Лучезарную даль открываю,
Ты мой сын и мой Ангел – так странно…
И двусмысленно я повторяю:
«Подожди… Ты уходишь так рано…»

Прижимаюсь к тебе, ощущая,
Как колотится сердце в груди.
Будет всё хорошо, обещаю!
И удачно до дома дойти.

Улыбнется он, снова обнимет:
Так тепло, так лучисто и нежно.
Только вечер, чернея, отнимет…
Не вернуть. Не спасти. Неизбежно.

Будет рядом с тобой днем и ночью,
Будет Ангелом в сердце родимом…
«Мама, сильно люблю тебя очень!» -
Как молитва в прощаньи незримом.

Не померкнет то чувство святое.
Даже если Судьбы злой проклятье
Больно крылья пронзит остротою,
Будет помнить он свет твоих глаз.
Тихий шёпот. Улыбка. Объятья.
Всё в прощально-последний тот раз.

***

День пройдет, тьмой холодной овеяв,
А она все не верит упрямо…
Отблеск слёз, в черной мгле леденея,
Тихо шепчет: «Люблю тебя, Мама…!»

Город тает в ночной тишине,
Все надежды во мраке руша.
В беспокойно-холодном злом сне
Боль слезами пронзает душу.

«Для чего мне такой, как ты? -
Прожигаешь на сердце рану. -
Ты хотел воплотить мечты,
Но другим никогда не стану!

Очень глупо играл ты в героя -
Я родился таким. Навсегда.
Глупо жертвовал жизнью, собою…
Ведь меня не спасти никогда!»

Острие этих слов ядовито
Прорезает холодной иглой.
В сердце Ангела кровью разлита
Безысходность тоски ледяной.

Как хочу умереть, раствориться,
С облегчением закрыв глаза.
И легко, невесомо, как птица,
Навсегда улететь в небеса.

Но и там не уйти от тревоги,
Душа моя в вечном пути.
Тихо плачет она у дороги,
Все надеясь тебя спасти…

Тьма подступает невольно,
Сыплясь в глаза черной пылью.
И капает в сердце больно
Кровью порезанных крыльев.

Страх жгучим холодом веет -
Горький страх за родного брата.
Надежда: отец успеет.
И мне больше ничто не надо!

Дождаться во что бы ни стало! –
Проблеск света в погаснувших мыслях.
Только боль своей краской алой
Окропляет цвет раненой жизни.

Каждый вдох – из последней силы.
Темнота подступает все ближе.
Я спасу тебя, брат мой милый!
Пусть и сам я уже не увижу…

И от смерти его не спрячут
Те родные и теплые руки.
Да, и ангелы тоже плачут…
В тишине и в безудержной муке.