- В чем дело? Кошмар приснился? Можешь открыть глазки, зайчик, мамочка уже здесь, - ехидно просюсюкала она. Судя по звуку ее шагов, она отошла от дверей к шкафу.

Эммет почел за благо промолчать и, нашарив край кровати, неловко плюхнулся на нее, так и не рискнув открыть глаза.

- Все вино вылакал! – возмущенный голос Беллы донесся уже от столика у окна. Судя по серебристому звону, она заглянула в злополучный винный кувшин. – Все до капли!

- Так ты сама сказала, что не пьешь! – против воли принялся оправдываться Эммет.

- Так это я тогда не пила, а сейчас вот пью! Но нечего… Хотя так оно всегда и бывает.

- Послушай-ка, зачем тебя вообще принесло? Я, если ты не в курсе, изранен и избит, и вообще сплю.

Ее презрительный взгляд был физически ощутим.

- Это поэтизированный синоним «я свински пьян»? Понабрался от тутошних рыцарьков? Да откроешь ты глаза или нет?

- Нет. Я сплю.

Белла захихикала.

- Ах, - сексуально прошелестела она, - это очень некстати. Я думала, ты оценишь мою новую ночную рубашку… Она такая тоненькая… такая прозрачная… такая коротенькая… Неужели не хочешь взглянуть?

Вместо ответа Эммет натянул одеяло на голову. Белла расхохоталась.

- Гнусный лицемер! Сначала является ко мне с приворотным зельем, а теперь корчит из себя монаха, стойко сопротивляющегося демоническому суккубу!

- Но… Как ты узнала про зелье?.. – Эммет так растерялся, что даже не стал отрицать.

Белла фыркнула.

- Уж поверь, я, как ведьма, все-таки могу отличить красное вино от розовой приворотной дряни. Одного не понимаю – зачем тебе понадобилось меня в себя влюблять?

- Нет, я не для себя, я для Эдварда! – завопил Эммет из-под одеяла, под которым было жарко и душно, но зато безопасно. Подобное подозрение было слишком ужасным, чтобы смолчать. И к тому же Эдвард не заслужил, чтобы его выгораживали.

- О небо, как это пошло и смешно! – воскликнула Белла. – Я думала, он изобретательнее.
Несмотря на ерничанье, голос ее звучал польщено.

- Еще вопрос, можно? С какой стати ты сам наглотался зелья?

- Не ожидал, что меня ожидают визитеры, решил осуществить детскую мечту и устроить первый пьяный дебош в истории славного Камелота, поорать хамские песни и поприставать к королеве.

Белла по-кошачьи фыркнула. Ей в ответ раздалось громкое блаженное мурчание – Джейкоба она взяла с собой.

- Все, ты удовлетворила свое любопытство? – нервно спросил Эммет, услышав, что шаги ведьмы приближаются к нему. – Может, теперь все-таки уйдешь и дашь мне протрезветь в одиночестве?

Белла уселась на край кровати.

- Не трясись, мне совершенно без надобности, чтобы ты втрескался в меня по уши и целовал следы моих ног. Это было бы забавно, не спорю, но у нас есть проблемы посерьезнее.

- Это какие?

- Я сегодня ужинала с почтенным Мерлином, - медленно начала Белла. Эммета передернуло. – Он был весьма обходителен и любезен, рассказал множество безумно увлекательных историй – про владычицу озера было особенно занимательно – и дал парочку очень дельных советов насчет сбора цветов заунывника безлунного и морщинистого лопуха…

- И в чем проблема? В том, что морщинистых заунывников не существует?

- Нет. В тетеревках с черносливом.

Эммет раздраженно поднял брови, забыв, что по-прежнему скрывается под одеялом.

- О, они были отменны. Вот только отравлены.

Эммет рывком приподнялся на локтях, сбросив с головы осточертевшее одеяло, и потрясенно уставился на Беллу. И ему вдруг стало хорошо. С потолка на него как будто пролилось мягкое радужное сияние, все вокруг вдруг стало красивым, а самым красивым из всего этого была Белла. О небо, какие у нее глаза!.. Сияющие, глубокие, восхитительно шоколадные… А волосы? Эти волны роскошных блестящих локонов – как такое могло быть, что раньше он считал их запутанным вороньим гнездом? А кожа, а фигура, а… Его богиня покачала прелестной головкой, отверзла уста и самым прекрасным голосом в мире промолвила:

- Твою мать…

Джейкоб разразился каким-то лающим мяуканьем, очень похожим на смех.

- Так, вставай, - скомандовала Белла, поднимаясь. - Пойдем ко мне, я дам тебе противоядие.

Из всего сказанного до залитого розовым светом сознания Эммета дошло только «пойдем ко мне». Богиня зовет его в свое святилище!.. От безмерности свалившегося на него счастья он собрался было рухнуть в обморок у Ее прекрасных ног, но не успел, потому что Она схватила его за рукав и властно потянула за собой.

Они шли по пустынным – к вящему негодованию Эммета – коридорам, причем слишком быстро для того, чтобы он успел опуститься на колени и поцеловать пыльный и холодный пол, по которому ступало Божество. А когда он все же попытался это сделать, то оказалось, что они уже пришли, и дверь апартаментов Беллы едва не прищемила ему нос, едва он собрался облобызать порог.

Святилище было вполне во вкусе Божества: тяжелые ткани, богато мерцающие складками, резное темное дерево мебели, ковер из шкур и заливающая все пространство красновато-золотая светотень сияющего огнями свечей массивного трехсвечника. Но Эммет обращал на это внимание не больше секунды, а затем снова вперился взглядом в свою новоприобретенную владычицу. Белла оглянулась на него, раздраженно скривилась и пробормотала себе под нос:

- Ужас! В жизни больше никому не подмешаю это зелье!.. Сядь.

Эммет послушно сел на указанный стул. Белла быстро выдвинула из-под кровати резной деревянный сундучок и, открыв его, принялась раскладывать на столе связки каких-то гнусно пахнущих трав и корешков.

- Ты в состоянии меня слушать и при этом слышать? – спросила она резко.

Эммет возмутился подобным вопросом. Как он может не слушать, когда с ним говорит Она?..
Белла мученически прикрыла глаза.

- Не знаю, отдаешь ли ты себе в этом отчет, но любезнейший Мерлин за что-то здорово не любит всю нашу компанию, - произнесла она, наливая из кувшина воду в маленькую глиняную миску и бросая туда что-то подозрительно похожее на морщинистый и заунывный лопух.

Эммет в ответ истово закивал. Разумеется: кто посягает на Нее – тот посягает и на него, и на их компанию, и вообще на весь остальной свет. Белла, однако, сочла нужным уточнить.

- Мне – яд, тебе – сломанные кости, светленькой душке – обреченный поход черт знает куда, а моему рыжему воздыхателю – тюрьма.

Поначалу Эммет ощутил только желание написать некролог рыжему воздыхателю за то, что он воздыхатель, а потом до него начал постепенно доходить смысл остальных слов Прекраснейшей.

- Тюрьма? За что? И кости я сломал себе по собственной дурости! Вернее, - он вспомнил огненную вспышку, разъярившую кабана, - по милости Эдварда с его идиотской пироманией!

Белла коротко усмехнулась.

- Пироманией, как ты изволил выразиться, владеет отнюдь не только рыжик. Дражайший господин Мерлин, если ты не в курсе, тоже был на охоте.

Эммет молча уставился на нее. Сквозь розовое сияние в голове навязчиво лезло раздраженное недовольство тем, что это сияние заставляет его так туго соображать.

- Так почему тогда Эдвард оказался в тюрьме?.. – наконец выжал он из себя.

- Потому, что король, как и ты, обвинил его во всем случившемся. Я, разумеется, не была на охоте и не видела, как было дело, но Джейкоб, - она подхватила котяру на руки и потерлась щекой о его наглую морду, - говорит, что это был не рыжик. К тому же я навестила его в тюрьме, - желание немедленно онекроложить рыжего мерзавца вспыхнуло в душе Эммета с новой силой, - и он сказал, что не делал этого. Разумеется, я бы не поверила, но он добавил, что никогда не стал бы этого делать. В его случае это показательно. Он не врет.

Они немного помолчали. Жидкость в глиняной миске зашипела и вспенилась, распространив по комнате сильный запах карамели и лака для ногтей.

- Я, конечно, весьма мало понимаю в дворцовых переворотах, но не верю, что пара ударов кабаньих клыков предназначалась королю, - снова заговорила Белла. - Не могу объяснить почему, но…

- Потому что он король Артур. У него на роду никакого кабана не написано, это уж точно, - ответил Эммет и сам поразился собственной эрудированности.

- А таким образом, кабан оказался написан на роду у тебя, - жестко сказала Белла. Зелье и кот дружно зашипели. Эммет поежился. То медведь, то кабан…

Белла нетерпеливо щелкнула пальцами у него под носом.

- Эй, ты меня слушаешь? Понимаешь, что мы здесь далеко не в безопасности? Что оба блондинчика с Граалем далеко не в безопасности? Что малявка-змеюка тоже не в безопасности, где бы ее ни носило?

Но Эммет не слушал. В нетерпеливом и ехидном настроении Она была еще прекраснее, чем обычно, вся колючая, напряженная и искрящаяся своей переменчивостью.

- Эй, ты что, рехнулся? Немедленно убери от меня ру… - возмущенно вскрикнула Белла, и конец ее фразы потонул в ослепительном розовом сиянии и дурманящее-сладком, дерзком и восхитительном поцелуе.

Эммет ощутил, как Белла вздрогнула, словно от удара током, а затем протестующе всхлипнула и уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

- М-м-м… Эммет, что ты делаешь? – испуганно воскликнула она, вырвавшись, и ее голос прозвучал как-то неуловимо по-другому.

Сквозь отупляющий туман розового сумасшествия до Эммета медленно-медленно дошел смысл произошедшего.

- Ты… ты все вспомнила?! – прохрипел он, глядя на девушку почти с ужасом, преодолевшим даже его полоумное обожание.

- Д-да… - на щеках Беллы заполыхал румянец, она с досадой отвернулась к столу и тихо пробормотала, явно задыхаясь от стыда: - Самый первый поцелуй… - она рывком обернулась к нему и взмолилась: - О-о, только не говори Эдварду!

- Не в моих интересах, - мрачно ответил Эммет. - Мне жизнь еще дорога! – ощутив, что розовый туман снова набирает силу, он указал на глиняную миску и произнес: - Закончи поскорее зелье… Пока я не дал Эдварду повода убивать меня десять следующих реинкарнаций подряд.

Белла вновь повернулась к столу и с растерянностью, граничащей с паникой, обвела взглядом разложенные на нем ингредиенты.

- Я не знаю, что с этим делать!.. Не имею ни малейшего понятия! – в ужасе выдохнула она, рассматривая перекрученный женьшеневый корень и связку высушенных серебристых листьев.
Эммет, однако, почему-то совсем не удивился.

- Быстро, уйди за дверь и запри ее! – приказал он Белле. – Скорее, пока у меня мозги еще на месте! Пока я тебя не вижу, все в порядке.

Бывшая ведьма быстро скрылась в спальне. Тихо скрежетнул засов.

- То есть получается, что когда вы вспоминаете себя прежних, то забываете все то, что знали и умели, пока не имели понятия о том, кто вы на самом деле, - принялся рассуждать Эммет. – То есть Джаспер больше никакой не лучник, и если по дороге к граалю на них нападет какая-нибудь дрянь – а так оно стараниями Аро и будет – то весь махач достанется Трису, который вряд ли справится с этой дрянью в одиночку. А тем временем я должен был… вернее не должен был пережить охоту, и за это Эдварду срубили бы его скандинавскую голову, тебя бы параллельно отравили, а Розали… - с трудом сдержав нарастающую в душе смертельную, застилающую разум ярость, он спросил: - Что Аро припас для Розали?

- Не знаю, - откликнулась Белла из-за двери. – Но… Бельтайн!

- Что?..

- Первый день лета, старинный праздник. До него всего несколько дней осталось. На праздновании будут все – и король, и Розали, и Аро, и все горожане. Мы сможем понаблюдать за ними, когда они все вместе. Может быть, удастся разговорить кого-то из местных и узнать что-нибудь важное.

Эммет согласно кивал в такт ее словам и все пытался ухватить какую-то очень важную мысль, дразнящее бившуюся где-то на краю сознания.

- Подожди, получается ведь, что Аро помнит, кто он, так? – медленно спросил он. – Иначе с какой стати ему пытаться убить нас?

- Да, верно.

- Но тогда он, как и ты, не может колдовать! И значит, это не он устроил на охоте ту огненную вспышку.

- Но кто тогда?.. – беспомощно спросила Белла.

Отвечать не было нужды. Всем и так было ясно.

- Нужно поговорить с Эдвардом, - наконец сказал Эммет.

За дверью прозвучал тяжелый вздох.