По просьбе трудящихся я выложила 11 главу чуть ранее)) Надеюсь, никто не против?)



Обычными серыми буднями были прошедшие три дня. Учеба полностью меня поглотила, и у меня не было времени даже на то, чтобы просто поболтать с Алисой. Та же, в свою очередь, думала только о том, чтобы со мной ничего не случилось. Она постоянно отслеживала мои перемещения, наблюдая за тем, чтобы я случайно не оказалась одна. Конвой из Поттера и Тейлора также следовал за мной неотступно, и я уже откровенно злилась, но продолжала молчать, не показывая своего раздражения.
Мы много общались с Колином, и я понимала, что настолько привыкла к нему, что в его отсутствие начинала скучать. Он обладал потрясающими качествами – мягкостью и легкостью в общении, что притягивало меня, - рядом с ним я действительно могла расслабиться. Однако я признавала, что, как бы то ни было, он по-прежнему вызывал у меня исключительно дружеские чувства.
С Джеймсом мы практически не разговаривали. Все свободное время он проводил на тренировках, готовясь к предстоящей игре с Пуффендуем – первой в новом сезоне. Иногда я встречала его с Линой – они мило беседовали на переменах, поэтому я ломала голову над тем, в каких они отношениях. Я не допускала даже мысли о том, что они могут встречаться, хотя, в тоже время, не могла понять Поттера: для чего ему нужна была эта дружба, что он на самом деле чувствует к Эртон. Для меня он оставался слишком непредсказуемым, чтобы понимать его мысли или поступки.
Руби постепенно поправлялась, а мы с Колином каждый день ходили ее навещать. Так же, как и Эшли, она не видела того, кто напал на нее, а это значит, что новоявленный Пожиратель смерти продолжает разгуливать по школе безнаказанно. В Хогвартсе чувствовалось напряжение, поэтому вечерами коридоры пустели – все предпочитали проводить время в безопасных гостиных, где всегда было много народу. Я замечала, что многие стараются ходить небольшими компаниями даже днем. Страх… Он витал в длинных петляющих коридорах, которые пустовали по вечерам, читался в глазах младшекурсников, которые были из семей магглов, сквозил в тихих перешептываниях и предположениях. Казалось, ни у кого не было сомнений в том, что это дело рук какого-нибудь слизеринца, и я сама считала точно так же.
Каждую ночь, мучаясь от бессонницы, я лежала с открытыми глазами, словно паря в пустоте. В беззвучном сумраке длящейся ночи мое воображение рождало причудливые идеи по поводу этого оленя, но каждая была сумасброднее другой. Все это было таким странным, таким нелогичным… Как возможно, чтобы живое существо было точной копией патронуса? Между ними обязательно должна быть связь, потому что в такие совпадения я никак не могла поверить. Единственным объяснением, которое бы полностью прояснило ситуацию, могло быть предположение, что Джеймс является незарегистрированным анимагом. В этом случае - как мне казалось - патронус мог совпадать с анимагической сущностью волшебника. Но и в этом я была не уверена, а в библиотеке я не нашла ни одной подходящей книги. Я вспоминала книжные стеллажи в Выручай-комнате и сетовала на то, что так и не узнала секрет ее открытия – там наверняка есть ответы на все мои вопросы.
Мысль о том, что Поттер может быть анимагом, приводила меня в трепет, словно он был владельцем философского камня. Превращение в животное всегда было чем-то за гранью моего понимания, поэтому я почти с благоговением смотрела на МакГонагалл, когда та демонстрировала нам свою вторую сущность – полосатую кошку. Очень часто на уроках или за обедом я наблюдала за Джеймсом, пытаясь угадать что-то в его повадках или внешности от оленя, но не видела ровным счетом ничего примечательного. Я ломала голову над этой тайной, но ни с кем не могла ею поделиться или же просто спросить чужого мнения. Стать анимагом в семнадцать лет – это что-то фантастическое, что-то нереальное! Я всегда признавала одаренность Джеймса, но не могла даже подумать, что он может так далеко зайти… Однако, вся эта теория строилась лишь на предположениях, которые я не могла подкрепить фактами.
Наряду с этими догадками, мне не давали покоя нападения. Я чувствовала ответственность за все, что происходит в Хогвартсе, поэтому ломала голову над тем, как найти того, кто так жестоко поступает с учениками. Всякий раз, когда мы с Колином навещали Руби, и я видела ее шрамы, у меня щемило сердце. Необходимо было что-то предпринять, что-то начать делать, потому что сложившаяся ситуация могла окончиться плачевно. Я не понимала, почему старосты бездействуют, абстрагировавшись от нападений, мастерски делая вид, что ничего ужасного не происходит, что это просто чья-то шутка. Именно поэтому я решила, что нужно начать действовать самой. Но что я могла сделать в одиночку? Вглядываясь в тягучий сумрак осенней ночи, я пришла к единственному, на мой взгляд, решению – разузнать хоть что-то у Северуса. Пусть он и не скажет всей правды, но он никогда не умел мне лгать, поэтому, даже смолчав, подтвердит или опровергнет мои предположения одним только взглядом. Однако мне нужен был повод остаться с ним наедине, иначе он ни за что не будет говорить. Поэтому оставалось надеяться на стечение обстоятельств, которое предоставит мне такую возможность.

После совместной с Пуффендуем гербологии меня – в этом я даже не сомневалась - дожидался в коридоре Колин. Весело болтая о мелочах, он сумел сгладить мое раздражение, и вскоре я уже широко ему улыбалась. Мы, не торопясь, шли по коридорам: вокруг сновали студенты, спеша на занятия, многочисленные голоса эхом разлетались в каменных стенах, а шум перемены позволял хоть на считанные минуты ощутить легкий вкус беззаботного детства. Удар колокола, извещающий о начале урока, застал нас около входа в подземелье, куда меня провожал Тейлор на зельеварение. С трудом, уговорив Колина отправиться на свой урок и не провожать меня до класса, я опрометью побежала на занятие. Вокруг была звенящая тишина, а мрачные стены коридора, освещаемого коптящимися факелами, живо напомнила мне о злостных нападениях и вероятной причастности к этому слизеринцев. Быстрыми шагами я преодолела коридор, от стен которого веяло холодом, и, остановившись перевести дух, тихо постучала в дверь и вошла в кабинет. Все студенты уже расселись по местам, разложили учебники на столах и внимательно слушали учителя. Слизнорт же стоял за своим столом и в поднятой руке держал пробирку с зельем, демонстрируя его классу. Он немного недоуменно смотрел на меня, замерев в этой нелепой позе; все же остальные обернулись, и, под удивленные взгляды всех собравшихся, я громко и четко сказала:
- Простите, профессор, - я виновато улыбнулась. – Могу я войти?
Слизнорт еще пару секунд не реагировал на мой вопрос, а затем оживился и торопливо заговорил:
- Конечно, конечно, мисс Эванс, проходите! Сегодня мы работаем в парах, поэтому занимайте свободные места.
Я огляделась: почти у всех были пары. Я поискала глазами Алису, но она уже сидела с Фрэнком и виновато на меня смотрела. Выбор был у меня небольшой, и я твердо прошагала к самой первой парте и села на свободный стул.
- Ты теперь опаздываешь на занятия? – как бы Северус ни старался сдерживать свои эмоции, со мной у него это всегда плохо получалось: вот и сейчас я уловила нотки радости в его голосе.
- Нет, я просто… задержалась, - растеряно проговорила я.
- Ну, раз так, то это, конечно, в корне меняет дело, - Сев улыбнулся одними глазами, как умел только он один.
Я открыла учебник на нужную страницу, но, почувствовав на себе взгляд, снова глянула на Сева. Он смотрел на меня своими глубокими, похожими на черную бездну, глазами, но сейчас они были полны внутреннего света и теплоты – тех самых, которые и заставляли меня не забывать о моем друге. Он не отводил взгляда, не прятал глаза за ресницами, не таился под маской непроницаемости – сейчас он был открыт мне, и я чувствовала, как меня утягивает во мрак его глаз, где за неприступными ледяными стенами, к которым я уже привыкла за последний год, снова горел костер для меня. И я тянулась к нему, словно мотылек к свету, веря в возможность вернуть прерванную дружбу.
- Мисс Эванс, мистер Снегг, скорее преступайте к работе, - Слизнорта переполняла радость снова видеть нас за одним котлом, и он нетерпеливо потирал ладони.
Я углубилась в чтение рецепта зелья, а Северус стал нарезать корни боярышника.
Мерлин, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я последний раз варила зелье с Севом, поэтому сейчас чувствовала легкую неуверенность: я боялась сделать что-то не так, от этого злилась и еще больше нервничала. Северус же был как всегда спокоен и рассудителен, но украдкой наблюдал за мной и моими действиями. Мне казалось, что этим он поглощен куда больше, нежели зельем, однако у него все прекрасно получалось. Когда мы закончили с приготовлением ингредиентов, Сев стал разогревать котел, и у нас появилась возможность поговорить. Я пыталась придумать, каким бы образом выйти на интересующую меня тему, чтобы это выглядело ненавязчиво, но Сев меня опередил:
- Ты специально игнорируешь мои просьбы и ходишь одна по школе?
- Что ты имеешь в виду?
- Вчера я видел тебя одну на лестницах, а сейчас ты опять в одиночку пришла на урок, – он сказал это мягко, без упреков.
Я закусила губу и нахмурилась. На самом деле Сев был прав: я уже жутко устала от бесконечного конвоя в лице Поттера, Тейлора и даже Алисы, которые мне одной и шагу не давали ступить. Однако вчера так сложились обстоятельства, что на пару часов я осталась в одиночестве в полной народу гостиной, и мне удалось ускользнуть в библиотеку. Очевидно, тогда меня Северус и видел.
- Поверь, это был исключительно редкий случай, - недовольно сказала я.
- Иногда исключительно редкий случай оказывается роковым, - он посмотрел на меня глубоким взглядом.
- Тебя это так беспокоит? – огрызнулась я.
- А тебя это так удивляет? – тот же спокойный и ровный голос.
Я ничего не ответила и стала добавлять в зелье сок полыни, продолжая хмуриться.
- Добавь, пожалуйста, еще две капли, - как бы невзначай сказал Сев.
Я заглянула в книгу, бегло перечитав рецепт.
- Тут написано пять капель.
- Да, верно, но посмотри сама: после добавления полыни цвет зелья должен стать болотным, а у нас он серо-зеленый, - Северус посмотрел на меня, и я увидела в его глазах задор.
- Если наше зелье испортится, то виноват будешь ты, - я улыбнулась ему и стала открывать пробирку.
- Я готов понести всю тяжесть наказания, - его лицо просветлело, и он ответил мне легкой улыбкой.
Я капнула две капли, как он и советовал. Действительно, уже через мгновение зелье приобрело болотный цвет. Я удивленно посмотрела на него:
- Как ты догадался?!
- Все дело в корнях полыни: концентрация горечи в них зависит от времени, когда они были собраны, - объяснял Северус, но я заслушивалась тембром его глубокого голоса. – Наши корни, по всей видимости, собирали на убывающей луне, поэтому они не такие концентрированные.
Я всегда восхищалась умом и знаниями своего друга. С самого начала нашего знакомства он постоянно пополнял мою эрудицию, рассказывал массу интересных и познавательных вещей, поэтому сейчас было глупо удивляться. Сев помешивал зелье, отсчитывая число круговых движений по часовой стрелке. В классе стоял гул: все перешептывались, слышались звуки от соприкосновений стеклянных пробирок, кто-то чертыхался на последней парте, примерно там, где обычно сидят мародеры, но я не стала оборачиваться, чтобы случайно не встретиться глазами с Поттером. Решив воспользоваться царившим шумом, я придвинулась поближе к Снеггу и тихо спросила:
- Ты так ничего и не узнал по поводу нападений?
Он оторвался от своего занятия и взглянул на меня:
- Нет, - затем немного помедлил, но все же добавил: - Хотя и пытался.
- Если бы кто-то с твоего факультета был в этом замешан, ты бы был в курсе, верно?
- Не знаю, Лили... - он не смотрел на меня, продолжая помешивать зелье, но я видела, что между его бровей пролегла глубокая морщинка. – Скорее всего – да.
- То есть ты хочешь сказать, что они не причастны к нападениям? – в нетерпении я повысила голос.
- Я хочу сказать, что сейчас не место и не время говорить об этом, - Сев засыпал в котел сухие листья папоротника, и из котла повалили густой серый дым, который уже через несколько мгновений исчез так же внезапно, как и появился. – Если хочешь, можем встретиться как-нибудь после занятий и все обсудить в более спокойной обстановке.
- Хорошо, - с готовностью отозвалась я, уже обдумывая возможность ускользнуть от своих надзирателей.
Северус едва заметно улыбнулся.
До конца урока мы больше не поднимали эту тему, обмениваясь лишь ничего не значащими фразами. Я старалась не обращать внимания на косые взгляды слизеринцев и не думать о том, как отреагировал Поттер на то, что я снова сижу и разговариваю со Снеггом.
По окончанию урока профессор прошелся вдоль рядов, оценивая зелья каждой пары, и, как всегда, пришел в восторг от нашей с Севом работы, поставив нам отметку «превосходно». Едва только ударил колокол, как все тут же стали собираться, торопясь на обед. Я уже покидала все свои вещи в сумку, как услышала голос Слизнорта:
- Мисс Эванс, вы не могли бы задержаться?
Я посмотрела на Северуса и прошептала: «До встречи». Затем подошла к учительскому столу, а зельевар как-то неловко мне улыбнулся:
- Я понимаю, что вы очень загружены: все-таки выпускной класс, еще и обязанности старосты времени совсем не оставляют… Но я бы хотел вас попросить об одном одолжении: не найдете ли вы часок-другой, чтобы слегка подтянуть одну студентку? Что-то у нее в этом году не идут дела с моим предметом, а ставить ей «удовлетворительно» на СОВ совсем не хотелось бы… Так как?
Я всеми силами заставила себя не поморщиться. У меня не хватало времени на то, чтобы себя подтянуть по трансфигурации, а тут на меня хотят повесить еще одну проблему. Собственно, уже повесили.
- Конечно, профессор.
- Отлично! – воскликнул Слизнорт. – Я не сомневался, что на вас можно положиться! Тогда, если вы не против, сегодня в четыре часа мисс Маррей будет ждать вас в моем кабинете.
Мне понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы вспомнить ту, которой принадлежит эта фамилия:
- Маррей? Дафна Маррей?
- Так вы с ней знакомы! – профессор улыбнулся и похлопал в ладоши. – Тем лучше! Очень приятная особа, тем более я кое-чем обязан ее матери… Ну да ладно, пора на обед. Огромное вам спасибо, мисс Эванс.
Я вышла из класса последней, осторожно прикрыв за собой дверь. Я остановилась около кабинета и нахмурилась: кто бы мог подумать, что так сложатся обстоятельства, и у меня появится возможность хоть как-то прояснить картину с моими снами. Именно про эту Дафну говорил мне в Выручай-комнате Джеймс, и именно с ней мне предстоит познакомиться. Это был реальный шанс, который было бы глупо упускать, но, с другой стороны, я не знала, что за человек эта Дафна, чтобы посвящать ее в свои параноидальные сны и доверять свои мысли.
Я медленно побрела по полутемному коридору, взвешивая все варианты:
«Пожалуй, сначала присмотрюсь к ней, а потом уже решу, говорить что-либо или не стоит…».
- Не знал, что ты снова общаешься с Нюниусом. - В тишине коридора голос эхом отскочил от стен, и я резко обернулась.
Джеймс стоял чуть дальше двери, ведущей в класс зельеварения, и я была так погружена в свои мысли, что сразу его не заметила. Он был хмурым, и я видела, что его глаза смотрят на меня с осуждением, точно я совершила преступление. Однако не только его взгляд, но и тон, в котором он говорил о Севе, заставил меня также нахмуриться, и я скрестила руки на груди:
- Я должна была спросить у тебя разрешения?
- Ты ничего мне не должна, Эванс, - он подошел ко мне, и я с вызовом смотрела на него снизу вверх. – Просто я поражаюсь твоей беспечности! Мы с Тейлором из кожи вон лезем, чтобы хоть как-то обезопасить тебя, а ты вдруг решила опять водить дружбу со слизеринцем!
- А я вас ни о чем не просила! – воскликнула я, чувствуя, как во мне закипает злоба. – Я не нуждаюсь в защитниках и опекунах! Я не маленькая девочка и могу за себя постоять.
Джеймс напрягся, и я чувствовала его ярость, которая волнами исходила от него. Эти флюиды усиливали мою злость, заставляя почти с ненавистью вглядываться в потемневшие карие глаза. Наши эмоции – сейчас такие одинаковые – рикошетом отскакивали от каменных стен подземелья, усиливая возникшую между нами неприязнь и непонимание. Джеймс сделал шаг навстречу, и мы оказались слишком близко друг к другу. Я видела, как глаза Поттера еще больше потемнели, и в них отчетливее стали заметны блики от тусклого света факела, который потрескивал рядом с нами. Я почти физически ощутила, как напрягаются нервы, точно натянутая струна рояля, поскрипывая, будто плетеная мебель. Он смотрел мне в глаза, затем его взгляд спустился к моим губам и задержался на них. В одно мгновение весь коридор превратился в арену, на которой сражались острое и пьянящее, точно крепленое вино, желание почувствовать влажный вкус его губ и острый страх неизведанного, боязнь окунуться в эти непонятные чувства, которые вызывал у меня Джеймс… Желание утонуть в сандаловом запахе его кожи и замешательство…
Я судорожно вздохнула и опустила голову, теряясь в слишком противоречивых эмоциях, которые сейчас были в его глазах, в моих ощущениях…
- Мерлин, ты ничего не понимаешь… - его голос был тихим, но все же немного раздраженным.
Он запустил руку в волосы, основательно их взлохматив, и отошел от меня. Его движения были резкие и отрывистые, что выдавало напряжение. Я уже начала жалеть о своем резком выпаде в его сторону, но и извиняться было глупо. Джеймс прислонился к стене, смотря в даль уходящего коридора, и прошептал едва слышно:
- Все бесполезно… - затем перевел взгляд на меня, и я поежилась: в его глазах блестели искры злобы, граничащей с ненавистью. Он прошептал сквозь зубы: - Как мне все это надоело!
Он резко выпрямился и пошел в сторону выхода из подземелья. Я так и стояла, прислонившись к стене, пытаясь совладать со своим безумно стучащим сердцем. В горле стоял комок, я не могла вздохнуть. Еще никогда Джеймс так со мной не разговаривал, так не смотрел… Я не понимала, чем могла обидеть его, что могла сделать не так, но сейчас это было не столь важным. По-настоящему меня беспокоил тот факт, что он уходит – вот так, без прощания, с ненавистью во взгляде, точно я его враг… В тишине пустого коридора, в мрачных сумерках промозглого подземелья я слышала лишь гулкий стук своего сердца, который эхом отдавался в висках, и безотрывно смотрела на удаляющуюся фигуру Джеймса. Я знала, что через пару метров будет поворот, и он за ним скроется, исчезнет – нить оборвется… Я не знала, что нужно говорить, что нужно сделать, но опрометью отскочила от стены и громко крикнула:
- Джеймс!
Он резко остановился, застыв в полуобороте, и в его глазах затеплился огонек надежды, точно он ждал от меня каких-то действий. Я торопливо подошла к нему, несмело заглянула в глаза: мысли путались, я в них терялась, точно в лабиринте, поэтому просто смотрела на него.
- Я не знаю, что на меня нашло, и почему я на тебя накричала, - я несла полную чушь, но в голове был жуткий кавардак, и я ничего другого не смогла придумать, чтобы задержать его. – Я благодарна тебе за заботу, за защиту… Правда… И ты не прав - я все это понимаю…
Его глаза снова сузились:
- Эванс, ты издеваешься?! Да мне дела нет до твоей благодарности! Пойми, я не Тейлор, который старается ради поддержания в твоих глазах имиджа джентльмена, и я не Снегг, который невидимой тенью ходит за тобой, надеясь, что нападут на Алису, Мэри, Лесли – да на кого угодно, кроме тебя! Ему же наплевать! Для тебя же каждый из них хорош по-своему, один лишь я точно проклят, точно прокаженный!
- Нет, нет! Что ты такое говоришь!? Северус не такой, да и Колин…
- Избавь меня от этих дифирамбов! Ты действительно права: ты - не маленькая девочка, поэтому сама можешь выбирать, с кем хочешь общаться. И я за чертой этого круга, - последние слова он сказал холодным, безликим тоном, и его глаза потухли.
Сердце замерло в ледяном отчаянии, и я в недоумении смотрела в его глаза. Как мы с ним дошли до того, что снова ругаемся, да еще и не так, как это обычно делали, а по-другому, по-взрослому? Внешне он уже был спокоен, выплеснув все эмоции, но его глаза меркли, оставляя лишь равнодушие в молочном шоколаде, которое было еще хуже, чем ненависть. Я сделала шаг к нему навстречу. Он напрягся, но даже не шелохнулся, даже ни один мускул не дрогнул на его лице. Я вздохнула и тихо сказала:
- Это не так, Джеймс…
Его взгляд не изменился, но я уловила легкое, несмелое движение его руки, точно он хотел меня коснуться…
- Лили, вот ты где! – голос был звонкий и слишком громкий для пустого коридора подземелья.
Колин торопливо приблизился к нам, и я услышала, как Поттер тяжело вздохнул.
- Я уже начал переживать, не увидев тебя на обеде, - он с тревогой посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Поттера, неприязненно сощурившись. - Надеюсь, я вам не помешал?
Джеймс медленно, явно демонстрируя свое презрение, перевел взгляд на Тейлора: им хватило всего лишь секунды, и мне показалось, что я услышала лязганье шпаг в воздухе. Однако ничего не произошло. Поттер снова посмотрел на меня, и под тягучим взглядом его глаз мне захотелось стать крошечной и незаметной.
- Я уже устал себя обманывать… - Джеймс улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, заставившие мое сердце дрогнуть.
Его улыбка погасла так же внезапно, как и появилась, а вместе с нею потухли глаза. Не глядя ни на меня, ни на Колина, он привычным упругим шагом побрел по коридору и вскоре скрылся за углом.
Я чувствовала себя отвратительно. Было такое ощущение, что меня окружает пустота, что этот коридор стал еще холоднее и темнее. Его уход кинул меня снова в цепкие лапы одиночества, и оно своими острыми коготками царапало мне сердце. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Не было никаких мыслей – была лишь звенящая тишина, накрывающая меня с головы до ног.
- Что с Поттером? – голос Колина показался слишком громким, и я устало открыла глаза.
- Ничего.
Я провела рукой по волосам и поняла, что меня бьет легкая дрожь. Мне не хотелось встречаться глазами с Колином, вдаваться в объяснения и просто разговаривать, поэтому я без лишних слов пошла в сторону выхода из подземелий. Почти сразу же я почувствовала, как он нежно взял меня за руку, и я обернулась, вскинув на него взгляд.
- Лили, скажи мне честно, - его голос был ласковым, проникновенным, - у вас с Поттером что-то есть?
Мои брови поползли вверх, и я удивленно на него посмотрела:
- С чего ты взял?
- Чувствую, - едва слышно ответил он. Затем, поколебавшись, добавил: - Ты так и не ответила.
Я застыла, не в силах произнести хотя бы слово. Я понимала, что должна была его заверить в обратном, кинуться в объяснения, солгать, в конце концов, но продолжала молчать. Он смотрел на меня внимательно, вглядываясь в мои глаза, словно надеялся прочитать в них ответ. Я опустила ресницы, собираясь с мыслями. Но что я могла ему ответить? Что я могла себе ответить?..
- Мерлин, как мне все это надоело! – только и воскликнула я, высвобождая свою руку и уже разворачиваясь, чтобы уйти.
- Лили, прости, я не должен был тебя об этом спрашивать, - оправдывался Колин.
Я резко остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Мой голос прозвучал слишком спокойно и равнодушно:
- Между мной и Поттером ничего нет.
Я слышала, как вздох облегчения сорвался с его губ, видела, как он пытается спрятать улыбку, как просветлел его взгляд, но сама я думала только о том, что хотела бы, чтобы все это было ложью и эти слова, эхом отскочившие от мрачных стен, не кололи бы сердце, точно иголки…



Подходя к двери кабинета по зельеварению, я пыталась заставить себя не злиться и хоть как-то быть приветливее. Получалось плохо. Я чувствовала себя выжатой, точно лимон: не было ни сил, ни желания тратить драгоценное время на бесполезное для себя занятие. Мое настроение упало до нулевой отметки, как только я вошла в Большой зал на обед: тут же я увидела Джеймса, беседующего с Линой. Она сидела в самом конце своего стола, а Джеймс присел с ней рядом на край лавки. Он ей что-то рассказывал, обворожительно улыбаясь, а она смеялась так весело, так задорно, что мне тут же захотелось уйти, только бы не слышать ее смеха. Я видела, что на щеках Поттера красуются те же ямочки, которые делают его лицо невероятно привлекательным, смягчая острые черты скул. Я не могла отвести взгляд от этой картины, но при этом заверяла себя, что ровным счетом ничего не чувствую. И лишь Алиса в течение всего обеда участливо на меня поглядывала и снова пыталась всучить мне сладкое печенье.
Подперев голову рукой, смотря на плачущие дождевыми каплями витражи, я безучастно просидела весь урок истории магии. Было душно из-за плотно закрытых окон, и голова была настолько тяжелая, что в ней не было места хотя бы одной мысли. Апатия – унылая, как дождливый день, и цепкая, как Дьявольские тиски, завладела мной, отвлекая от привычного учебного дня. Все сегодня было не так, все не правильно. Погода располагала к отдыху, но я не чувствовала привычного желания поспать, поэтому бесцельно скользила глазами по цветным стеклам. Сейчас было время, чтобы подумать о своей жизни, которая окончательно запуталась, разложить все по полочкам, расставить точки над «i», но эти свободные минуты утекали, как песок сквозь пальцы, а я лишь упивалась сонной тишиной кабинета, которую, казалось, не нарушает даже размеренный голос нудного профессора Биннса. Тишиной, которую - я это чувствовала – сегодня не пронзали направленные на меня взгляды шоколадных глаз…
Сейчас, прислонившись спиной к стене напротив двери в класс зельеварения, я все еще пыталась собраться с мыслями и настроить себя на рабочий лад. Но было очень трудно на чем-то сосредоточиться. Стоя снова в этом коридоре, я не могла отделаться от чувства разочарования. Мои слова и действия несколько часов назад здесь были ошибочными, будто это была не я, а кто-то посторонний, надевший старую маску Лили, которая когда-то ей принадлежала. Только не было учтено, что все уже поменялось – изменилась и я сама. В душе я надеялась, что никто не замечает этих перемен, что мне удается все это скрывать, но молчаливые и пристальные взгляды Алисы говорили о том, что подруга не верит моим фразам о том, что у меня все хорошо. Пусть так и будет. Пока.
Оторвавшись от прохладной стены, которая хоть чуть-чуть, но освежила голову, я взялась за изогнутую кованую ручку и распахнула дверь. В классе было светло, и я слегка прищурилась после полумрака коридора: все факелы горели, освещая комнату желтоватым светом, который казался почти коричневым на мрачных стенах подземелья. За первой партой, на которой стоял котел, сидела девушка. Она явно не замечала моего прихода, что-то писав на пергаменте, и я могла видеть лишь подрагивающий кончик белоснежного пера. Ее длинные волосы иссиня-черного цвета были прямые, как струна, и гладкой россыпью лежали на спине. Я неторопливо пошла между рядов парт, внимательно рассматривая незнакомку, но даже после того, как я приблизилась к ней, она не реагировала на мое присутствие.
- Привет, - тихо сказала я, чтобы не напугать ее.
Она вскинула голову вверх и приветливо улыбнулась, обнажив ряд мелких зубов. Я замерла, не в силах отвести взгляд. Ее лицо было тонким, скулы ярко выраженными, что делало черты немного грубоватыми, а кожа была такого же молочного цвета, как и у Северуса. Однако все это меркло в сравнении с ее глазами: четко очерченные контуры глаз, будто нарисованные подводкой, в обрамлении пушистых ресниц скрывали звездную глубину черной ночи, но в них не было бесконечной пустоты – они были теплыми, внимательными, что я не могла никак в них насмотреться. Еще никогда мне не доводилось видеть такую совершенную красоту.
- Привет, Лили, - ее глаза потеплели, еще больше увлекая меня в свой мрак.
Я поняла, что было такое невероятное в ней: она смотрела, и казалось, что она читает тебя, как раскрытую книгу, видит все твои мысли, угадывает все желания… Но при этом не вызывает негативных эмоций, а наоборот – притягивает.
Я села рядом с ней, и достала свои конспекты с пятого курса.
- Дафна, Слизнорт сказал, что у тебя проблемы с лечебными зельями, верно?
- Да, есть немного, - она потупила взгляд, тормоша перо. – Но мне так неудобно, что я у тебя отнимаю время, которого и так тебе не хватает…
Я насторожилась, опустив голову и делая вид, что ищу у себя в лекциях нужную тему. Все больше и больше я приходила к выводу, что первое впечатление меня не обмануло: она действительно читает людей. Стало не по себе от этого предположения, и я усиленно старалась сосредоточиться на зельях, чтобы она не смогла угадать мои мысли.
Время летело незаметно, угасая в уже наверняка наступивших сумерках уходящего дня. Чем больше мы общались с Дафной, тем сильнее я проникалась к ней симпатией и доверием. Она не была похожа ни на одну из девушек, которых я знала. Ее проникновенный взгляд поражал, от нее самой веяло добротой и спокойствием, ее движения были неторопливы и размерены. Я много говорила, объясняя ей вопросы этого раздела, особенности лечебных зелий, вникала даже в тонкости рецептов, а она внимательно слушала, что-то записывала, не стесняясь задавать вопросы.
Все это время, меня не покидала единственная мысль: спросить ее о снах или не стоит? Я понимала, что такой случай упускать нельзя, потому что другой возможности у меня уже может и не быть. Но и огорошивать своими проблемами незнакомого человека тоже было рискованно. Я колебалась, не в силах принять решение… Каждый раз, когда Дафна начинала увлеченно варить под моим руководством зелье, на котором мы практиковались, мне казалось, что она не замечает ничего вокруг, а я же взвешивала все «за» и «против», даже не зная, как мне с ней заговорить на эту тему.
Когда мы погасили огонь под котлом, я взглянула на часы: было уже шесть часов вечера. Я растеряно наблюдала за тем, как Дафна сворачивает свитки пергамента, исписанные ее мелким узорчатым почерком, и убирает письменные принадлежности. Я усиленно пыталась сообразить, как мне с ней заговорить, но все так и не могла решиться.
Дафна застегнула сумку и снова села на стул, посмотрев на меня своим магнетическим взглядом:
- Лили, ты о чем-то хочешь меня спросить?
Я опешила. Неожиданность вопроса повергла меня в замешательство, и я растерялась. Она же ласково улыбнулась и более проникновенно заглянула мне в глаза:
- Не бойся, я умею хранить секреты.
И я ей поверила. Поначалу все же осторожничала, обдумывала каждое свое слово, но уже через несколько минут взахлеб рассказывала о своих снах, о том, что я говорю, стараясь не упустить ни одной детали. Я дословно повторила все свои фразы, о которых мне рассказала Алиса, не забыв сказать о странном совпадении с шарлоткой (однако упоминать имена я не собиралась), а так же поведала о единственном, на данный момент, сне который я помнила, - том самом, что впервые приснился мне на истории магии.
Дафна слушала молча, едва заметно кивая головой. Она смотрела в мои глаза, прищуриваясь, будто изучала. Под ее взглядом я временами терялась, и, точно чувствуя это, Дафна на несколько секунд отводила глаза. В ее спокойном и ровном взгляде было что-то притягательное, заставляющее говорить все честно и откровенно. Но с другой стороны, мне казалось, что она уже и так все узнала, просто заглянув мне в глаза.
- Я схожу с ума, да? – подвела я итог, закончив свой рассказ.
Дафна молчала. Она смотрела на меня – пристально, неотрывно, и мне казалось, что она и вправду видит меня насквозь, будто все слова, сказанные мной, были лишь формальностью, одной мне нужным предисловием. Наконец, она отвела взгляд и улыбнулась:
- Лили, все видят сны, и еще никого из-за этого не считали сумасшедшим.
- Да, только я вижу странные сны, будто в них я живу в другой жизни.
- Вот это верное замечание.
Я резко подняла на нее глаза и увидела, что она снова мне улыбается. Ее голос – звонкий, чистый, почти прозрачный – точно мячик отпрыгивал от молчаливых стен:
- Наши сны могут быть различными по происхождению. Во-первых, это сны, которые рождаются под влиянием внешних факторов. Мы часто видим во сне тех людей, о которых много думаем днем; решаем те проблемы, которые оставили наяву; находимся в тех местах, где мечтали побывать. Эти сны несут в себе нагрузку наших будней.
- Но я свои сны даже не запоминаю! – воскликнула я.
- Не это важно, Лили…
Она подвинула стул и развернулась ко мне, а я пытливо на нее смотрела, ожидая продолжения.
- Есть и другие сны. Наше подсознание живет своей жизнью, оно помнит и знает куда больше, чем мы.
- Ты хочешь сказать, что это как раз мой случай? – осторожно спросила я.
- Именно. Твои сны порождает твое внутреннее «Я», которое куда совершеннее, чем ты сама. Оно видит дальше тебя, знает то, чего ты еще не поняла, решает, как поступить тогда, когда ты еще не столкнулась с проблемой…
- Но как это возможно? – с сомнением спросила я. – Ведь это же я и сознание тоже мое, а значит – я должна все знать и понимать так же.
- Вот тут ты ошибаешься. Твое сознание, грубо говоря, ограничено, а подсознание не зависит от условностей, переживаний и прочей ерунды. И сейчас ты столкнулась с ситуацией, когда твое подсознание говорит с тобой. И чаще всего именно таким способом – через сны.
Она замолчала, давая мне возможность обдумать ее слова. Я чувствовала, что вся покрылась мурашками, точно от озноба.
- Лили, пойми – так же, как не вся магия твориться с помощью волшебных палочек и заклинаний, так и не всем в нас управляет мозг. В нас скрыты другие силы, которые выше и могущественнее даже Авады.
Я была в замешательстве. Мысли, опережая одна другую, вихрем носились в моей голове – все путалось и переплеталось.
- И что мне хочет сказать мое подсознание? Почему оно «заговорило» только сейчас?
- На этот вопрос у меня нет ответа, - Дафна пожала плечами и откинула волосы. – Чаще всего оно посылает нам сигналы тогда, когда перед нами стоит сложный вопрос, когда от нашего выбора зависит слишком многое, и оно помогает принять решение или выбрать нужный путь…
- Хорошо, тогда получается, что все те люди, с которыми я разговариваю во сне, из будущего?
Дафна молчала, медленно накручивая на тонкий палец черный локон. Так мы сидели довольно долго, и я уже подумала, что своим вопросом поставила ее в тупик, но неожиданно она снова заговорила, и от ее слов у меня по спине прошел холодок.
- Лили, никто тебе точно не ответит, но я думаю, что это действительно так. Ты сейчас подавлена, почва выбита из под ног, ты потеряла саму себя… Возможно, твое подсознание хочет указать тебе верный путь, а возможно…предупредить.
- Предупредить? Но о чем?
- Не знаю… - она покачала головой. – Вся наша жизнь зависит от принятых решений. Моя мама говорит, что жизнь – это бесконечный вопрос выбора. И никто тебе не сможет ответить, какое решение будет верным, а какое нет. Только время.
Снова повисла тишина. Я уже не была уверена в том, что этот разговор вообще стоило заводить. В моей душе творился полный кавардак. Все это было таким далеким от меня, от моего рационального и точного подхода ко всему. Дафна была права: я действительно заблудилась в собственной жизни, как в тумане осенним утром. Выбор, решения – все это и было моей проблемой, потому что я не могла понять себя, свои чувства, свои желания… И я брела в кромешной тьме даже без огарка свечи, на ощупь пытаясь найти выход из этого лабиринта. Круг замкнулся. Этот разговор еще сильнее все усложнил, и я уже не хотела вообще ни о чем думать, не хотела что-либо понимать и знать.
«Что такое важное мне хотело сказать мое подсознание? Почему сейчас?» - спрашивала себя я, надеясь услышать какой-нибудь внутренний голос, о котором говорила Дафна, но ответом мне была лишь тишина старого класса и потрескивание факелов на стенах. Неужели внутри меня решение уже принято и все проблемы решены? Я в это не верила, потому что все было слишком сложно здесь, в реальной жизни. Мир вокруг переворачивался, а я искала ответы на призрачные вопросы. В сложностях моих отношений с Северусом, Джеймсом и Колином, в бесконечном страхе за родителей, в необратимых изменениях в мире, неотрывно связанных с именем Волан-де-Морта, в гулкой, пугающей тишине пустых коридоров Хогвартса я блуждала, точно в дебрях Запретного леса…
- Дафна, а тот сон, который я запомнила? Что это было? Тоже будущее? – мой голос ломался, как песочное печенье.
- Лили, ты так и не поняла: это лишь возможное будущее, но на него должны повлиять многие решения, которые сейчас, быть может, и не будут приняты. Это решения, время, принимать которые еще не пришло.
- Его убили… того человека. Все было, как наяву. Боль была такая, будто в меня ударили тысячи Круциатусов одновременно…, - едва слышно прошептала я.
- Да…, - так же тихо ответила Дафна. – Но ты должна запомнить, что будущее изменчиво, и в наших силах его менять. Решения, Лили, важны решения. И не только твои, но и других людей. Тогда тот, кого ты любишь, будет жить.
«Тот, кого ты любишь…» - повторила я про себя и нахмурилась.
Эта фраза заставила меня задуматься. Было в ней что-то ускользающее, что-то прозрачно-невесомое, неуловимое… Я чувствовала, что отгадка где-то рядом, и я скольжу по самой ее поверхности, как по заледенелому озеру. Она ведь могла сказать по-другому, но почему-то выбрала именно такую формулировку.
Я подняла голову, и наши глаза встретились. Она смотрела на меня прямо, так же пронзительно, но я уже не отводила взгляд. Что-то было не так, я это чувствовала, но никак не могла понять, что именно. Внезапно я поняла, почему с легкостью могу смотреть в ее глаза: не было ощущения, что меня читают, как книгу, – взгляд Дафны был легким. И тогда я поняла, что ей не нужны никакие сны, заклинания и сыворотки правды, чтобы узнать все, что у человека на душе, в голове, на сердце. И она знала куда больше, чем говорила мне. Она прочитала меня всю насквозь.
- Дафна, мне кажется, что ты можешь рассказать обо мне куда больше, чем все эти нелепые сны.
Она улыбнулась:
- Разве это возможно? Мы знакомы всего пару часов.
Я поняла, что даже если я права, то от нее не услышу и слова. Поэтому я снова вернулась к терзающим меня вопросам, которых было множество:
- Если для пробуждения внутреннего сознания так важен выбор, то получается, что я на пороге принятия какого-то решения? Но чем оно отличается от многих других, которые я принимала?
- Лили, ты права. Мы идем по жизни, точно по дороге, и постоянно попадаем на перекрестки. Иногда, ты точно знаешь, куда нужно свернуть, но бывают такие перекрестки, когда ты стоишь в замешательстве. И если дорога не известна, а выбор слишком важен, все силы внутри тебя напрягаются для того, чтобы принятое решение было верным.
Так вот оно что. Выбор решения… Что же такое важное я должна была понять, если вижу сны о будущем? Для чего или для кого это решение так важно? До этого разговора я даже не могла предположить, что эти бредовые сны могут нести такой глубокий смысл. Но одно я знала точно – за последние месяцы во мне все поменялось настолько, что я уже себя не узнавала. Я запуталась в себе, как мотылек в паутине, и все попытки высвободиться заканчивались неудачей. Я смотрела на Дафну и была уверена в том, что если бы она захотела мне рассказать все то, что знает, решение было бы принято в ту же минуту. Но она почему-то предоставляла мне право выбора. И я стояла на том самом перекрестке, металась в сомнениях, мучаясь неуверенностью…
- Лили, мы с тобой засиделись – ужин уже начался, - ласково сказала Дафна, поднимаясь.
Я встрепенулась и виновато улыбнулась:
- Прости, я тебя заболтала своими проблемами.
- Вовсе нет. Если вдруг у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, или ты снова что-то скажешь во сне – смело обращайся. И спасибо тебе за помощь – теперь я даже смогу пойти работать в клинику Святого Мунго.
Я ласково улыбнулась, и мы торопливо пошли на ужин, больше не заговаривая о снах.
Иногда поиски выхода из лабиринта заводят в тупик.