Время от времени человек считает необходимым вносить изменения в свою жизнь. Иногда оно должно быть радикальным, иногда – только нежный толчок, легкое отличие в оттенке цвета. Для Карлайла Каллена эта знакомая необходимость в толчке наступила осенью тысяча девятьсот сорок шестого года после того, как наконец-то завершилась война. Именно тогда Карлайл настоял на заслуженном отдыхе от хаоса национальной чистки. Ему на какое-то время захотелось покинуть страну только лишь в сопровождении жены.

Сначала Эсме сопротивлялась, не желая никуда уезжать, раз у них имелся остров, который они называли своим. Для чего причудливые временные жилища по всему миру, когда на их карте уже отмечен рай?

Стремясь убедить свою сомневавшуюся половинку, одним ранним утром Карлайл с торопливостью мужа, доставлявшего умирающую жену в ближайшую больницу, отвез Эсме в библиотеку Джона Пирпонта Моргана в Манхэттене. Там, среди позолоченных залов, удобно ее усадил и положил перед ней книгу в пахнущем плесенью кожаном переплете, надеясь, что, по крайней мере, одна страница вдохновит ее изменить решение.

Эсме была более чем вдохновлена.

Они приехали в библиотеку в шесть утра, а ушли намного позже закрытия.

С каждой переворачиваемой страницей глаза женщины сияли все ярче от нового чуда. Каждая экзотическая встреча, показанная внутри этих книг, служила ее воображению, как восторженный раб служит своему хозяину. В течение нескольких часов Карлайл с болезненным преклонением наблюдал за женой, широко улыбаясь любой ее улыбке, его сердце билось как живое с каждым ее восхищенным вздохом.

Ее охватывало благоговение, когда она отслеживала нежными пальчиками карты мира, молча отмечая планы, куда съездить. Она – богиня, художник, безнадежный романтик. И Карлайл был очарован женой, похороненной под штабелями раскрытых книг, подсовывающей их ему под руку, когда задавала вопрос за вопросом о местах, которые он видел в своих странствиях по всему свету.

Эсме проявила особый интерес к энциклопедическому разнообразию, окружавшему индийский Бомбей. Ее глаза разгорелись как голодные золотые звездочки, когда она перелистывала страницы с иллюстрациями, восхищаясь древними храмами и индуистскими произведениями искусства, которые лишь продолжали ее впечатлять. Карлайла сжигала информация о месте, которое не могла предложить никакая рекомендованная работа. Узнав, что муж бывал в этом фантастическом городе на краю Аравийского моря, Эсме стала неудержимой. Чем больше вопросов она задавала, тем сильнее Карлайл чувствовал, что его ответов недостаточно. Если бы только прямо сейчас он мог отвезти ее туда...

Обнявшись, они сидели на полу в самом темном углу огромной библиотеки в море наскоро собранных книг и статей. Иронично, что они уединились между полками, скрывшись от мира, о котором так страстно говорили. Весь день прошел впустую в бесплодных часах поисков в бесчисленных книгах и статьях, перелистывании атласа за атласом – все это было удручающе предварительно, и, наконец, стало взаимным нетерпение сесть на корабль для фантастического путешествия.

– Мы должны поехать сюда и сюда, и… ох! А потом сюда...

Волнение в голосе Эсме было восхитительным, и Карлайл не сдерживал широкую улыбку, пока жена продолжала отмечать каждый сантиметр на карте, разложенной на ее коленях.

– Я же говорил, что ты никогда не захочешь снова вернуться на наш остров, – пробормотал он, уткнувшись носом в ее макушку.

– Ох, никогда я не мечтала отказаться от нашего острова, – с понимающей улыбкой заверила она, ее дыхание соблазнительно обдало теплом его шею. – На самом деле, я подумала, что после того, как посетим все места, мы должны вернуться на остров для восстановления сил.

– Хм, – борясь с инстинктивным желанием заняться любовью с женой на этой куче книг, Карлайл убрал ее руку со страницы и провел пальчиками по своему подбородку. – Итак, куда ты решила отправиться? – спросил он, с любопытством глядя на карту на коленях.

– Всюду.

Он от души улыбнулся и поцеловал жену в ушко:
– Что ж, это может занять несколько столетий.

Ее пальцы, дразня, щекотали его подбородок, прежде чем приблизить лицо, чтобы прикоснуться губами к его губам:
– Тогда нам очень повезло с вечной жизнью.

– }0{ –

Коль Эсме хотелось побывать всюду, то именно туда они и отправятся. Но первым делом следовало бы решить, с чего начать. Несколько дней Карлайл обдумывал эту проблему, мысленно составляя перечень всех чудесных мест, в которых побывал во время своих суетных дней и которыми мог поделиться с женой. Пока он зашивал сломанные запястья и ставил прививки, его сознание вольготно плыло по берегу Индийского океана. К счастью, вампир мог достаточно хорошо работать и сильно отвлекаясь.

После недели раздумий над данным вопросом Карлайл определился с местом, с которым был довольно хорошо знаком.

Мумбаи, Махараштра, вот куда он отвезет ее в первую очередь.

Тем вечером Эсме встретила его у двери, заливисто рассмеявшись, когда он открыл уникальное название их первого пункта прибытия.

– Акцент тебе идет, – поддразнила она, играя пальчиками с его стетоскопом.

– Перед поездкой мне, возможно, придется научить тебя нескольким фразам на хинди, – размышлял он слишком близко к ее лицу, чтобы сопротивляться предложенному поцелую.

Он быстро коснулся губами ее улыбки, что дало ей момент шепнуть: – Не возражаю.

– Я устрою все к ноябрю, – пообещал он.

Но до ноября еще так долго.

Карлайл невероятно упорно работал над планированием их поездки, и Эсме помогала в организации всеми возможными способами. Каждый вечер становилось все сложнее говорить об этом с энтузиазмом, просто медленно продвигаясь к тому дню, когда они наконец-то отправятся в дорогу.

Довольно часто они встречались в холле, и, когда чувствовали необходимость остановиться для поцелуя, один из них шептал «Индия», словно это их величайший секрет. И какое-то время так и было. До тех пор, пока их планы не выдал Эдвард.

Эммет с Розали, будучи экстравагантной парой, сунули под нос отцу паспорта и заявили, что отправятся в путешествие самостоятельно, но того и след простыл. Эдвард кипятился, что они имели наглость исключить его, и неожиданно родителям пришлось укрощать некоторую враждебность.

Каким-то образом Карлайл обо всем позаботился. Он приложил незамысловатые усилия и хитрые обещания, успокаивая каждого из своих детей, и они, по большей части неохотно, но удовлетворились.

Когда, наконец, Карлайл отметил на календаре точную дату отправления, Эсме обнаружила, что сдерживаться стало гораздо труднее. Чем ближе подходило воскресенье, семнадцатого, тем длиннее тянулся каждый день. В ее голове словно проигрывалась заезженная пластинка: воскресенье, семнадцатое, воскресенье, семнадцатое. Теперь, остановившись в коридоре, чтобы поцеловать мужа, она прошептала точную дату ему в губы.

Эдвард, качая головой, прошагал мимо.

– Дорогой, не знаю, заметил ли ты, но наши дети называют нас «детьми», – предупредила Эсме супруга однажды поздно вечером в начале ноября.

– Пускай, – пробормотал Карлайл, открывая окна спальни, чтобы впустить свежего ночного воздуха. – Мы имеем полное право вести себя по-детски, если хотим, раз уж уезжаем, – он улыбнулся, привлек жену в крепкие объятия и подвел к окну.

– Одиннадцать дней, – прошептал он ей в шею. Приятный холодок пробежал у нее по спине.

Она вглядывалась в звездное небо, веки, затрепетав, закрылись, когда ладони Карлайла аккуратно сплелись у нее на животе.

– Я не могу больше ждать, – хныкнула она, но радостно задрожала, ощутив прикосновение легких как перышко поцелуев к подбородку.

– Я знаю, как провести время, – хрипло прошептал мужчина, в притворном нетерпении постукивая пальцами по ее бедрам.

Луна растаяла за закрытыми глазами, когда он отнес жену обратно в постель.

– }0{ –

После того, как прошли, казалось, века, наконец-то настало воскресенье, семнадцатое.

Сам день прошел без фанфар. Вместо них с полуночи и до обеда безостановочно лил дождь. Все выглядело серо, но поскольку это их день, он был прекрасным.

На сборы ушло четыре дня: Эсме хотелось быть абсолютно уверенной, что она не забыла ничего особенно важного из списка, а также взяла на себя смелость упаковать и вещи мужа. Карлайл всегда думал, что может обойтись лишь авторучкой, дневником и, может быть, несколькими чистыми рубашками. Возможно, он мог бы ограничиться теми вещами, если бы они собирались на остров Эсме... но она подозревала, что центральный торговый порт Индии был бы признателен за немного большую скромность своих посетителей.

Все мысли о том, чем они будут заниматься, когда, наконец, доберутся туда, заставили Эсме переполниться восхитительной нервозностью. Прежде она бывала в Южной Америке и в Европе, но что-то в этих экзотических землях Азии вызывало впечатление, что они уезжали в какой-то новый мир. Годы ожидания до возможности свободного передвижения среди людей с самого начала оказались сложным процессом. Карлайл продолжал верить в нее на протяжении всего этого и намного больше. В конце концов, этот долгий путь вполне стоил борьбы. В настоящее время ее жизнь не могла быть более замечательной.

В воскресенье утром Эсме с греховным нетерпением ждала возвращения мужа с его последней смены в больнице. Не в силах больше сдерживать волнение, она собрала все книги об Индии, которые могла унести и устроилась в уголке, чтобы наслаждаться прекрасной литературой. Обилие иллюстраций, однако, уже знакомых, по-прежнему притягивало взгляд. Великолепные храмы стремились в сухое голубое небо, экзотическая растительность и белые песчаные пляжи. Это походило на их остров, но было новым, другим, более исключительным, населенным.


Через час или два Роуз с Эмметом заглянули за книжные полки, любопытствуя о причине, по которой их мать восторженно взвизгивала. Эсме радостно показала обширный список планов на свой экзотический отдых, ненамеренно хвастаясь всем, что они с Карлайлом вскоре увидят во время путешествия.

Звучный хохот Эммета вселял оптимизм, когда он устроился на полу рядом с матерью, не в силах сдержаться и не принять участия в ее воодушевлении.

– Может быть, в следующий раз и я смогу к вам присоединиться? – спросил он, сжимая ее руку. Эсме согласно хихикнула и, как обычно, поцеловала в щеку с ямочкой своего ухмыляющегося сына.

– Без сомнения, любимый.

Эсме не преминула заметить свет, наполнивший глаза дочери после этого обещания. Изящно и безмолвно Розали аккуратно поджала стройные ноги и, присоединившись к парочке на полу, подобрала на колени несколько книг.

Прелесть наличия своей семьи – благословение, которое Эсме никогда не принимала как должное. Для нее компания каждого была одинаково приятной и ценной по множеству уникальных причин. Карлайла – в качестве мужа, Эдварда – философствующего музыканта, Розали – любимой дочери, а Эммета – источника юмора в мрачные времена. Она принялась называть последнего своим «солнечным сыном», и хотя Эдвард не особенно благосклонно относился к прозвищам, но не спорил, что именно это подходило.

Вместе они образовали прекрасный баланс. Беззаботный характер Эммета успокаивал более циничное отношение Эдварда, в то время как дерзкое стремление Розали к противоборству не позволяло мальчикам расслабляться. Ко всем своим детям Эсме относилась с безграничной любовью, и Карлайл следил, чтобы каждый из них получил надлежащую дозу этой любви.

Даже в разгар ее взбудораженного волнения от предстоящего путешествия в другую страну Эсме грустила, покидая детей.

Прощаясь, они пожелали ей удачи: Розали – с легким объятием, Эммет – с его знаменитыми медвежьими, а Эдвард с нежным поцелуем в щеку и немного умоляющим взглядом, который словно говорил: [i]«Не оставляй меня с этой парочкой слишком надолго»[i].

Бедному мальчику приходилось тяжко после бракосочетания Розали и Эммета. В то время как Карлайл пытался быть терпеливым и приспособиться к постоянному проживанию с молодоженами, всем пришлось приложить громадные усилия, чтобы привыкнуть и комфортно существовать под одной крышей. Вновь образованная пара сейчас вела себя более сдержанно, но Эдвард все еще частенько жаждал обладать собственным пространством.

– Мы вернемся через несколько недель, – с виноватой понимающей улыбкой успокоила Эсме, отвечая на объятия сына. – Я буду думать о тебе.

Его улыбка согрела ее сердце до такой степени, что женщина задумалась: взять с собой Эдварда не такая уж и плохая идея.

Позади откашлялся Карлайл, самым вежливым образом давая понять, что не стоит терять времени. Еще раз быстро перецеловав всех детей, Эсме подняла свои чемоданы и последовала за мужем из дома. Выйдя наружу, Карлайл раскрыл зонтик, противодействуя армии дождевых капель, держа защитный черный купол над головой жены, которая шла от крыльца к дороге.

Он по одной взял ее сумки, уложил их на заднее сиденье автомобиля и закрыл двери, знаменуя расстраивающее завершение. Карлайл знал, что супруге захочется бросить последний (очень долгий) взгляд на их дом, прежде чем они окончательно уедут. Итак, он терпеливо ждал, когда она стояла рядом с автомобилем, глядя на знакомый фасад дома, который ремонтировала и окрашивала сама. Его рука не уставала держать зонтик высоко над ее головой, чтобы ни одна капля с небес не нашла себе обиталища в ее волосах.

После длительного прощального молчания Эсме с блестящими глазами повернулась к мужу:
– Увозите меня, доктор Каллен.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.