь и ни в коем случае не верить в то, что происходит.

- Можно пригласить вас на танец? - обворожительно улыбаясь и пристально глядя девушке в глаза, обратился к ней Драко, галантно протягивая руку и чуть кланяясь.

«Видела бы ты свои глаза», - весело и совершенно беззлобно подумал юноша. Ему очень нравилось смущать ее так – не подколами и сомнительными шуточками, а проявлением других своих качеств. Он и сам был смущен, но ничего не мог с собой поделать – что-то неумолимо тянуло его к ней, и это были далеко не «наручники» на их запястьях…

Гермиона, слыша лишь колотящееся до неприличия громко сердце в своей груди, наклонила голову в ответном жесте и подала свою руку.

Уже через секунду они закружились по залу в вальсе. Теплая рука Малфоя осторожно сжимала ее ледяные пальцы, а вторая ладонь лежала на коже ее обнаженной в вырезе спины, обжигая не хуже любых заклятий. Серебристые глаза, не отрываясь, смотрели на нее, изучая то одну, то другую черточку ее лица, и Гермиона с каждой секундой краснела все сильнее. Драко, кажется, заметил это и широко улыбнулся, прижав ее к себе сильнее.

- Ну что ты, - прошептал он совсем рядом с ее ухом, утыкаясь носом в копну серебрящихся в свете люстр волос, - ты неплохо танцуешь.

«Как будто только это меня и волнует», - подумала Гермиона, но мысленно поблагодарила Драко за то, что тот подкинул ей тему для разговора.

- Спасибо, брала уроки танцев, - она чуть сконфуженно улыбнулась. - А у кого-то это умение, наверное, врожденное.

«И не только это», - захотелось ответить Драко и совершить самый сумасшедший поступок за этот вечер и, может, за всю его жизнь: поцеловать ее прекрасные улыбающиеся губы, наплевав на все предрассудки, связанные с чистотой крови.

Стены Малфой-Мэнора за всю свою многовековую историю не видели большего помешательства: лишенный своей природы наследник чистокровного семейства танцует вальс с представительницей низшего сословия. Танцует и сгорает от желания обнять и поцеловать каждый сантиметр этой светлой кожи, обтекаемой прохладным красным шелком, закружиться с ней в водовороте ощущений и эмоций, почувствовать под своими пальцами, как бьется каждая венка под ее кожей, впитать каждой клеточкой тот томительно-душный запах корицы, что всегда исходит от ее волос.

«Возьми себя в руки», - сказал себе юноша и с трудом увеличил дистанцию между ними.

- Знаешь, когда растешь в семье аристократов, то волей-неволей учишься всему этому, - он вернулся к ее глазам – медовым, теплым, с тонкими прожилками золота. Каждая ресничка оттеняла этот цвет, и он готов был поклясться, что от глаз танцующей с ним Гермионы исходит мягкое сияние.

- Ну да, наверное, - девушка отвела взгляд и, кажется, сжала его ладонь сильнее.
Нет, ему не показалось, - Гермиона неожиданно погрустнела.

- Что случилось? – он снова поймал ее взгляд.

- Опять зачем-то вспомнила о родителях, - она вздохнула.

- Так и где же они сейчас? – Малфой продолжил начатый в ее гостиной разговор.

- В Австралии, - прошептала Гермиона, и ее глаза наполнились слезами.

- Э-эй, ну чего ты, - Драко прекратил танец и обнял девушку, ласково поглаживая по голове. – Зато они живы и здоровы. А мои, вот, сама знаешь – кто в тюрьме, а кто в лечебнице, - он старался придать своему голосу веселый тон, но получилось плохо.

- Я ценю, Драко, - Гермиона все поняла и так. – Но это спорно: что лучше. Твои родители… понимаешь, - пытаясь не зарыдать снова, как тогда в квартире, она изо всех сил впилась пальцами в спину Драко, - они помнят о тебе, и будут помнить всегда. И, даже умирая, они будут знать, что у них был прекрасный сын. А мои… мои… - она неимоверным усилием воли сдержалась и не зарыдала, но очень больно прикусила губу, и та моментально покраснела и распухла.

Драко выпустил Гермиону из своих объятий, а потом ласково взял ее за подбородок и посмотрел во влажные глаза.

- Прекрасная – это ты, - и он поцеловал ее так осторожно, как только мог.

Мягкие теплые губы девушки раскрылись навстречу ему безо всякого сопротивления, а пальцы с его плеч переместились на затылок, зарывшись в мягкие, почти шелковые платиновые волосы. Гермиона зажмурилась и всем телом подалась навстречу Малфою, позволяя ему обнять ее снова, прижать к себе, почувствовать, как бьется ее сердце, и самой ощутить всем своим существом его учащенное сердцебиение. Два сердца, качающие совершенно обыкновенную человеческую кровь, сейчас стучали настолько близко друг другу, что, казалось, стали единым целым...