Глава 12. Попытка спасти

Укутав Изабеллу в свой черный, огромный плащ, я все больше углублялся в лесные дебри. Нужно было выбрать подходящее место для остановки, и чем быстрее это произойдет, тем лучше. По неустойчивому и сбивающемуся стуку ее сердца, я ориентировался о состоянии здоровья девушки. Сердце продолжало биться, но, казалось, что уставшее и измотанное оно готово было в любой момент сделать свой последний удар. Возможно, находясь в состоянии крайнего беспокойства и тревоги, я сам для себя устрашал ситуацию. Однако, как бы то ни было, ей требовалась немедленная помощь. Чего только стоили ее, вполне вероятно, вывернутые в суставах руки, за которые она была подвешена к дыбе. Вправить их не составило бы никакого труда, тем более, пока она без сознания. Это спасло бы ее от необходимости терпеть новую, дикую боль. Но я переживал, что из-за положения, в котором ей приходилось висеть, кровоток ее рук мог быть нарушен, а это грозило не только возможным полным параличом обеих конечностей, а даже гангреной, что в условиях средневековья было равносильно смерти… мучительной. В ее порезы, из которых совсем недавно продолжала сочиться кровь, могла попасть грязь: от плетки, от прогнившего днища повозки-клетки, от глиняного пола темницы. Вынужденный отказать себе в возможности чувствовать запахи, я естественно не мог распознать запаха воспаления или гниения в ее тканях. Ведь еще в подземелье, окинув мимолетным взглядом истерзанное тело девушки, я не заметил опасных симптомов, но более точную оценку состоянию ее здоровья я могу дать, лишь промыв все ее раны, очистив их от грязи и запекшейся крови.
Выбежав на небольшую поляну с окошком овального и покрытого тонким льдом озерца в стороне, я решил остановиться. Возможно, что позже у меня будет возможность подыскать что-то более подходящее, но сейчас у нас не оставалось выбора. Раскидав ногами снег, я сгреб в кучу замерзшую, высохшую траву и аккуратно положил на нее Изабеллу.
- Потерпи немного, - негромко заговорил я, понимая, что она вряд ли слышит меня. – Скоро все будет в порядке.
Я убеждал больше себя, чем ее. Мне нужно было собраться и сделать все, на что я способен, иначе… какой толк был уносить ее из подземелья?
Распахнув плащ, я уставился на хрупкую, исхудавшую фигурку девушки. И снова не без вспышки ярости, хмуро сдвинув брови, я оценивал масштаб ранений, видимых через порванные лоскуты ткани ее платья. Порезы с кусочками почерневшей, засохшей крови – признаков воспаления я по-прежнему не видел, к счастью, - синяки, гематомы, кожа была чуть посеревшей и вялой, что говорило о сильном обезвоживании.
Я закрыл глаза, стараясь не вздохнуть от мимолетного облегчения и надежды, затеплившейся в моем безжизненном сердце. Неужели есть шанс спасти ее? Конечно, с моими знаниями я мог сделать это! Только нужно действовать быстро и правильно.
«Первым делом надо заняться ее руками», - еще раз напомнил я себе. Освободив ее связанные за спиной запястья и локти, я подхватил безжизненную кисть и был поражен, не чувствуя прежнего покалывающего тепла, исходящего от ее кожи. Она замерзла. Зима, ночь, что может быть ужаснее для человека? И я никак не могу согреть ее… Сам холодный, как снег, я не мог прижать ее к своему телу и вдохнуть в нее жизнь вместе со своим теплом.
«Об этом буду думать позже», - я не позволял себе отвлекаться на гнетущие мысли.
Прощупывая пальцами состояние костей на одной из ее рук, я поднимался выше к плечевому суставу. Вот оно… неестественно выступающая кость. Сосредоточившись, я старался не переусердствовать, когда чуть оттянул сустав в сторону и, услышав негромкий щелчок, вернул его в правильное положение. Остановив взгляд на лице Изабеллы, я убедился, что она не чувствовала резкой боли, вызванной моими манипуляциями, и проделал то же самое со второй рукой. Стянув со своей талии широкий пояс, я крепко привязал ее руки к телу, надежно зафиксировав их, ведь ей требовалась неподвижность на первое время. Сейчас ей нужно было бы избегать любого неосторожного движения руками, хотя она практически и так не подавала признаков жизни.
Снова уютно закутав ее в свой плащ, я забежал в гущу леса, выламывая небольшие стволы, выбирая при этом более или менее ровные, и вернулся к Изабелле. Сложив их рядом друг с другом, я постелил снизу все ту же засохшую траву, а сверху толстый слой лапника. Таким образом, мне удалось смастерить жалкое подобие кровати. Но, по крайней мере, ей не придется лежать на ледяной земле. Переложив девушку, я задумался, каким образом мне разжечь костер. Ей просто необходимо было тепло. Если она еще и простынет, это усугубит и без того сложную ситуацию.
Ждать утра, когда появится солнце? Слишком долго. Никогда прежде мне не приходилось задумываться над вопросом, как согреться, а уж тем более, как добыть огонь. Бежать за углем в ближайшее поселение? Я не оставлю ее одну здесь… посреди леса. Вокруг бродит много диких животных, которые сейчас разбежались, учуяв дух неизвестного им, но определенно опасного существа. Стоит мне только отдалиться, и они в тот же миг окажутся здесь, следуя за притягивающим запахом крови и свежего мяса.
Лишь подумав об этом, я невольно вздрогнул, рот наполнился ядовитой слюной, которую я, зажмурившись, трудно сглотнул. Нельзя допускать даже мимолетных мыслей о ее крови… это действует на меня уничтожающе, ведь я могу не справиться со своими инстинктами.
«Кроме меня только огонь может вынудить их держаться в стороне», - вновь обретя эмоциональное равновесие, продолжил раздумывать я. – «Не могу оставить одну, но и с собой взять тоже не вариант. Значит, мы оба останемся здесь, и я найду иной способ заполучить огонь».
Мимолетно проскользнула мысль: «не лучше ли было остаться в городе?» Возможно, таверна Альды стала бы для нас неплохим убежищем, но разве смог бы я там развести огонь? Это привлекло бы внимание каждого. Страх, что Беллу найдут, и я окажусь…
Новая мысль с размаху ударила меня так сильно, что я едва не вдохнул запретный воздух. Что если я перемещусь сейчас, сегодня или завтра? Она останется в глубине дикого, непроходимого леса одна, беспомощная… тогда у нее нет шанса выжить. Перенести ее ближе к людям тоже не выход, она тот час окажется снова в подземелье…
«Нет, нельзя сейчас думать так», - я снова боролся с накатывающей волной полной безысходности, ощущал, словно уперся в глухую, непробиваемую стену. Как не поверни ситуацию – Белле не жить. Я бросил взгляд на полуживую, хрупкую девушку, закутанную в черный плащ, и чувство жалости вновь захватило меня, но в этот раз оно было усугублено еще какими-то незнакомыми ранее эмоциями. Я вдруг почувствовал, что без ее жизни моя не будет иметь никакого смысла. Словно стук ее сердца и еле слышное дыхание стали основой моего существования.
- Почему? Почему? Почему? – теряя последние запасы воздуха, в отчаянии закричал я, сжимая кулаки. Растерянность, безнадежность, непроглядная тьма и никакого просвета впереди. Я готов был плакать, рыдать, стенать, если бы обладал такой способностью. Бессильная ярость от своей слабости и беспомощности душила меня. Ощущение незначительности и пустого места наполняло все мое существо. Казалось, что огромная, черная дыра, обладая неописуемой мощью, затягивает нас, лишая даже мимолетного шанса попытаться выжить, шанса противостоять ей, неведомой силе.
Поддавшись отчаянию, я на долю секунды забыл о безопасности и втянул в пустые легкие воздух. Горло тут же опалило адским пламенем, отчего я в ужасе широко распахнул глаза. Краем ускользающего сознания я заставил себя распрямить напрягшиеся для прыжка мышцы ног и, испытывая дикую из-за сопротивления природной сущности боль, откинул свое ненавистное тело в сторону от девушки. Приземлившись на противоположной стороне поляны, я остервенело зарылся лицом в снег, оглушительно рыча, едва способный удерживать себя от безумного желания броситься обратно в направлении крови, магнитом притягивающей меня. Схватившись руками за стоящие рядом стволы деревьев, я с такой силой сжал их, что они затрещали и с громким хрустом рухнули прямо на меня.
Похороненный под густым переплетением веток, я еще некоторое время приходил в себя, постепенно успокаиваясь. Теперь на меня накатило чувство полного опустошения. Совсем недавно я думал, что судьба глумится над нами, но нет, я ошибался… ее целью была только Изабелла. Я – одно из орудий, направленных против несчастной девушки. Как она сможет противостоять всем несчастьям, обрушившимся в одночасье? За что ей все эти испытания? Чем она заслужила их?
Чувствуя себя, наконец, способным не накинуться на Беллу, я выбрался из-под деревьев наверх. Осмотрев масштаб разрушений, устроенных мной, я заметил в середине ствола одного из сломанных деревьев высохшую труху. Дерево оказалось давно неживым. Это было мне на руку. Расковыряв небольшое углубление в стволе второго упавшего дерева, я высыпал туда труху, похожую на совершенно невесомую пыль. Выбрав подходящую по размеру прямую веточку, я вставил ее в лунку и с огромной скоростью начал вращать ее между ладонями. Древесная пыль от трения нагрелась почти моментально, крохотные тлеющие частицы начали выноситься наверх, и труха сразу загорелась. Стараясь не упустить едва разгорающееся пламя, я, выбирая самые сухие щепки, подкладывал их в огонь. Соорудив место для костра поближе к Изабелле, я перенес туда горящее дерево и обложил его поломанным на куски стволом.
«Теперь будет тепло», - удовлетворенно потер я руки. – «Полагаю, нужно построить что-то вроде хижины, так и тепло лучше сохранится, и Белла будет защищена от ветра и дождя».
Минут через пятнадцать наш скромный «дом» был готов. Стволы, принесенных мной деревьев, были по кругу воткнуты в землю максимально близко друг к другу. Сверху и внизу я зафиксировал их между собой тонкими и увлажненными прутьями, проложив щели еловым лапником. Его же я положил на развилистые ветки, служащие крышей, а сверху придавил вторым слоем молодых и тонких побегов. Дым от огня выходил в оставленное для него небольшое отверстие.
Еще раз осмотрев Изабеллу, я принял решение ненадолго все же оставить ее одну. Теперь, когда место для ночлега было немного обустроено, появилась острая необходимость попасть в ближайшую деревню. Белле требовалась чистая одежда, кроме того, чтобы промыть раны, была нужна кипяченая вода, но ее не в чем было нагреть. Возможно, в одном из домов мне удастся раздобыть какие-нибудь снадобья или засушенные лекарственные растения. Медицинская наука в период средневековья находилась в ужасном состоянии, поэтому я понимал, что могу положиться только на свои знания, полученные в более поздние века.

***
Снаружи хижины понемногу светлело, когда я заботливо накрыл Изабеллу шкурой, унесенной мной, как и многое другое, из деревни. Смочив ткань в прохладной воде, я в очередной раз протер горячее лицо девушки. Температура держалась, но радовало, что она не была очень высокой. Я сделал все, что мог, и теперь оставалось только ждать и надеяться.
Обрабатывая повреждения, я не заметил никаких признаков заражения, температура не была вызвана воспалением в ранах. Приложив на порезы компрессы из thymus* и sargiusorba officinalis, я надеялся облегчить и ускорить процесс их заживления. Эти растения, кроме того, что обладали бактерицидным и сильным кровоостанавливающим действием, должны были значительно обезболить раны Беллы. Периодически мне приходилось смачивать ее пересохшие губы, и по капельке, чтобы она не захлебнулась, вливать отвар из коры белой ивы в ее чуть раскрытый ротик. Надеялся, что так мне хоть немного удастся восполнить потребность ее организма в жидкости, но, конечно же, этого было мало.
«Сейчас бы противостолбнячную сыворотку и антибиотики», - грустно мечтал я. – «Это значительно ускорило бы процесс выздоровления, и температуры через час бы уже не было».
Не сводя глаз с Беллы, я продолжал вспоминать тексты когда-то прочитанных мной книг о природных лекарствах. На самом деле при умном подходе вылечиться вполне возможно и без современных химических препаратов, и это вселяло в меня надежду.
Оценивая ее состояние, я предполагал, что скоро она придет в себя. Как она отреагирует на то, что находится посреди леса? На то, кто рядом с ней? У нее возникнет вполне закономерный вопрос, почему я помогаю ей? А самое главное, мне снова придется объяснять, что я не человек. Как она отнесется к этой новости в этом времени? Если ее память не позволяет ей хранить информацию о будущем, то существование вампира будет оценено ею с позиции знаний человека, который живет в средние века. Это может очень сильно напугать… а может и нет. Если в XXI веке она, поначалу, отнеслась к моему откровению скептически, то здесь, в эпоху, когда верят в нечисть, я не знал, какой следует ждать от нее реакции…
Нахмурившись, я решил, что пока Белла спит, мне хорошо было бы поохотиться. Когда она придет в себя, я буду вынужден разговаривать, отвечать на вопросы, а это значит, что потребуется воздух. Разве смогу я без угрозы для ее жизни терпеть сладкий аромат крови? Ее раны больше не кровоточат, как знать, возможно, пришло время решиться снова испытать свою выдержку.
Выбравшись из хижины, я схватился за толстые стволы деревьев на краю поляны, оставляя себе шанс для отступления, и сделал слабый, короткий вдох. Горло обожгло резкой болью, но я не терял самообладания, вполне способный контролировать свое состояние и бороться с ним, это радовало.
«Нужно спешить, нельзя оставлять Изабеллу одну, когда она проснется», - мысленно я подгонял себя, удовлетворенный и окрыленный удачной попыткой.
На охоту я затратил около часа и выпил так много крови животных, что казалось, больше уже не поместится. Ни на секунду не забывая о Белле, я поймал куропатку, рассчитывая приготовить из нее наваристый бульон. Кушать, скорее всего, Изабелла пока не захочет, но попить жирного и придающего сил бульона ей придется, как бы она не сопротивлялась. На обратном пути мне повезло заметить куст Oxycoccus или клюквы в простонародье. Набрав горсть замороженных ярко-алых ягод, я поспешил вернуться в нашу хижину.
Белла все еще спала, и я занялся разделыванием куропатки.
Вполне вероятно, что исчезновение колдуньи обсуждает уже весь город. Не удивлюсь, если на ее поиски было отправлено огромное количество солдат, и сейчас они прочесывают все близлежащие деревни и леса. Не исключено, что и сами городские и деревенские жители рыщут по углам и закоулкам в надежде получить, вполне возможно, обещанное вознаграждение. И они найдут рано или поздно… если я не придумаю, как спасти ее.
Я закрыл глаза и попытался успокоить снова накатывающее чувство паники и безысходности. Закончив с куропаткой, я опустил ее в висящий над огнем котел с водой и пересел ближе к Изабелле. Ей полегчало. Температура продолжала держаться, но невооруженным взглядом было видно, что ей стало лучше, дыхание выровнялось и сердце стучало слабо, но обнадеживающе уверенно.
Аккуратно прикоснувшись пальцами к ее волосам, в беспорядке рассыпавшимся по свернутой в несколько раз шкуре теленка, я залюбовался тонкими чертами ее лица. Несмотря на то, что выглядела она крайне болезненно: бледная кожа, темные круги под глазами, впалые щеки, по-прежнему оставалась очень красивой. Прямой нос и точеная линия подбородка, тонкие, прямые брови и длинные ресницы, а губы… я с грустью смотрел на ее губы. Некогда налитые, аппетитные, розовые губы сейчас были бесцветными и рассеченными посередине, случайно задевшим их кончиком розги. Ранка уже перестала кровоточить и немного затянулась.
Желая облегчить ее состояние, я нежно приложил холодную ладонь к щеке девушки. Она неосознанно, чуть повернув голову, прижалась к ней, заставив меня испытать чувство эйфории, вызванное степенью ее доверия ко мне.
Длинные ресницы дрогнули, и Белла обессилено чуть приоткрыла глаза. Опасаясь ее реакции, я тут же убрал руку от щеки и выпрямился. Она смотрела на меня, не отрываясь, и по ее взгляду я не мог понять, о чем она думает. Я ждал… ждал реакции, любой: удивления, испуга, узнавания. Она же, не шелохнувшись, не поведя ни единой черточкой на лице, вновь прикрыла глаза, и по ее щеке заскользила слеза. В тот момент я был уверен, если бы у меня было сердце, оно разорвалось бы от любви и сострадания к этой несчастной девушке. Не сводя с нее взгляда, я не двигался, не зная как поступить, как вести себя и что говорить.
- Спасибо, - едва слышно, почти не шевеля губами, прошептала она и снова посмотрела на меня, с трудом открывая глаза.
Охваченный эмоциями, я не мог произнести ни слова. Казалось, что в горле встал ком, полностью лишив меня способности говорить.
- Изабелла, - с трудом удалось выговорить мне, и, чтобы скрыть неловкость, я потянулся за кувшином с питьем для нее. – Ты должна попить, - прошептал я, наливая отвар в глиняную плашку.
Она не сопротивлялась и с моей помощью, чуть приподняв голову, послушно делала маленькие глотки, а потом уставшая снова легла и, благодарно посмотрев на меня, тяжело вздохнула.
- Совсем нет сил, - поделилась она и закрыла глаза, снова засыпая.
Я вышел на поляну и, отойдя подальше от хижины, поднял лицо к небу. Сгущались сумерки, к вечеру погода переменилась, тучи полностью рассеялись, а кое-где начали проглядываться пока еще бледные звездочки. Сделав глубокий вдох, я втянул воздух, наслаждаясь резким ароматом Беллы. Горло и легкие болезненно скребло, но я не делал себе поблажек, продолжая дышать.
Она снова удивляла меня. В очередной раз я жалел, что не могу читать ее мысли. Что творится в голове этой девушки? Почему она не задала ни одного вопроса? Не удивилась. Не испугалась. Словно уже все знала и понимала. Слова благодарности были тем, чего я меньше всего ожидал услышать. Я ждал реакции, был готов объяснять, но она…
Мысли в моей голове снова начали метаться с бешеной скоростью.
Может в этом времени она все помнит? Помнит меня и то, что я рассказывал о себе. Осознает, что с ней происходит там и здесь. Понимает, что мне удалось унести ее из подземелья, воспользовавшись сверхъестественными силами. Вот почему она не удивилась и не испугалась. Значит ли это, что на праздновании в деревне она знала меня? Узнала и сделала вид, что мы не знакомы? Но зачем?
Сокрушенно вздохнув, я сел на снег. Опираясь локтями на колени, я устало подпер голову руками. Больше не было ни сил, ни терпения оставаться в неведении, я чувствовал себя полностью морально вымотанным.

***
За ночь температура у Беллы почти полностью спала. Я сидел возле нее, ожидая, когда она, наконец, проснется. Окрыленный быстро идущим на поправку здоровьем Изабеллы, я наслаждался пением ранних утренних птиц. Больше не прикрытое мрачными тучами солнце, обещало ярко осветить нашу поляну и даже сейчас уже чуть прогревало ее. Однако в хижине по-прежнему стоял полумрак, единственным источником света здесь был горящий и согревающий огонь, потрескивающий в жалком подобии очага, сооруженном мной.
Нужно запастись пропитанием для Беллы. Я не мог допустить, чтобы она осталась без запасов еды и воды, если я вдруг перемещусь. Теперь, когда ей стало легче, сможет ли она выжить в одиночестве? Сможет ли поддерживать огонь, не позволяя ему потухнуть, или отбиться от дикого зверя, пожаловавшего на запах человека? В этом я сомневался. Груз проблем снова навалился на мои плечи, подминая под себя, приподнятое до недавнего времени, настроение. Я грустно взглянул на Беллу и вздрогнул, так как она рассматривала меня.
- Ты проснулась? – хрипло пробормотал я, удивленный ее подглядыванием.
Она чуть качнула головой, не отрывая от меня взгляда.
- Как ты себя чувствуешь?
- Очень хочу пить, - наконец, после недолгого молчания, негромко заговорила она.
Я помог ей немного подняться и поднес к губам плашку с отваром.
- Что это? – сделав глоток и поморщившись, спросила она. – Кислое.
- Это клюква. Тебе нужно поесть, чтобы вернуть силы. Вот тут есть бульон и хлеб, и мясо...
- Подожди, - остановила она меня, нахмурившись. – Где я?
- Я… забрал тебя из… и… принес сюда… - я не мог подобрать слов, чтобы коротко объяснить ей все.
- Ты унес меня из замка? Спас от них? – уточнила она, я согласно кивнул. – Тогда почему мои руки связаны?
- О, прости… у тебя были вывернуты суставы, я вправил их и зафиксировал на время, - объяснил я. – Сейчас уже можно развязать. Позволь?
Видя по ее глазам, что она не против, я отодвинул шкуру, быстро отвязал пояс и начал наблюдать за ее бесполезными попытками поднять руки.
- У тебя нарушен кровоток, - пояснил я. - Понадобится несколько дней, прежде чем к тебе вернется способность двигать руками. Нужно будет много сил на восстановление, поэтому ты должна кушать.
Она кивнула и опустила глаза на простую, хлопковую рубашку, которая сейчас была на ней надета. Резко выдохнув, она подняла на меня глаза, но промолчала. Заметив проступивший на ее щеках румянец, я, чтобы скрыть свое смущение, отвернулся, а потом, решив подкинуть поленья в огонь, отошел от нее.
- Я обработал все раны на твоем теле. К счастью, заражения нет, но нужно продолжать накладывать компрессы.
- Почему ты делаешь это? – вдруг поинтересовалась она. – Занимаешься мной?
Я замер с глиняной тарелкой в руках, не представляя, что должен сказать. Она так просто разговаривает со мной, совершенно не испугавшись, что находится здесь одна с мужчиной. С человеком, которого видела всего два раза в жизни.
- Ты помнишь меня? – неуверенно спросил я.
- Эдвард, правильно? – не задумываясь, ответила она. – Ты подошел, когда я сидела у костра во время Праздника Жатвы.
- Верно, - я налил в тарелку бульон и, добавив туда несколько кусочков куропатки, вернулся к кровати Изабеллы. – Давай, я помогу тебе сесть.
Я кормил ее в полной тишине. Она послушно пила бульон, закусывая его маленькими кусочками хлеба, которые я аккуратно клал ей в рот, стараясь не задевать кожу. Она доверчиво смотрела мне в глаза и, казалось, ждала, когда я, наконец, отвечу на ее вопрос.
- Ты молодец, - похвалил я ее, когда тарелка опустела. Ее губы дернулись в улыбке, и она вздрогнула от боли в натянувшемся рубце. – Больно? – сочувствующе спросил я и подавил острое желание прикоснуться пальцами к ее щеке.
Она покачала головой.
- Все тело болит, - вздохнула девушка. – Помоги мне опять лечь, пожалуйста.
Прошло немного времени, и Белла снова уснула. Я чувствовал, как невидимый, но очень тяжелый груз упал с моих плеч, позволяя их свободно расправить. Теперь я точно был уверен, она поправится. И пока Изабелла здесь, а я рядом с ней, нам не грозит никакая беда.

___________________
*Названия лекарственных растений Эдвард называет на латыни.

Thymus – тимьян, с древности почитался, как божественная трава, способная возвращать человеку не только здоровье, но и жизнь. Применяется, как дезинфицирующее и обезболивающее средство. Используется в виде отваров, настоев, порошка. Распространен в Европе, Азии и Северной Америке.

Sargiusorba officinalis – кровохлебка лекарственная. Настои и отвары этого растения обладают бактерицидными, вяжущими и кровоостанавливающими свойствами. Кроме того, наружно применяют для лечения ран, язв и ожогов. Распространен по всей Европе, Северной Америке и в умеренном климате восточной Азии.

Кора белой ивы издавна используется для лечения лихорадки, головных болей, содержит вещество, являющееся предшественником аспирина – наиболее популярного болеутоляющего средства. Очень эффективно при болях, воспалении и высокой температуре.

Oxycoccus – клюкву применяют, как противолихорадочное средство, при авитаминозах, воспалениях, для снижения температуры и утоления жажды. Является хорошим бактерицидным средством, обладает способностью задерживать развитие асептического воспаления.