«Иногда честный бой просто невозможен. В жизни куда чаще приходится использовать грязные приемы.» (Лиза Джейн Смит. «Избранная»).

- Бей! Сильнее! Переноси вес на левую ногу, так удары будут получаться мощнее, - немного повышая голос, говорил мужчина средних лет, смотря на девятнадцатилетнего парня. Один влиятельный человек «попросил», немного помахав огромным стволом перед его носом, позаниматься с его сыном этим видом боя.

Даниил или Дин, как называли его близкие, был самым лучшим тренером по боксу в этом городе. Несмотря на свой возраст, он мог правильно объяснить и показать технику атаки или же защиты. Он учил предугадывать удары противника, чтобы тому не удавалось уложить вас на пол ринга с окровавленной головой.

Эдвард стоял напротив огромной красной груши и пытался вложить в удар как можно больше сил. Если этот парень чем-то и занимался, то это было основательно и до конца. Он никогда не мог бросить дело, не закончив его. Это была скорее привычка, чем просто вбитые в голову правила.

Жизнь Эдварда развернулась на сто восемьдесят градусов, когда тот попал в темный особняк, который находился на северо-востоке ближнего пригорода Сан-Диего. Карлайл не хотел жить в центре, но так как «офис» находился именно там, он купил дом недалеко от города.

Первый год Эдвард при каждом постороннем и незнакомом звуке прятался под свою широкую кровать. Ему, конечно, нравилось все то белье, которое пахло лавандой, большое мягкое покрывало, которое согревало его, когда он засыпал посередине дня, но все это было слишком новым и непривычным.

Когда ему исполнилось двенадцать, он более или менее привык к его нынешнему окружению. Теперь он постоянно видел Карлайла, служанку Миранду и огромное количество накаченных мужчин, охрану. Когда Эдвард на них смотрел, то пытался напрячь свои руки, чтобы увидеть хоть что-то подобное.

Он изначально понял, что Карлайл был самым главным здесь, и все это принадлежало ему. Когда мужчина заходил к Мейсену и пытался разговаривать с ним, мальчик односложно отвечал на некоторые вопросы, а по большей части вообще молчал. Но на самом деле он все время поглядывал на красивого брюнета, пытаясь изучить его. Он до сих пор так и не понял, зачем Каллен забрал его из собственного «Ада» и привез в свой «Рай»? Но пока этот вопрос крутился у него только в голове. Вслух задавать такой вопрос он не решался, поэтому предпочел оставить его на потом.

В тринадцать лет мальчика уже было не удержать. Он освоился как рыба в воде и теперь, не скрывая радости, принимал новые дорогие игрушки из рук Карлайла, также вполне строго начал распоряжаться Мирандой, несмотря на то, что ей было около пятидесяти.

Карлайл отказался от мысли отправить парня в школу. Он забрал его не для того, чтобы отправить в очередные стены, хотя понимал, что держит его именно в таковых условиях. Но зато Эдвард круглосуточно был под присмотром охранников и самого Каллена. Деньги позволяли нанять частных учителей. И Карлайл не прогадал. С преподавателями Эдвард разговаривал на равных. В нем было не узнать того забитого мальчишку из маленькой обшарпанной квартирки, где он проживал со своей матерью-наркоманкой. Но Эдвард не вел себя с этими людьми заносчиво или же непристойно. Он разговаривал с ними, как будто сам являлся взрослым человеком. Конечно, он не выдавал сложные слова и предложения, но само построение разговора было иным, чем у обычных тринадцатилетних мальчиков.

Карлайл был рад, что Эдвард привык к нему, что не боялся просить о чем-то и, наконец-то, понял, что все, что он захочет, появится у него в ближайшие сутки. Мальчик стал ему родным, он считал его своим сыном. Иногда Карлайл брал Эдварда на авто и авиасалоны, которые проходили в Нью-Йорке или же Лос-Анджелесе. Ему нравилось смотреть на парня, у которого горят глаза при виде огромного самолета или новой спортивной машины. Когда они вместе путешествовали, Карлайл чувствовал, что Эдвард помогал восполнить некую упущенную часть его жизни. Они были словно отец и сын. Мужчина надеялся, что когда-нибудь Эдвард сможет назвать его «Отцом».

В жизни Эдварда не было никаких отказов. Но этот парень не показывал своего нынешнего превосходства перед друзьями, которых завел благодаря Интернету, и которые не знают, кто является опекуном Мейсена.

Воспоминания об его нелегком детстве никуда не делись, и он посчитал, что лучше быть таким же, как все, чем белой вороной. И два друга, Джаспер и Эммет, с удовольствием приняли нового члена своей братской компании. Они думали, что Эдвард приходит к ним из дома, который стоит на окраине леса. Они также думали, что Мейсен живет с отцом, который работает обычным слесарем.

Когда Эдварду исполнилось пятнадцать, он узнал истинное значение слова «Нож». Это не просто предмет, которым можно отрезать себе кусок хлеба. Это что-то большее. Управление ножом – искусство. И Эдвард познал его в полной мере. Для него нож был необходимостью номер один.

Однажды подойдя к охранникам, которые сидели и что-то бурно обсуждали около ворот, мальчик увидел сверкающий клинок в руке одного из мужчин. Тот в свою очередь, заметив интерес парня, протянул ему рукоятку с изящным орнаментом и элегантно выгравированными инициалами.

Взяв тогда в руку металл, Эдвард ощутил притягательность этого предмета. Впоследствии он несколько раз подходил к тому охраннику с просьбой научить его обращаться с этим видом холодного оружия. Он несколько раз отказывал, но в итоге сломался под натиском молодого парнишки.

Они начали заниматься. Для начала Эдвард должен был научиться крутить нож в одной руке, при том, что лезвие было в чехле. Как никак, а Мейсен был сыном богатого человека, и неприятности Джеку были не нужны.

Около двух недель парень срывал свою ярость на ближайшем дереве или человеке. Он бесился, от того, что ему не удается удержать этот проклятый кинжал. Но этот парень был настолько уперт, что с ярым рвением продолжал крутить нож, который частенько падал на землю. Джек, поняв, что таким образом Эдвард ничего не добьется, решил помочь ему.
- Останови свои эмоции. Просто забудь про них, отключи. Ярость сбивает и закрывает обзор на твои действия. Ты будешь не в состоянии удержать даже ложку в руках, когда будешь находиться на пределе своих эмоций. Она просто сразу же полетит в сторону. Чтобы уживаться с ножом, ты должен чувствовать его, а не свою агрессию. Попробуй.

Эдвард глубоко вдохнул и посчитал до тридцати, чтобы успокоиться. А разве не так бывает, когда что-то не получается? Причем вы считаете, что это элементарно, и вам не хватает доли секунды, чтобы получить желаемого результата, и всплеск эмоций в виде крика или удара должен помочь вам. Все не так. Ваши отрицательные эмоции усложнят вам цель в несколько раз.
Положив нож в ладонь, Мейсен начал потихоньку перебирать его пальцами, и в скором времени нож медленно крутился у парня в руке, проходя через пальцы, но через десять секунд он все равно выскользнул из рук.

Но Эдвард был рад этому маленькому достижению. Поблагодарив Джека, он схватил подаренный нож и побежал в дом показывать то, чему научился. Он пошел к Карлайлу, единственному человеку, которому было интересно что-то знать об успехах Эдварде.

В шестнадцать лет Эдвард взял в руки пистолет. Именно тогда он узнал, из чего же на самом деле сделан его «Мир». Несколько дней Карлайл не видел, чтобы Эдвард покидал свою комнату. Он стучался к мальчику, но тот молчал. Это пугало его. Он боялся увидеть презрение. А впрочем, он и не рассчитывал на что-то иное. Эдвард был умен не по годам и мог проанализировать ситуацию от и до. Он поймет, что весь мир, который для него создал Каллен, лживый и опасный, и захочет покончить с этим.

Но на третьи сутки Эдвард вошел в кабинет Карлайла с красными глазами и, посмотрев на своего опекуна, сказал.
- Я хочу быть с вами.

Вот этого-то Каллен точно не ожидал. Он думал, что Эдвард вырос другим человеком. Он думал, что тот хочет пойти учиться на врача и помогать людям, что тот верит в человеческое бескорыстие. Но видно эти два дня изменили Эдварда до неузнаваемости. Это касалось не только теней, которые теперь фиолетовыми кругами пролегали под глазами. Что-то перевернулось в нем.

А Эдвард думал о том, что Бог в очередной раз отобрал у него шанс.

Первый раз, дав родить Грейс, а второй сейчас, не дав стать человеком. Знать всю подноготную и жить нормальной жизнью…

И теперь Эдвард решился на это. Зачем быть нормальным, если свыше не хотят этого? Улыбнувшись своим мыслям, Мейсен развернулся и пошел за пистолетом.

Начав с тира, Эдвард перешел на охоту. Практика - самое важное в этом деле. Стрельба была лишь для основного развития. Ему предстояло познать знания в других сферах, которые не препадает ни одно высшее заведение, за исключением самой жизни.

Наркотики.

Контрабанда.

Убийства.

Теперь Эдвард Энтони Мейсен был двадцати четырехлетним красавцем, с холодным взглядом. Ему представился шанс видеть множество загубленных душ, но сердце и не думало кровоточить от того, что младшее поколение убивает себя, покупая наркотики «PLA», или же от того, как мёртвое тело падает к его ногам. Эдварду просто было все равно. Его волновала только своя жизнь. Но однажды он не смог загнать свои ужасные воспоминания как можно дальше. Его же прошлая жизнь съедала его изнутри. Произошло это от увиденного зрелища.

Эдвард смотрел на мужчину, который выглядел довольно ужасно, синяки под глазами, тощий, неопрятный, с нездоровым блеском в глазах. Всё это сделали с ним наркотики. Ему было всего лишь тридцать два года. Мейсен видел, как тот пришел в их мини офис за таблетками, волоча за собой девочку. Она была его дочерью. Как только Эдвард услышал эти слова про родственную связь, его как будто окунули в ледяную воду и не давали сделать спасательного вдоха. Он в немом молчании смотрел на уставшего ребенка.

Неприятные картинки начали заполнять мысли молодого парня. В воспоминаниях Эдварда проскакивали картины: порванная одежды, куски черствого хлеба, множество насекомых, которые бегали по старому постельному белью. Содрогнувшись от этого, Мейсен хотел взглянуть еще раз на девочку, но ни отца, ни дочери уже не было, поэтому Эдвард, выпив бокал виски, встал и пошел на выход, направляясь домой.

Идя по дороге к парковке, которая располагалось рядом с лесом, Эдвард услышал какие-то шуршания, шипения и возню. Повернув голову в сторону деревьев, парень увидел два силуэта. Неспешным шагом Эдвард свернул со своего пути и решил посмотреть, что же там происходит. Будь там чертова свора убийц, он бы не испугался. Нож с теперь уже его инициалами, вот, в чем залог собственного спокойствия.

Подходя еще ближе, Мейсен услышал какие-то всхлипы. А когда он увидел полную картину, глаза налились кровью. Каким бы ублюдком он не был, ребенок для него на всю жизнь останется запретной зоной. Слишком много он пережил. И сейчас, представляя, как будет жить девочка, которую изнасиловал собственный отец, Эдвард задумался о посещении собственных родителей. Пора наказать всех подобных тварей.

Схватив мужчину, который придавил своим телом девочку, зажимая ей при этом рот, за обшарпанную куртку, Мейсен оттащил его от мелко-сотрясающего хрупкого тела. Он не произнес ни слова, пока учил мужика правилам поведения с несовершеннолетними. С каждым ударом мышцы под хлопковой рубашкой напрягались с новой силой.

- Грег, как всегда, чистка. И еще, узнай у Аро, хочет ли еще Алисия взять к себе приемного ребенка. Пятнадцатое авеню, парковка, жду.

Посмотрев на девочку, которая во всю рыдала, лежа на земле, Эдвард только покачал головой и подошел к ней, чтобы дать свою теплую кожаную куртку. Этот сукин сын порвал последнюю кофточку, которая прикрывало верхнюю часть детского тела. Девочка села, облокотившись на дуб, продолжила плакать, укутываясь в куртку.

Через десять минут приехали ребята. Благо, был не день, поэтому прохожих практически не было, за исключением пьяных парней, или целующихся на ходу парочек. Девочку посадили в черный грузовик и отвезли, вероятно, к новой, богатой и властной семье.

Эдвард вернулся в свою квартиру в центре города. Он бывал в ней редко, так как чаще оставался в особняке у отца. Но неужели он будет заниматься своими сугубо личными делами прямо там? Нет.

Стоя в душе под холодной водой, он обдумывал сегодняшнее происшествие. Именно эти мысли об отце и дочери заставляли Мейсена все глубже зарываться в свои собственные отдаленные воспоминания, которые хотелось сжечь как прочитанное ненавистное письмо.

В голове так и стучала навязчивая идея о встрече с матерью. Только Эдвард не желал этого. Он знал, что если вернется в тот маленький, богом забытый городок, то убьет двух человек, это точно. Несколько раз он уже подумывал об этом, но были дела поважнее, и гнетущие мысли отходили на второй план.

А сейчас Эдвард был в свободном плавании, и не было того, что могло бы его отвлечь от чертовой идеи убить собственных создателей. Мать за все то, что подарила в этой жизни. А отца… за ту боль, которая часто навещает парня. Три года назад нестерпимая боль в голове вернулась. Она была не постоянной, но периодически появлялась в более выраженной форме. В такие дни Эдвард закрывался в комнате и просто сходил с ума. Привычка из детства вернулась, и теперь Эдвард все время зарывал руки в волосах, вдобавок к этому он начал крушить все, что находилось рядом. Единственное, что хоть как-то спасало его, это сон.

Врачи говорят, что это последствия когда-то пережитой травмы головы. Эдвард проклинал тот день, когда его биологический отец явился в дом его матери.

Город, в которым ты родился, но в дальнейшем покинул его.

Эдвард шел по мокрому асфальту, осматривая «родную» местность. Ничего не изменилось. Старые телефонные будки, пустыри и обшарпанный фундамент, на месте которого должна возвышаться больница. Здания, на которых давным-давно полопалась краска, оставались на своих же местах. Эдвард усмехнулся, представляя, как бы он сейчас жил здесь. И жил бы вообще.

В дешевых романах всегда описывают то чувство, которое герои испытывали, когда возвращались «домой». Радость, счастье, воспоминания. Мейсен, наверно, даже и не вспомнил бы про этот участок земли, если бы не захотел «повидать» свою мать, и по возможности отыскать отца. Не было никакого трепета, потому что воспоминания вызывали обратные чувства.
На удивление погода была солнечной, хотя, судя по мокрой земле, можно сказать, что вчера здесь бушевал ливень.

«Зря ты встречаешь меня солнцем».

Мысли парня были направлены на предстоящие встречи со своими создателями. Он был больше чем уверен, что его мать похожа на старушку, если не хуже того. Образ отца был довольно смутным, поэтому Мейсен мог только предполагать, как же он выглядит.

Мотель «Den». «Романтичное» название. Эдвард усмехнулся. «Логово». (Прим. Автора: «Логово» это перевод слова «Den»).

Единственный мотель в этом городе. Название наводило какой-то страх. Хотя в таком городе и не могло быть другого названия. Люди не задерживаются здесь больше чем на одну ночь.

Эдвард же рассчитывал на две.

Припарковав арендованную машину, Эдвард вышел на улицу. Маленькая парковка располагалась перед небольшим зданием в форме буквы «L».

Зайдя в старый кафетерий, который по совместительству являлся и своеобразным офисом, Эдвард осмотрел помещение. Столы с ободранными диванчиками стояли вдоль окон. За одним из таких сидел толстый дальнобойщик в кепке и с длиной грязной бородой. За стойкой сидела девушка в бордовой форме с собранными в хвост длинными волосами. Или официантка, или горничая. Мейсен не стал заострять на ней внимание. По другую сторону стойки стояла полная дама в фартуке, которая наверняка являлась владелицей этой забегаловки.

В самом конце кафе стоял небольшой стол, за которым сидел хилый мужик лет сорока. У него были усы и грязная рубашка. Это выглядело достаточно мерзко, притом, что он смачно чавкал, жуя что-то.

Подойдя к произвольному «ресепшену», Эдвард нажал на маленький звонок, привлекая внимание к своей персоне.

Мужчина поднял глаза и отодвинул свой гамбургер в сторону.
- Здравствуйте, чем могу помочь? – на удивление вежливо спросил мужик.
- Мне нужен номер.
- Сколько персон? – деловито спросил менеджер, как гласил его бейджик.
Все это выглядело столь абсурдным, что Мейсен еле сдерживался, чтобы не засмеяться.
- Одна.
- Номер пятнадцать. Оплата за первые сутки производится сейчас, в дальнейшем в двенадцать часов дня, - мужчина встал и подошел к весящему ящичку. Открыв его, он извлек ключ, с брелком в виде кегли и отдал его Мейсену.
- С вас десять долларов, - достаточно дорого для этого места.

Протянув купюру, Эдвард взял ключ и направился на выход.

Обогнув здание, парень поднялся по лестнице и подошел к двери с номером пятнадцать. Об этом гласила корявая надпись. Причем сделана она была обычным маркером.

Отперев старую зеленую дверь, Мейсен зашел внутрь.

Двухместная кровать, маленькое кресло, журнальный столик – все, что имелось в этой комнате.
Поставив сумку на стол, Мейсен прошел в ванную. Она была на удивление чистая. Душевая не была покрыта зелеными пятнами, а из унитаза не воняло гнилью.

Вернувшись в комнату, Эдвард извлек ноутбук и поставил его на журнальный столик, отчего ножки чуть не согнулись пополам. «Все держится на соплях». Это выражение как никогда подходило к окружающей обстановке. Эдвард усмехнулся. Он не хотел пострадать после падения на него люстры. Это перечеркнет все его планы.

Зайдя в свой почтовый ящик, Мейсен открыл письмо от некоего человека по прозвищу Ген. Псевдоним. Подстраховаться никогда и никому не мешало.

В письме было две папки. Одна содержала в себе информацию на Грейс Мейсен, а вторая на Джеймса Свона. Там не было указанно полной биографии, или место работы. Просто адреса.
Переписав данные, Эдвард выключил ноутбук и убрал его в сумку. Сегодня вечером он собирался навестить мать.

23:00

В этом пятиэтажном здании Эдвард «узнал» свое детство: решетки на некоторых окнах, отвратительный запах, желтый свет старых лампочек. А ничего и не изменилось после его ухода. Жизнь не стала кипеть здесь, а только еще больше зачахла.

Идя по лестнице, было ощущение, что нога вот-вот провалиться.

Что привело сюда Мейсена?

Соскучился? Нет. Чувство обиды? Не совсем. Интерес? Возможно.

Послышалось три легких удара костяшек руки об деревянную поверхность.

Мейсен прислонился к стене, сгорая в предвкушении.

- Я сказала тебе проваливать! У меня нет настроения. Денег я не…

Все это женщина говорила, пока открывала дверь и завязывала халат, но как только она полностью ее (дверь) открыла, то замерла. Она могла только догадываться, кто перед ней. Внешней схожести практически не было. Какая-то сотая доля. В Эдварде было больше от Джеймса, нежели от Грейс. И сейчас она стояла и осматривала парня.

Эдвард удивился. Он думал, что она будет выглядеть просто ужасно. В принципе она так и выглядела, только вот тело было в нормальном состоянии. Вполне нормальном для шлюхи. Видно с наркотиками немного завязала.

Женщина продолжала смотреть на молодого человека. Тот в свою очередь оттолкнулся от стены и зашел в «квартиру», игнорируя хозяйку.
- Я не позволяла тебе зайти.
- А я этого и не жду, - усмехнулся Мейсен и начал осматриваться.
В квартире стало еще просторнее. В гостиной стоял одинокий диван, в открытой комнате стояла двухместная кровать, которая была расстелена.
- Расслабляешься? – спросил Эдвард, держа маленький пакетик с таблетками между двумя пальцами, который мгновение назад лежал на диване.
- Не твоего ума дела. Проваливай отсюда, - Грейс окончательно убедилась, что этот парень ее сын, потому что ее взору предстал шрам на правой руке, в которой сейчас был пакетик с таблетками.
Эдвард получил его, когда ему было пять и он крутился около матери на кухне. Она толкнула его, а Мейсен налетел на обломанный угол старого шкафчика. В тот день на кухне было много следов крови, которую Грейс заставила оттирать Эдварда.
- Неужели ты так рада моему визиту? Не соскучилась?
- Нет.
- Ммм… Жаль. Я думал ты удосужишься угостить меня кофе.
Женщина закипала. Она ненавидела его. В первую очередь из-за того, что ее сын смог вылезти из всего этого дерьма, и сейчас стоит перед ней одетый в дорогие брюки и рубашку, с блестящими часами на руке и с золотой цепочкой на шее.
- Если бы я знала, что за этой дверью стоит моя кровь и плоть, то ни в коем случае не открыла бы тебе.
- Боишься? – Мейсен словно провоцировал Грейс на безрассудные действия.
- Я не боюсь тебя, - сказала женщина, скрываясь на «кухне». – Я ненавижу тебя! - закричала она, когда опять появилась перед Эдвардом. - Ты испортил мою жизнь! Это из-за тебя я сижу сейчас в этой халупе! Не было бы тебя, поганый ублюдок, у меня не было бы и проблем! Так еще, когда этот козел увез тебя, меня лишили пособия, и я еле концы с концами сводила! Ты дьявольское отродье, которое я породила от больного придурка! Интересно, а что будет, если твоего милого дружка, который отнял тебя у меня, не станет? Может проверить?
Эти слова взбесили Мейсена не на шутку. Он не мог кому-то позволить говорить о смерти Карлайла.
Эдвард в доли секунды прижал свою мать к стене, схватив правой рукой ее горло.
- Ты должна думать, прежде чем говорить, - прошипел он, сдавливая шею.
- Отойди от меня, иначе… - хрипела она.
- Что? Что ты сделаешь? – ядовитая ухмылка появилась на прекрасном лице.
Это был не Ангел. Это был Демон ночи.
- Убью тебя, - еле шепнула Грейс и вскинула руку с кухонным ножом, который достала из-за спины.
Все случилось слишком быстро, чтобы уловить последовательность действий. Вот рука матери поднимается на своего сына, которую тот в свою очередь быстро перехватывает и разворачивает. Доля секунды и комнату разрывает оглушительный крик.
Нож прошелся по левой груди женщины, окрашивая старый халат в красный цвет.
- Тварь… - хрипела женщина от острой боли в груди, – ты будешь гореть синим пламенем, на пути в Ад. Не один человек никогда не полюбит тебя. Ты, сукин сын, никому никогда не будешь нужен.
- Ты женщина со сгнившим сердцем. Именно ты сделала меня таким, какой я есть, - все это Мейсен говорил с улыбкой, которая внушала животный страх, - теперь ты должна отправиться туда, где тебе и следует быть.

Эдвард взял нож в руки.

Резкий взмах. Лезвие ровно входит в мягкие ткани. Комнату заполняет крик, до которого всем нет никакого дела.

Придя утром на ресепшен, Эдвард подозвал делового мужичка, который в первый день предоставил ему номер.
- Сдаете номер? – недовольно пробубнил мужик.
- Нет, можно прислать горничную?
Когда вчера перед «встречей» с матерью Мейсен пил колу, то случайно уронил бутылку, и теперь весь пол был до жути липким, и мелкие мошки жужжали под ухом. Это было жутко раздражительным.
- Конечно. Она подойдет через десять минут.

Парень зашел в номер, надеясь успеть принять душ до прихода обслуги. Прихватив боксеры и полотенце, Мейсен зашел в ванную комнату.

Душ настолько расслабил мышцы, что Эдвард не хотел выходить из него, но ему пришлось, так как он услышал грохот в комнате.

Вытерев себя и одев лишь белье, парень шагнул в комнату, замирая на месте.

Горничная стояла в согнутом положении и намыливала пол.

Мейсен усмехнулся и прошелся к женщине, положив свою горячую ладонь на позвоночник.

Улыбка на лице парня расцвела еще больше, когда он понял, что это вовсе не женщина, а молодая и красивая девушка.
- Ты рехнулся? – спросила девушка, повернувшись к Эдварду, после того, как подскочила от неожиданного прикосновения.
- Я? – бровь молодого человека взметнулась вверх от удивления.
- Нет, я.
- Ты, может быть, - парень усмехнулся, но своей руки от девушки не убрал.
- Убери руку, - грозно прошипела девушка и начала отходить, но Мейсен сделал шаг вместе с ней.
- С чего бы это? Я могу заплатить…
- Я не шлюха, а горничная. Так что убери свои лапы, и я уйду отсюда.
В глазах девушки плескалась злость. Мейсена что-то зацепило в ней. Такая дерзкая и красивая. Его боксеры натянулись, и он понял, что она отсюда просто так не уйдет.
- Одно другому не мешает.
- Что? – возмутилась девушка и уперлась руками в грудь Эдварда. - Отпусти! – крикнула она.
- Нет.
Девушка дернулась, воспользовавшись ослаблением хватки, выскользнула из объятий парня и отскочила на метр.
- Думаешь, один такой? – спросила она, доставая складной нож из кармана, - думаешь, только ты один хочешь этого? – небольшое лезвие приподняло халатик на правом бедре, оголяя стройную ножку еще больше. - Не один. Так что и ты обломаешься, - прошипела она, выставляя нож вперед.

Глаза Мейсена загорелись диким пламенем, пока он смотрел на девушку в бордовой форме. Дикая. Это было единственное слово, которое приходило ему на ум. Он отчаянно хотел взять ее прямо на этом грязном полу. И, черт побери, он сделает это.
- Ты ошибаешься, - сказал он, делая шаг вперед. - Во-первых, я всегда беру то, что хочу. А во-вторых, я такой один. И могу сказать тебя, что твой нож тебе не поможет.

Девушка находилась не в самой лучшей позиции. Получилось так, что парень стоял спиной к двери, преграждая путь к отступлению.

Он надвигался на нее, а ее руки пробивала дрожь. Поэтому она решилась действовать первой.

Сделав выпад, она промахнулась. Не успев развернуться, девушка была прижата к горячей груди, а нож был прижат к ее горлу.
- Я же говорил, - прошептал самый сексуальный голос на свете, лаская кожу ее ушка сладковатым дыханием.
- Я…
- Как тебя зовут?
Девушка предпочла молчать после того, как он перебил ее.
- Как? Если я спрашиваю, милая, ты должна отвечать.
Девушка слышала звонкий удар об пол. Теперь она была уверена, что парень безоружен.
- Ну же? – повторил он. В его голосе проскальзывали нотки раздражения и некой угрозы, от чего девушка вздрогнула.
- Белла, - выдохнула она, ощущая, как рука парня скользят по ее бедру.
Сейчас она была готова на все, чтобы отдать свое тело кому угодно. Каждый одинокий мужчина, который останавливался здесь не оставлял Беллу без внимания. Но от каждого нежеланного поклонника она могла отбиться, но не от этого.
- Думаю, ты хочешь знать. Эдвард, - представился он и вторая его рука легла на грудь девушки.
Белла дернулась и попыталась высвободиться из стальной хватки.
- Поверь мне, - прошептал все тот де бархатный голос. - Я не сделаю тебе больно. Не сегодня. Ты слишком понравилась мне, - продолжал говорить парень, расстегивая пуговицы на маленьком халатике.

С каждым сказанным им словом, девушка готова была провалиться сквозь землю. Руки вспотели, а ноги начали подрагивать. Ни один человек никогда так не влиял на нее. И сейчас Изабелла поняла, что сопротивляться не было смысла. Во-первых, он не отпустит ее просто так, да и, во-вторых, она отчаянно желала дотронуться до тех полных губ, которые прикасались к ее шее.

Мейсен почувствовав, что девушка немного расслабилась, ослабил хватку.

Белла развернулась в его руках и теперь смотрела в глаза порочному ублюдку.
- Я буду ненавидеть тебя за это, - прошептала она.
- Я тоже себя не особо люблю.

Эдвард притянул Беллу к себе и впился в ее маленькие губы, наслаждаясь каждым стоном, который издавала девушка благодаря его напору.

Эти двое не могли насытиться друг другом. Забывшись, Белла хотела еще раз ощутить жар ладоней Эдварда на своей груди, сладость его поцелуев на своих губах и долю нежности, которую он дарил ей.

Номер был наполнен стонами и всхлипами, мольбами и отчаянием. Но здесь не было любви. Хотя эта любовь зарождалась где-то глубоко в Белле. Но разве кто-то из них подозревал об этом? (П.А.: Речь идет не о чувствах. Белла не любит Эдварда, уж извините. О чем сейчас написано, вы поймете позже.)

Уже давно перевалило за полдень.Теперь небо украшали рыжие лучи заката.

В комнате все также было светло. Белла спала на правой половине кровати. Ее тело было прикрыто хлопковой простынью, которая доходила ей до поясницы.

Мейсен лежал на животе. Одна его рука свисала с кровати, а вторая была под подушкой, подминая ее под голову. Этой девчонке удалось его вымотать, что мало кому удавалось.

Медленно Эдвард открыл свои зеленые глаза и немного потянулся. Ему чертовски понравилось то время, которое он провел с Беллой, но пора уже на «встречу».

Окончательно проснувшись, Эдвард поднял голову с подушки и его взгляд зацепился за интересную деталь.

На полу лежала бордовая ткань, на которой был бейджик с фамилией и именем горничной, с которой он провел великолепную ночь.

Сколько может проживать здесь людей с такой же фамилией, которую носит его биологический отец?

Перевернувшись на другой бок, Эдвард залюбовался бледной гладкой кожей и копной каштановых волос.

Девушка, словно ощутив его взгляд, поморщила личико и открыла сонные глаза, смотря на Мейсена.

Ей хотелось улыбнуться, но она сдержала столь неправильный порыв.
- Значит, ты Свон? – спросил Эдвард.
Конечно, девушка желала услышать кое-что другое.
- А это столь важно?
- Слишком важно. Твой отец Джеймс Свон?
- Приемный, - ответила девушка, смотря куда угодно, только бы не на парня.
Эдвард немного расслабился. Переспать с сестрой не входило в его планы.
- Почему ты не смотришь на меня?
- Не хочу, - прошипела девушка. - Если ты дружок моего папочки, то я сваливаю, - сказала девушка и встала с кровати не потрудившись даже прикрыться.
- Я не его дружок.
- Мне все равно.
- Он все такой же отброс общества? – спокойно спросил Мейсен, наблюдая за стройным телом.
- Мягко сказано.
- Почему ты невзлюбила его? – Эдварду было очень интересно узнать, за что же она его так же ненавидит, как и он сам.
- Он загнал мою мать в могилу. Больше я не хочу об этом говорить, - сказала девушка, натягивая халатик на себя.
- А ты хотела бы увидеть, как он мучается?

Недолго думая, Свон ответила «Да».

Серый автомобиль остановился напротив белого двухэтажного дома.

- Налево, - сказала Белла, показывая на «парковку» возле старого дуба.

Эдвард сам не понимал, зачем взял эту девушку с собой. Хотя почему же, знал. Он хотел доставить удовольствие не только себе, но и ей, надеясь, что, смотря на то, как «убийца» ее матери будет мучиться, она оживет.

- Ты не боишься? - последний раз спросил Мейсен, смотря на прекрасную девушку.

Собравшись с духом, она ответила «Нет» и вышла из машины.

Стоя около двери, Белла переминалась с ноги на ногу, а Эдвард недовольно взглянув на нее, постучал в дверь.

Дверь им открыл полный мужик с проседью на висках. Как только Мейсен увидел его лицо, образ из детства сразу же всплыл в голове. В воспоминаниях было не только лицо, но и каждая минута головной боли.

Эдвард, как никогда хотел вытащить свой кинжал и перерезать этому уроду глотку. Делать это медленно и наблюдать, как эта пародия на человека будет умирать.
- Тебе, сука, мало досталось?
Мейсен мельком взглянул на Беллу, надеясь, что она хоть как-то даст понять значения его слов, но она проигнорировала его. Конечно, в особых разъяснениях Эдвард не нуждался, но чтобы начать расправу прямо сейчас, ему нужен был толчок, которого не последовало.
- Теперь ты еще и парней сюда таскать вздумала? Твоя мать - потаскуха не дожила до сорока лет, а ты и до тридцати не доживешь, шлюха, - разгневанно шипел он.
Белла размахнулась и хотела наградить Джеймса пощечиной, но Мейсен ее остановил. Она в непонимание уставилась на него, а Эдвард лишь ухмыльнулся, обнажая ряд белоснежных зубов.
Мужик хотел захлопнуть дверь, но сильная рука ему не позволила этого сделать.
- Ты чего парень, охренел, что ли?
- Не вежливо не впускать своих родственников, - так же как и в квартиру матери, Эдвард вошел в гостиную без разрешения.
Белла последовала за Эдвардом, все больше укутываясь в свитер, и теперь сомневаясь в правильности своих решений.
- Ты, блять, кто такой? – Эдвард прошелся к маленькой полке и начал рассматривать фотографии.
- А разве не видно? Не похож? – спросил Эдвард, беря в руки рамку с полки, где была изображена бабушка Эдварда. Он понял это из-за сильной схожести. Эта фотография выделялась из ряда еще трех. Слишком жизненная.
Мужчина в шоке уставился на парня. Неужели это его сын? Он просто не мог поверить своим глазам.
- Так ты…
- Эдвард.
- Эдвард, - повторил «отец», осматривая парня с ног до головы.
- Что ты забыл в этих краях?

Ответа не последовало. Всеобщим вниманием завладел старенький телевизор.

«Вчера был обнаружен труп местной жительницы Грейс Мейсен. Один из жителей дома зашел в открытую квартиру и упал в обморок. Приехавшие следователи обнаружили женщину с дырой в районе правой груди. Вследствие полного осмотра квартиры было установлено, что сердце женщины извлекли из грудной клетки и…» - женщина диктор немного замялась, но откашлявшись, она продолжила, - «…прикололи к двери спальни. Орудием убийства являлся кухонный нож. Это убийство является самым жестоким в этом городе за последние пятьдесят лет».

Эти минуты Джеймс и Белла, замерев, смотрели в экран. Мейсен же смотрел в окно, ожидая реакции.

Когда он повернулся, то столкнулся с двумя взглядами. Один испуганный, а второй, который ожидал - смерти.

- Ты… – прошептала Белла.

Эдвард подошел к ней и в последний раз прикоснулся к похолодевшим губам. Слишком большим было искушение. Он знал, что сейчас она или упадет в обморок или навсегда исчезнет из его жизни, что вероятно было бы наилучшим решением для нее. Она стояла как статуя, не отталкивая его, но и не отвечая на поцелуй. Она была слишком напугана.

Когда он отстранился, Белла вылетела из дома, убегая от этого человека.

Джеймс дернулся, а Эдвард дерзко улыбнулся.
- Куда это ты собрался?
- Ты не убьешь меня, чокнутый псих!
- А кто мне помешает? – спросил Мейсен, смотря на свой сверкающий нож, который он извлек из чехла.

Все, что чувствовал в эти минуты Джеймс, это ужас и застывшую в венах кровь. Сожалел ли он о том, что поступил как последний ублюдок со своим родным сыном? Об этом уже не узнает никто.

---

Окончание.