2024-4-23

16

0

0

Как только я вошел в Костко, меня тут же атаковала девушка-продавец. Я сказал ей, что мне нужна коляска, и следующие полчаса она рассказывала мне, почему та, которую она продает – лучший вариант. Знаю, меня должно было заботить, куда я собираюсь положить Элизабет, но уже спустя три минуты я просто хотел забрать чертову коляску, чтобы положить, наконец, малышку. Она весила добрых десять фунтов (Прим. Пер. - около пяти кг), но когда весь вес неподвижно висит на руках, кажется, словно несешь всю сотню.
- Беру, – сказал я, как только смог вставить словечко.
Она подкатила коляску ко входу в магазин, и уже через десять секунд мой кошелек стал легче на пять сотен, а Элизабет лежала в новой коляске, позволив моим рукам немного отдохнуть.
Я улыбнулся девушке, которая помогала мне, и после оплаты коляски вернулся в магазин. Она смотрела на меня, как на психа, но мне было плевать. Дети такие чертовски тяжелые!
Это было для меня первой возможностью купить кое-какие вещи после того, как Белла поступила в больницу, поэтому я решил использовать этот шанс на всю катушку. Я направился прямо в отдел одежды. Купил нежно-розовый пушистый халат и тапочки на резиновой подошве для Беллы. Затем прошел в мужскую секцию и взял себе еще две пары штанов и две огромные футболки – в качестве комплектов для сна. Добавил к ним двое новых джинсов и две рубашки. Я знал, что, курсируя между клиникой и Беллой, не смогу часто стирать свои вещи, поэтому был смысл иметь при себе побольше одежды.
Проходя мимо отдела электроники, я взял игровую консоль Nintendo Ds. Это развлечет ее немного и послужит отличной лечебной физкультурой для сломанных пальцев. Схватил первый же приличный цифровой фотоаппарат, который смог найти, и тоже добавил его к покупкам.
Мой путь лежал мимо книжного отдела, поэтому я прихватил там парочку журналов, новое издание трех ее любимых романов Остин и томик Брайса Кортни для себя.
Потом я направился в продуктовый отдел. Взяв корзину, я установил ее на тенте коляски и заполнил доверху конфетами, печеньем и маленькими бутылочками сока.
Заплатив за все, я уложил Элизабет в автомобильное креслице. На складывание коляски у меня ушло добрых пятнадцать минут. В конце концов я все-таки нашел кнопку блокировки, на которую нужно было нажать – я не читаю инструкций, ведь меня учили, что они пишутся для маменькиных сынков – и когда все наконец оказалось в багажнике, я поехал в больницу.



На то, чтобы вернуться в кровать у меня ушло меньше времени, чем на путь до ванной комнаты – должно быть, у меня стало лучше получаться. С помощью поверхностного дыхания и постоянного сжатия мышц тазового дна мне удалось избежать сильной боли.
На кровати было чистое постельное белье, и это было потрясающе! Вся палата пропахла дезинфицирующим средством, и на полу не было никаких следов моей рвоты. Пока мы были в ванной, в палате сделали уборку.
Эсме не сказала ни слова после нашего разговора в ванной, и я немного тревожилась, что ранила ее чувства. Она помогла мне сесть на край кровати, а потом лечь.
Она пододвинула столик на колесах к кровати и сняла крышку с моего ланча. Там была тарелка горячего супа, хлеб, а еще сок и желе.
- Спасибо, - прошептала я.
- На здоровье, - сказала она точно так же тихо.
Я смотрела, как она сходила в ванную комнату за моими вещами. Она положила шампунь, мочалку, зубную щетку и щетку для волос в розовый несессер, очень похожий на черный несессер Эдварда, и отнесла все это обратно в ванную. Вышла оттуда с использованными полотенцами и унесла их из палаты. Вернулась в палату с очередным огромным букетом цветов, положила карточку на передвижной столик и поставила вазу с цветами на полку, вынесла из палаты вазу с увядшими цветами – мне доставляли букеты через день, начиная с прошлой недели – и вернулась, чтобы расставить свежие. Сегодня это были желтые розы с маленькими белыми цветочками между ними.
Там были еще и другие свежие цветы, и я посмотрела, нет ли карточек на передвижном столике. Кроме очередной карточки от Эдварда, там лежали еще две.
Я начала с них. Первая была от Эммета, Рози и Ангуса, там говорилось, что они желают мне скорейшего выздоровления и с нетерпением ждут, когда я приеду домой. Интересно, что то же самое я уже не раз слышала от врачей, медсестер и Калленов в последние две недели. «Когда ты придешь домой», - говорили они, как будто я собираюсь домой с ними. Вообще-то, у меня нет дома. Я отказалась от него, когда согласилась остаться в больнице и приняла помощь, которую они мне предложили. Я не могу вернуться в дом отца; он это ясно дал понять, когда я выходила замуж. У меня нет денег, нет машины, но есть крошечный ребенок – и никакой надежды на лучшую жизнь. Я понимала, что у меня есть еще пара недель в этой кровати, а потом мне придется встать в очередь за помощью рядом с такими же матерями-одиночками.
Вторая карточка была от Анжелы и Бена Чени. Они тоже желали мне всего наилучшего и быстрого выздоровления. Я не видела Бена с того вечера, когда я сорвалась на него, а с Анжелой не встречалась уже около четырех лет. Удивительно, что она еще помнит меня.
- Ты должна съесть это, пока не остыло, - сказала Эсме, указывая на суп.
- Я обидела тебя, да? – спросила я тихо, не в силах больше выдерживать молчание.
Ее брови сошлись, и она отрицательно покачала головой:
- Нет, нет, не обидела. Пожалуйста, не принимай мое молчание за осуждение. Просто я не знаю, что сказать. И в конце концов скажу что-нибудь не то, - сказала она мне, подойдя, чтобы сесть рядом со мной в пластиковое кресло. Она взяла мою руку и нежно погладила ее.
- Скажи, пожалуйста, что ты имела в виду, говоря, что Джейк купил тебя у твоего отца? – спросила она.
Я сняла серебристую крышечку с бутылки с соком и погрузила туда мою соломинку. Я медленно пила, раздумывая, что же мне сказать. По-видимому, смысл останется для нее неясным, пока я не признаюсь, какую роль я сама сыграла во всем этом.
- Когда я обнаружила, что беременна, папа настоял, чтобы я вышла замуж. Он сказал, что теперь я испорчена, подержанная вещь, и никто не захочет меня. Джейк предложил забрать меня от него, и я была благодарна ему. Джейк заплатил папе согласованную цену, и я вышла за него. Джейк владеет мной. Он сказал, что заплатил хорошую цену и теперь я должна делать то, что он велит. Это была сделка. Он позволил мне сохранить Элизабет и платил бы за нее до ее совершеннолетия, а все, что мне нужно было делать – это слушаться его, - объяснила я ей.
Я опустила ложку в суп и наконец-то, впервые за эти недели, ощутила вкус горячей пищи. Это было потрясающе. Однородный, сливочный, ароматный… В супе были маленькие кусочки цыпленка, и, к счастью, мне не нужно было их жевать, они просто проскальзывали в горло с бульоном. Это было настолько хорошо, что я опустошила тарелку и доела последнюю ложку супа раньше, чем Эсме придумала, что сказать.
- Эдвард скоро вернется, - прошептала она и потянулась за флаконом лосьона, стоявшим на приставном столике. – Когда ты спала, я втирала лосьон в твою кожу, - сказала она.
Это было до странности не в тему, и мне показалось, что она борется с тем, что я сказала.
- Я чувствовала запах лосьона, но думала, что это твой парфюм, - прошептала я, с помощью ложки превращая желе в бледно-оранжевое месиво.
- Ты закончила? - кивнула она на поднос, и я ответила, что да. – Я заберу это в комнату отдыха, - сказала она и унесла поднос.
Дверь еще не до конца закрылась, когда я услышала ее рыдание и звук упавшего подноса.
Вот почему я просила ее не приближаться ко мне, держаться от меня подальше. Я заражаю людей. Я расстраиваю их, делаю их несчастными. Я как паразит. Папа всегда говорил мне, что я высосала жизнь из моей матери, потом высасывала из него, возможно, и из Джейка, а теперь я делаю то же самое с Эсме Каллен. Я не хочу, чтобы то же самое произошло с Эдвардом и Элизабет. Они оба заслуживают лучшего.
Я нажала кнопку вызова медсестры и собрала в кулак всю свою волю, чтобы сказать слова, которые, как я надеялась, мне не придется говорить никогда.
Шейла отреагировала мгновенно и через несколько секунд уже была возле моей кровати.
- Что для тебя сделать? – спросила она.
Я глубоко вздохнула:
- Я больше не желаю видеть здесь Калленов и хочу сменить лечащего врача. В шкафу лежит стопка документов, не могла бы ты подать мне их? – попросила я.
Она выглядела шокированной, но мне было все равно.
- Ты уверена насчет этого? Может быть, ты хочешь, чтобы вначале я привела к тебе Керри, чтобы ты могла с ней кое-что обсудить? – спросила она, доставая из шкафа и подавая мне бумаги.
- Нет. Я приняла решение, - сказала я ей твердо. Пересмотрев документы, я нашла на одном из них имя юриста. – Я хочу увидеться с этим человеком, не могла бы ты позвонить ему? – попросила я.
- Разумеется, - грустно сказала она и вышла из палаты.



Элизабет была совершенно счастлива в своей коляске, когда я вез ее по больнице к отделению, где лежала Белла. Мы сделали остановку в детском отделении, чтобы медсестры могли немножко поворковать и посюсюкать над ней, и когда мы были там, вдруг засигналил мой пейджер. В сообщении было написано, чтобы я немедленно связался с шестым отделением.
Я сказал медсестрам, что должен идти, и помчался к отделению Беллы. Я увидел охранника Тони, стоявшего у дверей палаты, и мою мать, которая плакала, кричала и толкала его в грудь.
Элис тоже была там, но она держалась позади, возле сестринского поста. Она тоже плакала, но старалась этого не показывать.
Я подбежал к посту и потребовал, чтобы мне объяснили, что происходит. Шейла вышла из-за стойки, взяла меня за руку и увела в комнату отдыха; Элизабет я оставил с Элис.
- Я не знаю, что случилось в палате, но Белла попросила меня связаться с вашим семейным адвокатом и решила, что никого не хочет видеть, - сказала мне Шейла.
- Что ты имеешь в виду? С ней все было хорошо, когда я уходил этим утром, что за черт? – мой крик заставил Шейлу вздрогнуть. Я сорвался с места и побежал к матери, оттащил ее от Тони и увел в комнату отдыха, где все еще стояла Шейла. – Расскажи мне, что случилось, - потребовал я.
Мама непрестанно плакала.
- Я не могу сказать тебе то, что она доверила мне, но, возможно, она подумала, что расстроила меня. Она рассказала мне, почему вышла за Джейка, и я долго молчала, потому что, честно говоря, все, что я могла сказать, огорчило бы ее, поэтому я так ничего и не сказала. Может быть, она приняла мое молчание за осуждение. Я не знаю, Эдвард, просто не знаю! – мама зарыдала, и я притянул ее к себе и крепко обнял.
- Хорошо, я поговорю с ней и выясню, что происходит, - сказал я обеим женщинам, но Шейла уже отрицательно качала головой:
- Именно поэтому там стоит Тони, Эдвард. Белла не хочет никого видеть.
Меня замутило, но я быстро взял себя в руки. Я вспомнил, что накануне сказала мне Керри, и решил поступать так, как лучше для Беллы, а не для меня.
- Хорошо, тогда мы пошлем к ней отца. Он узнает, в чем состоит проблема, и мы сможем решить ее.
- Она потребовала заменить его, - прошептала Шейла.
Поток ругательств, слетевших с моих губ, заставил съежиться даже мою мать, а она, если захочет, сама может выругаться, как матрос. Я начал быстро ходить взад-вперед по комнате, длина которой была около двенадцати футов (Прим. пер.: Фут – единица длины в английской системе мер, равная примерно 30 см. Следовательно, 12 футов – это около пяти метров), что, черт побери, никуда не годилось, поскольку я такой высокий.
- Так. Шейла, отнеси к ней Элизабет. Это успокоит ее, и через некоторое время ты сможешь спросить ее, готова ли она поговорить с нами.
- Я попытаюсь, - сказала Шейла, и мы втроем вернулись к сестринскому посту. Шейла взяла Элизабет у Элис и тихо постучала в дверь палаты.
Одной рукой я обнял Элис, а другой – маму. Мы стояли и смотрели. Шейла зашла в палату Беллы, и дверь за ней закрылась. Не прошло и двадцати секунд, как она появилась снова, по-прежнему с Элизабет на руках.
Мама расплакалась еще сильнее, когда все мы поняли, что Белла не хочет видеть и свою дочь.
- О черт, - пробормотал я.
Теперь я вообще не понимал, что делать. Это был мой план. Мой единственный план. Я ни на секунду не мог допустить, что Белла может отослать прочь Элизабет, это не укладывалось у меня в голове. Что она могла подумать? Что заставило ее сорваться? Почему она так неистово отказывается от нас? Я знал, что если бы мог посмотреть на нее, то увидел бы на ее лице то самое опустошенное, побежденное выражение, которое видел раньше. Тогда понятно. Я видел у нее эту реакцию вчера. Что бы ни случилось вчера, сегодня это произошло снова.
- Мама, вчера, когда Белла перестала разговаривать, вы обе что-то обсуждали перед этим. Что это было, и что заставило ее взять себя в руки? – требовательно спросил я.
- Я не могу предать ее доверие, Эдвард, - сказала она мне, вытирая платком то глаза, то нос.
- К черту это! Лучше ты предашь ее доверие, чем мы потеряем ее. Элизабет нужна мать! – заорал я.
- Она никогда больше не будет мне доверять, - со стоном сказала мама, и тогда я начал ее трясти. Держал ее за плечи и с силой тряс.
- Черт побери, просто скажи мне, чтобы я мог помочь ей! – кричал я.
Тони взял меня за плечо и вежливо попросил говорить тише и убрать руки от леди. Разумеется, я тут же сделал это и попросил прощения у мамы, но она отмахнулась, говоря, что, конечно, она хочет, чтобы я сумел помочь Белле.
- Твой отец сказал ей, что Чарли Свон угрожал нам. Она попыталась заставить нас уйти. Сказала, что от нее сплошные неприятности, что она приносит несчастье всем, кто рядом с ней. Я ответила, что мы не боимся Чарли Свона. Она немного поплакала, но после этого, казалось, ей стало лучше, а потом она захотела увидеть тебя и Элизабет. Вот и все.
- Ладно, а сегодня? Что произошло сегодня? – спросил я.
Мама вздохнула, как будто пыталась решить, рассказывать мне или нет. Я нахмурился, и она сдалась:
- Она сказала, что Чарли взял деньги у Джейка за разрешение жениться на ней, когда узнал, что она беременна. Она считает, что принадлежит Джейку. Он сказал ей, что ей было позволено сохранить Элизабет только потому, что он заплатил за это. Я не могла говорить после этого. Все, что я хотела бы сказать, казалось мне таким неправильным. Поэтому я воспользовалась предлогом и вышла из палаты, - сказала она и снова тихо заплакала.
- Кто, черт возьми, эти люди? – спросил меня Тони, и я пожал плечами.
- Да, поневоле задумаешься, с какой особой породой мы имеем дело, а? – сказал я ему. – Ладно. Итак, предположим, она думает, что нам всем лучше держаться от нее подальше. Ты согласна, что причина в этом? – спросил я маму, и она кивнула. Шейла кивнула тоже. – Хорошо, но как мы сможем разобраться с этим, если она не хочет видеть ни нас, ни отца, ни Элизабет? – спросил я, не рассчитывая на ответ.
Шейла выглядела смущенной, поэтому я спросил, что она думает.
- Мм, видишь ли, она конкретно сказала, что не хочет больше видеть «Калленов». Твоя сестра ведь теперь не Каллен, да? – сказала она с лукавой улыбкой.
Первым делом я посмотрел на Тони, потому что тому, кого мы пошлем в палату, вначале придется иметь дело с ним. Я понимал, что мы ставим его в трудное положение, ведь он должен делать то, чего хочет Белла.
- Как ты считаешь? – спросил я его.
Он поднял руки в знак капитуляции:
- Эй, я делаю то, что велела маленькая леди. Она сказала, что не хочет видеть Калленов, и я не впущу в эту дверь ни одного Каллена. Если твоя сестра – не Каллен, это достаточно хорошая отмазка для моего рапорта, - сказал он.
- Элис, - позвал я, и она положила Элизабет обратно в коляску и подошла к нам. Я приобнял ее. – Коротко говоря, Белла одержима дурацкой идеей, что если мы будем болтаться около нее, то окажемся втянутыми в ее неприятности. Возможно, она думает, что всем нам будет лучше без нее, и, похоже, это касается и Элизабет. Она сказала, что не хочет видеть никого из Калленов, но ты теперь Уитлок, - я коварно улыбнулся.
Элис подняла на меня красные заплаканные глаза:
- Дайте мне одну минуту, - сказала она и умчалась по коридору в направлении дамской комнаты.
И действительно, через минуту она вернулась. Ее глаза были сухими, она замазала чем-то мешки под глазами и красноту и выглядела безупречно, как всегда. Она просто чертова волшебница, и я сообщил ей об этом. В ответ она грустно улыбнулась и сказала, что немедленно пойдет в палату, чтобы увидеться с Беллой. Я поцеловал ее в щеку и попросил, чтобы она сделала все, что сможет, и напомнила Белле, что мы любим ее. Она коротко постучала в дверь и вошла.
- Эд! Эд! Эд! Эд! – услышал я и увидел бегущего ко мне Ангуса и чуть отставших от него Эммета и Рози.
- Ангус-Громкопук! – я поймал малыша, закружил вокруг себя и назвал его так, чтобы рассердить Роуз. Это, как водится, сработало.
- Прекрати его так называть, черт побери! – сказала она и поцеловала меня в щеку.
- Что происходит? – спросил Эммет.
Я вздохнул.
- Пойдем, прогуляемся, братишка, - сказал я. Взял коляску с Элизабет и, воспользовавшись электронным ключом, вышел в сад вместе с Ангусом и Эмметом.



Я ожидала увидеть адвоката, когда дверь открылась, но это была Элис, мать ее, Каллен.
Я нажала кнопку вызова медсестры, и в палату заглянул Тони.
- Я говорила, что не хочу видеть никого из Калленов, - сказала я сквозь стиснутые зубы, а Элис в это время, как ни в чем не бывало, подошла к моей кровати.
- Это Элис Уитлок, - ответил Тони и скрылся за дверью.
- Сукин сын, - прошипела я и уставилась на Элис, которая усаживалась на кровать рядом со мной. – Убирайся вон!
- Не-а! – сказала она, подчеркивая это дурацкое «а», как будто мы снова были в начальной школе.
- Пожалуйста, уйди, Элис, - попыталась я сменить тон, но она только помотала головой.
Я решила, что буду игнорировать ее, так что пусть остается. Отвернувшись от нее, я закрыла глаза.
Она ничего не говорила, просто сидела рядом. Это так раздражало! Я хотела, чтобы она ушла, хотела остаться одна, но они, черт бы их побрал, ни за что не сдадутся. Эсме предупреждала вчера, что, как бы я ни отталкивала их, они будут продолжать возвращаться вновь и вновь. Они как сифилис – ты думаешь, что избавился от них, а потом они дают новую вспышку и являются все вместе.
- Я не хочу разговаривать с тобой, - прошептала я.
- Плевать, - прошептала она в ответ.
- Сейчас придет Гэри Бенсон, и я попрошу его заставить вас держаться от меня подальше, - предупредила я.
- Плевать, - повторила она, и это так чертовски раздражало, что мне захотелось закричать, чтобы она уходила.
- Я прослежу, чтобы в список добавили фамилию Уитлок, - сказала я ей нарочито противным голосом.
- Отлично, - заявила она. – Тогда я просто дождусь, пока тебя выпишут, и приду в гости, где бы ты ни поселилась. Кстати, ты уже думала об этом? Где ты собираешься жить, когда выйдешь из больницы?
Я хотела ответить, что у меня есть где жить и что я не нуждаюсь в ее благотворительности, но это было бы ложью.
- Убирайся и оставь меня в покое! – сказала я ей вместо этого.
- Не-а, - она снова подчеркнула это «а», и я с трудом удержалась от того, чтобы посоветовать ей повзрослеть.
Она переместилась на краю кровати, потом уселась на место снова. Я услышала, как открылся флакон, потом запахло лосьоном, когда она намазала им свои руки. Не спрашивая разрешения, она взяла мою свободную руку, правую, с поврежденными пальцами, и начала нежно растирать ее. Я попыталась отдернуть руку, но она была готова к этому и просто сжала ее немного крепче. Не так сильно, чтобы причинить мне боль – она знала, что у меня травмированы пальцы. Вначале она втирала лосьон в тыльную сторону моей руки, и это было так приятно, что мне хотелось застонать. Но я сдержалась. Я хотела, чтобы она ушла.
Она налила еще лосьона на свои ладони и начала втирать его в каждый мой палец по очереди. Большой и указательный пальцы она массировала с силой, а средний и безымянный – очень осторожно, она знала, какие пальцы сломаны. Мизинец она тоже растерла энергично, а потом перевернула руку и начала втирать лосьон в мою ладонь. Это приносило такое успокоение, было таким умиротворяющим, что я почувствовала, что уплываю, и позволила своим мыслям свободно блуждать.
Я поняла, что застонала, когда она прошептала, чтобы я просто отдыхала, если мне это нужно. Она сказала, что не собирается никуда уходить и что когда я почувствую, что готова, она по-прежнему будет здесь.
Я хотела сказать ей, чтобы она уходила, но не смогла побороть чувство блаженного удовлетворения, которое испытала, когда она начала втирать лосьон в мое предплечье и локоть. Я смутно припомнила, что ощущала нечто похожее, когда была под действием успокоительного. Эсме говорила, что втирала мне в кожу лосьон, когда я спала; должно быть, она делала это много раз.
Я пыталась не показать Элис слезы, которые полились по моему лицу, когда я осознала, сколько боли я уже причинила им всем. Я дважды оттолкнула Эсме, по одному разу – Карлайла и Элис, и бессчетно отталкивала Эдварда в течение последних шести недель.
Я знала, что это для их же пользы, но ничего не могла поделать с тем обстоятельством, что они были нужны мне, все до одного. Мне нужно было все, что они предлагали мне и Элизабет, но это было недосягаемо для меня. Я бесполезная и не заслуживаю потраченного на меня времени. Джейк был прав, я паразит. Я беру и беру, и мне нечего предложить взамен. Я отказываюсь поступать так с хорошими людьми. Не хочу, чтобы Каллены вскоре возненавидели меня, а они обязательно возненавидят, как делали это все и всегда. Джейк любил меня вначале, но в конечном итоге я и его заставила возненавидеть меня.
- Ш-ш-ш, не надо плакать, милая моя. Мы никуда не уйдем, обещаю, - сказала Элис и подала мне салфетку.
Должно быть, я плакала громче, чем думала, и она поймала меня.
- Убирайся! – прохныкала я, но у меня больше не было сил, чтобы быть убедительной. Я уже горевала о том недолгом счастье, которое я испытала рядом с Калленами.
- Не уберусь, - ответила она, а потом легла на кровать позади меня, точно так же, как Эдвард прошлой ночью. Она обхватила меня и крепко прижала к себе. – Ты теперь в нашей семье, Белла. Мы не покидаем нашу семью в беде, никогда. Поэтому ты можешь говорить кому угодно, что ты не хочешь пускать Калленов в свою палату, но мы будем прямо за дверью, когда ты выйдешь отсюда.
Она погладила меня по голове, и я заплакала. Я оплакивала нашу потерянную дружбу и родство, которое могло бы быть между нами. Я плакала об Элизабет и о том, что она потеряла из-за того, что у нее такая бесполезная мать. Я плакала об Эдварде, потому что он заслуживал кого-то достойного всей той любви, которую он готов был подарить.
- Прошу тебя, просто оставь меня в покое. Я не хочу навредить тебе тоже, - умоляла я ее.
- Ты никому не причинила вреда, Белла. Мы здесь, и мы не уйдем. Можешь не говорить мне, почему ты хочешь, чтобы мы ушли, но тебе следует знать, что мы никуда не собираемся. Поэтому вперед, получай судебный запрет, чтобы держать нас на расстоянии, нам будет наплевать на это, и мы нарушим запрет при первой же возможности. И составим друг другу компанию в тюрьме, - сказала она.
- Я уже обидела твою маму, - сказала я ей. – Мой отец угрожал вам всем. Джейк сердится, а он сильный, Элис, ты даже не представляешь, какой он сильный! Я не могу защитить Элизабет от них, но вы можете. Просто заберите ее отсюда и никогда не возвращайтесь, - я снова заплакала.
- Элизабет принадлежит тебе и только тебе. И позволь нам побеспокоиться о твоем отце и Джейке. Все, что требуется от тебя – это сконцентрироваться на выздоровлении и поддержании связи между тобой и твоей дочерью. Все остальное предоставь нам, - убеждала она меня.
- Вам нельзя быть рядом со мной.
- Позволь нам решать, где мы хотим быть, - возразила она.
- Вы не нужны мне, - сказала я.
- Ты нужна нам, - ответила она.
- Я тебя ненавижу, - сказала я ей в последней отчаянной попытке заставить ее уйти.
- Я тебя люблю, - ответила она и обняла меня крепче. – А теперь прекрати все это, Белла, и разреши мне привести сюда твою семью.



Я сделал уже дюжину кругов по саду, а Эммет, казалось, пытался установить мировой рекорд скорости, настолько быстро он шагал по моему маршруту. Довольный Ангус сидел под деревом, играя в грязи со своими машинками. Элизабет спала в коляске в тени.
Элис была у Беллы уже полчаса, а я сходил с ума. Ни у кого не было никаких новостей, и я не знал, хорошо это или плохо, что Элис еще не вышла обратно.
Мама появилась из-за дверей и сказала, что Элис ждет нас в комнате отдыха. Эммет сгреб в охапку Ангуса, а я закатил внутрь коляску с Элизабет, и мы все собрались в комнате отдыха, чтобы услышать, чего хочет Белла.
Когда Элис начала говорить, я затаил дыхание.
- Она просто чертова развалина, - начала она, и я тяжело вздохнул. Вздох прозвучал так громко, что Эммет обнял меня за плечи, чтобы поддержать. И впервые в жизни я не стряхнул его руку. – Она ужасно напряжена и очень боится за всех нас. Убеждена, что недостаточно хороша для нас, что у всех нас будут неприятности, что Джейк или ее отец навредят нам, если мы будем рядом с ней. Думает, что Элизабет будет лучше без нее, и вначале она просто хотела, чтобы я ушла навсегда и унесла Элизабет для ее же блага. Но, кажется, мне удалось убедить ее, что не имеет значения, что и кому она говорит и сколько судебных запретов получит, мы все равно будем возвращаться. Все, сколько нас есть.
Я выдохнул, впервые за то время, что она говорила, и задумался, каким будет следующий удар.
Мама заговорила раньше, чем я успел спросить, в чем загвоздка.
- Я побеседовала с Керри, это психолог Беллы и Эдварда, и она считает, что мы должны выступить единым фронтом. Поэтому я позвонила Джасперу и твоему отцу, и они оба уже едут сюда. Керри предложила, чтобы мы держались твердо и похоронили эту проблему раз и навсегда. Мы должны убедиться, что она знает, что мы хотим принять ее в нашу семью, что она не зло, и что она не виновата в несчастьях, которые с ней произошли. Что ты об этом думаешь? – спросила она меня.
Я все еще ждал ехидной ремарки от Эммета по поводу того, что у меня есть личный психолог, но он просто пристально смотрел на меня, как и все они, и я понял, что они ждут моего мнения.
- Я люблю ее, - сказал я им честно. – Меня не волнует, что для этого понадобится сделать, она нужна мне, и Элизабет тоже. Мне жаль, что и все вы втянуты в это.
- Ерунда, братишка. Мы с тобой, несмотря ни на что. Она теперь наша сестра, а мы защищаем своих. Не имеет значения, любишь ты ее или нет, мама и отец сказали, что они будут помогать ей, для меня этого достаточно. Поэтому мы пойдем туда и выступим единым фронтом, - сказал Эммет и хлопнул меня по плечу с такой силой, что у меня загудело в голове.
- Я согласна, и не только потому, что Эдвард любит ее. Это хорошее дело. Она моя лучшая подруга, и я не брошу ее сейчас, - высказалась Элис.
- Черт, Эдвард, здесь нечего выбирать. Она уже в нашей семье, - твердо заявила Рози.
- Ангус обоср… - прощебетал детский голосок с пола перед диваном, и я захохотал.
- Кто из вас, ублюдки, научил его так говорить?! - заорала Рози, разбудив Элизабет.



Снова услышав стук в дверь, я приготовилась к тому, что сейчас палату заполнят Каллены и Уитлоки и начнут меня донимать, но вместо них вошел крупный мужчина с портфелем, а следом за ним Тони.
- Это мистер Бенсон. Вы хотели видеть его, правильно? – спросил Тони.
- Да, спасибо, - ответила я, и он снова вышел. – Здравствуйте, мистер Бенсон, - тихо сказала я.
Он поставил портфель на пол рядом с кроватью, затем протянул мне руку для пожатия:
- Приятно познакомиться с вами, Изабелла.
Я долго смотрела на его руку. Я чувствовала, как во мне поднимается паника, но огромным усилием подавила ее и как можно быстрее пожала ему руку, а потом отпустила, пробормотав:
- Зовите меня Беллой, пожалуйста.
- Ну так что, Белла, что я могу сделать для вас сегодня? – спросил он.
Я чувствовала всю смехотворность моего положения. Теперь у меня уже не было желания прогнать семью – это казалось бессмысленным после заявления Элис о том, что они в любом случае просто проигнорируют любое решение суда. Если они готовы пойти в тюрьму из-за меня, значит, они окончательно уперлись. У каждого из них есть свои причины для этого, и как раз об этом я хотела с ними поговорить, но с этого момента я воздержусь от попыток удалить их на законных основаниях.
И все же мне необходимо было многое обсудить с этим человеком. Единственной проблемой были деньги.
- Я не могу заплатить вам, - сказала я.
- Мои услуги оплачивает семья Каллен, от которой я получил указания считать вас членом семьи, поэтому счет не является проблемой, - невозмутимо сказал он и достал из портфеля какую-то толстую папку. Положив три отдельные стопки бумаг на столик, он подкатил его к кровати, так что документы оказались прямо передо мной. – Что я могу сделать для вас? – еще раз спросил он.
- Вы ведь не можете никому рассказать то, что я скажу вам, не так ли? – первым делом уточнила я.
- Правильно. Закон обязывает меня, как вашего адвоката, сохранять конфиденциальность информации, которую вы мне доверите. Даже судья не может приказать мне рассказать то, что вы мне откроете.
- Хорошо, - сказала я. – Я подписала документы о представительстве, но их нужно изменить – моим медицинским представителем должен быть Эдвард, а не Эсме Каллен, - сказала я и показала на бланки, лежащие в шкафчике рядом с кроватью. Он взял их, быстро прочитал, а потом положил в портфель.
- Сделано. Что-нибудь еще? – спросил он.
- Я хочу, чтобы Эдвард стал опекуном Элизабет, если со мной что-нибудь случится.
Он выбрал один из документов, лежащих передо мной, и показал на пустую строчку на первой странице.
- Вам нужно вписать сюда его имя печатными буквами, а затем поставить свою подпись там, где стоят красные крестики на этой странице и на той, которая под ней, и это будет тоже улажено, - проинструктировал он меня. – Вам следует знать, что это распоряжение не отменяет действующего решения суда. Эсме Каллен останется временным опекуном Элизабет, пока вас не выпишут из больницы.
Я кивнула и, взяв предложенную им ручку, вписала имя Эдварда в нужную строчку, дважды расписалась и отдала бланки обратно. – Я хочу поставить судью в известность, что я прошу сохранить судебный запрет в отношении моего отца.
Он взял еще одну пачку бумаг.
- Распишитесь на всех трех страницах. Одна останется у вас, вторую возьму я, а третью получит судья, и с этим все.
Я подписала все три страницы, и он положил их обратно в свой портфель. Я не хотела говорить о последнем деле, но понимала, что, возможно, другого шанса у меня не будет. Я не смогу позволить это себе позже, если не останусь с Калленами, поэтому нужно было покончить с этим сейчас.
- Я хочу развестись, - сказала я очень тихо.
- Я ожидал этого, как и Карлайл, - он потянул к себе через стол третью пачку бумаг и положил их под мою руку. – Есть несколько вещей, о которых я должен вас расспросить, но, в общем и целом, как только вы подпишете этот документ, а я подам его в суд, будет назначено слушание о расторжении вашего брака. Это то, чего вы хотите? – спросил он.
- О да, это то, чего я хочу, - ответила я ему.
- Хорошо, - он достал из портфеля ручку и блокнот и начал писать. – Вы будете требовать назначения алиментов?
- Нет.
- Будете ли вы претендовать на вашу долю какой-либо собственности, наличных денежных средств или капиталовложений, включая имущество, приобретенное во время брака?
- Нет.
- Готовы ли вы к компромиссу и согласны ли на предварительное пробное раздельное проживание?
- Нет.
- По вопросу посещений для несовершеннолетней Элизабет, готовы ли вы признать за супругом пятидесятипроцентное право родительских посещений? – спросил он.
- Нет.
Он удивленно приподнял брови, и я поняла, что придется признаться в том, что она не от Джейка.
- Как ваш адвокат я обязан дать вам лучший совет из возможных, поэтому должен поставить вас в известность о том, что по закону штата Вашингтон ваш муж имеет право настоять на посещениях или даже на совместной опеке, - сказал он.
Это должно было заставить меня запаниковать, но не заставило.
- Он может получить право посещений даже при наличии судебного запрета? – спросила я. Если меня не вынудят, я никому не признаюсь, кто на самом деле является отцом Элизабет, поэтому пока я выбрала легкий путь. То, что ее отец - не Джейк, впервые могло принести мне пользу.
- Я не уверен, - несколько секунд адвокат задумчиво постукивал своей ручкой по бумагам. – Если вы хотите использовать насилие в семье в качестве причины для требования отказа в предоставлении права посещений, то я посоветовал бы вам незамедлительно подать заявление в полицию. Рекомендую вам также сделать подробные записи, получить доступ ко всем фотографическим свидетельствам и сообщить врачам, что вы намерены использовать в качестве доказательств информацию, содержащуюся в вашей медицинской документации.
- Являлся ли мой муж на слушание дела о судебном запрете? – спросила я.
- Нет, его не было, - сказал он, и на его губах появилась хитрая усмешка. Он понял, к чему я клоню, или заподозрил, что у меня есть в запасе какой-то козырь. Который, разумеется, у меня имелся.
- Приходил ли мой муж на судебное разбирательство о временной опеке над Элизабет? – спросила я.
- Нет, не приходил.
- Когда его спросили, выразил ли он желание принимать за меня решения по вопросам моего лечения здесь?
- Нет, он этого не сделал. Как вы полагаете, Белла, существует ли причина того, что он не выступил с заявлением и не отстаивал свое право в суде? – осторожно спросил он.
- О да, и веская, - я усмехнулась. - Он не отец Элизабет, - сказала я адвокату.
- Понятно. И может ли это быть доказано суду, если понадобится? – спросил он, что-то записывая.
- Думаю, да. Я не знаю, как делаются эти исследования, но если ее проверят, выяснится, что ее ничто не связывает с Джейком Блэком.
- Понимаю. Что ж, это может значительно упростить ваш развод – я имею в виду, если вопрос об опеке несовершеннолетнего ребенка будет изъят из уравнения. Вы уверены, что не хотите настоять на разделе имущества? – спросил он, продолжая записывать.
- Я не могу, даже если бы хотела. Контракт между моим отцом и моим мужем, который я подписала, гласит, что я не получу ничего, если уйду от него, - объяснила я.
Его брови поднялись так высоко, что я подумала, что глаза его могут выскочить из орбит.
- Вы подписали добрачное соглашение? – спросил он, и я кивнула. – Нет ли у вас случайно копии этого контракта?
- Она в квартире, но я не могу туда вернуться, - сказала я.
- Был ли он составлен юристом? – спросил он, но я отрицательно покачала головой. – Понятно. Значит, это написанное от руки соглашение между вами двумя, так?
- Нет, это написанное от руки соглашение между моим отцом и моим мужем, - поправила я его.
Он так яростно строчил в своем блокноте, что мне стало интересно, сломается ли первой ручка или вначале порвется бумага.
- Существует ли отдельное соглашение между вами и вашим мужем, помимо такового между этими двумя мужчинами? – спросил он.
- Нет, только это. Когда Джейк купил меня у моего отца, мне пришлось подписаться под словами, что я согласна с правилами, но это не был контракт между мной и Джейком, а просто обычный брачный контракт, я думаю, - сказала я ему.
Он снова что-то записал, потом положил ручку на стол рядом с блокнотом. Он откинулся назад в своем кресле и положил руки на голову. Прямо как Эдвард, он резко выдохнул сквозь зубы перед тем, как заговорить.
- Итак, с самого начала, хорошо? Вы хотите, чтобы я обратился в суд с документом, который назначает Эдварда Энтони Каллена вашим медицинским представителем, на случай если вы станете недееспособной в будущем, все правильно? – спросил он.
- Правильно, да.
- Во-вторых, вы хотите, чтобы я подтвердил ваше намерение поддержать судебный запрет против вашего отца, Чарльза Эндрю Свона, правильно? – спросил он.
- Да.
- В-третьих, вы хотите, чтобы я отметил, ради законности, что если с вами что-то случится, при отсутствии каких-либо других родственников, предъявляющих права на ребенка, вы желаете, чтобы опекуном несовершеннолетней Элизабет Смит стал Эдвард Энтони Каллен, все правильно?
- Правильно.
- И в-четвертых, вы хотите, чтобы я начал бракоразводный процесс против Джейкоба Уильяма Блэка. Вы не хотите настаивать на алиментах, разделе накоплений или получении доли какой-либо собственности, правильно?
- Да.
- Что касается несовершеннолетней Элизабет Смит, то вы уверены, что Джейкоб Блэк не является биологическим отцом ребенка, и любые его заявления о предоставлении права посещения или совместной опеки должны быть отклонены; по желанию суда вы опровергнете его отцовство. Это верно?
- Совершенно верно.
- Отлично. Я выполню все это для вас, - сказал адвокат, и я слегка расслабилась. – А теперь маленький вопрос по поводу этого контракта, - сказал он, и я напряглась снова.
- Какой? – спросила я.
- Если я правильно вас понял, вы сказали, что ваш муж купил вас у вашего отца, это верно?
- Да. Это верно. Они договорились о цене, Джейк заплатил, и я принадлежу Джейку, - сказала я ему как о чем-то само собой разумеющемся. Это очень просто. Я думаю, это часто происходит. Не все браки основаны на любви.
- Были ли реальные деньги переданы из рук в руки? – спросил он, снова делая записи, но на новом листе бумаги.
- Да, разумеется. Вы не можете купить кого-то, не заплатив за него, - я засмеялась.
- Вы случайно не знаете сумму? – спросил он.
- Двадцать тысяч. Они сказали, что я стоила меньше обычной цены, поскольку уже была беременна.
Он что-то тихо пробормотал и продолжал писать.
- И ваш экземпляр этого контракта находится в доме вашего мужа, верно? – спросил он, и я сказала, что все правильно. – А вы можете сказать, где именно он хранится?
- Я не знаю, где экземпляр Джейка, но мой находится под суперобложкой папки с рецептами, она лежит в коробке в четвертом ящике комода в спальне Джейка, - ответила я.
- В спальне Джейка? Значит, вы не делили с ним спальню? – спросил он.
- Это личное, - предупредила я.
- Как пожелаете, - сказал он и продолжил записывать. – Как ваш адвокат я собираюсь предложить вам небольшой совет и надеюсь, что вы воспримете его очень серьезно. Контракт между вашим отцом и вашим мужем незаконен, это равносильно работорговле. Явное насилие, которому вы подвергались со стороны вашего мужа, подлежит наказанию и может стоить ему длительного срока тюремного заключения. Настоятельно рекомендую вам попросить, чтобы полицейские посетили вас здесь, в больнице, и сделать как можно более подробное заявление. Я прошу вашего разрешения поделиться этой информацией, как минимум, с Карлайлом Калленом и настаиваю, чтобы вы поделились ею, по крайней мере, с Эдвардом, если вы намереваетесь строить с ним отношения в будущем.
- Почему с Карлайлом? – спросила я.
- Потому что этот человек любит вас, как своих собственных детей. Он нанял меня в качестве вашего адвоката и имеет средства и намерение помочь и вам, и вашей дочери. Не сомневаюсь, что он продолжит помогать вам и в том случае, если вы не откроетесь ему, но если бы он знал, чего мы пытаемся достичь, это помогло бы вам обоим и позволило бы мне лучше защищать ваши права, - объяснил он.
- Хорошо, я расскажу Эдварду, когда буду готова, но разрешаю вам поговорить с Карлайлом, - сказала я.
- Ну что ж, предоставляю это вам, а с Карлайлом я побеседую, как только выйду отсюда. Теперь давайте поговорим о том, что эти ублюдки сделали с вами, - сказал он и наклонился в своем кресле, снова с авторучкой наготове.