После принятого Беллой решения Лия больше не поднимала вопрос об убийстве ребенка. Впрочем, она и вовсе перестала разговаривать с девушкой по дороге в Бразилию, полностью игнорируя все попытки Беллы разговорить ее. Даже, несмотря на то, что волчица видела, как тяжело было Свон при втором перелете за день, она не произнесла ни одного утешительного слова, показывая тем самым, что девчонка сама виновата в своих проблемах. Единственное, что Лия сделала для нее – она унесла ее тяжелые чемоданы до такси, а с такси до отеля, в котором они остановились.

- Белла, ты будешь ждать меня в этом месте, пока я не найду того, кого мы ищем, - волчица показала девушке небольшую сильно пропахнувшую плесенью комнатушку. – И знай, что этот городок хоть и мал, однако его населяют жуткие типы, поэтому не связывайся ни с кем, а лучше вообще не выходи из дома. Я не знаю точно, как долго меня не будет, но, если что-нибудь случиться, ты можешь мне позвонить, номер ты знаешь.

- Спасибо тебе за все, - голос шатенки был таким тихим, будто она говорила через силу, будто она вот-вот готова была испустить дух, да и лицо ее говорило о том же: бледнота ее кожи была особенно болезненной, а темные круги под глазами пугали своей безжизненностью.

- Пока не за что.

Белла легла на кровать сразу же, как ее знакомая вышла за дверь. Она не могла понять, как за несколько дней ее жизнь смогла так перевернуться, что от счастливого брака осталась лишь боль, от неприятельницы – верный друг, а от возможности жить вечно – ближайшая смерть. На глазах вновь стали наворачиваться слезы, а в сердце вновь закололо, однако чей-то прекрасный голосок пронзил сознание девушки, освобождая ее от всех переживаний и успокаивая неподражаемостью тембра.

- Не переживай по пустякам, - мягкий нежный голос вывел девушку из состояния страха, а легкое дуновение откуда-то взявшегося в душной комнате ветерка и вовсе принесло ей небольшую волну удовольствия. – Я буду осторожным и постараюсь не причинить лишнего беспокойства.

Голос затих, как только шатенка открыла глаза и начала осматриваться. Она хотела думать, что сходит с ума, увидев, что в комнате кроме нее никого не было, но небольшой толчок в животе подсказал ей, кто именно был ее собеседником. Хотя она не сразу смогла поверить в это, ведь плоду еще и десяти дней не было, он не должен еще чувствовать что-нибудь. Белла, чувствуя почему-то странную волну спокойствия, вновь легла в постель. Боль начала проходить, волна тошноты отступала, а в голове начала играть та самая колыбельная, что Эдвард написал для нее. Через минуту девушка наконец-то спокойно заснула, слушая свою любимую музыку, и ее в первые за десять дней приснился спокойный красивый сон.

Она не знала, как долго проспала, однако ее пробуждение было не из самых приятных: кто-то тряс ее за плечи, что-то накрикивая над ухом, причем фразочки были не совсем культурными. Конечно же, это была Лия, но рядом с ней стояли еще двое. Они были странно одеты, будто живут не в городе, а где-то в глуши, будто они отшельники.

- Ну, наконец-то ты проснулась. Мы пришли десять часов назад, а ты все не просыпалась, я уж подумала, что пора катафалк вызывать.

- Десять часов? А как давно ты ушла?

- Вчера утром. Ты что, хочешь сказать, что проспала почти двое суток.

- Это нормально для твоего состояние, юное дитя, - темнокожая женщина, стоявшая поблизости, осторожно присела к Белле, обнимая ее за плечи и прижимая ее к своей холодной, как снег коже. Она говорила на ломаном английском языке, отчего американкам приходилось привыкать к ее акценту.– Моя сестра, будучи в твоем состоянии, спала почти двадцать часов в сутки. Это лишь защитная реакция организма на сильного ребенка, развивающегося в твоем чреве. Меня, кстати, зовут Жанин.

Изабелла была очарована новой знакомой, она излучала доброжелательность и мягкость своего поведения, но больше всего она была рада оттого, что Жанин первая, кто назвал ее малыша – ребенком, а не чудовищем, ведь даже Эдвард проявил меньше уважения к нему, чем новая знакомая.

- Изабелла, тебя ведь так зовут? – голос бразильянки вывел девушку из транса. Она не ответила ничего, лишь кивнула в знак согласия, после чего женщина ей широко улыбнулась и продолжила повествование. – А этот здоровяк – мой племянник. Его зовут Науль, и он поможет тебе всем, чем только сможет. Кстати, он такого же рода, кем будет твой ребенок.

- Я не обещаю, что смогу спасти тебя, но за мои почти сто шестьдесят лет жизни, я много думал, что могло бы помочь выжить моей маме. Я разработал несколько теорий, так что ты будешь первой, кто их опробует, - парень говорил на английском намного лучше его тети, но все также с акцентом, однако его можно было легко игнорировать. Науль, после сказанных фраз вытащил из своей самодельной сумки бутылку, с каким-то странным содержимым, протягивая его девушке. – Будет лучше, если мы начнем профилактику уже сейчас, ведь еще через неделю, тебе уже будут нужны более серьезные методы поддержания жизни.

- В каком смысле? – девушка осторожна, взяла бутылку, слегка принюхиваясь к ее содержимому.

- Ребенок вампира быстро развивается в утробе матери. Он родится уже через три недели, судя по тому, как уже выпирает твой живот, - Жанин говорила слегка обеспокоено, стараясь, в то же время, не сильно расстраивать мать. – Изабелла, ты выбрала очень тяжелую судьбу, решив оставить малыша, однако у тебя еще есть пара дней, чтобы передумать. Если это случится, я помогу тебе избавиться от плода, ведь для тебя это будет самым правильным решением.

У шатенки перехватило дыхание, а по животу прокатилась огромная волна боли, после чего в голове Свон раздался чей-то тихий плач. Белла посмотрела на всех, пытаясь понять, кто еще слышит это, но осознала, что из присутствующих в комнате, лишь она сама может чувствовать чей-то страх.

- Жаннин, нет. Он должен жить, точнее он уже живой, и я не хочу погубить его, - стоило девушке это произнести, как ее настроение вновь изменилось в лучшую сторону, а в голове вновь заиграла любимая ею музыка.

- Да, я знаю это, мне нужно было убедиться, что дальше ты не отступишь, потому что я не смогу потом убить ребенка. Такой я человек. Скорее я пожертвую твоей жизнью, нежели жизнь сформировавшегося малыша, - эти ужасы женщина говорила с улыбкой на глазах, не смущаясь даже от далеко не теплого взгляда Лии. – Однако знай, что если Науль не сможет тебя спасти, то я не оставлю твоего малыша умирать на улице, я воспитаю его как сына. А теперь выпей все, что находится в бутылке, ребенку нужно питаться.

Свон никогда не жаловалась на нехватку мозгов, она прекрасно поняла, что в литровой бутылке находилась кровь и, судя по алым глазам Жанин, то явно человеческая. Однако спорить она не стала и, запихав все свои принципы глубоко в нужное отверстие, начала взахлеб пить омерзительный эликсир из сосуда. Ее тошнило, но одновременно все силы возвращались, принося с собой умиротворение и спокойствие, а когда жидкость в бутылке закончилась, радость наполнила ее душу.

- Ты перестала дрожать, да и румянец вновь вернулся, - констатировал парень, присаживаясь рядом с ней. – Сердце тоже начало биться, как положено, поэтому хочу сказать, что лечение идет тебе на пользу. Так и будем продолжать оставшееся время.

После всего произошедшего, Науль потребовал от Лии собрать все вещи Беллы, чтобы она могла направиться с ним в его дом. По его словам, в отеле будет опасно находиться, ведь лишние люди могут заметить столь быстрое изменение в здоровье девушки. Никто не стал возражать против этого и, через какое-то время, Белла и Лия уже осторожно шли через лес, в то время как их новые знакомые на полной скорости переносили вещи в свой дом и готовили места для их жительства и предстоящих родов.

Все оставшееся время бразильцы не сводили глаз с беременной девушки и ее подруги. Они постоянно заставляли пить кровь Беллу, иногда даже забывая о подходящей для нее пищи. Однако это не спасло ее от неприятностей в виде сильной потери веса, нескольких сломанных ребер, частой потери сознания и тому подобных вещей. Белла же никогда не жаловалась, она понимала, что ребенок и так старается не сильно причинять ей боль, она чувствовала это не только во снах, но и наяву. Девушка слышала чудный его голос, она видела во снах, каким прекрасным будет ее сын или какой неподражаемой и чудесной будет ее дочь. Ей было все-равно, какой пол будет у малыша, главное, для нее, чтобы он родился здоровым и перенял только лучшие качества родителей, хотя Белла и так знала, что так оно и будет.

В это же время, как за шатенкой все наблюдали, Белла и сама присматривалась к быту. От нее также и не ускользнули разные знаки внимания, что Науль оказывал Лии: парень часто приносил ей цветы, осторожно расспрашивал ее не страдает ли она аллергией. Дампир иногда приносил лучшие виды пирожных для волчицы, для виду оставляя немного и для Беллы. Также Свон заметила, что и Жанин привязалась к Лии, как к невестке Науля, показывая ей постоянно как лучше готовить для парня обеды или же как подавать мясо для полукровок. Однако и Лия была польщена всем этим вниманием, она чувствовала к парню тепло и заботу, она даже не хотела с ним расставаться после того, как все закончиться. Эти двое уже начали подумывать о том, что если Белла не выживет, то они возьмут опеку над малышом и вместе переедут в резервацию. Лия надеялась, что вряд ли кто-то узнает из оборотней, что дампиры возможны, она бы представила Науля как человека. Белла, конечно же, не хотела отдавать малыша на воспитание волчицы, ведь он принадлежал только ей и никому больше.

- Белла, я не могу больше терпеть, - чей-то тонюсенький голосок вновь пронзил сознание юной шатенки, после чего она осторожно прикоснулась к своему животу, поглаживая его немного. – Я уже несколько часов терплю неизбежное, стараясь не причинить тебе боль. Но я начинаю задыхаться, поэтому, пожалуйста, прости меня за все, что я тебе причинил и причиню.

Девушка не понимала, почему малыш начал так беспокоиться, ведь все было хорошо: она уже четвертую неделю совершенно не думала о том, чтобы избавиться от него, она легко терпела все неудобства, она приспособилась пить кровь, чтобы ребенок себя лучше чувствовал. Однако, огромная волна боли дала ей понять, что ребенку уже пора наружу. Кровь потекла из ее чрева, она больше не могла стоять. Изабелла начала биться в агонии, все ее тело горело, и было чувство, будто ее едят изнутри. Но не это ее волновало больше всего, а то, что она находилась достаточно далеко от дома, а из-за всей этой боли, Белла не могла даже ничего сказать, будто все ее звуки померкли, будто ее связки уже сгорели вместе с ее душой. Она чувствовала, как, проедая себе путь наружу, ее малыш ломал ей кости, а через какое-то время ее позвоночник был надломлен таким образом, что одна его половина проткнула ее кожу. Эту ужасная картина была последним моментом, что девушка видела перед тем, как ее мир померк.