«365» о том, как Кеннет Брана стал режиссером, который больше всех экранизировал пьесы Шекспира.
В то время, как Маргарет Тэтчер всячески контролировала весь британский кинематограф, на первый план, как всегда, выходил именно театр. Хотя даже спектакли не отличались массовым разнообразием, а только исключительно постановками классики. В то время самые свои лучшие роли на театральной сцене сыграли Иен Маккелен и Дерек Джекоби. Однако и молодежь не отставала. Ярким представителем молодежи того времени был Кеннет Брана, который приехал из Северной Ирландии в Англию и каждый раз пытался доказать, что он способен играть на английской сцене, потому что отношения между Англией и Ирландией были напряженными.
После нескольких ролей в шекспировских пьесах, спектаклях по произведениям Чехова, Кеннет Брана снимает свою дебютную картину «Генрих V: Битва при Азенкуре» (1989). Фильм сразу попал в переполох оскаровской гонки: был номинирован на «Оскар», но получил награду только за лучшие костюмы. Однако же у себя в Великобритании кинопремия BAFTA предпочла юного неопытного режиссера матерым постановщикам — таким, как Стивен Фрирз и Питер Уир. Наряду вместе с фильмом «Моя левая нога» Джима Шеридана «Генрих V» доказал остальному миру, что британское кино под натиском правления «железной леди» все еще имеет в себе огонь.
Кеннета Брану сразу же окрестили новый Лоуренсом Оливье, возможно, тесное общение с Дереком Джекоби это всячески поспособствовало. Главенствующий театр в 80-х переносится на киноэкран и сокрушает неподготовленного зрителя своим масштабом и даже «эпичностью». До этого только Питер Гринуэй выходил на высокий уровень, используя стилистику театра в киноязыке. Кеннет Брана же решил использовать кино как рамку для своей «картины». Это не National Theatre Live, который в 2011 году начал транслировать «Франкенштейна» Дэнни Бойла в кинотеатрах, это не «цирк на колесах», который останавливается в каждом городе и собирает деньги. Театрализуя киноязык, Брана привносит в кинематограф абсолютно «объемный» хронотоп.
В «Генрихе…» он через героя-резонера в образе Дерека Джекоби приглашает в театр, а потом снимает саму действительность, рассказанную Шекспиром в пьесе, периодически лирически отступая к Дереку Джекоби. Время действия раздваивается, перемешивается с Шекспировской придуманной эпохой и настоящим временем. Сюжетную линию «Генриха…» британский режиссер «окрашивает» и детализирует, делая ее еще более объемной, создает «сказку», написанную Шекспиром. Драматургически он не отдает предпочтение фантазии, а четко оставляет волю всем диалогам шекспировской пьесы, абсолютно их не адаптируя, лишь иногда слегка импровизируя. Сама театральность исчезает в актерской игре, Брана переносит всех актеров в эпоху Генриха V, заставляя проживать каждую минуту как собственную. Станиславский бы одобрил такое упорство. Так диалоги Шекспира звучат естественно и даже современно, хотя тот английский язык давно устарел, а некоторые слова даже мертвы.
Пробует себя в ином жанре британский режиссер в своей второй картине «Умереть заново» (1991), смешивая фэнтези с триллером. Тесно общаясь с американскими киностудиями, он создает картину о частном детективе Лос-Анджелеса, который разыскивает пропавших людей. Он занимается делом молодой девушки Грейс, которая страдает амнезией. Параллельно через ее кошмары развивается линия Маргарет Штраусс и ее мужа Романа в конце 40-х годов.
Забыв о Шекспире, Брана выбирает адаптированный сценарий и пробует себя уже как кинорежиссер. Но театрализация фильма все равно остается, однако только в образе детализированного мира. Киновосприятие в фильмах британского режиссера предстает совершенно другим, зритель изначально видит придуманную историю, «сказку», но не исключает того, что может «окунуться» в нее с головой, однако уже зная, что она ненастоящая.
Так, Брана в истории Романа Штраусса уделяет больше внимания мизансценам, окрашивает все в черно-белые цвета, намекая что все события происходят в прошлом, в то время как настоящее имеет цветную окраску. Таким способом, он пытается запутать зрителя, наделяя сюжет ключевыми компоненты жанра триллера – саспенсом и интригой. У него же получается детальный фэнтезийный американский триллер, но именно театральность мизансцен раскрывает в нем британский стиль его киноязыка.
Возвращаясь снова к Шекспиру, после «Много шума из ничего» (1993) он снимает своего известного четырехчасового «Гамлета» (1996). Там он уже вовсю показывает превосходство «театрализованного» кино.
Отказываясь от адаптированного текста, картина «звучит» красноречивыми монологами главных персонажей. И в этот раз Кеннет Брана надевает маску Гамлета и пробует себя в этой роли. Расхаживая среди красных тонов бархата и шелка, золотистых лент в здании стиля классицизма, шекспировский Гамлет предстает отчужденным от всех этих деталей.
В картине нет того самого героя-резонера, как в «Генрихе V», герои сами по себе, как и зрители. Британский режиссер не оставляет подсказок, действующие лица живут в этом созданном мире, который позаимствовал Брана. Вся роскошь, утонченные мизансцены, глубокие цвета, детализированность костюмов режут глаз и выглядят неправдоподобными. Брана проводит параллель между осознанием всей той лжи, через которую пришлось пройти Гамлету, как он был слеп среди своего времени. Медленно, но упорно, все яркие краски становятся не такими насыщенными.
Позже Кеннет Брана пробует себя в разных жанрах, не забывая о значении «сказки» в его фильмах, и вовсю сотрудничает с американскими киностудиями. Однако все равно он больше уделяет времени театру и остается все-таки в родной Англии.
В 2011 году Кеннет Брана открывает целый мир для фанатов комиксной вселенной Marvel. Он снимает первую часть «Тора» и открывает такого актера, как Том Хиддлстон, с которым он участвовал в постановке «Ионыча» в одном из Уэст-эндевских театров.
Первый фильм, рассказывающий о Торе, принципиально отличается от типичных комиксных фильмов. В нем присуще эта «реалистическая» тягучесть британской киностилистики, поэтизация грядущей трагедии и самое главное – какое место внутренние эмоции занимают в этом мире. Изображая родину Тора – Асгард, Кеннет Брана открывает двери в долгое путешествие, похожее именно на тот «радужный мост», по которому бежит Тор, чтобы попасть в Мидгард.
Не в одном фильма вселенной Марвел диалоги не требовали экспрессии, не были настолько театральны, чтобы искусственность могли скрыть только актерская игра. Команда сценаристов во главе с Эшли Миллер, как будто специально выбирали более объемный английский язык, а Брана в свою очередь сравнил его с Шекспировским повествованием. При таком раскладе, темный, медленный, театральный и одновременно радужный фильм о Торе получился абсолютно скучным для американского зрителя и всех остальных любителей комиксов, но остался ключевым для киновселенной Marvel.
Заканчивая свою «сказочную» эпопею, пока только на данный момент, Кеннет Брана снимает «Золушку» под руководством Диснея. Выбирает исключительно телевизионных актеров Лили Джеймс и Ричарду Мэддену и представляет возможность показать себя на киноэкране.
Целесообразно снимая для детской аудитории, Брана делает настоящую сказку, не ту, которую он за всю карьеру повторял только ее визуальную форму. Визуальная форма остается и в новой «Золушке», но текст и повествование меняется, становится простым, но одновременно фантазийным, чтобы люди преднамеренно знали, что перед ними всего лишь киномир.
Пышные платья, красочная природа, яркие краски, искренние чувства и только мизансцена выходит на первый план. Если подумать, что когда Алексей Герман снимал свои картины, то ему была важная каждая документальная деталь, чтобы возобновить ту эпоху. С таким же усердием и трепетом и Кеннет Брана относится к мизансцене, как можно больше детализировав ее, добавив всевозможных лейтмотивов и символом, главное обрамить действующих лиц, создать рамку для их существования, чтобы они, как на театральной сцене, могли начать действовать. Вещи, а главное детали, имеют главную роль в жизни.
Текст: Анастасия Заболоцкая
За информацию спасибо сайту http://365mag.ru.
Кеннет Брана и его театральная киносказка
|